То, что нам остается (до другой жизни)

С закрытием музыкального магазина на каникулы* до конца второй недели сентября у Эрмаля наконец появилось в распоряжении немного свободного времени. У него, к примеру, получилось съездить пару раз по утрам во Фреджене, хотя бы и для того чтобы потом сказать что он был на том пляже, в том самом баре с той определенной атмосферой что еще напоминала о восьмидесятых, который, неумолимо, теперь уже должен был обновиться, иначе это уже не будет пляж римлян. Он был уже куда более загорелым с последнего раза когда виделся с Фабрицио, поздравив себя за то что не забывал мазаться солнцезащитным кремом и не сгорел. Впрочем, Эрмаль был ходячим противоречием: порой он был самым организованным парнем на свете и приходил раньше всех членов группы на репетиции, пусть только и для того чтобы перепроверить фрагмент что все никак не сходился, мелодию звучавшую странно, строфу которую следовало изменить, а порой наоборот, он был парнем который за весь день забывал поесть, слишком занятый думая о музыке, о группе, о магазине, о Фабрицио. Потом он объедался посреди ночи упаковкой мороженого купленной еще месяц назад и заброшенной в морозилку, единственным что оставалось у него дома из съестного, посматривая Никогда не говори Гол**, закрывшийся лишь год назад. Летом не шло ничего интересного, но Эрмаль больше находил времени на сон, подремывая в кресле с потными растрепанными кудрями, мороженым в руках и болтая ногами на сидении. А в те редкие ночи, когда не было так невыносимо жарко и прохладный ветерок проникал через открытое окно его маленькой кухни, он садился лицом к спинке кресла, опираясь коленями о сидение, сжимая пальцы ног в напряжении и задрав пятки вверх, склонив лицо, сосредоточенно, пытаясь ввести палец в анус и массировать себя там, внутри. Он пробовал полное проникновение трижды и трижды потерпел фиаско, не испытав ничего кроме боли и дискомфорта, и уж точно не удовольствие. В конце концов, в виде утешения мастурбировал думая о Фабрицио и его руках, приходя в темноту своей комнаты, голый, расстроенный и весь вспотевший, со светом и звуком телевизора, включенного чтобы заглушить его стоны. К началу сентября, в какие-то вечера Эрмаль и Фабрицио выходили вместе, и иногда Фабрицио водил его по окрестностям, строя из себя Цицерона***, там где было меньше памятников, больше высоток, меньше огней, но больше римлян, а иногда они просто ели мороженое на Понте Милвио**** затапливая его водкой или виски, смотря на Тибр и думая о том как мало романтики в реке, которая воняет так сильно. И так, в один из таких вечеров Фабрицио совершил прыжок доверия и, обнимая его крепко и отпивая красного вина, пригласил в место, где он должен был выступать на следующей неделе. Эрмаль кивнул прежде чем сказать да, благодарный что другой наконец захотел его присутствия: Эрмаль не знал его музыки, но слышал как тот играл на гитаре в магазине и искренне любил ту страсть которую тот демонстрировал даже играя кавер на выбор вдвоем. Он никогда не напрашивался сам на его концерт потому что не хотел вторгаться в его личное пространство. Они не были в симбиозе, не выходили вместе все дни, не обменивались телефонными звонками каждый божий день, они давали друг другу дышать, потому что любили быть свободными. - Я заеду за тобой на своей машине, потому что если ты не из Рима, то найти его среди двух тысяч шести заведений нереально - ответил Фабрицио на вопрос Эрмаля в каком месте он будет играть. И он согласился с готовностью, ожидая его потом в тот вечер на ступеньках своего дома, выискивая взглядом за скамейками на Виале Маркони и дальше Фиат 500.

-

- Я почти не узнавал тебя, знаешь, ты будто рожден быть на сцене. - Спасибо, наверное…? Эрмаль усмехнулся и принялся смотреть в окно, покачивая одной рукой пока машина Фабрицио мчалась по улицам Рима. - Никогда не видел твоего выступления на молодом Санремо и даже не представлял себе что у тебя есть весь этот голос. И что ты способен брать такие высокие ноты. - Ты говоришь это почти ревностно, - постучал по рулю пальцами Фабрицио, пока красный свет светофора удерживал их на перекрестке. Вечер прошел хорошо: Фабрицио скакал по сцене как обычно, публики было чуть меньше, как обычно, несколько знакомых лиц вернулись чтобы посмотреть на него снова и на несколько улыбок больше сопровождало его весь лайв. Он выпил пару бутылок пива, как вошло в привычку во время выступлений, но не переборщил, ведь он еще днем решил что отвезет Эрмаля домой. Он совершал ошибки все время, но убить их обоих в нескольких метрах от озера Эур***** было бы поистине малодостойной смертью. Так он выкурил почти всю пачку сигарет чтобы не поддаться трясучке и после каждой песни делал пару затяжек, оставляя сигарету на колонку слева от сцены и снова продолжая. - Я и завидую! - откинул голову Эрмаль, смотря в зеркало вверх, над пассажирским сидением. - У тебя такой голос! - Ты так говоришь лишь потому, что я тебе нравлюсь. - Я бы отсосал тебе прямо сейчас, Фабри, но не в этом дело, - выдал Эрмаль и этим заткнул Фабрицио который, трогаясь с места на полном газе как только на светофоре зажегся зеленый, посмотрел на него мгновение, а затем отвернулся разглядывать улицу, покраснев как пятнадцатилетний. Хитрая изогнутая улыбка во весь рот растянулась на губах Эрмаля. Переход к раздеванию стал естественным следствием тех поцелуев и обжиманий в машине которые продолжались уже четверть часа, как только они добрались до дома Эрмаля в два часа ночи. Чувство запретного, украдкой, не остановило их там и хотя они находились прямо под окнами комнаты Эрмаля, идея отправиться туда даже не пришла им в голову, слишком занятым тем чтобы снять, быстрыми движениями, друг с друга одежду, пока Эрмаль впивался в его шею, Фабрицио держал его крепко, сначала ослабив серый тонкий галстук, а потом и сняв с него футболку цвета красного вина. Эрмаль задрожал от контакта рук Фабрицио со своим торсом, а потом и бедрами, тот его касался и мурашки расходились по коже от горячей и влажной щекотки. Они улыбнулись пока еще сидели и изучали друг друга между влажным поцелуем и прикосновением к лицу. Фабрицио был в сто раз мускулистее чем Эрмаль и тоже был противоречием в каком-то роде: он смущался намного легче и был стеснительным, но был и намного более раскованным и пылким. Настолько что мог ошарашить или быть неправильно понятым. Он начал лапать задницу Эрмаля и тот высвободил себя и его от ремней в штанах, позволяя рукам Фабрицио легче добраться и касаться его ягодиц из под ткани. Вздохнул, еще раз, и выгнул спину, облизнув губы. - Подожди, моя бывшая научила меня одному трюку чтобы иметь побольше интимности и никто за это не оторвал яйца. Фабрицио быстро повернулся к окну и открыл его, повертев ручку и опуская стекло так чтобы можно было повесить свою майку, затем завертел ее в обратном направлении, чтобы майка там застряла и закрыла собой окно. Эрмаль сразу понял что к чему и сделал то же самое со своей футболкой. Два задних стекла были и так затемнены, Фабрицио положил на лобовое стекло алюминиевый козырек за который заплатил три тысячи лир и зафиксировал пару обложек от журналов на оставшихся окнах. - Да ты эксперт. - В том чтобы не нарваться на штраф? Да уж…, - похвастался он и секундой позже засмеялся, прикрыв ладонью рот. Он даже не успел отсмеяться как Эрмаль обхватил его чтобы перетащить на заднее сидение снова перейдя к поцелуям. - Слушай… - Ну скажи, - отреагировал Фабрицио целуя его живот и начало лобка, поднимая немного голову из позиции на корточках, склонив спину чтобы суметь туда добраться. - У меня есть презервативы дома. - Если это из-за прошлого раза, прошу тебя, забудь. Я вел себя как мудак и был обкуренный. Эрмаль коснулся губами его волос упавших на лицо и покачал головой: - Нет, Фаббри, ты не понял: я хочу чтобы ты был спокоен и ничто кроме удовольствия от секса не волновало тебя завтра. - Ок, - Фабрицио щелкнул поцелуем на лобковых волосах другого и приподнялся чтобы увидеть его лицо. - Ок? - хотел убедиться Эрмаль. На кивок другого Эрмаль застегнул свои светлые брюки, оставив ремень в машине, и выскочил наружу, в надежде что не встретит никакого студента, бодрствующего и бродящего в это время по коридорам, который возможно ничего бы и не спросил, но вид Эрмаля, с голым торсом, и упаковка презервативов в руке сказали бы все бы сами за себя. - Раз ты такой эксперт, то скажи мне есть ли позиция в машине, которая не вызовет судороги ног? - пошутил Эрмаль когда вернулся назад. В ладони он держал презерватив и маленький тюбик со смазкой, который положил на черный коврик на полу. - Прежде чем говорить о позициях, приятель, ты мне должен сказать трахался ли ты когда-нибудь с парнем. - Нет, - предпочел не врать Эрмаль, к тому же он не чувствовал себя уязвимым из-за того что его еще никогда не имели. Ему был двадцать один и он мог научиться, пусть эта идея ему и не нравилась. - Но ты не испытываешь отвращения от секса с парнем, - и это было утверждение. - К чему все эти вопросы, Фаббри? В прошлый раз ты завелся… в этот… - И кто мне там впаривал про уважение? Сойдемся на этом, ясно? - и погладил его волосы. - Я делал пару раз минет, - слабый румянец проступил на щеках Эрмаля, он немного скривил рот, но продолжал смотреть прямо в глаза Фабрицио. Тем, кто прекратил зрительный контакт, был сам Фабрицио который закрыл ему глаза рукой, пытаясь сдержаться чтобы не обнять его и не сказать что мог бы отсосать ему и этим остался бы доволен, потому что чувствовал себя в гармонии с Эрмалем и всей его искренностью, и этим прикосновением юношеского нетерпения которое у самого уже ускользало сквозь пальцы, вытесняемое леностью с привкусом горечи. - Ладно, слушай, ты решаешь какую кассету ставишь. Там, в бардачке всего понемногу. А потом я скажу тебе как мне нравится трахаться. Эрмаль, чьи брюки были все еще застегнуты, с тех пор как он вернулся в машину, перелез на переднее сидение и пересмотрел среди множества кассет, и после воскликнул: - Ок, Led Zeppelin меня расслабляет, к тому же этот альбом отличный. - помахал кассетой показав обложку. - Но какого хрена, ты так отстал от жизни, ну у кого еще есть магнитола с двусторонними кассетами? - и чмокнул Фабрицио в кончик носа пока завелась мелодия Whole Lotta Love. - Ты понимаешь по-английски? - Не буду пытаться даже если мне заплатят. - Это и к лучшему,- усмехнулся Эрмаль услышав в песне слова явно сексуального характера, в отличие от Фабрицио он изучал языки в университете. За это время Фабрицио успел стянуть с себя штаны, стукнув по крыше и проклиная какого-то святого, учитывая что свет внутри автомобиля не горел. Освободился от боксеров и взял из-за подголовника пляжное полотенце, постелив его на сидение. Эрмаль приподнялся на секунду, потом снова сел, уже тоже голый. Фабрицио принялся снова целовать его рядом с пахом, с согнутыми коленями на сидении и склонившись над ним, и Эрмаль шустро натянул презерватив прежде чем Фабрицио смог продолжить, и так и остался, сидя, скрестив ноги. Фабрицио удовлетворял его рукой и ртом, и пусть он не мог ощущать слюну прямо на своей коже, но Эрмаль чувствовал как ощущения и твердость его пениса нарастали с каждым движением рта, каждым теплым трением. Иметь Фабрицио между своих ног, его полные губы на самой чувствительной части его тела, щекотку от его щетины становившуюся только сильнее, и держать его голову руками было как находиться в экстазе и он откинулся назад, наслаждаясь, выставляя на обозрение свое прекрасное адамово яблоко. Фабрицио переместил свои ладони на зад Эрмаля сжимая ягодицы, автоматически, с каждым толчком ладоней другого на своей голове. Размеренный ритм был прерван Фабрицио в самом разгаре: - Трахни меня. Вот эта позиция, Эрмаль, - и голос вышел хриплым, разгоряченным и срывающимся, какой Эрмаль представлял бы себе ночами напролет и под душем. В стольких вещах Фабрицио был мятежником и готовым кричать во весь голос, только в сексе он предпочитал быть ведомым, предпочитал чувствовать себя наполненным, это был чистый инстинкт, уступить, вся его жизнь была скачками, непрерывной борьбой, не быть обманутым, в поисках недостижимого покоя; и хотя бы в сексе он позволял себе проигрывать без сожалений. И Эрмаль ему подходил, по крайней мере до сих пор: кроме того что они были родственными душами в музыке, он был остроумным, прямолинейным и саркастичным, он был способен сказать нет и твердо стоять на своем, Эрмаль не испытывал тревоги которая раздирала его, был гораздо стабильнее и увереннее в себе. У него было более поджарое, худощавое тело, которого он не должен был стыдиться, он не был разговорчивым, но тем не менее позаботился о том, чтобы продемонстрировать Фабрицио уважение и дать ему понять что хочет его. Фабрицио просто хотел отдаться ему и выпустить пар, почувствовать удовольствие. - Трахни меня, - и это прозвучало почти как высокомерная просьба. Эрмаль должен был воззвать ко всей своей рациональности, пусть даже когда занимался сексом и отбрасывал весь здравый смысл и сдержанность, он взял с коврика лубрикант который оставил там незадолго до этого. Между тем, другой уже лежал, раздвинув ноги и согнув колени, позволяя Эрмалю видеть его хорошо доверяя ему, таким голым, раскрытым и уязвимым. - Ну что, я сделаю сам или попробуешь ты? Указал подбородком на гель который парень держал в руке. Последний смутился, чересчур, на мгновение, наблюдая за ним, и Фабрицио напряг мышцы живота чтобы переместиться в вертикальную позицию и взять из рук Эрмаля тюбик и выдавил из него немного на пальцы правой руки, с которой предварительно позаботился снять все кольца. Не прошло много времени, прежде чем он смог ввести один палец, а потом и второй, в свое заднее отверстие. Эрмаль смотрел на него заворожено: тот точно знал где не навредить себе и не было похоже на то чтобы это причиняло ему сильный дискомфорт. Черные волосы струились по его лицу, и капельки пота блестели на лбу. - Знаешь как ты красив? - Я чувствую себя насквозь взмокшим, - ответил Фабрицио, пылающие уши и смущенная улыбка. Младшего очевидно не волновало быть более худощавым и даже тощим, его ключицы выделялись, его грудь не была мускулистой. Парня это не заботило, даже если он и разглядывал его, нежно. Эрмаль просто подтащил его вниз к себе, проведя ладонью по грудным мышцам и устроился между ног Фабрицио, в сидячем положении, на коленях. При виде эрекции другого он успокоился, потом налил щедрую порцию смазки себе на ладонь и смазал ею член, который уже начал выделять предсеменную жидкость внутри презерватива. - Мне нравится смотреть на партнера когда он меня трахает, понятно? - Фабрицио обьяснил так позицию пока смотрел, как Эрмаль принимал меры предосторожности. - Ты выглядишь таким антипатичным и неприветливым, и вот оказывается что ты сентиментален, - усмехнулся Эрмаль, посмеиваясь над ним, и Фабрицио ущипнул его за ягодицу. Кассета играла четвертую песню на стороне А. - Мне что, нужно дать тебе письменное разрешение? Пожалуйста… Эрмаль совсем не хотел причинить ему боль, если уж один палец причинял ему такой сильный дискомфорт, он мог только представить член, твердый и толстый. Он решил войти мягким толчком, чтобы проверить сделал ли ему больно. Фабрицио, скрестив ноги вокруг шеи Эрмаля и приподняв свой зад чтобы можно было проникнуть с большей легкостью и силой, вскрикнул и застонал. Впился в бедра Эрмаля и подождал пока тот войдет полностью, прежде чем начать двигаться; даже если это и не был его первый раз, боль вначале всегда была дестабилизирующим моментом. - Блядь, блядь, блядь. - Скажи что-нибудь, Фаббри. - Что-то конкретное? - Сексуальное, - усмехнулся и вспотевшие кудри качнулись пока он улыбался во весь рот. Эрмаль был спокоен и чувствовал себя счастливым. Обнаженное тело вибрировало от возбуждения. Чем больше он смотрел на открытый рот Фабрицио, чем больше смотрел на его полузакрытые глаза, легкий румянец и волосы прилипшие к лицу тем больше возбуждался. - О, если ты хочешь пикантностей, то мог бы просто сказать..ооо… просто… ах… уточнить… Эрмаль начал с легкого толчка, вверх и вниз, вход-выход, звук кожи о кожу; пот и гель создавали хлюпающие звуки каждый раз когда он выходил и снова входил, каждый раз вызывая дрожь от удовольствия которое пульсировало от члена: именно Фабрицио заставлял его толкаться все глубже и глубже, требуя полного контакта от Эрмаля и находя вместе гармонию, полностью сбившуюся вначале, но всегда такую дикую и наполненную хрипами и вздохами. Они касались друг друга и трогали и дышали и ласкали и сжимали друг друга и говорили что-то неразборчивое и смеялись над вещами которые не вызывали смеха. Сидение задвигалось вместе с ними и темп толчков стал наращиваться, Фабрицио почти сразу же испачкался в собственной предсеменной жидкости, привыкнув уже между тем держать руки на его заднице: ему нравилась его кожа, мягкая и упругая, нравилось проводить по ней подушечками пальцев и чувствовать ее как можно ближе. - Я - хотел - бы - облизать - аах - тебе - задницу - ооо - прямо - в этот - момент … И Эрмаль кончил первым, буквально рухнув вперед, не сразу выйдя из Фабрицио, взяв себе передышку чтобы восстановить дыхание и все еще ощутить жар, окружавший его. Когда решил выйти из Фабрицио, тот воспользовался возможностью чтобы обнять его и поцеловать в пупок, потом в шею и наконец в его прекрасные губы пока Эрмаль начал стимулировать его набухший член с последними оставшимися силами. Его руки были липкими от спермы и почти сразу же оргазм настиг и Фабрицио, ослабленного, раскинувшегося на сидении, все повторяя и повторяя имя Эрмаля в придушенном и обессиленном стоне. Кассета в автомагнитоле остановилась уже как пару минут потому что закончилась сторона А, но никому из них не было до этого никакого дела.