С миру по нитке

Джим Мориарти всегда безошибочно вычислял «своего» клиента. Он ни с кем не делился этим знанием, кроме лучшего друга, Себастьяна Морана. Иногда они заключали пари. Джим проигрывал только если у клиента не хватало на него денег и он был вынужден выбирать кого-нибудь подешевле. Вот и сейчас, звякнул колокольчик и в дверях появился очередной желающий скрасить свой вечер продажной любовью. И радар Джима мгновенно качнулся — «мой». Этот парень явно пришел впервые. Причем не только в их клуб, но и в заведение подобного рода вообще. Это было понятно по тому, как неуверенно он оглядывался, будто ждал что его тут укусят или начнут стыдить, по всей позе, походке, выражению лица. Такие клиенты на памяти Джима были редкостью. Дорогим, изысканным десертом, которым следовало насладиться сполна, так как один раз позволив себе подобное безрассудство, они не возвращались больше никогда. Дорогое пальто, безупречно сидящее на безупречной же (но, по мнению Мориарти, чересчур высокой и тонкой) фигуре, будто лезвием выточенные скулы и прорезанные глаза. Даже отсюда видно, какие они узкие и блестящие. Пока подскочивший сутенер прощупывал клиента насчет благонадежности и финансовой устойчивости, Джим, стоя среди собратьев по ремеслу, продолжал беззастенчиво его разглядывать. На гостя сейчас устремлено такое количество взоров, что его взгляд ему не вычислить. Не особо богат, но и не бедствует. Он явно из «верхнего» Лондона. Занимается какой-нибудь «чистой» работой, платит налоги. Ест из семейного сервиза и никогда не знал голода и ночевок на улице. Как его занесло в этот район и в их шарашку? Подстава? Проверка? Облава? Тогда слишком топорная. Такому только поманить — нашлись бы ребята из куда более приличных заведений, что и языки знают, и манеры блюдут, а не только в койке кувыркаться способны. Видимо, чистоплюйчику приелось розовое и сладкое, потянуло на остренькое и не очень чистенькое. Так нам же лучше. Себастьян толкнул Джима в бок: — Видал какой павлин? Спорим — его выставят? Джим знал, что у Морана с деньгами швах, поэтому благородно оставил вопрос без ответа. Тем более, спустя минуту, сутенер сделал ему знак подойти. Мориарти кивнул остальным и развязной походочкой направился к клиенту. Тут важно сразу правильно себя поставить. Не вы пришли меня покупать, а я соизволил оказать вам услугу. Вблизи «павлин» оказался еще выше. Как же это бесило Джима в свое время — всем вокруг дышать в пупок. А этот жираф какой-то, ноги вообще бесконечные. Разглядывая названные конечности, Мориарти почувствовал приятное тепло в паху — есть контакт. Похоже, с этим клиентом проблем не будет. — Джим — Шерлок, — представил их друг другу сутенер. — Шерлок первый раз у нас. Возьмите ключ от восьмой. На три часа. Мориарти улыбнулся. Первый раз и на три часа? Знаем, плавали. Два из них трепаться будем. Восьмая — одна из самых «невинных» комнат. Никаких игрушек, или, упаси боже, наручников и веревок, пугающих новичков. Обычная обстановка, всегда свежее и накрахмаленное белье. Даже своя ванная, что вообще редкий изыск. Он кивнул и направился за ключом. Клиент послушно следовал за ним. Оказавшись в комнате, Шерлок осмотрелся. Причем на кровати задержал взгляд не дольше, чем на креслах или столе. Снял пальто и устроил его на вешалке при входе. Под пальто оказался такой же идеально подогнанный черный костюм с галстуком. И живым цветком в петлице. Кажется, такой цветок называется бутоньеркой. — Вы что, со свадьбы сбежали? — спросил Джим. — Не сбежал. Ушел, — от этого голоса в паху стало еще теплее, а по телу побежали приятные мурашки. Джима часто спрашивали приятели по бизнесу, чем он так цепляет клиентов, что те хотят его снова и снова, невзирая на цену. Иные по полгода копят. А никакого секрета и нет. Мориарти не влюбляет в себя, он сам влюбляется. Вот просто влюбляется в каждого клиента на то время, что они вместе. Ласкает и целует их с искренним чувством и те это ощущают. И каждый верит, что мальчик по вызову любит только его, и мечтает ощутить это снова и снова. А Джим их забывает, едва за ними дверь захлопнется. И хохочет потом, вспоминая, как они предлагали его «спасти», «выкупить», «освободить». Ага. Считай приобрести себе в личное пользование. Нет уж, храни нас бог от такого единоличного владения. От такой любви до тирании недалеко. Не будет же Мориарти каждому объяснять, что его вполне устраивает его жизнь и работа. Если легко сходишься с людьми, любишь разнообразие, секс, да тебе еще за это деньги платят — куда от такого бежать? Он не хочет ни от кого зависеть. Слишком хорошо знает, чем это заканчивается. — Может, перейдем на «ты»? — предложил Джим. Шерлок согласился. И поведал, что женился его лучший друг. Ну как друг — друг, которому он так и не решился признаться в чувствах, так как на пробные удочки тот всегда категорически отвечал, что однополых отношений не приемлет. И вот он нашел себе женщину мечты. А если точнее, они вдвоем спасли ее от каких-то неприятностей — что-то там про какое-то наследство. И Шерлок был шафером. И непонятно как это все пережил. И ушел, как только его присутствие уже не было необходимо. И шел не глядя куда. И забрел в их район (чудо, что не ограбили по дороге), и увидел вывеску и решил… Все понятно. Разбитое сердце. Секс с незнакомцем лучшее решение. — Чего желаешь? — Джим мог в случае нужды поработать жилеткой, но этому парню явно требовалась встряска. Чтобы кровь забурлила, чтобы понял, что жизнь на этом не кончается. — А что ты обычно делаешь? — Обычно начинаю с минета. Еще не было клиента, которому бы не помогло. Расслабляет, настраивает на нужный лад. Можно начать с массажа. А потом — по обстоятельствам. Ты хочешь быть активом или пассивом? — Не знаю даже. Ты раздеваешься сам или нужно мне? — Как захочешь. — Тогда разденься, пожалуйста. — Просто или стриптиз? — Просто. Клиент всегда прав. Похоже, все будет медленно и печально. И, возможно, действительно на три часа растянется. Джим снял одежду, как если бы был один в собственной спальне. И аккуратно сложил ее на стул. Выпрямился, позволяя клиенту любоваться сколько душе угодно. Внутри он по-прежнему смущался, как впервые, его щеки непроизвольно краснели. Клиенты это замечали и очень любили. Шерлок притянул его к себе. — Ты очень красивый. Особенно глаза. Такие глубокие и черные. Ага. Еще один романтик. Глаза. На одних глазах далеко не уедешь. Сам Шерлок снял только пиджак, оставив и рубашку и брюки. Джим не протестовал. Разберемся по ходу дела. Потом клиент указал ему на постель. Джим послушно улегся. И его начали целовать. — Я читал, что в губы нельзя, — прошептал Шерлок. — Это только для истинной любви. Себастьян тоже любил порассуждать на эту тему, что если ты готов поцеловать клиента в губы, то это любовь. Джим мог бы его просветить в этом вопросе, но пока не спешил — есть вещи, которые человек должен понять и прочувствовать сам. Джиму не так уж редко попадались люди, которые предпочитали ласкать сами, нежели получать ласки от него. Как правило одинокие, неуверенные в себе, не верящие, что это возможно, даже за плату. Он никогда с ними не спорил. Джим — мальчик для удовольствий, а не психолог. Пусть делают, что могут. Этот был из таких. Его губы, руки, горячее дыхание. Понятно, почему сам раздеваться не стал. Ему просто нужно слить куда-то всю накопленную нежность, всю нерастраченную любовь. В то, что можно любить и его, он сейчас не поверит. Когда клиент добрался до паха, Джим невольно напрягся. Там у него все было в порядке, в меру подбрито, и, разумеется, чисто вымыто, но все равно: никогда не знаешь, что там себе навоображал девственник. У этого с воображением был полный порядок. Джим и так легко загорался, а уж когда добирались с ласками до самых нежных мест, то долго стараться не приходилось. Он чувствовал, что с этим парнем сдерживаться и искусственно продлевать ничего не нужно. Он за естественность и правдивость. Единственное, Мориарти предупредил, что сейчас кончит, чтобы клиент, если не готов получить залп в рот, мог этого избежать, но было очевидно, что Шерлок пойдет во все тяжкие. Это стало ясно еще когда он отказался от презервативов. Кончить в этот ласковый и горячий рот, что могло быть лучше? Клиент не выпустил его, пока не проглотил все предложенное, а потом еще провел языком для подстраховки. — Ты вкусный, — доложил Шерлок. Джим и это слышал не впервые. И это было не только даром природы. Он не курил, ничего не употреблял, следил за диетой. И каждый раз радовался, что старается не зря. — И красивый, — продолжил тем временем недавний шафер. — Везде идеально красивый. «Красота в глазах смотрящего, — мог бы сказать ему Джим. — Это ты сейчас все видишь в розовом флере любви, потому что переполнен ею». Но вместо этого, он только застонал, когда язык Шерлока двинулся изучать те глубины, что обычно удостаиваются внимания только члена. Было удивительно приятно. Нежность растекалась по венам. Мориарти наверняка что-то говорил, предлагал, убеждал… Все же он был профессионалом. Хотя и не надеялся на успех. Но клиент опять его удивил. Закончив изучать чувствительность Джима, Шерлок сел и попросил помочь ему с одеждой. Теперь уже Джим мог сколько угодно наслаждаться его красотой, нежной кожей, которая почему-то пахла ванилью, и горячей, яркой, искрометной страстью, когда они определились с тем, что сегодня Шерлок будет ведущей скрипкой. Мориарти был не против. Трех часов оказалось как раз достаточно. Как будто кто-то идеально все рассчитал. Они даже успели душ принять и одеться, когда звуковой сигнал возвестил об окончании сеанса. — Спасибо, Джим, — сказал Шерлок, набрасывая пальто на руку. Ему явно полегчало. — Что нельзя целовать в губы — этот предрассудок давно изжит, — доложил Мориарти. — Рад это слышать, — клиент наклонился и одарил Джима еще одним мгновеньем радости, прежде чем закрыть за собой дверь. Внутреннее чутье подсказывало, что этот клиент больше не вернется. Это была разовая нужда, единичная слабость. И Мориарти должен забыть о нем, как забывал обо всех… Но забыть не получалось. Джим все также хорошо работал, клиенты были довольны. На время уединения он по-прежнему забывал обо всем, обо всех, кто был по ту сторону двери. Мориарти все также весело и непринужденно проживал заработанное, тусовался с Себастьяном и ничем не выдавал странной тоски, что находила хоть минутку, хоть полминутки, чтобы постучать в сердце, сколько бы раз он не напоминал себе, что не имеет смысла грустить о несбыточном, если можно радоваться имеющемуся. Есть моменты в жизни, которые не повторяются. И впервые в жизни Джим ошибся. Он понял это через две недели, когда колокольчик звякнул, впуская очередного клиента, когда высокая изящная фигура переступила порог, когда узкие льдистые глаза безошибочно отыскали его черные. Себастьян хлопнул Мориарти по плечу. — Опять этот павлин. Спорим, на тебя скопил? Иди, зовут. И как только ты таких цепляешь? Ну поделись секретом, а?