Для неё кошмары стали явью, а магия — судьбой

      Драгнил не спеша разбирал ворох бумаг, ютившийся на деревянном столе, сдувал плотный слой пыли с некоторых документов и, недовольно сводя брови к переносице, комкал старые, уже не имеющие значения свитки. По своей воле парень не скоро взялся бы за столь щепетильную работу, но Королева, будучи на взводе, устроила своим подданным — и главным образом первому после неё человеку в стране — стоящую нервотрёпку. И разнос начался, естественно, с Нацу, который из-за беспорядка на столе не смог вовремя отыскать нужные сведения для Её Величества. Впрочем, боевой настрой Ирен сошёл на «нет» спустя пару часов; вечером Драгнил был приглашён в личные покои Королевы для роскошного ужина. Намечались запечённый с картофелем гусь, пьянящее вино и...       Люси Хартфилия.       Нацу не сомневался в присутствии гостьи Ирен на этом ужине. Одно радовало: если не удастся уломать Королеву на откровенный разговор в непринуждённой вечерней обстановке, то несомненно получится проводить до покоев наследницу дома Хартфилиев и получше узнать её, наивную и глупую. Советника, в принципе, устраивал любой вариант развития событий — он уже в выигрыше. С Люси шансы заполучить важные сведения даже повышались, ведь она не обладала тем запасом женской хитрости и лукавства, какой был у Ирен.       — Позволите?       Девушка скромно переминалась у входа в его комнату, покорно сложив бледные руки на пышном многослойном подоле бордового цвета, обшитом нитями золотого цвета и серым мехом. Драгнил резво вскочил и стремительным шагом преодолел расстояние от окна с цветными витражами, где находилось его рабочее место, до мощных дубовых дверей, жестом поманил дворянку ближе к себе, после чего стража закрыла вход в покои и оставила их наедине.       — Чем обязан, Люси? — расплывшись в улыбке, Нацу учтиво коснулся холодными губами её оголённой ладони. Хартфилия заметно смутилась, когда советник Королевы обратился к ней на «ты», хотя совсем недавно расстилался перед ней и называл леди. И нет, она не почувствовала в этом поступке неуважение к себе, которого она, кстати, никогда не требовала; тон Нацу скрывал за собой нечто нехорошее, что заставило её насторожиться.       Неужели, он никогда не показывает свою истинную натуру?       — Я недавно подобрала одну вещицу в твоих покоях, — дворянка показательно хмыкнула и положила медальон на лакированную поверхность комода, рядом со свечой, около которой застывшими бежевыми каплями красовался оттаявший воск. У Драгнила перехватило дыхание. Как он мог так облажаться? А если... если Хартфилия знает правду? Нацу чуть оскалился. — Прошу меня простить, — перестав парадировать Драгнила, виновато продолжила Люси с соблюдением норм этикета, которыми нагло пренебрёг советник Ирен, — испугалась и случайно прихватила, а потом долго не решалась отдать. Думаю, он важен для Вас.       Сердце Нацу, задавшее настолько бешеный ритм, что его самого малость пошатнуло, а перед глазами разостлалась пелена, стало размеренно успокаиваться. Он ловко убрал медальон в карман штанов и растерянно посмотрел на такую же смущённую Хартфилию. Тайник магии показался ему нетронутым, а будь гостья Ирен нечиста, медальон несомненно бы опустел. Стоило, наверное, угомонить свой запал в сторону Люси, перестать рассматривать её как угрозу... разве нет?       — Я не такая важная персона, так что можно называть меня по имени, особенно тебе, — Нацу ощутил укор совести. Хартфилия, кажется, за все эти недели не испытала ни одной пакостной мысли, однако страх за свою шкуру и недоверие ко всем вокруг себя довело Драгнила до предела. Игра в статного советника Королевы и милую южанку ему наскучила.       — Вы слишком требовательны, — шутливо бросила напоследок дворянка, изящно разметав вдоль воздушного стана светлые ухоженные волосы.       А в девичьей душе затаилось терзающее предчувствие.

***

      Джерар с осторожностью, всё ещё опасаясь хруста рёбер или жгучей боли, надевал белую рубаху, пахнущую лавандой стараниями усердных служанок. От Полюшки он ушёл несколько дней тому назад, по её словам, почти готовый снова взяться за оружие, и это событие стало для Фернандеса своеобразным праздником — и не потому, что лекарь жила в гниющем подобии комнаты, а лишь всвязи с наступившей тишиной. Вечное ворчание старухи и поток посетителей изначально навевали уныние, а потом и вовсе начали раздражать. Дело действительно было не в мягкой перине и бархатном одеяле: он воин, по происхождению простолюдин (который просто удачно выслужился), привыкший с детских лет спать на продрогшей земле.       Мужчина сомневался, стоило ли возвращаться к товарищам на север; длительное лечение грозило сорваться в ноль из-за малейшего неудачного движения, да та ведьма, которой хватило доли секунды, чтобы поставить жизнь сильного бойца на грань смерти, вполне могла рыскать в окрестностях. И пережил бы он вторую встречу? Попробовать хотелось, однако томление мешалось со страхом. За спиной внезапно раздался чёткий стук каблуков. Джерар понадеялся увидеть леди Хартфилию, ведь та обещала зайти к нему с дружеским визитом (и кучей народных мудростей, гласящих, как правильно лечить переломы), но никак не ожидал встретиться с Ирен.       — Ваше Величество, — воин упал на колено перед своей Королевой, молясь всем Богам мира, чтобы его кости не затрещали вновь.       — Не дури, — добродушно прыснула женщина, усаживаясь в кресло. Фернандес послушно встал и еле сдержал истерическую улыбку при виде правительницы: он смотрел на неё и видел ту ведьму. Девушка обернулась в плащ, но ей не удалось скрыть очертания своего лица, пронзающий взгляд, вроде бы, миндальных глаз, да белёсый лунный свет так некстати для неё освещал налитые кровью пряди волос. Могучая Королева с извечным хитром прищуром вселяла такой же испуг; прочитать Ирен как открытую книгу казалось невозможным.       — Что изволите? — Джерар на ватных ногах приблизился к Бельзерион и принялся разливать по бокалам вино из хрустального графина. — Я боюсь, что выгляжу неподобающе для разговора с Вами.       — Перестань, — вымученно фыркнула Ирен, принимая напиток из рук воина. — Милый, я переживала за жизнь одного из своих лучших рыцарей, — манера ласково обращаться к своим приближённым иногда пугала Джерара, отчего тот нервно дёрнул плечами; Королева мучительно растягивала свою речь, подпитывая её неторопливыми глотками вина. — Север обагрился кровью моих людей. Генерал Редфокс за время твоего отсутствия потерял ещё двадцать два человека. Там разрастается настоящее кладбище, понимаешь? Матери плачут по своим сыновьям, винят злую Ирен, — женщина саркастически улыбнулась, — а моя власть подрывается вместе с доверием людей. Гордись... ты пока что единственный переживший нападение. Я хотела спросить тебя: что ты видел в ту ночь?       — Я... я... — у мужчины спёрло дыхание. Это дело рук той девушки? Откуда такие потери? Как ему удалось выжить? Везение или... наказание? Джерар залпом опустошил бокал и устало присел в кресло напротив Королевы, с разочарованным вздохом откинулся на мягкую спинку и закрыл глаза. Воображение мигом воссоздало картину происходящего на далёком севере: пропитавшийся багровой кровью снег, зверски измученные трупы его товарищей и возвышающийся над всем этим образ ведьмы... или Королевы? Джерар запутался. Ирен виновата не меньше колдунов, разве нет? Кто начал это противостояние? Кто упрямо отправляет людей на верную смерть? Эта мысль, непокорная идеалам Бельзерион, ужаснула Джерара. Не стоит дразнить себя глупостями.       — Ну? — поторопила его женщина.       — Я... плохо помню. Услышал шорох во время ночного дежурства, побежал за кем-то в плаще, потом меня вырубили ударом эфеса в грудь. Я не разглядел ничего... могу только сказать, что это была девушка, — голос нещадно дрожал из-за вранья, которым он пытался утолить интерес Её Величества; мужчина устремил напуганный взор в сторону, не смея одаривать им проницательную Королеву.       — Что ж... поправляйся, милый. Твоих слов мало, но это лучше, чем ничего, — Ирен сдержанно потрепала густую шевелюру взволнованного рыцаря, так и не поднявшегося с кресла, и с огорчённой усмешкой покинула мрачные покои, кистью правой руки крепко держась за плотный меховой полушубок. Держась где-то в области сердца, разрывающегося от досады.       Она была обязана не допустить новых потерь.

***

      Морозец пушистым инеем скрипел на стенах замка, увешанных мрачными портретами и гобеленами с махровыми кисточками. Джувия, сжавшись от прохладной сырости, витавшей в воздухе, плотно укуталась в бархатную накидку, волочащуюся за ней длинным шлейфом, и привидением быстро мелькала по тонувшим во тьме коридорам. Сон стал казаться ей недостижимой роскошью, которую она давно не испытывала — со времён приезда во дворец Грея. Охотник не сделал ничего конкретного, лишь изучал столичный быт, но своей непоколебимостью вызывал робкий трепет; леди обходила его покои за несколько миль. Локсар не горела желанием заявляться к ворчливой Полюшке за снотворным, поэтому предпочла лекарствам и возмущению старухи травяной чай: на кухне явно должен быть сбор листьев.       Старое помещение, близкое к подвальному, было сплошь завалено корзинами и чанами для дичи, на рассохшихся столах, усыпанных крошками, небрежно валялись измызганные тесаки. Девушка плавно обошла кухонное безобразие и рваными движениями принялась расшвыривать в ящичках высохшие травы, связанные вениками. Прогулки под покровом тьмы во владениях Ирен никогда ничем хорошим не заканчивались — таков был закон подлости: один раз по милости туповатого стражника остаток ночи она провела в сырой темнице (ему, грубо говоря, было сказано вязать всех), во втором случае она подвернула стопу, пока преодолевала лестничный пролёт, однажды уронила подсвечник...       — Леди Джувия?       И в этот раз без приключений не обошлось.       — Опасно в такое время ходить одной по замку, — учтиво произнёс брюнет, тихим шагом приближаясь к девушке. Локсар вздрогнула; она узнала хриплый голос охотника, хоть и слышала его считанные разы, и то, случайно вырывая обрывки фраз из чужих разговоров. Леди стояла спиной, боясь показать убийце белое лицо, исказившееся страхом, ведь она не сомневалась: юный охотник отлично знал, каков на вкус ужас жертвы. Грей в недоумении подошёл к ней вплотную, упершись ладонями в тумбу, с двух сторон от дрожавшей дворянки. — Я Вас напугал? Прошу прощения, я лишь хотел поговорить с Вами, ведь нам так и не удалось познакомиться. Или Вы меня избегаете, леди Локсар, или я слишком занят...       — Ничем Вы не заняты, — тихо отозвалась Джувия, нервно бросая беглый взгляд по заваленной поверхности стола. Неподалёку лежал нож. Девушка, прикрыв кухонный прибор пышным рукавом накидки, аккуратно стала его двигать к себе, перемещая руку по столу. Следом она взвизгнула: охотник за рукоять вытащил нож из-под ткани.       — Значит, первое... — печально огласил Фуллбастер и, презрительно поморщившись, отбросил лезвие в сторону; оно звонко лязгнуло при соприкосновении с каменной кладкой на полу. — Обо мне ходят дурные слухи, не так ли? Возможно, стоит узнать меня получше, а не за нож браться? Повернитесь, леди.       — Несколько шагов назад, — отчеканила девушка, в тело которой стало возвращаться спасительное тепло: она ощутила доброжелательный настрой охотника и, пускай не собиралась отвечать ему тем же, всё же обрела уверенность в своей безопасности.       Грей без каких-либо возмущений отошёл от Джувии, после чего, ещё малость трепеща, она повернулась. Брюнет обомлел: раньше ему не удавалось так хорошо разглядеть точёные черты лица дворянки, заглянуть в матовые радужки синих глаз с примесью изумрудного... Великолепная Локсар олицетворяла саму невинность, и охотника настигла жгучая досада от того, что она испытывает по отношению к нему неприязнь. Но почему? Глупо ненавидеть охотника за нечистью, находясь под покровительством такой ярой противницы магии, как Бельзерион.       — Искали чай, леди? — уточнил Грей шёпотом, на что дворянка несмело кивнула. — Я, на самом деле, тоже. Не спалось. Присядьте, я заварю на двоих. И если хотите, то свою чашку выпью в комн...       — Сделайте одолжение, — напряжённая леди оборвала охотника на полуслове.

***

      «Ваше Величество.»       Воин в качестве последних слов выбрал именно эти, и Эрза откровенно недоумевала: то ли псы Ирен настолько верны ей, что готовы обратиться к её образу перед гибелью (будто она Всевышняя), то ли мужчина осознанно нарёк её Королевой... Скарлет раздражённо шикнула. Рыцарь занимал значительную часть её мыслей; ведьма, пребывая в ступоре от его внезапной фразы, ударила не так сильно, как планировала, после чего сомнений у неё не оставалось — он жив. Осознание этого будоражило горячую кровь жрицы. Как она умудрилась подставиться?       Остальным солдатам Ирен Скарлет не оставляла ни шанса.       Искрящееся пламя приятно потрескивало, согревая облачившуюся в лисьи меха путницу, а призрачный дым высоким столбом уносился в облачную высь. Эрза с шипением потирала окоченевшие ладони друг о друга, судорожно обдувала их горячим паром, и с мольбой изредка поглядывала туда, где растворялось пепельное облако костра... Они же простят её? Души безвинно умерших воинов? Впрочем, как иначе остановить безумие Королевы, если её своенравие хлещет через все дозволенные границы?..       — Ирен...       Имя Королевы казалось ей до одури знакомым.