Авангард апокалипсиса

      Банда мародёров нестройной колонной тащилась по пыльной дороге. Бдительный Жнец, отобравший у возничего на конюшне длинный кнут, пастушьей собакой рыскал вдоль строя, поддерживая скорость, направляя в нужную сторону на поворотах и подбадривая бандитов новоприобретённым воспитательным инструментом. В голове колонны с достоинством трусил единственный конный — банн Ричард Коутрен, благодаривший Создателя за то, что внимание Катулла наконец направлено на кого-то кроме него. Замыкали колонну две повозки обоза, везущие провизию и амуницию для отряда, а так же сменные одежды, доспехи, оружие и письменные принадлежности банна.       Вскоре гвардейцу с недовольством пришлось признать, что причин издеваться над мародёрами у него больше не было — скорость отряда ограничивал обоз, дорога была прямой, как стрела, а сами бандиты крайне быстро приспособились шагать в абсолютном молчании, не сбиваясь и не ломая того подобия колонны, в котором они двигались. Что, в общем-то, значило не окончание побоев, а лишь то, что личное участие Жнеца более не требовалось. Поэтому, оставив Тому кнут и указав поддерживать необходимый «уровень морального давления» и дальше, Катулл присоединился к Ричарду во главе строя.        — Можете ввести меня в курс дела, милорд?        — Могу. Дело состоит в том… — банн Коутрен на мгновение замолчал, справляясь с ломанувшимся подальше от Жнеца скакуном. — В том, что основная статья дохода баннорна — экспорт высококачественной стали. Местное месторождение не только обширное, но ещё и руда содержит определённые примеси, работающие в качестве присадок. Из-за этих примесей затраты на искусственное легирование снижаются, а это значит, что наша сталь дешевле, чем у конкурентов, однако обладает такими же свойствами. Клеймо с мабари в цепях уже больше века является гарантом высокого качества и достойной цены.       Катулл бросил на аристократа недовольный взгляд.        — Ближе к делу, мне не интересна металлургия.        — Хорошо. До недавнего времени добыча руды производилась неглубоко, копали скорее «вширь», не затрагивая глубокие пласты. Но всё имеет свойство заканчиваться, и руда в том числе. Буквально месяц назад я приказал углубить шахты, чтобы сохранить текущий уровень добычи. Про шахту всегда ходили слухи, что в нижних штреках пропадают шахтёры, а сами рабочие клянутся, что вовремя перерывов можно услышать, как кто-то скребётся по ту сторону забоя. Ничего необычного, в общем-то. Но слухи идут далеко. Даже начальник шахты всерьёз проникся ими и просил солдат для охраны рабочих.       Катулл унял желание сломать банну ноги. Привычка Ричарда перегружать рассказ не имеющими никакого отношения к нему деталями выводила привыкшего к коротким и чётким приказам Жнеца из себя. Не планируй гвардеец оставлять феодала публичным лицом, он бы быстро привил аристократу лаконичность речи, однако это, к сожалению, не пройдёт бесследно.        — Конкретнее! — рычание гвардейца возымело действие не только на самого Ричарда, но и на его коня. Заржав, скакун в панике бросился прочь от Жнеца, не разбирая дороги, и лишь мастерство наездника позволило банну вернуть контроль над животным. Сам аристократ, помимо контроля над конём, тщился вернуть ещё и контроль над собой, чтобы унять предательскую дрожь в руках. Несмотря на довольное долгое общение с Катуллом, он так и не совладал с постоянным чувством страха, а приступы гнева чудища в воронёных латах неизменно бросали банна в скользкие объятия ужаса.        — Н-ничего н-не ясно, — Ричард глубоко вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь взять себя в руки. — После того, как углубили штольни и начали новый штрек, шахтёры перестали возвращаться с забоя. В последний раз пропала целая группа из пяти человек. Шахтёры отказываются спускаться в шахту, добыча руды сократилась до нуля.        — Это решается элементарно, — Жнец пожал плечами, показывая, что не видит особой проблемы. — Надо развешать с десяток рабочих на их собственных кишках по деревне, а остальных лишить денег. Люди обычно не могут смотреть, как их дети умирают голодной смертью.       Банн покачал головой.        — Это никак не решит проблему исчезновения шахтёров. Если эти пропажи — не нелепый несчастный случай, и мы заставим их работать в шахте, то они просто полностью исчезнут. Деревня вымрет, и некому станет добывать руду. Нам нечего будет продавать, и средств на обеспечение армии, которую вы себе хотите, не будет, — Ричард замялся. — Не говоря уже о том, что вы предлагаете необоснованное зверство.       Катулл задумался. Коутрен указал на его очевидный просчёт с исчезновением рабочих, и Жнецу с неудовольствием пришлось согласиться с тем, что проблема требует более детального рассмотрения. Было ясно, что шахтёров живыми никто не найдёт, будет огромной удачей, если обнаружат хотя бы их тела. Но их задача состояла не в поиске пропавших, а в устранении причин пропажи. Гвардеец начал припоминать бесчисленное количество тварей, обитающих под землёй. Первыми на ум приходили самые распространённые: зеленокожие и скавены. Были ещё коротышки, но дуардинов Жнец рассматривать не стал по нескольким причинам. Во-первых, коротышки попытались бы сначала договориться и выкупить шахту или получить права на её разработку, а не начинать бойню. Насколько Катулл помнил, гномы с удовольствием торговали с людьми, и не в их правилах портить отношения с торговыми партнёрами. Во-вторых, если шахта их заинтересовала настолько сильно, что они решились развязать ради неё войну, то они просто бы наведались в замок, сравняли бы его с землёй и спокойно начали разрабатывать месторождение.       Для гоблинов же ограничиваться всего несколькими рабочими было странно. Зеленокожие скорее бы вырезали всех, как только поняли, что шахтёры боятся их и не могут сопротивляться. Эти мелкие твари трусливы, физически слабы, но довольно умны; некоторые из их вождей частенько бывают способны на тактические уловки. Мерзкие, надоедливые, мелочные и жестокие, но представляющие опасность лишь в больших количествах, гоблины в основе своей не были серьёзной угрозой для обученных армий. Единственным исключением, которое мог вспомнить Жнец, был Скарсник, вождь племени Ущербной Луны, любитель собирать скальпы гномьих бород. Этот гоблин успешно пускал кровь коротышкам Карака-Восемь-Вершин и окружающих крепостей до самого Конца Времён, поражая противников коварством и стратегическим гением. Однако Скарсник был исключением, показывающим, что даже из самых ничтожных тварей может вырасти опасный враг.       Скавены. Подумать только, их жалкий божок, Рогатая Крыса, удостоился чести быть принятым в Пантеон Хаоса. И хотя никто из хаоситов не принимал крысолюдов, как равных, не принимать во внимание их мощь было невозможно. Сами скавены не были сильными бойцами, зато их род славился многочисленностью, вездесущностью и замечательными инженерами, которые создавали воистину достойные машины разрушения. Начиная искусственно выведенными чудовищами и заканчивая безумным сплавом технологий и колдовства, крысолюды выставляли на поле боя силу, с которой приходилось считаться.       Катуллу было всё равно, кого убивать, — искусственных чудищ скавенов или бескрайние орды зеленокожих с ручными пещерными тварями. Однако, со стратегической точки зрения, гвардеец бы предпочёл гоблинов. Они могут превратиться в проблему, однако будет достаточно нескольких рейдов, чтобы заставить их уйти или сократить количество настолько, что они просто разбегутся. Скавены же имели премерзкое свойство: где обретается один крысолюд, там рядом ещё тысяча. Эти твари обладали достаточной сплочённостью, чтобы не рвать друг другу глотки после поражения, и предпочитали не показываться на глаза, пока не будут твёрдо уверены в собственной победе. «Настоящие герои всегда идут в обход!» — Жнец был уверен, что первым эту фразу изрёк именно скавен.

***

      Шахтёрский посёлок встретил банду целой процессией из местных жителей, вышедших им навстречу. Паранойя кольнула разум Катулла. Ричарду хватит одной стрелы или болта, чтобы отделить душу от тела, а этого Жнец допустить пока не мог. Гвардеец выдвинулся немного вперёд банна, снимая меч с плеча, и внимательно оглядел толпу. Далеко на границах сознания заворочался демон, пробуя путы сознания Катулла на прочность. Сущность жаждала крови, и Жнец в очередной раз подавил чужеродное в его мозгу желание устроить бойню. Но селяне выглядели дружелюбно и оружия в открытую с собой не несли. На крышах или за домами тоже никто не прятался, что, впрочем, ничего пока не отменяло.       Толпа селян остановилась, и из неё выступили двое — седой, как снег, но всё ещё энергичный старичок в праздничной белой рубахе и степенный пожилой мужчина, щеголявший начищенной до блеска стальной бляхой, приколотой к правой стороне груди. Исходя из мощного телосложения второго, не потерянного даже с годами, Жнец определил мужчину как начальника шахты, а старика — как старосту шахтёрской деревушки. Две самых значимых местных фигуры вышли приветствовать своего господина.       Знаком остановив колонну мародёров, Катулл позволил банну подъехать к встречающим в одиночестве. Принятый почти повсеместно знак доверия феодала своим подданным, как перед входом в деревню объяснил Ричард гвардейцу. Один из тех идиотских обычаев, которым Жнец вынужден следовать, чтобы встроиться в общество.       Когда исполненный достоинства банн приблизился к селянам, вся толпа слитно припала на колено в знаке преданности, покорности и уважения. Катулл нашёл это забавным — момент «выражения преданности» был также идеальным моментом для убийц, скрывающихся в толпе. Времени на прицеливание было достаточно, и сейчас между ними и мишенью нет никаких препятствий, осталось лишь отпустить тетиву. Услужливое воображение мгновенно дорисовало наконечник арбалетного болта, выглядывающий у Ричарда между лопаток прямо посреди расползающегося багрового пятна на цветастом камзоле банна. Реальность оказалась куда скучнее, и спешившийся феодал дал подданным знак встать.       Пока Коутрен выслушивал официальные приветствия, гвардеец оглядел саму деревню. Два десятка деревянных домов, пара длинных низких строений без окон — склады, кое-где видны загоны со крупными рогатыми животными, мирно жующими траву. За деревней столбами поднимается дым из плавилен. В единственном каменном и самом нарядном здании Катулл определил храм местной веры. Ничего необычного. За свою невероятно долгую жизнь Жнец сжёг и разорил тысячи таких.       Тем временем толпа местных жителей рассосалась. Деревенская жизнь трудна и полна забот, а приезд банна событие хоть и значимое, однако никаким образом не отменяющее повседневные дела. Не говоря уже о Катулле, который даже своим присутствием угнетающе действовал на живых, отпугивая от банды даже любопытных детей. Закончивший обмен любезностями банн махнул Жнецу рукой, подзывая к себе. Видимо, пустой трёп закончился, и пора было переходить к делу.        — Ждите здесь, — определив дальнейшие задачи бандитов, гвардеец направился к Ричарду и двум его собеседникам.        — Итак, этого почтенного старца зовут Иштван, он — староста шахтёрского посёлка, а этого мастера — Иоанн. Мастер Иоанн заведует шахтой и плавильнями, — банн представил мужчин подошедшему гвардейцу и, не дождавшись от Жнеца ответной реакции, вновь повернулся к разом побледневшим собеседникам. — Мастер Иоанн, позвольте представить вам Катулла. Оказывайте ему всяческое содействие, этот человек — один из лучших в своём деле.       Повесив таким образом проблему с шахтой целиком на плечи Жнеца, Ричард удалился демонстрировать свою обеспокоенность делами посёлка. Иными словами, выслушивать жалобы старосты на всё на свете, начиная войной и заканчивая неурожаем. Оставшись наедине с гвардейцем, мастер Иоанн стал совсем не свой, однако сумел перебороть страх и неуверенно осведомился:        — С чего изволите начать? — мужчина вздрогнул от щелчка кнута и яростного потока проклятий, раздавшихся со стороны колонны мародёров.        — Найдите нескольких шахтёров, которые хорошо знают шахту и ориентируются под землёй. Под «хорошо знают шахту» я имею ввиду, что они смогут точно определить, что там вырыто не вами, — Катуллу вовсе не улыбалось беспорядочно бродить по всем туннелям, не имея понятия, что цель была прямо под носом. — Они должны будут найти то место, где ваша проблема проникла в шахту.        — Да они же там также, как и остальные, исчезнут! Последний раз мужики впятером ходили, да никто и не вернулся!       Жнец радостно осклабился. Идею скармливания шахтёров по одному неведомой дряни в туннелях гвардеец претворять в жизнь не собирался, но она смогла немного поднять ему настроение. К счастью, шлем надёжно скрывал любую мимику, не позволяя окружающим лицезреть то, что заменяло Катуллу улыбку, да и вообще — видеть место, которое некогда занимало лицо.        — Я выдам в сопровождение своих людей. Мне нужны сведения, а не новые трупы.        — Вы думаете, что они все… — мастер Иоанн судорожно сглотнул. — Того?        — А ты думаешь, что их там демонетки трахают, и они просто уходить не хотят? — приподнятое настроение гвардейца испарилось, идею о подземных тварях сменила идея о дыбе и мастере на ней. Вновь щёлкнул кнут. — Даже если они не сдохли сразу, то давно уже умерли от жажды. Шахтёров ко мне, быстро!       Начальника шахты как ветром сдуло, а Жнец поманил рукой Тома, монотонно нарезавшего круги около строя и с завидной регулярностью пускавшего в дело знак доверенной ему власти. Немного поколебавшись, бандит свернул кнут и резво затрусил к гвардейцу.        — Здесь, госпо…        — Слишком долго, — перебил его Жнец, сопровождая реплику ударом под дых. Воздух с хрипом покинул лёгкие Тома, и сложившегося пополам бандита бросило на землю у ног Катулла. Пока мародёр судорожно пытался вдохнуть, гвардеец сапогом перевернул его лицом вверх. — Хватит умирающего изображать. Выберешь троих и отправишь их банну, будут его «охранять». Ещё по пятерке отрядишь с шахтёрами в туннели; их задачей будет узнать, в чём состоит проблема, и, самое главное, вернуться с проводником обратно, чтобы я знал, что тут за проблема и где её причина. Понял?        — Да, господин, — Том восстановил дыхание, но встать без разрешения не смел и обращался к Катуллу лёжа на земле.        — Вперёд, — дождавшись, пока мародёр поднимется на ноги, Жнец добавил, — и да, Том, тебя я хочу видеть именно в сопровождении шахтёров.        — Да, господин.       Проводив взглядом потрусившего обратно к строю мародёра, гвардеец предался невесёлым мыслям: когда вернётся разведка, скорее всего, ему самому придётся лезть в шахты. Катулл не страдал клаустрофобией и обычно был рад двум монолитным стенам по бокам — не приходилось волноваться о флангах, однако с его ростом перемещаться в штреках он сможет лишь присев, а об эффективном ведении боевых действий речи вообще идти не может. Но была и другая сторона: если неведомые твари пролезли в тоннели, то они и сами не слишком большие.       Три мародёра отделились от строя и, немного потоптавшись на месте, отправились примерно в ту же сторону, куда удалились банн со старостой. Насколько мог судить Катулл, Том не заморачивался с выбором — в эскорт отправились ближайшие к нему бандиты. Жнец не имел никаких претензий; ему было всё равно, кто конкретно отправится служить напоминанием банну о его положении. Их задача была предельно проста — молча ходить за Ричардом по пятам, куда бы тот ни направился, что не требует никаких умений, кроме, собственно, умения ходить. А с этим ни у кого проблем возникнуть не должно. Гвардеец хмыкнул: «Приятно быть уверенным, что ты можешь положиться на своих людей.»       Вскоре в поле зрения Катулла попала небольшая группа мужчин с чёрными, как уголь, лицами во главе с мастером Иоанном. Четверо, не считая самого мастера, чего было вполне достаточно для разведки, если эта шахта не совсем уж исполинских размеров. Начальник шахты нашёл глазами Жнеца и хотел было направиться к нему, но гвардеец указал пальцем на мародёров, предотвращая диалог, который принесёт ему лишь желание заживо сжечь мастера за его непроходимый идиотизм. Не скрывая облегчения, мужчина сдал шахтёров в заботливые руки Тома, который сразу приступил к разъяснению задачи, стоявшей перед новоприбывшими.       Гвардеец с интересом наблюдал за инструктажем. Том его удивлял: он до истерики боялся не только Жнеца, но и вообще почти всего происходящего с ним, но довольно сносно держал себя в руках и, что поразительнее, умудрялся сохранять разум чистым даже после длительного пребывания возле Катулла. Никогда нельзя угадать, как повлияет Хаос на живое существо — обычным делом было ночью пить с воином у костра, а на следующее утро обнаружить вместо него ужасающую аберрацию из плоти, костей, камня и металла, влачащую жалкую псевдожизнь, которая продолжается лишь благодаря желаниям Богов или усилиями колдуна. Мародёры пока не начали изменяться физически, однако проблемы с разумом начались почти у всех — кошмары, паранойя, чрезмерная агрессия. Лишь Том переносил это легко. Вот и сейчас мародёр быстро пресёк все возражения со стороны шахтёров, не обращаясь к насилию, и назначил в охранение каждому по пятёрке бандитов по тому же принципу, что и до этого, — тех, кто стоял ближе. Пересчитал отобранных, проследил за тем, чтобы у каждой группы было по паре фонарей.       Шахтёры и бандиты отправились под землю, а Жнец поднял глаза к небесам, «украшенным» мерцающим изумрудным свечением над горным хребтом. Оставалось лишь ждать.

***

      Пятёрка бандитов бродила под землёй уже так долго, что Том потерял счёт времени. Вечность бесплодных блужданий по абсолютно чёрной кишке заполненных пылью тоннелей в тусклом свете двух фонарей, где каждый следующий метр похож на предыдущий, как близнецы друг на друга, топила мародёра в вязкой жиже усталости и безысходности. Пыль забивала глаза, щекотала в носу и, оседая мерзким вкусом на языке, заставляла бандита постоянно плеваться. Сейчас он уже настолько привык к ней, что она казалась такой же неотъемлемой частью его самого, как нога или рука. В очередной раз споткнувшись о ямку в полу тоннеля, мародёр с ужасом понял, что она ничем не отличается от той, о которую он спотыкался в позапрошлом тоннеле. Его кольнул страх. Том не знал, ни сколько тоннелей они обследовали, ни сколько осталось, и тем более он не имел ни малейшего понятия, где они находились, и как, в случае чего, им вернуться назад. Страх потеряться неприятно скрёб стенки черепной коробки бандита, суля ему провести остаток жалкой жизни здесь, слепо блуждая по бесконечным тоннелям, пока, наконец, он не умрёт от жажды. И, хотя разумом Том понимал, что невозможно потеряться, пока ты хвостом следуешь за человеком, который провёл в этих шахтах полжизни, ему никак не удавалось окончательно задавить червячок ужаса, копошащийся в сознании.       Несмотря на недолгую жизнь Том быстро понял, что нельзя думать только лишь о дерьме, в котором тонешь, или совсем перестанешь барахтаться, сдашься и погрузишься в него окончательно. Следуя этому простому постулату, мародёр почти в любой ситуации приучил себя находить повод для радости, этакий крохотный лучик света в непроглядной тьме. Он питал его надежду, давал силы не отдаваться в склизкие объятия ужаса окончательно и помогал убедить самого себя в том, что высшие силы имеют для него место в своих планах. В последнее время светлых лучиков в жизни Тома стало крайне мало — существо, зовущее себя Катуллом, перекрыло их надёжнее каменных стен, оставив лишь боль и страх. Поэтому мародёр искренне считал, что заслуживает время от времени чего-то хорошего, хотя бы во имя равновесия в природе. И сегодня его чаяния сбывались: за всё время под землёй их проводник не нашёл ничего необычного. Все эти прогулки по тоннелям так и оставались просто ходьбой по каменным трубкам в земле и не спешили перерастать в кровавое побоище, чему Том был несказанно рад.       Свернув в очередной ничем не отличающийся от других тоннель, бандиты преодолели ещё около тридцати метров извилистой каменной кишки, прежде чем остановиться. Шахтёр, ведущий их пятёрку, указал на очередное ответвление, ведущее во тьму:        — Это последняя наша выработка. Она немного длиннее остальных и идёт круче вниз, поэтому следите, куда ставите ноги. Если и там не найдём ничего, — даже в свете фонаря по лицу мужчины было заметно, что именно на такой исход он и надеется, — то надо будет возвращаться. Может, остальные найдут что-нибудь.       Том молился о том же. Сгинуть глубоко под землёй, будучи разорванным неведомой тварью… не так он хотел бы умереть. Мародёр вообще не хотел расставаться с жизнью, но, если придётся, то он бы предпочёл наименее мучительный способ, вроде обезглавливания. Кто-то может возразить, что декапитация вовсе не безболезненна, и будет прав, однако, это происходит очень быстро. А вот когда человека вешают на короткой петле, запарывают кнутом или свежуют, страдания длятся намного дольше. С первым Тома познакомила армия во время казни дезертиров, а два других любезно продемонстрировал их повелитель, наказывая бандитов за неисполнение приказов. И ничему подобному мародёр подвергаться не желал.       Мысли о мучительной кончине пробудили нежеланные воспоминания, и вопли казнимых вновь зазвучали в голове мародёра, по спине пробежали мурашки. Том встрепенулся, прогоняя непрошеные образы и концентрируясь на позитивном: этот тоннель от остальных отличался лишь наличием наклонных участков и не обещал ничего необычного. Закончится этот, и всё, наверх, к солнышку.       Через некоторое время мародёр почувствовал неладное. Он не мог объяснить, что именно, но каменная трубка стала казаться намного более зловещей, чем всё время до этого. Мрак вне света фонаря словно бы сгустился, своими тёмными клубами сжимая светлое пятно вокруг мародёров и позволяя скрывающимся там чудищам подобраться поближе. Даже ставший привычным спёртый воздух ощущался по-другому.       Том тряхнул головой, прогоняя наваждение. Пятно света от фонаря вернулось к своим обычным размерам, темнота больше не сдавливала со всех сторон, однако чувство обеспокоенности не покидало его. Мародёр решил принять меры:        — Добавь свету, — велел Том идущему впереди шахтёру. Тот недоумённо обернулся, но приостановился и приказание выполнил.       Теперь лампа светила ярче, масла сгорало больше, но дальность видимости возросла далеко не настолько, как того хотел мародёр — уже через пару-тройку шагов тьма была просто непроглядной. Бандиты продолжили путь.       Том облизнул пересохшие губы; щемящее чувство обеспокоенности переросло в стойкое ощущение беды. Пройдя ещё немного, мародёр смог определить его источник. Среди обычных запахов пыли, пота и немытых тел различался ещё и лёгкий запах гнили, усиливающийся с каждым шагом. Сложить два и два не составило большого труда — скоро они найдут то, что осталось от шахтёров.        — Трупняком пасёт… — протянул кто-то позади Тома, подтверждая подозрения мародёра.        — М-может дальше п-первыми вы пойдёте? — шахтёр с мольбой посмотрел на бандита. — У меня даже оружия нет.        — Топай давай, — мрачно отрезал Том, подталкивая проводника топором в спину и перехватывая щит. В словах мужчины был смысл, ведь никто из мародёров в шахте не ориентировался, а после этих одинаковых тоннелей о том, чтобы запомнить путь, не шло и речи. Однако бандит предпочёл блуждание по шахте перспективе первым столкнуться с угрозой лицом к лицу, имея лишь топор да фонарь. А так, пока шахтёра будут убивать, он что-нибудь придумает. Во всяком случае, Том на это очень надеялся.       Вскоре запах гниения стал настолько насыщенным, что у мародёра начали слёзы на глаза наворачиваться, а проводник выругался и был вынужден зажать свободной рукой нос. Том был бы рад последовать его примеру, но занять вторую руку топором казалось более важным. Остальных бандитов Том не видел, но был уверен, что они испытывают примерно тоже самое. Источник сего «аромата» группа нашла очень скоро — в туннеле лежала вздувшаяся кипа плоти, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся гниющим трупом гуманоида.       Непривычного к подобному шахтёра скрутило в рвотном спазме, и Том отшатнулся назад, спасая сапоги. Пока их проводник освобождал желудок от обеда, мародёр, подавляя отвращение и рвотные позывы, постарался разглядеть находку получше, не подходя к ней при этом ближе. Усилия были тщетны — свет фонаря позволял увидеть лишь очертания тела и конечностей, скрывая какие-либо детали.       Бандиты нерешительно топтались перед покойником, разлегшимся прямо посреди тоннеля. Том напряжённо думал. Первым порывом было развернуться и бежать наверх, к родному солнечному свету, доложить Жнецу об их находке, а тот уже пусть сам ломает над этим голову. Впрочем, Том через мгновение отмёл этот план действий. Ломать повелитель будет не свою голову, а Томовы пальцы, и мародёру очень повезёт, если он отделается лишь ими. Катулл относился к тому типу командиров, которые в методе «кнута и пряника» удивляются наличию последнего, ибо пряником неудобно бить людей. Зато «кнут» они возводили в абсолют, жестоко карая за малейшую провинность. Это заставило посмотреть на ситуацию в другом свете: между разозлённым господином и гниющим трупом Том точно знал, что он выберет. Трупы не потрошат людей заживо.       Отобрав у всё ещё содрогающегося в спазмах шахтёра фонарь и знаком приказав остальным стоять на месте, мародёр аккуратно приблизился к трупу, нервно сжимая топор. Том никогда не видел оживших мертвецов, но наслушался достаточно рассказов о них и не хотел бы оказаться перед одним таким безоружным. Непосредственно возле трупа вонь была практически осязаемой, и выглядел труп соответственно запаху: вздувшийся, с отчётливыми грязно-зеленоватыми пятнами на коже, изо рта вывалился распухший язык. Обойдя покойника с другой стороны, Том обнаружил самое интересное: задняя часть головы была вмята внутрь, и короткие волосы шахтёра позволяли хорошо разглядеть всю рану, от размозжённой плоти, обрамляющей неровную дыру в черепе, до самого содержимого черепной коробки шахтёра, внутри которой под светом фонаря влажно поблёскивали мозги вперемешку с осколками костей.       «Как говорится, иногда в голову приходят интересные вещи и заставляют тебя пораскинуть мозгами», — Том хотел поделиться бородатой шуткой с остальными, но предпочёл не открывать лишний раз рот. Заставить себя ещё раз осмотреть труп мародёр не смог, среди остальных бандитов добровольцев на это дело тоже не оказалось, поэтому Том всучил фонарь обратно в руки немного оправившегося шахтёра и знаком приказал идти дальше. Мужчина бросил на мародёра испуганный взгляд исподлобья и помотал головой. Том скорчил самую свирепую гримасу, на которую только был способен, и угрожающе шагнул к шахтёру. Проводник инстинктивно попятился, но наткнулся спиной на мрачных товарищей Тома. Зажатый со всех сторон людьми и стенами тоннеля, мужчина затравленно озирался в поиске лазейки для побега. Фонарь в руках шахтёра задрожал, едва не расплёскивая драгоценное масло.       Том мысленно выругался — такими темпами проводник окончательно ударится в панику и станет ни на что годен, если не сожжёт их раньше. Надо было срочно что-то предпринимать, и единственным известным мародёру быстрым способом вернуть шахтёра в здравое состояние рассудка был хороший удар в голову. Мозги взбалтывает так, что познавать всё вокруг приходится заново. Главное — не перестараться.       Сказано — сделано. Уронив щит и ухватив шахтёра за грудки, Том от души впечатал кулак мужчине в скулу. Сам шахтёр был крепким малым, однако такой подлости от бандита не ожидал, что определённо сыграло решающую роль. Голова от удара отскочила вбок, словно прикреплённая на гибкой ветке, а не на жилистой шее работяги, а за ней последовало и тело. Не позволяя жертве упасть, мародёр с силой впечатал потерявшего ориентацию мужика в стенку тоннеля, уже больше для того, чтобы выместить на нём раздражение, чем для необходимости. Пока шахтёр приходил в себя, Том медленно сжал кулак, прислушиваясь к ощущениям. Бил мародёр левой, и то ли оттого, что шахтёр стоял слишком близко, то ли оттого, что Том правша, удар вышел не совсем удачным, и пальцы при любом движении отдавали сильной болью.       Свой фонарь шахтёр выронил и тот, естественно, потух, но бандиты оказались достаточно догадливы, чтобы передать вперёд горящую лампу из конца группы, что позволяло мародёру отчётливо видеть своего «собеседника» и его реакцию. Когда взгляд шахтёра приобрёл осмысленное выражение, Том ткнул пальцем в грудь мужчины, затем в темноту тоннеля, нехитрым языком жестов приказывая продолжать движение, и, не дожидаясь реакции проводника, продемонстрировал ему лезвие топора, на котором зловеще плясали золотые блики от фонаря. Угрозу шахтёр понял и торопливо закивал, выражая своё полное согласие. Мародёр успокоился и подобрал обронённый щит, пытаясь держать мужчину в поле зрения. Хотя в его глазах уже не плескалось того ужаса, что был там недавно, выглядел шахтёр всё равно обеспокоенно. Пытаясь подбодрить проводника, Том по-дружески похлопал ему плечу и подал заново зажжённый фонарь, который таки сохранил немного масла, несмотря на падение.       Конечно Том не собирался резать мужика за простой отказ первым лезть в неведомую тьму, где ещё и живёт что-то, убивающее людей, не имея при этом никакого оружия. Не перепробовав все остальные аргументы до этого, во всяком случае. Но проводник таки смог собраться с духом, переступил гниющее тело своего коллеги, стараясь на него не смотреть, и повёл отряд дальше по тоннелю.       Буквально через десяток метров шахтёр вновь остановился. Том выглянул у него из-за спины, пытаясь выяснить, что же заставило отряд встать в этот раз. Тоннель перед ними резко сворачивал в вправо, но ничего подозрительного по мнению мародёра в этом не было — не все выработки были прямыми. Однако их провожатый так не считал. Подойдя к стене, шахтёр пристально уставился в каменную толщу и начал медленно перемещаться вдоль неё, периодически обследуя поверхность свободной рукой. На каком-то моменте он остановился, нерешительно потоптался на месте и перешёл к обследованию пола. Глядя на ползающего на коленках по пыльному камню шахтёра, Том решил, что переборщил с ударом, и мужик немного тронулся умом. Но тот вскоре встал на ноги, почесал задумчиво щёку и поманил к себе Тома. Безумным шахтёр не казался, и мародёр решился подойти.        — Вот… отсюда лезут… — проводник говорил рубленными фразами, стараясь не открывать рта больше необходимого. — Это не мы… выкопали.       Том облегчённо кивнул. То, что он сам разницы не видел, не говорило о том, что никаких отличий нет. Шахтёр смотрел на мародёра, ожидая его решения. Делать здесь, в общем-то, было больше нечего — они нашли новый тоннель, «подсоединённый» к шахте кем-то другим, на выходе из него нашли тело шахтёра. Логично было предположить, что шахтёр пытался убежать от чего-то, лезущего из чужого туннеля, но ему не удалось. Теперь можно возвращаться к повелителю, отчитаться о выполненном задании и молиться, чтобы он остался доволен.       В мозг закралась мыслишка о том, что у тоннеля наверняка должен быть другой конец. Если он сумеет отделаться от товарищей, то ему, при определённом везении, удастся проскочить к выходу, не встречаясь с теми, кто этот тоннель выкопал. А там он уже разберётся, что делать и куда идти, благо за эти несколько месяцев под началом Жнеца мародёр научился выдерживать буквально любые лишения, от холода и отсутствия нормальной обуви до жажды, голода и трёхдневного отсутствия сна.       Идея казалась очень заманчивой, но имела ряд изъянов, начиная присутствием живых существ в тоннеле и заканчивая предположением, что у тоннеля есть конец. В том смысле, что тоннель может и не вести наружу или, того хуже, вести в тупик. Тогда уже сбежать точно не получится, и он угодит прямо в лапы повелителя. Том мрачно подумал, что его содранная кожа будет неплохо смотреться на вещмешках бандитов вместе с теми клочками, что остались от других бедолаг.       Мародёр нахмурился, следуя невесёлым размышлениям. Выходит, и в этот раз судьба повернулась к нему лицом лишь для того, чтобы выразить своё презрение, и вновь устремила свой светлый лик к более достойным её внимания. Том махнул рукой, приказывая отряду возвращаться.