Летняя практика в Лихолесье

Вскоре дорога стала шире, усадьбы — чаще, на обочинах появились редкие прохожие. Эльфы провожали отряд встревоженными, удивленными взглядами, некоторые в знак приветствия поднимали руку. Леголас чуть сбавил темп и отвечал на приветствия наклоном головы, но в разговоры ни с кем не вступал. Когда Арагорн начал прикидывать, долго ли еще сможет усидеть на лошади, всадники оказались перед холмом или, скорее, невысокой горой с крутыми каменистыми склонами. Река тут делилась на два рукава, один из которых уходил под свод пещеры. Дорога пересекала его по выгнутому аркой каменному мосту, выходила на небольшую лужайку и упиралась в широкие и высокие, сажени в четыре, массивные бронзовые ворота. Створки их были украшены искусно выполненными изваяниями, как бы выступавшими из толщи металла — сказочные птицы парили над ажурным сплетением ветвей и листьев, из-за узорчатых стволов выглядывали могучие медведи, олени сцепились раскидистыми рогами, преграждая путникам вход… Арагорн не успел рассмотреть картины во всех подробностях: едва отряд приблизился, ворота открылись, и всадники въехали в сумрачный гулкий чертог. Отовсюду к ним шли и бежали эльфы, слышались приветственные, сочувственные, недоуменные возгласы. Приехавшие спешились, лошадей тут же увели. Леголас и Линдир отвечали на приветствия и вопросы, Нельдор нетерпеливо высматривал кого-то среди встречающих. У Арагорна глаза вскоре привыкли к полумраку, и он мог видеть теперь весь Привратный Чертог. Зал был не так уж темен, дневной свет проникал через узкие окна, прорубленные в своде высоко над воротами, и отражался от белых в розоватых прожилках мраморных стен; в дальнем конце зала на стенах горели факелы или лампады. Пока Арагорн озирался, в окружавшей их толпе произошло движение — сквозь нее пробралась высокая, тонкая как тростинка дева в серебристо-голубом платье и кинулась на шею Леголасу. — О, Леголас, ты жив, ты вернулся! — восклицала она. — Наконец-то! Мы так тревожились о тебе! А Айменель, бедняжка! .. — глаза ее наполнились слезами. — Да. Нам придется жить дальше без нее, — тихо проговорил Леголас. Дева чуть отстранилась и с беспокойством вгляделась в его лицо. — Ох, какой ты худой и бледный! Тебе надо бы как следует отдохнуть, — сказала она озабоченно. Леголас нетерпеливо тряхнул головой. — Неважно все это, — пробормотал он и сказал громче, — Сильвинет, это Эминдил и Арагорн, Северные Следопыты, — прошу любить и жаловать. Мне бы не жить, если бы не они… Эминдил, Арагорн, это Сильвинет — дочь сестры моего отца. Люди поклонились. Сильвинет с любопытством смотрела на них широко открытыми нежно-голубыми, цвета незабудок, глазами. Черты ее живого подвижного лица обнаруживали отдаленное сходство с Леголасом; очень белую нежную кожу чуть тронул румянец, длинные косы отливали золотом. Даже в сумрачном чертоге она казалась яркой, как огонек свечи в темной комнате. — Словами не выразить, как я вам благодарна! — воскликнула она с чувством. - Будьте благословенны вовеки! — Твоя благодарность, госпожа, уже благословение, — молвил Арагорн учтиво. — О, да ты речист и красавец к тому же! — взглянув на юношу, заявила Сильвинет. — Наши девы пусть поберегутся, их сердца теперь в опасности! От неожиданности Арагорн утратил дар речи. Эминдил рядом с ним издал странный звук, будто подавился смешком. Леголас, и тот опешил. - Сильвинет!.. — потрясенно вымолвил он. — А что? Я говорю правду, — нимало не смутившись и лукаво глядя на них, ответствовала дерзкая девица. — Я буду очень осторожен, госпожа, — снова поклонившись, выговорил наконец Арагорн. Он никак не мог принять всерьез подобных заявлений — всем известно, что нет ничего глупее, чем смертному искать любви эльфийских дев! Внезапно окружающий их шум голосов притих, толпа расступилась — к ним стремительным шагом приближался высокий мужчина в темных траурных одеждах, редкостной, необычной для здешних эльфов красоты; за ним едва поспевала женщина, видимо, его жена. Красавец был мрачен под стать одеянию — изящно очерченные брови его были сведены к переносице, яркие синие глаза под густыми ресницами зло прищурены, на скулах играли желваки; резким, досадливым жестом он откинул упавшие на лоб черные кудри. Жена его, светловолосая и хрупкая, с печальными серыми глазами, казалась куда более спокойной. — Отец! — окликнул его Нельдор. Но сердитый эльф и бровью не повел, он в упор смотрел на Леголаса. Тот медленно опустился на колено и склонил голову. — Лоэндил, Вилинель, я виноват перед вами, — внятно произнес он. — Я не сумел защитить Айменель от орков, и она погибла злой смертью. Простите меня. Лоэндил некоторое время смотрел на него молча, сжав губы, будто стараясь удержать гневные, горькие слова, но не преуспел в этом. — Скажи, для чего ты взял в жены нашу дочь? — вопросил он сдавленным голосом. — Для того ли, чтобы упокоить ее в безымянной могиле, вдали от дома?! Ты ведь говорил, что любишь ее больше жизни! Как же случилось, что ее жизнь оборвалась прежде твоей? Как ты можешь жить после этого? Или твоя любовь иссякла?! Нельдор в ужасе переводил взгляд с отца на Леголаса и обратно. Арагорн был потрясен — по части несправедливых обвинений отец Айменель переплюнул даже Лаэдроса. Что за чушь они тут несут? В злой гибели Айменель виноват лишь тот, кто виноват, а именно орки! А послушать Лоэндила, так Леголас прямо-таки обязан был погибнуть, раз уж не сумел спасти ее от смерти! Такого рода мысли вихрем пронеслись у юноши в голове. Он шагнул вперед, положил руку на худое напряженное плечо Леголаса и, глядя прямо в глаза Лоэндилу, спросил самым вежливым тоном: — В чем ты обвиняешь его, достопочтенный? В том, что он не умер вслед за Айменель? Он старался как мог, и не его вина, что этого не случилось. Лоэндил, казалось, готов был испепелить его на месте; но не таков был Арагорн, чтобы его можно было напугать взглядом, пусть даже высокородного заморского эльфа. На пару мгновений все будто застыло, а потом Лоэндил отвел глаза. — Ты ни в чем не виноват передо мной, — сухо произнес он, уставившись в пространство поверх головы Леголаса, — а значит, и простить тебя я не могу. Он повернулся и двинулся прочь, надменно задрав подбородок. Сильвинет метнула ему в спину убийственный взгляд. Вилинель склонилась над Леголасом, поцеловала его в лоб и подняла на ноги. — Ты не виноват в смерти Айменель, я знаю это точно, — сказала она мягко, глядя на него снизу вверх. — То, что случилось, наше общее горе… И ты навсегда останешься нашим названным сыном. Прошу, не держи обиды на Лоэндила — это говорил не он, а его скорбь и гнев. Позже он будет сожалеть о сказанном… Она снова поцеловала Леголаса (теперь ей пришлось приподняться для этого на носки) и заторопилась вслед за мужем, утирая глаза. Нельдор растерянно оглянулся на товарищей и бросился за ней. Вилинель, кажется, только сейчас заметила сына — просияв сквозь слезы, она крепко обняла его, целовала, гладила спутанные кудри… Они ушли вдвоем, рука об руку. Леголас смотрел им вслед, на лице его была написана глубокая, неизбывная тоска. Арагорн тронул его за рукав. Эльф перевел на юношу тусклый взгляд. — Все беспокоишься обо мне? Зря, — безразличным тоном сказал он. — От горя и стыда не умирают, теперь я знаю это точно. — Послушай-ка, Леголас, может, напрасно мы тебя спасали? — с усмешкой спросил Эминдил. — С мертвого спрос невелик. Вот закопали бы тебя под рябинами, глядишь, и Лоэндил поплакал бы на твоей могилке… Спокойно, парень, — добавил он твердо. — Спокойно. Лоэндил неправ и знает это. И прекращай виноватить себя — это уже просто дурь. Леголас, наконец, чуть расслабился и перевел дух. — Спасибо, — только и сказал он. Сильвинет схватила брата за руку. — Леголас, как ты только смог это вынести?! — вскричала она. — Ну, попадись мне теперь Лоэндил! Я уж научу его держать себя в руках! Щеки ее раскраснелись от негодования, глаза горели, брови сердито хмурились. Вряд ли она могла преподать урок выдержки! Похожая мысль мелькнула, видно, и у Леголаса. — Ох, Сильвинет, не надо, — проговорил он устало. — Оставь. У нас одно горе… Лоэндила скорее надо пожалеть, чем изливать на него свой гнев. Сильвинет сердито фыркнула и передернула плечами — она осталась при своем мнении. Арагорн оглянулся по сторонам и тут только заметил, что Линдира нет рядом. Толпа встречающих чуть поредела, наверное, кто-то вернулся к своим делам или отправился сообщать новости. Один из эльфов подошел к ним и с поклоном сказал: — Добро пожаловать домой, сын короля. Твои покои готовы, пойдем. И вы, достопочтенные, извольте следовать за мною, я провожу вас. Но, едва они сделали несколько шагов, как услышали голоса: «Король! Король Трандуил!» Действительно, король появился в дальнем конце зала. Он был один и шел без поспешности, однако быстро, с видом величественным и бесстрастным. Подданные приветствовали его неглубокими, но почтительными поклонами. Вслед за ними склонились и люди, Леголас же сделал движение, как будто и перед ним хотел опуститься на колено. Но Трандуил подхватил сына, привлек к себе и крепко обнял. — Мальчик мой, наконец-то ты дома!.. — прошептал он, деланное спокойствие на его лице сменилось гримасой боли и тут же — облегчением. — Здравствуй, отец, — сказал Леголас глухо. Через мгновение Трандуил, овладев собою, отпустил его. Лицо его снова не выражало ничего, кроме достоинства и королевского величия. Арагорн видел теперь несомненное сходство между отцом и сыном, но Леголас был подобен Трандуилу так, как бледный лик луны подобен слепящему диску дневного светила. Трандуил, казалось, испускал собственный блеск — зеленые глаза его сияли как изумруды, волосы густого, насыщенного цвета осенней листвы будто рассыпали огненные искры, даже златотканая королевская мантия, наброшенная поверх траурного платья, тускнела рядом с ними. Тонкие и твердые черты лица сына отражали черты отца, но облик Леголаса был не так ярок, а сейчас он, бледный и уставший, в запыленной дорожной одежде, был и вовсе похож на призрак. Арагорн снова посмотрел на Трандуила — и встретился с его пристальным оценивающим взором; теперь глаза короля казались темными и глубокими, как лесной омут. Смутившись, юноша еще раз поклонился. Леголас быстро взглянул на людей и произнес ясным громким голосом: — Отец, позволь представить тебе Эминдила и его ученика Арагорна — Северных Следопытов из Ривендола, которым я обязан жизнью, и которых рад назвать своими друзьями! — Друзья и спасители моего сына — желанные гости в моих чертогах, — сказал Трандуил, глядя на людей все с тем же непроницаемым выражением. — Быть твоими гостями — честь для нас, о король, — учтиво ответил Эминдил. — Что же, почетных гостей не держат на пороге, — чуть улыбнувшись, проговорил Трандуил. — Пройдите в свои покои, отдохните с дороги, а вечернюю трапезу разделите со мною. Я надеюсь услышать рассказ о вашем путешествии. Эминдил молча поклонился. Окружавшая их тишина сменилась негромким гулом. Трандуил приобнял Леголаса за плечи и повел к выходу из зала, следом с приглашающим жестом двинулся давешний эльф. Люди пошли за ними. Они прошли несколько залов, переходов и галерей и поднялись на пару пролетов по мраморной лестнице. Удивительно, но и в глубине Подгорные Чертоги не были темными — почти в каждом зале были световые шахты, а там, куда не проникал дневной свет, горели лампады и светильники. Воздух в залах был прохладный и свежий, без следа затхлости или излишней сырости. Арагорн озирался в немом восхищении — убранство королевского дворца поражало не столько богатством, сколько необычностью и красотой. Говорили, что Чертоги эти эльфам помогали строить гномы; кое-где строгость пропорций и симметрия колонн и арок явно указывала на руку зодчих подземного народа. В других местах она, напротив, была смягчена плавными линиями резных узоров и росписи. В одном зале вдоль стен были изваяны, будто вырастали из камня, стволы деревьев, и каждый отличался от соседнего; переплетающиеся ветви поддерживали свод зала, словно поросший весенней листвой, но это была резьба по матовому, в бледных прожилках зеленому камню. В другом зале стены, казалось, были покрыты причудливыми драпировками из шелка и парчи, но при ближайшем рассмотрении они оказались искусно обработанными слоями породы, складывающей чертог. Третий зал походил на зимний лес — колонны и стены его все были усыпаны белыми, блистающими, как пушистый иней, кристаллами… В галереях подсвеченные витражи с яркими чистыми красками сменялись самоцветной мозаикой, а та, в свою очередь, чудесными фресками. У Арагорна уже голова шла кругом, как вдруг они оказались в небольшом, почти без украшений, помещении, в стенах которого было несколько вполне обычных дубовых дверей. — Прошу, почтенные, вот ваши покои, — эльф-провожатый распахнул одну из дверей. Оказалось, что людей разместили совсем рядом с комнатами Леголаса — его дверь была напротив. Леголас, пожелав друзьям хорошего отдыха, вошел к себе, Трандуил последовал за ним. В душе Арагорн был рад передышке — наконец-то круговерть впечатлений в голове хоть немного уляжется, и он хоть как-то соберется с мыслями! А Леголасу отдых еще нужнее — на нем лица нет после встречи с Лоэндилом... Переступая порог, он обернулся — но дверь напротив была уже плотно затворена.