С миру по нитке

— … из чего следует, что убийца именно вы! — торжествующе произнёс Холмс, и на гостиную почтенного английского семейства упала тишина. Впрочем, ненадолго. Юная прелестная девушка, племянница хозяйки, горько заплакала, уткнувшись в плечо одной из служанок, что стояла к ней ближе всех, и та тоже принялась утирать глаза концом белоснежного передника. Молодой человек, жених девушки, а теперь, как выяснилось, убийца её брата и единственного наследника фамилии, побледнел, сделал было шаг к своей невесте, но был вынужден остановиться, так как путь ему перекрыла полиция в лице инспектора Лестрейда. Уотсон увидел, как на тонких запястьях защёлкнулись наручники, и рыдания девушки стали горше. Убийца бросил на Холмса взгляд, полный мольбы. — Вы… вы, сэр… — пытался шептать парень. — Все знают вашу несравненную дедукцию, мистер Холмс, но сейчас, но в данном случае… — Ах! — служанка еле успела подхватить упавшую в обморок девушку. Уотсон, будучи врачом, а теперь и компаньоном знаменитого сыщика, видел немало притворных обмороков, и блестяще научился распознавать их даже с другого конца комнаты, и сейчас был готов присягнуть, что этот был настоящим. Служанки тут же засуетились над девушкой, жених, которого перехватили и удержали, только и мог, что крикнуть: — Мари! О, моя Мари! Хозяйка дома, мать погибшего, единственная сумела сохранить самообладание. Повернулась к Холмсу с Уотсоном. — Благодарю за помощь. Я подозревала этого негодяя, но без ваших выводов ничего не сумела бы доказать. Вот, возьмите чек за блестящее расследование. Мой бедный Генри… теперь его душа сможет упокоиться с миром, когда виновные понесут достойное наказание. Женщина метнула вслед уже почти уведённому из комнаты жениху убийственный взгляд. — Надеюсь, его повесят. Или отправят на каторгу. Что его ждёт, инспектор? — Суд решит, — ответил Лестрейд, и вышел из комнаты, уводя и арестованного и всех своих людей. Уотсон, тем временем, подошёл к девушке, понимая, что служанки только мешают ей прийти в себя. — Уложите её вот на ту кушетку, расстегните корсет и откройте окно! Это был тон и голос военного, а не просто доброго доктора, и его послушались моментально. — Вы! — служанка, которую Уотсон остановил этим окриком и взглядом, чуть сама не лишилась чувств. — У вашей хозяйки наверняка при себе соли или масла какие-нибудь. Прекратите суету и дайте ей понюхать! Стеклянный флакончик с выгравированной розой действительно был тут же найден, и Мари пришла в себя. Посмотрела на склонившегося над ней Джона Уотсона, и слезы потекли снова. — Он… он… — она приподнялась, отыскивая взглядом того, кого уже, наверняка, не увидит никогда. — Ох, мой бедный Джордж… — Тело брата не остыло, а ты ревёшь из-за его убийцы! И как тебе только не стыдно! — почти прошипела хозяйка дома. — Что, готова бежать за него замуж, даже теперь? — Если бы только это было возможно, побежала бы куда угодно, — выдохнула девушка, и помощью двоих служанок, была поднята на ноги. — Уведите её, — велела хозяйка. — Неблагодарная приживалка… Холмс, всё это время молча рассматривающий чек, повернулся к ней. — Здесь в два раза больше, чем мы договаривались, — сказал сыщик. — Надеюсь, это компенсирует сцену, что вы были вынуждены наблюдать, — хозяйка сделала движение, которое нельзя было истолковать двояко. Им с Холмсом указывали на дверь. — У современной молодёжи нет никаких понятий о воспитании. Ещё раз благодарю вас и всего наилучшего. Только оказавшись на улице Уотсон осмелился заговорить со своим другом. — Неужели нельзя было… не разоблачать этого юношу и не разбивать столько жизней… Ответом был взгляд, полный изумления. — Я понимаю, он убил, но Холмс… пока мы занимались этим делом, вы же сами мне сказали, что это была самооборона, а точнее, защита бедной девушки. Брат домогался её, а несчастный жених защищал! Этот удар подсвечником… он просто схватил первое, что под руку попало, а у Генри был пистолет! Он бы застрелил и Мари, и этого Джорджа, и… — И про пистолет — недоказуемые слова. На месте преступления его не было обнаружено, — Холмс вроде говорил в обычной своей несколько холодной и отстранённой манере, но Уотсону показалось, что в голосе сыщика проскользнуло раздражение. — Я понимаю, что плачущая девушка интуитивно вызывает желание её защитить. Они этот механизм знают и беззастенчиво им пользуются. — Оружие могли убрать! Нас ведь вызвали гораздо позже полиции, да и до них там кто-только не побывал из домочадцев. А теперь… — Уотсон только махнул рукой. Толку об этом говорить. — Я не хочу вас обидеть и умалить ваше достижение, очередное блестящее раскрытие дела, но… Но я бы хотел, чтобы это было признано несчастным случаем. Ну не знаю, толкнул, случайный удар… Тогда у Джорджа была бы надежда на оправдательный приговор, а у Мари — на брак с ним. — На брак с убийцей? Пусть даже случайным? — Я согласился бы на брак с вами, даже окажись вы убийцей… Уотсон сначала сказал это вслух, а уже потом осознал вырвавшуюся мысль. Несколько минут шёл в тишине, преданнейше разглядывая носки своих ботинок. Потом перевёл взгляд на блестящие ботинки Холмса. Потом осмелился посмотреть на него самого. Тот имел вид задумчивый и сосредоточенный, но ничуть не рассерженный, как минуту назад. Скорее даже… немножечко счастливый. Уотсон не помнил такого тихого счастья в его чертах. Радость от блестяще раскрытого дела была совершенно другой. — Вы… — ладонь Холмса как бы помимо его воли поймала руку Уотсона, и сжала, обняла её, — согласились бы на брак со мной? Уотсон кивнул. Внимательнейшим образом осмотрелся, проверяя, что они здесь совершенно одни. Холмс словно позаботился об этом, выйдя через чёрный ход, раз уж преступника уводили через парадный. — Я уже… практически женат на вас. Мы живём вместе, обедаем вместе, работаем вместе. Ни один человек не занимает столько места в моей жизни и сердце, как вы. Если бы мне было позволено, мы бы и спали… вместе. Я обнимал бы вас не только в своих фантазиях. И целовал. И… всё, что бы вы только пожелали, — сам удивляясь своей храбрости, Уотсон договорил признание до конца. Холмс чуть не споткнулся и остался на ногах исключительно ловкостью Уотсона. — Гхм… Думаю я… с огромной радостью, позволил бы это, — тихо, но твёрдо ответил на это сыщик. — Хотя это сильно усложнит нашу жизнь. Если вы и на это готовы, можно попробовать. Уотсон улыбнулся. Выпустил ладонь Холмса, потому как они уже приближались к месту, где их могли увидеть другие люди, но тут же снова взял под руку, поскольку дорожка была вымощена камнем и довольно неровная. — И вы не откажетесь от меня, хотя я вот такой негодяй, загубил жизнь милому мальчику, что машет канделябрами, не думая о последствиях? — продолжил Холмс. — Это не то же самое, что умышленно. Вы же понимаете это? Надеюсь, поймёт и суд, — Уотсон вздохнул. — Я бы не стал сильно на это рассчитывать, — Холмс бросил на него быстрый взгляд. — Поэтому мы кружим с вами здесь? Ищем пистолет, я верно понимаю? Он понимал верно. Менее чем через пять минут к ним присоединились несколько полицейских во главе с Лестрейдом, явно заранее приглашённых сюда Холмсом, а ещё через минуту сюда же привели хозяйку дома. — Уж простите за лишнее беспокойство, — чуть поклонился ей Холмс, — но мне не дают покоя слова о пистолете. Для спокойствия моей совести, будьте так любезны, отройте вот этот замок. Джон Уотсон невольно шагнул между Холмсом и почтенной леди. Военному врачу померещилось на её лице желание задушить неуёмного сыщика собственными руками. **** — Лестрейд и вы туда же? На вас так подействовало обаяние убийцы или слёзы его невесты? — Холмс чуть прищурил глаза. — Я не прошу вас менять свои выводы, но только чётче изложить подтверждение, что намерения убивать не было. — Только защита юной леди в беде, я понял. Присяжные должны проникнуться. Вы знаете моё мнение на этот счет, Лестрейд. И моё мнение об этих самых присяжных. — Я знаю ваше мнение о многих вещах. И о должной расплате за труды, к примеру. Знаю также, что вы обналичили чек только на ту сумму, о которой договорились с хозяйкой заранее за вашу работу. Я знаю ВАС, Холмс. И то, что только вы и смогли отыскать этот пистолет в заброшенном розарии… Да ещё так чётко доказать, кто и как зашвырнул его туда. Причём недавно, и именно из комнаты, где всё и произошло. — С пистолетом очевидно же. Если он был, то только туда и мог быть выброшен, достаточно из окна вниз посмотреть и увидеть пробоину в стеклянной крыше. — Холмс… — Ладно, не продолжайте, да ещё таким тоном, а то я решу, что симпатичен вам, и растрогаюсь. — А… у вас есть в этом сомнения? — Довольно. У меня уже был один трогательный разговор вчера. Для меня достаточно. — Спасибо, Холмс. — Да на здоровье. Закончив с бумагами и выйдя из полицейского участка, Холмс совершенно не удивился, встретив и Мари. Был готов, что и она станет о чём-то просить, но та лишь вежливо поздоровалась и сочла нужным сказать: — Что бы там не было дальше, я буду рядом с Джорджем. Тётушка меня выгнала, но подруга-модистка приютила. Холмс только кивнул. И двинулся домой, размышляя, что же вынуждает людей любить, независимо от достоинств и недостатков объектов этой любви. Взять вот хоть Уотсона и его самого. Никакой блестящей дедукции не хватит разгадать эту тайну. Вот жалость.