***
Катулл выбрался из чащи к подобию деревянного сарая, окружённого частоколом. На карте это сооружение носило гордое звание опорного пункта. На деле же оно, построенное на скорую руку, являло собой жалкое зрелище — частокол выстроен из рук вон плохо, некоторые колья покосились, открывая бреши, ворота не закрывались, а от рва вокруг остался небольшой овражек, заросший кустарником. Возле входа на территорию опорного пункта стоял, лениво опираясь на копьё, часовой, укрывшийся от непогоды под кожаным плащом с глубоким капюшоном. Солдат даже не пытался изображать несение караульной службы, а просто уставился в землю перед собой. Из трубы здания вился дымок. Гвардеец аккуратно двинулся к часовому, стараясь держаться вне его поля зрения, благо глубокий капюшон плаща и дождь надёжно скрывали от человека любые звуки. Переступив через почти засыпанный ров, Жнец прокрался вдоль частокола и оказался за правым плечом караульного. Человек почувствовал неладное — от Катулла воняло как от скотобойни, и даже двухдневный ливень не мог вымыть резкий запах гниющего мяса — и завертел головой, стараясь определить источник запаха и беспокойства. Не дожидаясь, пока часовой обнаружит его, Жнец по-дружески уронил руку человеку на плечо. Караульный взвизгнул и даже подпрыгнул от неожиданности, едва не запутавшись в плаще. Оправившись, он развернулся и в страхе отшатнулся от исполинской фигуры гвардейца, направив на него копьё. Катулл внимательно рассматривал лицо под капюшоном. Тощее и грязное, с бегающими глазами под кустистыми бровями. Нос свёрнут набок — сломан дубиной или обухом топора. Рот и челюсть скрывает спутанная борода с застрявшими кусочками пищи. Катулл буквально наблюдал весь напряжённый мыслительный процесс, разворачивающийся в черепной коробке часового, и терпеливо ожидал его действий. Наконец тот пришёл в себя и выпалил: — Ты кто такой? Давай вали отсюда! — и тут же стушевался, отступив ещё на шаг от Жнеца. — Собери своих, есть разговор, — прохрипел Катулл и шагнул на территорию лагеря. Часовой ещё немного помялся, сомневаясь, стоит ли исполнять приказы подозрительных личностей угрожающей наружности и огромного роста, но страх перед этой самой личностью пересилил, и караульный пошёл докладывать о госте, с опаской оглядываясь на того через плечо. Человек скользнул внутрь здания и прикрыл за собой дверь. Послышались ругань и крики. Жнецу надоело стоять под дождём, и он распахнул дверь, намереваясь войти. Крики стихли. Дверь была слишком маленькой, и гвардейцу пришлось пригнуться и слегка развернуться боком, чтобы протиснуться внутрь, не выламывая часть стены. Выпрямившись, Катулл окинул взглядом помещение. В здание набилось больше двадцати человек разного сброда, которые сейчас дружно уставились на него. Голые деревянные стены без окон, большая печь у противоположной стены, а соломенная крыша настолько низкая, что гвардеец едва не бился головой о стропила. Пахло дымом и немытыми телами. Уже знакомый ему караульный сглотнул и, ткнув пальцем в Жнеца, произнёс: — Вот у этого есть к нам разговор. — Именно, — гвардеец ещё раз обвёл взглядом людей. Никто не горел желанием посмотреть в ответ. Он сделал шаг к центру помещения. — Моё имя — Катулл из Вараньей Гвардии, и я пришёл сделать вам предложение. Толпа загомонила. Преобладали выкрики «Чё?», «Ты кто такой?», «Иди на хер!» и их различные вариации. Жнец терпеливо ждал. Наконец, от толпы отделился высокий человек и стал напротив гвардейца. Было видно, что оратору неуютно, но он быстро взял себя в руки. — Мы никогда не слышали о Вороньей Гвардии. — Вараньей Гвардии, — Катулл едва сдержался, чтобы не превратить сарай в кровавую баню. — Неважно. Можно назвать это рыцарским орденом, если хотите. Я здесь для того, чтобы сделать вам предложение, которое поменяет вашу жизнь. — Это какое предложение? — прищурился собеседник. — Предложение взять славу и власть. Богатство и исполнение желаний. Величие, — Жнец широко развёл руки, — каждому из вас. — Вали давай, — человек сплюнул на пол. — Мы тебе, блять, не дети, сказочник. И на такую лажу не поведёмся. Херовое твоё предложение. Толпа согласно загомонила. Катулл холодно улыбнулся под шлемом и повысил голос, без труда перекрывая шумевших людей. — Я лишь предлагаю взять то, что ваше по самому древнему и справедливому праву. По праву, которое лежит в основе мироздания. По праву сильного, — Жнец обвёл людей взглядом. Теперь они слушали внимательнее. — Овцы придумали законы для себя. Законы, защищающие их от истинных хозяев — волков. Трусливый скот придумал целые тома правил и норм, которые набрасывают на волков ошейник. Они хотят превратить волков в собак, подчинить их себе, обезопасить себя от них. Сохранить свою шкуру. Они хотят набросить ярмо на вас. Но только вам решать, кем быть — псами, что покорно лижут руку хозяину, или волками, которые правят по своему праву. Гвардеец замолчал, давая толпе переварить услышанное. Кое-где слышались реплики одобрения, кто-то выражал сомнение. Переговоры и шёпот постепенно стихали, и всё больше глаз, ожидающих продолжения, поднималось на Жнеца. — Оглянитесь вокруг. Вам нравится то, что вы видите? Вельможи и аристократы — неспособные ни на что жалкие черви — живут и дохнут в роскоши и богатстве. Благородные рыцари в блестящих позолоченных доспехах ни разу не видели боя, но уже купаются в славе. Церковь должна была заботиться о людях, но уже давно печётся лишь о собственном благе. Правосудие превратилось в шлюху, отдаваясь тем, у кого больше монет. Всё прогнило насквозь. Я предлагаю вырвать богатство вельмож и смять разукрашенные панцири лже-героев. Взять всё себе, ибо вы достойны. Осталось только протянуть руку, — Катулл продублировал сказанное действием. Латная перчатка с лязгом сжалась в кулак, — и схватить их за горло железной десницей. Хаос благоволит сильным. Станьте сильными и берите всё, что захотите. Славу получает тот, кто заслужил её кровавым делом. Чем больше трофеев ты собрал, тем ты богаче. Правосудие Хаоса сурово и неподкупно. Всё зависит лишь от тебя, и никто не посмеет усомниться в твоих деяниях. Я предлагаю Хаос. Я предлагаю силу. Жнец упёр меч остриём в землю и сложил руки на гарде. — Подумайте над этим. Разгорелись обсуждения и споры. Споры быстро перерастали в крики с руганью. Человек, говоривший с гвардейцем от имени всех, тихо спросил: — Какие условия с нашей стороны? Катулл перевёл взгляд на говорящего. — Как тебя зовут? — Том. Том из Гварена. — Условия просты, Том. Вы подчиняетесь мне, следуете за мной. Я веду вас. Трофеи каждый получает со своих убитых. Мужчина недоверчиво смотрел на Жнеца. — С чего нам вообще идти за тобой? Ты ещё не понял, что из нас добрая половина — дезертиры? И ты хочешь от нас клятвы верности? — Именно. У меня имеется ещё один достаточно весомый аргумент, который я не озвучил. — Это какой же? Катулл наклонился к Тому, чтобы их глаза находились на одном уровне. — Если вы откажетесь, то я перебью вас всех, — Том побледнел и схватился за рукоять топора на поясе. Гвардеец, убедившись, что их никто не слышал, продолжил. — Посмотри на остальных, Том, и подумай, есть ли у вас шанс против меня. Я не говорю, что вы получите всё и сразу. Возможно, вы вообще сдохнете в первом же бою. Сильные выживут, а слабые покроют их путь своими телами. Путь крови, страданий и смерти. Катулл выпрямился и застыл, продолжая буравить мужчину холодным взглядом. Том нервно облизнул губы и повернулся к товарищам. Его прошиб холодный пот, разум лихорадочно взвешивал решения. Люди выжидающе смотрели на него. Утвердив подрагивающие руки на поясе, дезертир постарался придать голосу уверенность: — Кто что решил? Я — за. Дела идут херово, и если ничего не менять, то херово они идти и продолжат. — Чё от нас надо-то? — спросил кто-то из глубины помещения. — Клятва верности. — Катулл перехватил меч за рукоять. — Выполнение приказов и ещё кое-что по мелочи. Взамен я веду вас, слежу, чтобы у вас была еда, вода. Даю возможность проявить себя на поле боя. Всё просто. Озвучивайте своё решение. — Как я уже говорил, я — за. — Быстро ты, Том, — ехидно заметил один из дезертиров. — С чего бы это? — Лучше с ним, — Том мотнул головой в сторону Жнеца, — чем продолжать, как сейчас. Хуже в любом случае не станет. — Мы сдохнуть можем. Об этом не подумал? — Да мы и так сдохнем. Максимум с пару месяцев протянем. Либо с голодухи, либо храмовники вырежут. А сидеть на жопе ровно и ждать — не про меня. Я тоже за, — пробурчал бородатый бандит с топором дровосека. В конце концов, толпа разделилась на две неравных части. Побольше, из людей, давших согласие, и поменьше — отказавшихся. Гвардеец быстро принял корявую в исполнении бандитов клятву верности и махнул рукой: — Вот вам первый приказ — убейте остальных. Докажите верность своему слову. Люди ошарашенно затихли. Никто не сдвинулся с места. Катулл молча ждал чьих-нибудь действий. Внезапно из-за его спины с воплем вылетел бородач с топором. Описав дугу и едва не задев стропила, тяжёлое лезвие с влажным чавканьем раскололо череп ближайшего из противников. Жнец хмыкнул — перспективный кадр. «Дровосек» успел рубануть ещё одного, прежде, чем остальные из банды гвардейца набросились на своих бывших товарищей. Сарай заполнился криками и звуками боя. Через минуту всё было кончено. На полу лежали трупы тех, кто оказался не слишком дальновиден в своём выборе. Сам гвардеец в бою участия не принимал, лишь загораживал собой дверь. Отряд Катулла выглядел ошарашенно. В глазах Тома читалось сомнение. Жнец прошёл в центр залитого кровью сарая. — Ты, — он ткнул пальцем в «дровосека». — Как тебя зовут? — Бернард, милорд. — Похвальное рвение, Бернард, — Катулл повысил голос. — Я ожидаю такого от всех. Сильные возвысятся, слабые падут. И Бернард только что сделал первый шаг к величию. Теперь к рутине: обыщите трупы и оттащите их подальше в лес. — А дальше? — поинтересовался Том, выглядевший чернее тучи. — Не заглядывай так далеко в будущее — можешь не дожить, — посоветовал Жнец. Юмора бандиты не оценили. Впрочем, Катулл и не собирался никого веселить. Он посторонился, пропуская людей, несущих труп, и вышел под дождь вслед за ними. Оглядел огороженную частоколом небольшую территорию. В голову пришла мысль, что чего-то не хватает. Пропажа была очевидна — он не видел ни одной слепой эльфийки. Катулл прорычал проклятие. Теперь он должен искать раба по густому лесу. В обычных обстоятельствах он не пошевелил бы и пальцем ради раба, но эльфийка занимала важное место в его планах. И её смерть или серьёзное увечье поставит перед Жнецом новую проблему — поиск нового мага. А действительно сильные чародеи встречаются примерно так же редко, как и здравомыслящие хаоситы. Гвардеец сомневался, что у слепой хватит силы воли и интеллекта, чтобы постичь сколь-нибудь серьёзные тайны Хаоса. Но, как известно, лучше синица в руках, чем журавль в небе, и если не найдётся кандидатуры получше, он будет использовать то, что имеет. Бандиты закончили «уборку» и собрались вокруг Жнеца, ожидая дальнейших приказов. Катулл оглядел свою банду. Напряжены, обескуражены, потеряны. Боятся. Как и бесчисленное множество до них, они пропустили мимо ушей слова про кровь и смерть, но отлично услышали обещания величия. Столкновение с реальностью было слишком болезненным, многие до сих пор не поняли, что убили тех, с кем вчера делили пищу, обобрали их трупы, а тела выбросили зверям. Урок был прост — человек живёт и умирает один. Один против всего мира. — Ждите здесь, — гвардеец осматривал лес, стараясь точно определить место, откуда пришёл. Катулл шёл по чаще, стараясь следовать тем же путём, который привёл его к опорному пункту. Истощённая слепая эльфийка не могла уйти далеко. Не факт, что она вообще могла идти. Дождь хорошо скрывал звуки, а читать следы на земле или идти по запаху, как ищейка, Жнец не умел, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как заглядывать под каждый куст или овраг рядом в поисках маленькой измученной души. Спустя полчаса Жнец вышел на круглую площадку голой земли с единственным деревом, росшем на квадратном камне посередине поляны. Чёрное и кривое, оно словно вычистило вокруг идеальный круг мёртвой земли, на которой не росло ничего. Абсолютно голые ветви впивались в небеса острыми когтями. Толстые, напоминающие искривлённые хребты животных, корни дерева сжимали камень в своей хватке, стремясь сокрушить его в пыль, и по земле устремлялись к живому лесу вокруг, образуя восемь правильных лучей из центра поляны. Катулл вдохнул полной грудью. Вот чего он не чувствовал в этом жалком мирке — дыхания Хаоса. С самого первого дня его терзали смутные сомнения неправильности происходящего, но сейчас причина была ясна до невозможности. В этом мире не было Хаоса. Это было настолько противоестественно, что даже возможность подобного не приходила гвардейцу в голову. Жнец медленно подошёл к дереву и провёл по коре рукой. Перчатка окрасилась в насыщенный красный цвет. Гвардеец снял шлем и облизнул пальцы. На языке остался солоноватый и железистый привкус. Кровь. По дереву стекала кровь. А за камнем, на пропитанной кровью земле, билась изломанная фигурка слепой, открывая рот в беззвучном крике. Катулл надел шлем и присел над эльфийкой на корточки. Лицо рабыни олицетворяло собой воплощённые страдания, тело сводило судорогами. Жнец перевёл взгляд обратно на дерево. Иногда в неровностях коры ему виделись кричащие лица, растворявшиеся, стоило гвардейцу только моргнуть. Катулл удовлетворённо улыбнулся. Это знак Тёмных Богов и Всеизбранника. Четвёрка заметила этот мир. И мир сгорит в огне, истекая кровью и слезами.Глава четвёртая
19 февраля 2019 г. в 16:25
Катулл шагал по раскисшей дороге. Уже второй день хлестал ливень, превращавший грунт под ногами в жидкую хлябь. Поддоспешник давно промок насквозь и неприятно лип к телу, а каждый шаг вызывал хлюпанье не только грязи под ногами, но и воды в сапогах. Единственное, что оставалось относительно сухим, — промасленный мешок с остатками провизии, привязанный к ремню гвардейца. Но и тот мог сдаться в любой момент под натиском стихии.
В нескольких метрах позади Жнеца плелась слепая. Обрывки тряпья облепили измождённую фигуру, обхватившую себя за плечи в тщетной попытке сохранить тепло. Непогода изматывала эльфийку больше обычного, а гвардеец и не думал сбавлять темп. И если несколько часов назад она лелеяла призрачную мечту о привале, то теперь сил не оставалось даже на это. Вперёд её толкал лишь ужас перед Жнецом.
Катулл остановился, и слепую кольнула слабая надежда. Гвардеец медленно оглянулся и решительно сошёл с дороги, направившись в заросли. Эльфийка, не сдержав стон, поплелась следом. Ветки цеплялись за одежду и волосы, под ногами скользила грязь. Лишь бы не оступиться — подняться сил уже не будет. В том, что Жнец даже не заметит её исчезновения, слепая ни капли не сомневалась.
Через пару минут она отстала от гвардейца настолько, что уже не могла уловить лязга доспехов, за которым следовала. Эльфийку охватил ужас — даже несмотря на страдания, она цеплялась за свою жизнь. А потеряться в лесу означало смерть; медленную смерть от переохлаждения, голода и жажды.
Девушка всхлипнула и упала на колени. Ужас сменился отчаянием. Слёзы терялись среди ручейков дождевой воды на лице. Не вставая с колен, эльфийка подползла к какому-то дереву и прижалась к стволу, проваливаясь в спасительное забытьё.