***
Когда жизнь Кан Моён треснула и раскололась на части, а её саму словно бросили в какую-то необъятную пропасть, разом лишив всего, — она точно рисковала погибнуть. Умереть в одиночестве, никем непонятой и всеми забытой. И не столь физически, сколько морально. Но тем, кто уберёг её, стал Чимин. Девушка слабо представляет себе жизнь без него. Наверное, это была бы и не жизнь вовсе — всего лишь безымянное существование потерявшего всё человека. Одна в большом городе, без крыши над головой и с какими-то жалкими грошами в кармане; словом, Моён бы точно не выдержала. Именно Чимин, как бы ни отзывался о нём Тэхён, стал тем, кто в последний миг схватил её за руку и не позволил сорваться в бескрайнюю бездну. Именно этот парень стал ей самым близким человеком на всём белом свете. И, пожалуй, за его пределами тоже. Неправильно обманывать того, кто, вопреки собственному благополучию, помогает ей, ничего не требуя взамен. Неправильно даже думать о том, что могло бы разочаровать человека, который дарит ей всего себя. Моён винит себя в собственных решениях. В том, что поступает, как полная эгоистка; в том, что не может отплатить Чимину той же монетой. В том, что не может найти оправданий его стараниям. — О чём задумалась? — слышится бархатистый голос прямо над ухом, мгновенно прервав нескончаемые раздумья. Девушка слегка вздрагивает, а затем несколько неестественно улыбается, позволяя парню крепче стиснуть себя в нежных объятиях. Устроившись на диване в гостиной, они смотрят по телевизору какой-то зарубежный фильм, нить сюжета которого Кан потеряла ещё в середине, погрузившись в тягучее море собственных мыслей. — Ни о чём, — с уже не таким явным беспокойством на лице отзывается Моён. — Чимин, — чересчур тихо на фоне приглушённых звуков из телевизора зовёт она, но Паку удаётся расслышать. — Да? — Что ты почувствовал, когда узнал о внебрачном сыне своего отца? — неуверенно интересуется девушка. Какое-то еле уловимое чувство тревоги внутри подсказывает, что лучше не называть его имени. — Может, всё-таки посмотрим фильм? — вздыхает Чимин; нотки растущего раздражения проскальзывают в его голосе. Моён прикрывает на мгновение глаза, пытаясь собраться с мыслями. Почему-то вместо просьбы отпустить её к Суа она вдруг подняла не самую приятную для парня тему, как если бы нарочно потревожила старые раны. Но ей действительно интересно, что на самом деле чувствовал Чимин. Особенно теперь, когда она уже знает версию Тэхёна обо всём произошедшем. Внезапно парень убирает руку из-под Моён и отстраняется, уперев взгляд в пол. Притихнув и не шевелясь в ожидании его дальнейших действий, девушка уже начинает жалеть, что заговорила об этом, прекрасно зная возможные последствия. Пак будет в праве сейчас же накричать на неё, мол, она лезет не в своё дело, и во что-то настолько личное он вообще не обязан её посвящать. Но, к счастью, Чимин поступает совершенно неожиданным образом. — Если ты правда хочешь знать… — начинает он, а Кан тем временем закусывает губу в предвкушении, — как ты, наверное, догадываешься, мне было очень тяжело. Невыносимо. Поначалу я всячески отрицал это, не веря в происходящее. Всю жизнь отец твердил, что я — единственный наследник компании, следил за каждым моим шагом и не прощал мне ни единого промаха. Я выполнял все его указания, потому что в моих глазах он был главным авторитетом и я не хотел разочаровать его, однако для него его старший сын всегда оставался неидеальным, неполноценным, — что бы ни делал. Все мои достижения отец принимал как должное, а за малейшую ошибку я мог поплатиться жизнью. Моён, не желая останавливать и без того трудно дающийся парню рассказ, кажется, и вовсе перестаёт дышать. Чимин садится на край дивана и закрывает руками лицо, пальцами зарываясь в густые волосы. Лишь спустя некоторое время он продолжает: — Я знал, что с появлением Тэхёна в нашей жизни ничего не изменится: он бастард, к тому же, младше на несколько лет — в бизнесе это играет огромную роль. Требования ко мне оставались всё теми же. Но, признаюсь, маленькая надежда на то, что неужто появится тот, на ком отец отныне будет вымещать злость и наконец оставит в покое меня, теплилась в моей душе. Как же, чёрт побери, я ошибался, — из последних сил шепчет он, сжимая руки в кулаки, но всё ещё не смотря на сидящую рядом Моён. — Удивительно, но своего незаконнорожденного сыночка он полюбил всей душой. Может, чувствовал вину за то, что столько лет не участвовал в его воспитании, — мне, честно, плевать. Я никогда его не устраивал, а вот в Тэхёне он души не чаял, несмотря на все его выходки и отвратительный характер. — В кои-то веки Чимин поворачивает голову к застывшей девушке, слушавшей его с замершим сердцем. — Ким Тэхён отобрал у меня мечту, поступив на факультет искусств. Я мог быть на его месте, Моён. Я мог бы заниматься любимым делом, а не разгребать дерьмо за отцом и его компанией! Не придумав ничего лучше, вместо ответа, не проронив ни слова, девушка пододвигается к парню ближе и обнимает его за крепкую шею. Утыкается носом в растрёпанную шевелюру, заканчивающуюся причудливыми завитками на затылке, и вдыхает уже привычный аромат — смесь запаха тела Чимина и духов, — ставший уже родным. Пак шумно вдыхает в себя воздух, окольцовывая хрупкую талию повисшей на себе девушки, и со всей силы сжимает, даже не думая отпускать. Моён терпеливо поджимает губы, борясь с желанием выбраться из болезненных объятий, потому что прекрасно понимает, как Чимин в этом нуждается. Моён для него словно спасательный круг, что не даёт утонуть в океане во время сильного шторма. — Прости… что тебе пришлось вспоминать всё это, — мягким, обволакивающим голосом шепчет Кан, устраиваясь на надёжном плече возлюбленного. — Всё хорошо, — тотчас вторит ей парень. — Я даже рад, что рассказал тебе это. Только так я наконец смогу отпустить прошлое. Девушка слегка отстраняется и заглядывает в недоумевающее от её действий лицо Чимина. Обветренные пухлые губы и опухшие глаза наряду с прилипшей к потному лбу чёлкой заставляют сердце неприятно кольнуть, но вместо того, чтобы нахмуриться, Моён улыбается, озаряя своей лучистой улыбкой и Пака. Она тянется к его лицу, и парень, сразу же поняв её намерения, сам преодолевает последние несколько сантиметров и запечатлевает на её губах бережный и до чёртиков нежный поцелуй.***
— Что это сегодня было? — спрашивает Хосок, садясь за столик напротив друзей, и проходится по Тэхёну, а затем и сидящему рядом Чонгуку презрительным взглядом. Весь его вид — от прищура до пренебрежительной позы — говорит о явном недовольстве юноши. — Ты о чём? — как ни в чём не бывало произносит Ким, потягивая безалкогольный мохито. Чонгук, как обычно не отлипающий от телефона, едва заметно усмехается. — О том, что у вас мозги видимо совсем набекрень съехали, придурки, — сердито поясняет каштановолосый, сопровождая свои слова характерными жестами, и закидывает ногу на ногу. — Ты, — он тычет пальцем в младшего, — стыд потерял, что ли, раз вздумал приглашать мою младшую сестру сюда? Юноша поджимает губы, не зная, что ответить, а на хладнокровном лице Тэхёна расцветает кривая ухмылка. Он, раздумывая над ответом, окидывает весьма красноречивым взором танцующую внизу толпу с их привычного места среди множества столиков на втором этаже. Парни всегда сидят здесь, когда громкая музыка и яркие софиты начинают действовать на нервы, а желание отдохнуть и расслабиться только увеличивается. — Выключи уже свой режим мамочки, Хоуп, и будь добр — заткнись, — не выдержав, устало проговаривает Ким, не желая церемониться. Хосок удивлённо вскидывает брови: обычно Тэхён не обращается к нему по его прозвищу, которое он получил в танцевальном клубе. — Суа — взрослая девчонка и по закону может делать всё, что только пожелает её юная душа. Не превращай её в монашку, в самом деле. Пусть лучше развлекается под нашим присмотром, чем в каком-нибудь замызганном кабаке непонятно с кем. Твоя гиперопека может привести к тому, что она назло будет делать всё это. По примеру старшего братца, в общем-то. На последней фразе парень, не отрывая довольного взгляда от закипающего друга, берёт со столика свой коктейль и делает очередной глоток из трубочки. Хосок фыркает, а Чонгук еле сдерживается, чтобы не заржать в голос. Пробурчав что-то вроде: «Да идите вы!», Чон поднимается и, стрельнув в друзей полным ярости взглядом, уходит в неизвестном направлении, как позже выясняется — на первый этаж. Лишь после его ухода парни, не стесняясь, заливаются громким смехом. Переживания Хосока были оправданы: на личном опыте убедившись, что в разгульном образе жизни нет никакой прелести, кроме сплошного вреда, он не хочет, чтобы Суа шла по его стопам. И всё же, такое рвение в момент перекрыть сестре кислород казалось им абсурдным. Наверное, Чон и сам это понимал, но из-за отсутствия необходимых навыков воспитания не придумал ничего лучше, кроме как оградить девушку от потенциальной угрозы запретом. Задумавшись о чём-то своём и продолжая смерять взглядом вовсю развлекающихся людей, Тэхён, резко посерьёзнев, спрашивает у Чонгука: — Тебе ведь нравится Суа? Сначала до юноши не доходит смысл его слов, но спустя пару секунд он, сильно закашлявшись, поспешно выпрямляется и ошарашенно смотрит на Кима. — С чего ты взял? Парень загадочно ухмыляется, оперевшись на ограждение слева от себя, и отвечает лишь спустя некоторое время. — Да ладно, не отнекивайся. — Повернувшись к другу, он ласково треплет его по волосам. Подобные жесты ему обычно не свойственны, так что Гук с непривычки даже открывает рот от удивления. — Мне ты можешь рассказать. Чонгук шмыгает носом, заливаясь краской до самых ушей, и отворачивается, неуклюже потупив взор. — Нравится… Неожиданно сквозь приглушённую музыку раздаётся бархатный смех Тэхёна. Чон, опешив, смотрит на него, и тоже несколько неловко улыбается. — Буду честен, потому что ты мой друг, — успокоившись, вновь серьёзно проговаривает Ким. — Я знаю, что нравлюсь ей, но, очевидно, чувства эти не взаимны. Прямой отказ сильно её ранит, поэтому не рискую пока заговаривать об этом… Внимательно слушая его, Чонгук вдруг зависает в собственных мыслях. Они знают друг друга с первого курса, то есть уже почти четыре года, и, на его памяти, за всё это время Тэхён ни разу не беспокоился о чужих чувствах. Переспать с красивой девушкой, а на утро отшить её, тем самым разбив бедняжке сердце, было для него проще простого. Безусловно, сестра их близкого друга не какая-то там очередная кукла для быстрой разрядки, с которыми обычно имел дело Ким. Однако подобный подход к чувствам Суа с его стороны всё равно возымел на Чонгука эффект лёгкого шока. — И что дальше? — без особого восторга спрашивает он, снова включившись в диалог. Чон прекрасно понимает, что Тэхён не стал бы попросту трепаться о таком, если бы не задумал что-то конкретное. Ким неспешно отпивает свой мохито и, облизнувшись, ставит холодный стакан на место. — Мне по барабану, как долго она будет страдать, Чонгук, но в твоих силах помочь ей с этим справиться. — Ты хочешь, чтобы я… — Да, — перебив его, сухо кивает Тэхён, — именно это. Воспользуйся шансом и докажи ей, что в этом мире есть мужчины гораздо лучше меня.***
Удача оказалась к Моён весьма благосклонной: Чимин не только не был против того, чтобы она пошла к Суа, но и предложил самому отвезти девушку к подруге. Новость о том, что ему нужно в очередной раз смотаться по делам на работу, ничуть её не удивила — даже сыграла Кан на руку. После рассказа парня Моён ещё больше захотелось увидеть Тэхёна; посмотреть в лицо человеку, который вздумал так нагло её обманывать и, воспользовавшись невыгодным положением девушки, настроить против Чимина, наговорив про него всякую чушь и обвинив едва ли ни во всех смертных грехах. Она не винит Кима в несправедливом отношении отца к его старшему брату, но такое подлое подстрекательство не сойдёт ему с рук так просто. Кан намерена вывести парня на чистую воду. Вот только сделать это будет довольно сложно — Моён не должна допустить, чтобы об этом узнал кто-то ещё, например, постоянно держащаяся поблизости Суа, а, значит, придётся придумать, как поговорить с Тэхёном наедине. Точнее, как заставить его согласиться на этот разговор. — Во сколько завтра за тобой заехать? — Остановив автомобиль возле многоэтажного дома, Чимин поворачивается к сидящей рядом Моён и одаривает её, кажется, самой нежной улыбкой, на которую только способен. Девушка едва заметно краснеет, не замечая своего глупого выражения лица. — Я… позвоню тебе, — с большим трудом выдавливает Кан, опуская глаза вниз. Парень ласково усмехается. Внезапно он подаётся к ней навстречу и в мгновение ока оказывается совсем близко. Моён не успевает опомниться, как Чимин, оставив одну руку на руле, а другую положив на её бедро, тотчас будто вспыхнувшее пламенем, наклоняется к её уху. — Кажется, я уже скучаю по тебе, — шепчет мелодичный голос, в то время как дыхание его хозяина вовсю опаляет голую шею. Выждав несколько секунд, Пак добавляет: — не заставляй меня ждать слишком долго. Красная, как рак; словно окоченев, Моён как-то измученно улыбается, не чувствуя собственного пульса; покидает салон автомобиля и, на негнущихся ногах, при блеклом свете от фар автомобиля, следует к подъезду, даже не обернувшись. Сжимает и разжимает руки в кулаки, пару раз чертыхнувшись, и останавливается возле входа в дом. Но даже несколько глубоких вдохов и выдохов ничуть не помогают ей справиться, кажется, с только усиливающимся чувством стыда. — Боже, что же я творю… — с придыханием причитает Моён, переминаясь с ноги на ногу и закрывая глаза. Наверное, со стороны такой ритуал выглядит довольно… странно. Она осторожно оборачивается и облегчённо выдыхает: белого лексуса Чимина нигде нет. Тогда девушка наконец набирает в домофон номер квартиры Суа, — который она, к счастью, вспоминала недолго, — и заходит в подъезд благодаря тотчас же открывшей дверь подруге. Как позже оказывается, достаточно заждавшейся её прихода. — Хосок только ушёл, — без особого энтузиазма оповещает Чон, закрыв за Моён входную дверь и доставая для неё розовые тапочки с помпонами — вполне в стиле Суа. — Так он не знает, что мы идём? — запыхавшись, спрашивает девушка, вешая своё чересчур тёплое пальто на вешалку. Забота Чимина о ней проявляется даже в таких незначительных, бытовых вещах. — Нет, по всей видимости, — проходя вглубь коридора, бесстрастно предполагает Суа. — Честно говоря, я ожидала чего угодно от него, как только приду домой, но он всё равно меня удивил: ни слова не сказал про вечеринку, — кричит она, судя по звукам, из кухни. — Я уже сама хотела поднять эту тему, чисто из любопытства: забыл он или просто придумал какой-то особый план, чтобы проучить меня, но всё-таки побоялась. — Может, смирился? — с надеждой в голосе предлагает Моён, когда заходит к подруге на кухню, и замечает, как та кривит физиономию от её слов. — Ага, разве что только где-то в параллельной вселенной, — не отрываясь от варки чего-то уж очень вкусно пахнущего, саркастично бурчит Суа. Поймав любопытный взгляд подруги, устремлённый на забавную зелёную кастрюльку, она с улыбкой объясняет: — мама попросила отварить курицы. Решила на диету сесть, но из-за работы ничего не успевает. Моён понимающе кивает, но улыбается не так искренне, как хотелось бы, — скорее из вежливости. Подобно маленькой, но очень надоедливой мухе неприятная мысль о зависти и обиде закрадывается в голову девушки. Вряд ли она когда-нибудь решилась бы в этом признаться, но Кан частенько размышляет, каково это: вот так, каждый день встречать родителей с работы, зная, что у тебя уже готов вкусный ужин, и звать их ко столу? Узнавать, как прошёл их день, и делиться своими, пусть и не самыми серьёзными, но насущными подростковыми проблемами? Просить совета у людей, которые, ты точно можешь быть спокоен, тебя ни за что не обманут и не предадут; из кожи вон вылезут, чтобы видеть улыбку на твоём лице, лишь бы только ты был счастлив? Каково это — чувствовать себя любимой дочерью живых родителей? Моён уже никогда не узнает. И осознание этого из раза в раз оставляет на сердце горький грузный отпечаток.***
Сборы не отняли у девушек слишком много времени, и уже через полтора часа они на такси подъезжали к знаменитому клубу элитного района Каннам. На этот раз Моён была одета в простое, но оттого не менее элегантное чёрное платье, подобранное, к слову, по вкусу Чимина ещё во время того похода в торговый центр. Суа выбрала одну из самых ярких блузок своего гардероба — жёлтую с голубыми цветами — и белую приталенную юбку. Контраст в нарядах подруг однозначно бросался в глаза. В машине девушки почти не разговаривали. Моён не могла угадать настроение Чон, но, очевидно, вопреки ожиданиям, та была не в духе: из-за нервов ей с трудом удавалось спокойно усидеть на месте. Причина переживаний Суа была понятна — нелегко решиться пойти на странную вечеринку в довольно популярный среди молодёжи клуб, имея за спиной не самый приятный опыт участия в подобных мероприятиях. Надо сказать, Кан переживала не меньше, но не подавать виду, что волнуется, у неё получалось гораздо хуже. Ей даже представить было страшно, во что может вылиться этот обман. Возле главного входа девушек поджидала длинная очередь, тянущаяся вдоль дороги с начала предыдущего здания. Нахмурившись, Суа схватила за запястье и тем самым остановила растерявшуюся Моён и, быстро набрав чей-то номер, приложила телефон к уху. — Чонгук, ну ты где? — Предсказывая вопросы подруги, уже открывшей было рот, студентка приложила наманикюренный палец к губам, призывая ту к молчанию. Девушка не стала спорить, лишь поплотнее закутавшись в пальто и переведя взгляд на здание перед ними со множеством неоновых вывесок, как раз знаменовавшее местный клуб. Когда Суа успела связаться с Чонгуком? — Мы уже на месте, давай быстрее. Убрав смартфон в золотистую сумочку, девушка подавила непонятно чем вызванную улыбку и взглянула на подругу. — Мы просто договорились, что он нас проведёт, если понадобится, — словно в оправдание своим действиям объяснила Чон и прыснула, прикрывая рот ладошкой, когда Моён часто закивала, едва сдерживая смех. Будто в подтверждение её слов, через несколько минут из угла клуба появился знакомый черноволосый юноша, и девушки двинулись к нему навстречу. Как оказалось, парни частенько зависали здесь по знакомству, и провести девушек через запасной вход не составило гордящемуся своим поступком Чонгуку особого труда. Парень не упомянул, кому именно принадлежит сие развлекательное заведение, а расспрашивать им обеим было слишком неудобно, поэтому эта тема быстро сменилась другой, более лояльной. — Вообще-то, тут всегда происходит какой-то движ, даже днём, — со знанием дела рассказывает Чон, пытаясь перекричать усиливающуюся с каждым их шагом по длинному тёмному коридору музыку. — Раньше мы часто сюда приходили. Крутой диджей, полно народу, так ещё и халявный алкоголь! Кто от такого откажется? Моён с Суа переглядываются, неловко улыбаясь, потому как попросту не знают, что ответить. У них обеих недостаточно опыта в этой сфере, но Кан, в отличие от подруги, явно стыдящейся этого, принимает этот факт как должное и не особо горит желанием его исправлять. — Мы с парнями всегда сидим на втором этаже, — продолжает свою краткую экскурсию Чонгук, когда их трио начинает подниматься по лестнице. — Во-о-он там, в самом конце. — Он указывает на большой столик, занятый как минимум тремя людьми, и легонько похлопывает девушек по лопаткам. — Вы идите, а я пока за напитками схожу. Кто что желает? Выказав свои самые что ни на есть примитивные предпочтения, подруги провожают удаляющегося юношу растерянным взглядом и неуверенно шагают к названному месту. Надо сказать, лёгкой дрожью на сей раз потрясывает не только ноги, но и всё тело. Держась вместе и нервно улыбаясь, девушки подходят к столику, но последние несколько шагов даются им особенно тяжело, а, если быть точнее, — Суа, которая с трудом стоит ровно, и то благодаря прибнимающей её за предплечье Моён. А всё из-за самодовольно ухмыляющегося Тэхёна, вовсю наглаживающего сидящую у себя на коленях в непозволительно коротком платье какую-то девушку, явно им незнакомую, но держащую не менее надменную физиономию. — Ну наконец-то, — притворно радостным тоном тянет глубокий баритон, пока его обладатель скользит по девушкам похотливым взглядом. — Мы вас ждали.