nae mam daero

      Это самое лучшее утро с момента поступления в университет Корё. Солнце окрашивает всё вокруг во всевозможные краски, делая обычно унылые серые здания поистине прекрасными. Не раздражают вечно щебечущие птички, хотя в другое время это действовало на нервы. Даже воздух казался другим. Чонгук вдохнул полной грудью и широко улыбнулся, и тут же скривился болезненно — разбитая губа саднила, напоминая о ночи. Но пусть даже болели ребра, а на языке ощущался привкус крови, ничто не могло испортить Чону прекрасное настроение.       Большая пачка денег приятно отягощала карман.       Сначала он впал в ступор, когда Донг вручил ему неплохую сумму наличных. Он столько денег никогда в руках не держал.       — Не обольщайся такой сумме, дальше будет меньше, — ухмыльнулся Чой, увидев ошеломление в глазах Чонгука. — Сегодня нам повезло, на тебя практически никто не ставил, поэтому мы сорвали жирный куш. Теперь они оценили твои способности и поменяют точки зрения. Готовься, что придётся пахать.       Чонгук был готов к чему угодно, потому что этих денег хватит маме покрыть полностью больничный счет, купить лекарств и скромно прожить пару месяцев. Сейчас он спешил в банк, чтобы закинуть деньги на карту и сразу перевести семье в Пусан. Себе Чонгук решил оставить не так много — еще заработает. Несмотря на тянущую боль в ребрах, отдающую по всей спине, он не собирается сходить с этого пути. Ему действительно нравится душащая атмосфера, пропитанная чужой кровью и пылью. И еще больше ему нравятся шуршащие бумажки на руках.       Чонгук не хочет, чтобы мама с мелкими жили «скромно, едва-едва». Им нужна новая одежда, маме — нормально работающий телефон, а в прохудившейся квартире давно пора сделать ремонт. Чон тоже хочет жить, не думая о сумме в кошельке. Ходить в модных шмотках, не занимать денег у Тэхёна на проезд, заказывать еду в ресторане, не беспокоясь о счете, водить Минхо на свидания в нормальные места, в конце концов.       Чонгук собирается выжать из этой «работёнки» по максимуму. Пусть это и означает, что он может сломаться.       Держа в руках чек с отправленной суммой на карточку матери, Чон направился к общежитию. Нужно зайти в магазин за едой, но ему так лень, да и спать хочется, что он решил купить себе обед в столовой. Теперь Чонгук может себе это позволить, не задумываясь, что приготовленная другими стоит дороже, чем если бы парень сам себе готовил. Иногда можно себя побаловать.       — Чонгук!       Парень слегка ёжится, узнавая голос. Ему навстречу идет Гаён, помахивая рукой и сверкая широкой улыбкой.       — Привет, — Чон здоровается мельком и спешит поскорее скрыться с глаз назойливой одногруппницы. Ему не нужно внимание Чхве, но он настолько вежливый и чуткий, что не знает, как вежливо и максимально безобидно отказаться от чужих приглашений. Как избавиться от чужих знаков внимания.       — О боже мой, что с тобой? — Гаён встает прямо перед ним, заставляя остановиться, тянется ближе, чтобы рассмотреть рану на губе. — Нужно обработать.       Чонгук бубнит себе под нос едва слышно «не надо», «упал», «ничего страшного». Но от прикосновений не отшатывается — не хватало еще обидеть девчонку. Гаён не перестает заботливо причитать, ласково поглаживая лицо парня. Ее пальцы осторожно проходятся по губе, словно она пытается залечить раненные места одними прикосновениями. Чонгук сдерживает от того, чтобы не закатить глаза.       У дверей кофейни Минхо старается не раздавить в руках стакан с кофе, смотря на то, как Чонгук целуется с какой-то девчонкой. Она может признаться себе в том, что ревнует. Дико и злобно. Хван хмыкает непонятно и идет в обратную сторону от общаги. Утро безнадежно испорчено, и случайно повстречаться с Чонгуком сейчас совершенно не хочется.       Чонгук недовольно морщится, когда девчонка случайно задевает губу. Чужие прикосновения затянулись, внезапная сонливость подкралась из-за угла, заставляя веки лениво опускаться. Он отпрянул так резко, что слегка пошатнулся, Гаён совсем осмелела — еще бы пара сантиметров и их губы бы соприкоснулись. Рвано попрощавшись и отмахнувшись на все вопросы, Чонгук продолжил идти домой. Пара жалких минут и он с тихим стоном валится на кровать, моментально забывая. Необработанные раны уже не кажутся такими важными.       Идти Минхо, кроме Чимина, больше некуда, поэтому она садится в ближайшую чайную, выуживая скетчбук из недр рюкзака. По сути, ей нужно идти домой и ложиться спать перед ночной сменой в клубе, но руки слегка подрагивают от желания рисовать. Ей нужно выплеснуть эмоции. Сцена поцелуя стоит в голове. Затылок Чонгука, едва виднеющаяся девчонка из-за широкой спины парня, и женская рука на его плече.       Всё решает ракурс.       Юнги перечеркнул строчки, зло откинув ручку. Слова не шли, блуждая призрачными огоньками в голове. Та покатилась по столу и упала на пол. Мин с кряхтением полез под стол, а когда выпрямился и сел обратно, испуганно подскочил. Напротив него расположился Тэхён, зубасто улыбаясь и играясь с кожаным браслетом. Юнги прищурился, выпуская колючки.       — Что ты здесь делаешь? — открытая агрессия прозвучала в голосе Мина. Его утро начинается с холодного американо и дальнего столика в углу, а не с Ким Тэхёна в одном пространстве. В одной плоскости, вселенной, веке.       — Сижу.       Юнги закатил глаза. Говорил же — невыносимый, раздражающий.       — А еще пиздецки красивый, да, — тихо прошептал себе под нос Юнги, отводя взгляд в сторону, когда Тэхён на его бубнёж посмотрел ему прямо в глаза, — у тебя новая цель в жизни: сталкерить и доставать меня? И вообще, кто рассказал тебе, где я?       — Звучит занятно, — фыркнул Ким, тряхнув серыми волосами. Его шевелюра мягко поднялась и опустилась. Солнце свернуло на прядках, Юнги не смог сдержаться от того, чтобы не попялиться на чистое искусство в человеческом облике. — Хоби рассказал, он очень заботливый хён.       «Не то, что ты».       «Не то, что я».       Проскользнуло в их головах одновременно. Юнги ухмыльнулся и сделал мысленную заметку — дать знатный подсрачник Хосоку за слишком длинный язык. Эта кофейня являлась его последним оплотом тишины и уединения, даже Хосок сюда почти не захаживал, зная, что Мин посещает эту кофейню, чтобы побыть в одиночестве. Наедине с мыслями и блокнотом, в котором рождаются шедевры.       — На самом деле я здесь, чтобы подарить это в знак моей симпатии к тебе.       Тэхён осторожно положил кожаный браслет на стол. Юнги не притронулся, даже не посмотрел, подозрительно прищурившись. Ким разочарованно выдохнул и тут же улыбнулся, скрывая обиду.       — А еще я пришёл, чтобы пригласить тебя на второе свидание.       — У нас разве было первое? — хрипло произнес Юнги, скрывая внезапно осевший голос за кашлем. Он волновался. И это выбивало почву из-под ног. Обычно на свидания приглашал он. Девушек. С долей пренебрежения, словно делал одолжение.       — Конечно, а вчерашний поход в кино?! Я не покупаю друзьям попкорн в кино…       — И не лапаешь их за коленки в темноте, — фыркнул Юнги, повернувшись к окну. Он надеялся, что жар на щеках это не то, о чем Мин подумал. Парень не мог покраснеть в такой ситуации. Ким Тэхён не способен заставить его смущаться. Просто слишком жарко, а футболка на нем слишком плотно обтягивает кожу.       — Жду тебя сегодня в пять на станции Банбэ, приходи, не пожалеешь, — вкрадчиво прошептал Тэхён, поднимаясь из-за стола и потянувшись в сторону парня.       Юнги отпрянул, думая, что тот хочет поцеловать его, испуганно вскинул взгляд вверх. А когда почувствовал на себе пронзающие голубые глаза, отвернулся, прячась за челкой. Тэхён не остановился на полпути, слабо выдыхая Мину в ухо, заставляя толпы мурашек галопом промчаться по спине.       — Определенно, не пожалеешь.       Юнги не провожал его взглядом, потому что все это время неотрывно пялился на браслет. Незамысловатые переплетения и посеребрённый замок с лисьей головой. Красиво.       Хосок флегматично посмотрел на зашедшего в комнату Юнги. Слишком нервного и перевозбужденного. Тот скинул с себя легкую ветровку прямо на пол и с разбега запрыгнул на кровать, чуть не ударившись головой. Весь его вид так и говорил — спроси меня, ну спроси меня, ну же.       Чон усмехнулся противно, и пакостливой гиеной сосредоточил все свое внимание на книге. Он хотел, чтобы его друг сам к нему обратился. Первый. Надоело вытягивать из того мысли, выводить на эмоции. Да и вдруг захотелось побыть мерзким засранцем и поизводить друга.       — Окей, я скажу это, — хрипло протянул Юнги, повернув голову к Хосоку, — твой долбанный друг, которого ты зовешь Ким Тэхён, позвал меня на свидание.       — Оу…       — Вроде как уже второе.       — Оууу…       Юнги закатил глаза, недовольно скривившись. Адекватная реакция взрослого человека. Ага, как же. Шок на лице Хосока сменился непонятным счастьем, от улыбки во все стороны поползли морщинки, украшая лучезарным светом. Чон соскочил с кровати и потеснил Юнги, прижавшись к тому сбоку и закинув на него руки. Мин недовольно закряхтел, слегка отодвигаясь, но наглые объятия не разорвал.       — Честно говоря, я рад за тебя. Тэхён — самый прекрасный человек, которого я только встречал. Он… — Хосок запнулся на секунду, подбирая слова, — солнечный. Добрый, смешной, и я молчу, что он настолько красивый, что кажется неземным, источает согревающую энергию постоянно, ничего не прося взамен…       — Хосок, заткнись, — отсудил его пыл Юнги, поежившись от теплого дыхания, обдавшего шею. От его слов Мину становилось только хуже. Хоби завозился обиженно и шумно задышал, опаляя кожу соседу.       — Начнем с того, что я не хочу с ним встречаться. А согласился я просто потому, что стало интересно. За последние дни столько случилось, что сейчас мне не помешает развеяться, — Мин неопределенно пожал плечами, а Чон нахмурился. Хоби разорвал объятия, отстраняясь.       Его губы поджались, а у Юнги поджалось очко. Потому что больше недовольного Хосока он боялся только гневного Хосока. А тот рискует быстро перейти из одного состояния в другое. Чон очень много распинался о Тэхёне с тех пор, как встретил его на посвяте в клубе. Рассказывал Юнги об их юношеских проделках, как учил парнишку жизни, как помогал справляться с давлением в семье. Мин слушал, наигранно зевая, а сам запоминал — Тэхён открывался с другой стороны. Делал мысленные заметки, откладывая в долгий ящик. Тэхён, бесспорно, хорош, но у Юнги есть тот, в кого он безответно и давно.       — Забудь о Чимине, Юнги, тебе с ним ничего не светит, а ты рискуешь променять настоящие чувства на что-то придуманное, променять реального человека на свой нафантазированный образ. Ты даже не знаешь Пака, но зато у тебя есть возможность узнать Тэхёна, — тут же зачастил Хосок, когда его друг открыл рот, чтобы поспорить.       Юнги обиженно замолчал, насупившись. «Настоящие чувства», серьезно?! Чон коротко выдохнул и слабо улыбнулся. Потянулся рукой, потрепав друга по голове, словно щенка. Юнги засопел еще громче и возмущённо.       — Хотя, делай, как знаешь, только не смей поступать с Тэхёном, как с остальными своими, — кривая улыбка, — пассиями. Я не прощу тебе, если ты обидишь его. Он не достоин того, чтобы им поигрались и выкинули.       Хосок поднялся с кровати, потягиваясь. Подошел к окну, рассматривая улицу, спешащих по своим делам людей. Его всегда поражало, что там за стенами целые мириады крошечных миров, которые собираются в один целостный. Это завораживает, знать, что каждый человек — это маленькая вселенная со своими звездами, мечтами и стремлениями. Что у каждого своя история и свои скелеты в пыльном шкафу, пережитые травмы и потоки боли, прошивающие насквозь. Для кого-то крупинка в море, для кого-то разрывающая напополам души.       — Хоби, ты знал его пятнадцатилетним пацаном, — широкая спина Чона под пронзительным взглядом Юнги вздрогнула, — много времени прошло с тех пор, как ты обрабатывал его коленки после падения или раскуривал одну сигарету на двоих за гаражами. Ты не знаешь, кем он стал, — Мин понижает голос, добавляя драматичности, — во что превратился.       — Блять, Юнги, меньше пафоса, — хохотнул Хосока, поворачиваясь лицом, — говоришь так, словно Тэхён не геем стал, а превратился в живое воплощение Дьявола.       Юнги хочется добавить, что этот парень выглядит как чистое зло — коварный демон-обольститель в человеческой шкуре. Иначе он объяснить свою непонятную тягу к этому сопляку и не может.       — А может, ты боишься встречаться с Тэхёном, потому что боишься этого, — Хосок играет бровями, причмокнув губами пару раз, — ну, знаешь, у тебя вроде как ни разу с парнем не было.       — Заткнись!       — Это же сложнее, чем с девчонкой…       — Я вырву тебе язык, если ты скажешь хоть одно слово!       — Растянуть, смазать, вставить…       Разъярённый рык прервал Хосока, тот с громким смехом увернулся от пущенной в него подушки, ловко поймав ее и вернув обратно. Заряд попал четко Юнги в лицо, пару перьев закружились в воздухе.       — Слушай, мне идти надо, меня там девчонка одна ждет. Я тут, короче, для общего, а точнее, для твоего развития один nsfw-аккаунт в твиттере нашел. — Загадочно растягивая слова, Хосок подошел к порогу, надевая кроссовки. — Зацени. Тот, что нижний, такой чувственный мальчик.       Юнги бросает в друга кроссовок, попадая в дверь. Телефон пиликает от уведомления.       — Я тебе скинул, посмотри, — громкий смех Хосока слышится из-за двери, а после удаляется.       Юнги фыркает, демонстративно кладет телефон на тумбочку. Идет наливать воду в чайник, ставит его на плиту, шарится в холодильнике, потом вдруг решает, что ему срочно необходимо протереть кроссовки от грязи, а потом и полки от пыли. Он успевает всего лишь глотнуть кофе прежде, чем любопытство накрывает с головой. Парень щелчком открывает твиттер. Уведомление от Хосока первое, Юнги мешкает пару секунду и нажимает на видео.       Громкие чувственные стоны раздаются по всей комнате. Мин вздрагивает от неожиданности и, матерясь под нос, убавляет звук. Выключает видео и прислушивается — за стеной ничего, от соседей ни слуху, ни духу, поэтому Юнги успокаивается. Это нормально, смотреть порно, но и видеть косые ехидные взгляды не хотелось бы. Юнги надевает наушники и удобнее укладывается на кровать. После подскакивает резко, закрывает дверь на ключ и возвращается обратно.       Мало ли, что он захочет сделать.       Громкие влажные шлепки, шумное дыхание, нарушаемое сдавленными стонами верхнего и тоненьким поскуливанием нижнего. Юнги облизал внезапно пересохшие губы, прибавляя громкости. Хосок был прав, парниша, что так лихо принимал в себя чужой член, стонал просто невероятно чувственно. Иногда слышались плаксивые нотки, отчего Мин начинал завидовать. Он никогда не думал, что может быть так хорошо. Тем более, если вставляют тебе.       Ощущая возбуждение и легкое чувство стыда, Юнги полез в трусы, мягко оглаживая вставший член. Чертов Хосок со своими советами и заботой, чертов Ким Тэхён.       Просто потому что существует.       Не сказать, что она не выспалась, но и особого удовлетворения от сна не получила. Может быть, если бы перед этим неплохой такой член поработал бы с ее телом, в ее теле, Минхо заснула бы с легким сердцем и приятной тяжестью. И пустой головой без отягощающих мыслей. Но членовладельца нет, поэтому пришлось все делать самой — вручную. Она не была зависима от секса, вполне спокойно могла прожить без него и полгода, но иногда наступали дни, когда с сексом было бы легче, чем без него. Хороший секс выбивал все мысли из головы, заставлял забыться. На секунду даже пожалела, что отшила Тэхёна — таланта мальцу не занимать, но после привела себя в чувство мысленной оплеухой.       Работа, деньги, квартира.       И злосчастный конкурс.       К тому же, запутывать отношения с Тэхёном не хотелось, когда есть Чонгук. Был Чонгук, поправляет она себя мысленно. Хван проебалась. Другая девчонка уже успела заграбастать самое лучшее, пока Минхо тупила жестко и отрицала все глубинные чувства, что затаились в озере ее сомнений и неразрешенных проблем. Если бы Чимин был рядом, он бы треснул ее по голове, усмехнулся и пакостливым тоном протянул — а я же говорил.       Но Чимина рядом нет, у Чонгука отношения с другой, а у нее работа горит, потому что смена чертовски адская.       Эта смена полна барменского ужаса и бесчисленного количества косяков. Официанты разбивают стакан за стаканом, заставляя сердце Минхо каждый раз сжиматься, когда так старательно натираемые ею роксы оказываются рассыпаны по полу мелкими осколками. Она матерится сквозь зубы и орет благим матом, не стесняясь, когда один ушлый официант, зайдя на ее территорию в самую суматоху, чуть не разбивает бутылку дорогого виски. Она не смущается никого: ни менеджера, поблескивающего злобно глазами, ни запуганных официантов, которые тоже порядком подзаебались, ни ошеломленных гостей, при которых девушка должна вести себя учтиво и вежливо, ни Шин Джихуна, сидевшего за стойкой в дальнем углу. Мужчина здесь с самого начала ее смены, пытается заговорить, широко улыбаясь, но у Минхо работы много, ей не до зубоскальства и уроков обольщения. К тому же, она дала ему свой номер, а он так и не позвонил. Хван собирает остатки гордости и посылает другого бармена обслуживать Джихуна, сосредотачиваясь на своей части стойки.       Последней каплей становится новый бармен-стажер, которого менеджер подсовывает Минхо в самую гущу заказов.       — Теперь он твоя обязанность, Хван. Обучи его всему, что сама знаешь.       И ему плевать, что запара, что ни бармены, ни официанты не справляются с таким наплывом гостей. Сегодня непонятный ажиотаж в клубе, никто не ожидал такого количества людей, поэтому многие официанты были отпущены еще в начале смены, а вместо ожидаемых трех барменов работали двое. И новенький стажер с испуганными глазами и левыми руками. Обеими.       Хван не винит пацана — он безобидный, глуповатый слегка, просто попался на глаза в ненужное время. Минхо итак на грани, балансирует между истерикой и здравым смыслом. А тут еще это чудо, пропускающий ее слова мимо ушей и ужасно лажающий с рецептурой. Плюнув на коктейли, Хван ставит его на заготовки — слайсы лайма, дольки апельсина и лимона. Но даже здесь пацан умудряется накосячить, похерев огромное количество фруктов, и в конечном итоге расхерачив себе палец острым ножом. Минхо взвыла раненным зверем, когда перевозбужденный от вида крови стажер стал размахивать своим порезанным пальцем, заливая ей лед. Белоснежные кусочки окрасились в красный.       — Пиздец, — резюмировала Минхо, облокотившись руками о полки. Слабо выдохнула воздух сквозь зубы, попытавшись успокоиться.       Ей нужно мыслить хладнокровно. Она профессионал, она справится. Со всем и всеми.       — Какого хуя, Хван?! Ты старший бармен, не можешь проследить за сраным стажером! В этом не было ничего сложного, понятно тебе?! Просто рассказать и показать, что да как! Я с тобой говорю. Смотри на меня, когда я с тобой говорю!       Голос менеджера звучал отдаленно, слух сосредоточился на громкой ритмичной музыке, словно молот по наковальне. Бум-бум-бум, бум-бум, бум-бум-бум. Минхо скрючила пальцы, ногтями сдирая лак с дерева, ощущая, как под кожу забираются щепки. Хван хихикнула коротко. Опасные нотки приближающейся истерики зазвучали в ее хриплом голосе.       — Заебало, — прошептала себе под нос Минхо и перевела мутный взгляд на разбрызгивающего во все стороны слюной менеджера. Она медленно сняла с себя черный фартук, кинула в лицо ошеломленного и быстро заткнувшегося мужчины и уже громче повторила, буквально крича слова в лицо. — Заебало!       Минхо обошла его и злобно зашипела, когда мужчина болезненно вцепился в ее запястье.       — Ты куда собралась, Хван? Собираешься кинуть нас в такой момент? И как ты разговариваешь со своим непосредственным начальником?! — он пытался выглядеть уверенно, но нотка страха проскользнула в его глазах. Он не хотел услышать два злосчастных слова: я увольняюсь. Клуб сейчас в самом расцвете и у него просто нет времени на поиски нового бармена. Бесспорно, желающих в «Shameless» может оказаться много, причем кандидаты разного калибра. Но на это нужно потратить свои силы — лень. К тому же, пришлось бы искать не просто нового старшего бармена, а нового старшего бармена, который брал бы на себя ответственность за остальных и делал бы все сверх меры. Как это делала Минхо.       Хван отцепила от себя его руку, со злорадной улыбкой оставила розоватые полукруги на его коже. Пусть ему будет больно.       — Мне похуй, я в отпуске.       И гордой походкой от бедра направилась к выходу, игнорируя ошеломленные взгляды официантов и стажера. Протискивалась сквозь живую толпу танцующих людей, взвывая каждый раз, когда ей нечаянно засаживали локтями в ребра или каблуками по пальцам. Да, она кидает их в такой трудной ситуации, но Минхо просто заебалась разгребать чужие косяки и огребать за чужие оплошности. У нее давно не было отпуска, она физически вымоталась. К тому же, девушка наконец сможет сосредоточиться на конкурсе. Пошли все нахуй.       Густой дым спасением по легким. Выпускает через нос и хихикает глупо. Может ей поставить кольцо в нос, и тогда точно за быка сойдет. Руки сами тянутся к телефону и набирают сообщения. «Вот Чимин охуеет», тихо и под нос. И осекается, застыв каменным изваянием. Они не общаются с Паком, они больше не друзья, и ему не стоит знать ничего о ее жизни. Чимин вычеркнул ее из своей, а она и не препятствовала.       — Это было мощно, — она не вздрагивает, когда Джихун встает рядом, облокачиваясь спиной о стену, копируя ее позу. — И очень сексуально. Ты была чертовски горячей.       Кирпичи охлаждают кожу, отрезвляя. Хван удаляет сообщение, порывается удалить и номер Чимина, но в последнюю секунду передумывает, только с тихой злобой переименовывает в «истеричная сука».       — У тебя встал? — ехидно лыбится Минхо, переводя взгляд с экрана на автобусную остановку вдалеке, а потом на мужчину. Если поторопится, то она успеет на ночной автобус.       — На полшашки.       — Шахматной или казачьей?       Джихун озадаченно нахмурил брови, а Хван махнула рукой, одним взглядом говоря — забудь. Он не Чимин, понимающий шутки с полуслова или смеющийся с любого идиотского высказывания, потому что солидарность. Потому что лучший друг.       Был. Как и Чонгук, который тоже был.       — Ну так что, как насчет позднего ужина в ресторане? — Джихун заманчиво выгибает бровь, Хван фыркает. Перед глазами Чонгук, целующий с другой. Ревность крошит изнутри, толкая на поступки. Может и обдуманные, но точно не тем местом.       — В ресторан я в таком виде не пойду, но есть тут недалеко местная забегаловка…       Чимин лишний раз боится выйти из дома, поэтому уничтожает все запасы еды, не рискуя выходить в магазин. В четырех стенах он сходит с ума от нервов и одиночества, поэтому пытается занять себя повседневными делами — для начала перебирает кучу шкафов. Находя шмотки Минхо, болезненно морщится и складывает на отдельную полку, в дальнем шкафу. После шкафов он протирает все полки, смахивает с книжек пыль, поливает и обрезает засохшие листья у цветов. От мысли, что его квартиру этими цветами заставила Хван, ему вновь становится тошно. В общей сложности он успевает сделать генеральную уборку, написать пару проектов для института, сдав их даже раньше, чем самые ярые отличники.       Делает все, лишь бы не думать, лишь бы не забивать голову мыслями о произошедшем. В голове до сих пор проскакивают мемори-слайды: разбросанные вокруг туалета пакетики, его белые от порошка руки и каменная маска на лице Хозяина. Чимина каждый раз на дрожь пробивает, когда перед глазами чужой ледяной взгляд из воздуха материализуется.       У него большие проблемы. Просто неебически огромных размеров. И как выпутаться из всего этого он понятия не имеет. Порывается позвонить Минхо, но нет, нельзя. Что Чимин ей скажет? Что она ему ответит, если вообще поднимет трубку? Пак ясно дал понять, что Хван больше не стоит лезть в его дела. А это, вроде как, его проблемы. И только его.       Он пугается звонка телефона, и при взгляде на неопределившийся номер лицо парня бледнеет, словно вся кровь резко отхлынула. Тихое «понял» оседает на губах мерзким привкусом пепла.       Что ж, его ждут, пора.