Мелодия забвения

      Сидя на скамейке и без остановки болтая ногами, — как она всегда делает, когда нервничает, — Суа обводит унылым взглядом небольшое баскетбольное поле, спрятанное за высоким сетчатым забором, и опускает голову вниз. Чонгук, увлечённый бросанием мяча в кольцо, изредка устремляет на неё беспокойный взгляд, но предпочитает молчать.       — Чонгук, — безэмоционально зовёт Суа, и парень резко перестаёт отбивать мячом хаотичный ритм.       — Говори, — коротко припечатывает он, вытерев вспотевшее от долгой тренировки лицо рукавом длинной кофты.       — Как думаешь, Моён права? Из нас правда никудышные друзья, да?       К тому моменту, как девушка заканчивает вереницу своих вопросов, Чон, до этого жадно пивший воду из маленькой бутылки, внезапно замирает с горлышком во рту. На самом деле он много над этим размышлял. Вчера на тренировке, в душе и даже перед сном. Со словами Кан он согласен: Чонгук никогда не считал себя тем другом, а, возможно, и сыном, на которого можно положиться. Он поможет и поддержит, как умеет, но не более. Он из тех людей, кто не станет допытываться, когда на вопрос «как дела?» ему ответят: «всё нормально». Не будет спрашивать, пока человек сам не захочет ему рассказать. Их с Тэхёном дружба всегда была такой: Чонгук не спрашивал, а Ким, в свою очередь, ничего и не рассказывал.       Быть может, они и не были друзьями вовсе. Так, всего лишь приятели.       Это слово до того раздражает Чона, что оставляет на языке неприятный привкус. Разве нормально называть так того, кто заменял тебе старшего брата? Возможно, их разговоры нечасто пересекали черту душевных, но это ни на йоту не умаляло их близости.       — Этого я знать не могу, — честно признаётся Чонгук, оглядываясь на смеркающее небо, а затем садится на скамейку рядом с Суа, беспрестанно размышляя, как бы ответил на этот вопрос сам Тэхён. — Но я знаю одно: мы явно не пример для подражания и могли бы стараться лучше. Наверное, — он на секунду прерывается, горько поджимая губы, — я столько раз мог помочь Тэхёну, когда ему было плохо, всего лишь спросив, всё ли у него в порядке? Хочет ли он обсудить проблемы в семье, хочет ли получить совет, в котором так нуждается? Я не задумывался о его чувствах, не понимал, как родители могут так наплевательски относиться к собственному сыну, ведь в моей семье всё было совсем по-другому. Будучи единственным и любимым ребёнком, я принимал ласку родителей как данность. И слабо представлял себе, через что он проходит… потому что Тэхён преодолевал всё молча и в одиночку. Каким же узколобым идиотом я был…       Его мелодичный голос, который так любит слушать Суа, — каждое слово, каждый вздох, проронённый с губ, наполнены нескончаемыми раскаянием и сожалением за всё. Парень откидывается на спинку скамейки, закрывая лицо одной рукой, а другую опускает на колени, неосознанно сжимая в кулаке.       Даже в больших компаниях Тэхён всегда ощущал безграничную пустоту внутри, которую некому было заполнить. И Чонгук знал это. Он замечал всё. Его отсутствующий взгляд, неразговорчивость и отчаянные попытки заполнить своё одиночество, медленно пожиравшее парня изнутри, физическим контактом. Тэхен никогда бы не признал это, но секс для него всегда был чем-то большим, чем просто удовлетворением потребностей. Он нуждался, болезненно сильно нуждался в человеческом тепле — и получал его единственным путём, который только знал.       Который ему точно не навредил бы.       Чонгуку такой образ жизни был чужд. Про себя он осуждал друга за своеобразный способ выживания, но успешно делал вид, словно ему всё равно. Впрочем, в какой-то степени так оно и было. И этот факт злит Чона ещё больше.       Моён определённо была права.       — Прекрати корить себя, — неожиданно подаёт голос взволнованная Суа: совсем тихо и робко. — В этом нет ничьей вины. Просто… думаю, вы с Тэхёном чем-то похожи — оба одинаково закрытые — и это послужило преградой вашему свободному общению, — задумчиво размышляет она уже увереннее, вперив взор в потемневшее небо. — Это вовсе не значит, что вы были недостаточно близки. Наверно, ваша дружба являлась для вас не способом излить друг другу душу, а скорее… ну, отвлечением от собственных проблем. Разве это так плохо? Ты был необходим Тэхёну и делал всё от тебя зависящее. Я уверена, что он очень благодарен тебе и Хосоку за все те годы, что вы провели вместе.       Закончив, девушка вздыхает и начинает бездумно соскребать с ногтей розовый лак. Суа не упомянула себя в конце, потому как уверена, что, в отличие от её старшего брата и Чонгука, не сделала для Кима ничего особенного — только путалась под ногами, создавая массу проблем, да без конца глядела влюблёнными глазами, из-за чего в её компании парень чувствовал себя ужасно неуютно. А вот Чон Тэхёну благодарна: именно он был её первой любовью; тем, кто помог ей в корне изменить своё мышление, набраться опыта и стать сильнее.       — Надеюсь, ты права, — поникшим голосом произносит наконец Чонгук, рассеянно почесав затылок.       Он и не задумывался никогда об их с Тэхёном схожести — наоборот, удивлялся, как с такими разными характерами им удаётся сохранять дружбу. Чон с детства был тихим и, хотя прежняя застенчивость со временем исчезла, всё равно не спешил вливаться в шумные компании и заводить разговоры первым. Тэхёну же это удавалось без труда, пусть он и не получал от этого никакого удовольствия. Они даже познакомились на общей лекции лишь благодаря тому, что Ким попросил у младшего ручку, когда у него самого закончилась. А вместе они сидели вынужденно: все места, кроме последней парты левого ряда были заняты. Чонгук как сейчас это помнит.       С тех пор они и не расставались.       Пожалуй, дружба — это не только вываливание друг на друга собственных проблем. Иногда она является глотком свежего воздуха, тем, что не позволяет человеку сгореть, подобно спичке. И Чонгук только сейчас, с чужой помощью, осознал это.       — А даже если и нет, — встрепенувшись, парирует Суа, — на ошибках учатся, тебе ли не знать? У тебя впереди ещё сто-о-олько времени, чтобы всё исправить. — Она широко расставляет руки в стороны, наглядно показывая смысл своих слов, и они оба заливаются смехом. Успокоившись, девушка продолжает гораздо тише: — так воспользуйся же им с умом, Чон Чонгук.       Они оба замолкают, и парень не сводит с Суа долгого, немигающего взгляда из-под полуопущенных ресниц. Не догадываясь, какие мысли на этот раз заполняют его красивую голову, девушка смущённо отводит взор — и в тот же миг Чонгук, резко приблизившись, отпечатывает на её губах короткий, но бесконечно сладкий поцелуй, а после так же быстро отстраняется. Заряд мурашек, как красочный салют, запускается по всему её телу, а сердце рискует тотчас выбраться из тесной грудной клетки. Единственный козырь у неё в рукаве — неспособность краснеть, но Суа и без того чувствует, что вот-вот сойдёт с ума.       — Эй! — возмущённо восклицает Чон, машинально коснувшись кончиками пальцев собственных губ, а затем ударяет искрящегося радостью парня по крепкому плечу. — Совсем из ума выжил? Давно по голове не получал?       — Следую твоему совету и пользуюсь данным мне временем с умом, — сквозь улыбку, что тотчас расцветает на его лице, объясняет Чонгук и в следующее мгновение вновь сокращает расстояние между ними. — Или мне нельзя?       Последнее он проговаривает прямо в губы девушки, так что его горячее дыхание врезается в её нежную кожу и вырывает у Суа волнительный вздох. Его рука неожиданно накрывает её ладонь, сплетая их пальцы, и прежде, чем Чон успевает возразить, снова целует — на этот раз решительнее, но всё столь же нежно, — и девушка сдаётся под напором его мягких губ. Прикрыв глаза каждый, в наслаждении этим трепетным порывом они и не замечают, как солнце целиком скрывается за горизонтом, а на улице, словно предзнаменование чего-то нового, зажигаются фонари.       Когда их и без того недолгий поцелуй прерывается, они ещё какое-то время, часто дыша, молча сверлят друг друга туманным взглядом, так и не разрывая объятия их рук.       — Я не давала согласия, — наконец, тихий шёпот Суа прорезает тишину, и робкая полуулыбка, которую ей никак не удаётся подавить, озаряет девичье лицо.       Чонгук мягко усмехается, большим пальцем руки поглаживая тыльную сторону её маленькой ладошки.       — А мне оно и не нужно, — столь же тихо отвечает он и тянется за очередным поцелуем, отказывать в котором Суа ему на этот раз даже не собирается.

***

      Плавно обогнув несколько дорожных поворотов, белый лексус по обыкновению заезжает на территорию университета, здание которого величественно возвышается среди других, и как всегда останавливается на обочине недалеко от входа. Сидящая на пассажирском сидении и бегло просматривающая расписание пар на сегодня Моён не сразу замечает, что они наконец-то добрались до пункта назначения. Как и в недоумении повернувшегося к ней Чимина.       — Ты такими темпами и к обеду не успеешь, — мягко усмехнувшись, в шуточной манере делает ей замечание он.       — Успею, — спокойно парирует Кан, с задумчивым видом убирая телефон в сумку, и переводит на парня рассеянный взгляд. — Мы рано приехали: я забыла проверить расписание. До первой пары почти час. Может, тогда перекусим где-нибудь? — вздохнув, предлагает она. — В университетском кафе отлично готовят.       — Ну уж нет, спасибо, этого мне ещё не хватало, — тотчас осаждает Моён Пак, и укол обиды резко пронзает её сердце, а при виде его неприязненно поморщившегося лица и вовсе падает куда-то вниз. Она и подумать не могла, что для парня из высшего общества это так унизительно!       Будто нарочно проигнорировав её помрачневшее от недовольства лицо, Чимин ловко меняет тему:       — Я надеюсь… ты принимаешь лекарство, которое выписал тебе врач?       Его голос звучит несколько настороженно, и Моён непонимающе хмурится, пытаясь угадать, какие эмоции выражает лицо Пака. Безрезультатно — оно кажется почти невозмутимым, за исключением, разве что, маленьких вертикальных морщинок между слегка сведёнными бровями. Тогда девушка отворачивается и устремляет взгляд через лобовое стекло вперёд, на проходящих мимо студентов.       Одни вечно куда-то спешат, другие спешке предпочитают размеренную ходьбу, скорее всего, обдумывая что-то по пути. Одиночки, парочки, компании — словно перетасованные судьбой карты — такие разные и одновременно похожие друг на друга. Наверное, любой нормальный человек счёл бы это странным, но Моён всегда было интересно заглянуть в сознание окружающих её людей. Посмотреть на мир с их точки зрения, испытать на себе трудности, с которыми они ежедневно сталкиваются, и сравнить с тем, что выпало на её долю.       «Смогло бы чьё-нибудь несчастье превзойти её собственное?»       — Моён, — вдруг зовёт раздражённый голос сбоку, и девушка вздрагивает, будто выйдя из транса. — Я с кем разговариваю? Ты нашла там что-то поинтереснее? Так поделись со мной!       — Прости, — извиняется Моён, не чувствуя ни капельки вины. — Я просто задумалась.       Хоть в чём-то она не солгала.       — Над ответом? — насмешливо выгибает бровь Чимин, словно действительно находит в этой ситуации что-то смешное.       Он сегодня явно не в духе, думает Кан, и одновременно с этим согласно кивает. Каждые утро и вечер, во время завтрака и ужина Чимин даёт ей таблетки в виде белых капсул, упаковку которых она, кажется, даже ни разу не видела, а название никогда не запоминает: слишком уж сложное и длинное. Ей всегда казалось, что Пак так контролирует каждый её приём из страха, что девушка наделает глупостей — не будет их пить или же наоборот примет смертельную для организма человека дозу. У неё даже мысли никогда не возникало, что дело может быть в чём-то другом.       Однако после случая с увиденным в спальне Чимина странным бутыльком неизвестных таблеток подозрения о том, что её парень не так уж прост, с каждым днём заполняют её голову всё больше.       И скоро в ней, кажется, совсем не останется места.       — Так что? — продолжает настаивать Чимин и, откинувшись на спинку водительского кресла, выжидающе смотрит на Моён.       — Ты же знаешь, что да, — ощущая себя уже на грани, резко отвечает Кан, теряя последние капли спокойствия. — Кроме дней, когда ты задерживаешься на работе, я всегда пью их при тебе.       «Почему ты вдруг спрашиваешь меня об этом, Пак Чимин?» — продолжает девушка уже мысленно, и осознание, что он явно что-то недоговаривает, а у неё вряд ли когда-нибудь хватит смелости спросить, что именно, резко бьёт ей под дых.       Кан переводит на него испытующий взгляд и обнаруживает, что он долго и не мигая смотрит на неё каким-то нечитаемым взором, после чего невозмутимо кивает и натянуто улыбается. Внезапное желание схватить его за плечи и хорошенько потрясти, чтобы вывести на чистую воду и узнать, какой на самом деле смысл кроется в его вопросе, завладевает её мыслями, но Моён быстро одёргивает себя.       Должно быть, она просто себя накручивает. С теми событиями, что происходят в жизни Кан, — неудивительно, что она не может оценивать некоторые вещи адекватно.       — Вот и славно, — спустя какое-то время произносит Чимин, а его ладонь неожиданно опускается на бедро девушки. — Просто решил убедиться, что ты не забыла про слова доктора.       Да, точно. Она зря опасалась.       Однако только пришедшее в равновесие терпение Моён вновь начинает заполняться до краев, когда рука парня, прежде замершая на джинсовой ткани, ощутимо поднимается всё выше и выше. Внизу живота неприятно тянет от волнения; она сглатывает и бесшумно втягивает носом воздух, в то время как Пак совершает очередной хитрый манёвр и одним быстрым, но грациозным движением наклоняется к ней.       — Впредь я хочу, чтобы ты была осторожна, Моён, и не заставляла меня сомневаться в твоей преданности, — мягко, почти любовно произносит он прямо ей в ухо. От того, как ласковый тон никак не вяжется со смыслом произнесённых им слов, всё тело Кан прошибает мелкая дрожь. Она невольно втягивает голову в плечи, боясь пошевелиться. Больно сжав напоследок её бедро в непозволительно высокой точке и вырвав тем самым из её губ судорожный вздох, Чимин наконец отстраняется и выжидающе заглядывает Моён в лицо. — Ты меня поняла?       В это мгновение, она готова поклясться, Моён изо всех сил хочет было возразить, не желая соглашаться с таким отношением к себе, но противиться ему — тому, кто одним лишь взглядом впечатывает её словно и вовсе безвольное тело в кресло, у неё попросту не хватает решимости.       И она кивает.       Еле заметно склоняет голову и тупит взор, будто в чём-то успела провиниться. Но Паку хватает и этого безмолвного жеста.       — Умница, — чарующе улыбаясь, привычно ласково произносит Чимин. Но Моён точно уверена, что в этот момент в его красноречиво сверкнувших глазах заплясали черти.       И он уже придумал имя каждому из них.       Не желая и дальше оставаться с ним наедине, девушка, пробормотав невнятное «мне пора», пулей выскакивает из машины, когда он тянется к ней за поцелуем, и на ватных ногах следует ко входу в здание университета, даже не оборачиваясь.

***

      Тысяча мыслей в секунду проносятся в голове у Моён, пока она бездумно идёт по коридорам университета, но ни одна из них не претендует на нормальную. Вчерашний Чимин, устроивший ей грандиозный романтический сюрприз, и сегодняшний, неожиданно подозрительный и надменный, кажутся ей двумя совершенно разными людьми. Что, если он всё-таки узнал о том вечере, когда она была у Тэхёна, и потому так себя ведёт? Но это невозможно: она точно уверена, что тогда он был на работе, ведь Чимин сам ей об этом написал! Может, этот мерзавец Ким ему всё рассказал, прекрасно зная, на какие бурные эмоции это выведет ненавистного старшего брата? Моён не хочется в это верить… Мало того, что в таком случае Тэхён её бессовестно предал, так ещё и Чимин окончательно перестал ей доверять!       Но больше всего, впрочем, Кан пугает отнюдь не это. Ей до исступления страшно подумать, каким Чимин может быть в настоящем гневе.       Ведь уже сейчас он был на грани.       На что ещё он способен и как много Моён о нём не знает?       Ей, честно говоря, совсем не хочется знать ответы на эти вопросы.       Закрутившись в водовороте собственных мыслей, девушка и глазом не успевает моргнуть, когда посреди немноголюдного коридора её за обе руки утягивают в неожиданно раскрывшиеся двери незнакомой аудитории и тотчас закрывают их изнутри. Опешившая и пребывающая в полнейшем шоке, она хочет было закричать и позвать на помощь, но тут же одёргивает себя, обескураженно взглянув на своего похитителя. Выглядящий не менее запыхавшимся, чем она сама, с как всегда спадающими на глаза угольными волосами, парень одаривает её цепким, внимательным взглядом, тяжесть которого, кажется, не в силах вынести даже целая аудитория, и прячет руки в карманах тёмных джинсов.       — Тэ… Тэхён?! — громко восклицает она и неверяще делает шаг назад, в то время как глаза её в изумлении округляются. — Зачем ты меня сюда за…       Ей не удаётся закончить свои гневные причитания — ладонь Кима одним ловким движением прижимается к её рту, а другой, с опаской оглядываясь на двери аудитории, он придерживает девушку за затылок: не слишком бережно, но и боли Моён не чувствует. Лишь нарастающее раздражение и негодование, явно прослеживающееся в её нахмуренных бровях и, подобно молниям, стреляющих в парня тёмных глазах.       — Если нас поймают тут вместе, то проблемы нам обеспечены, — слышит она где-то над ухом пламенный шёпот, благодаря действию которого даже забывает, что секунду назад её возмущениям не было предела. О горячее дыхание, неумолимо вырывающееся с каждым словом парня, Моён, кажется, рискует обжечься, а уже знакомый аромат парфюма, резко врезавшийся в нос, едва ли не доводит её до головокружения. — Мне-то плевать, но тебе, я уверен, не хотелось бы уже на первом курсе завоевать репутацию девушки лёгкого поведения.       Тэхён проговаривает каждое слово абсолютно спокойно, не повышая голоса, и, — Кан точно уверена, — с довольной ухмылкой на лице, даже не подозревая, что держит в заложниках бомбу замедленного действия. В одночасье её злость достигает своего пика, и Моён со всей силы наступает парню на ногу, чтобы освободиться. Это, как и ожидалось, срабатывает мгновенно: тотчас отпустив девушку, Тэхён отскакивает от неё на несколько шагов и, бесконечно чертыхаясь и корчась от боли, останавливается возле одной из парт и упирается в неё руками.       «Девушка лёгкого поведения»? Да что он себе позволяет!       — Дура! — злобно выплёвывает он, когда боль начинает стихать. — Зачем же было так сильно наступать?!       — Больно? Правда? Это я тебя ещё пожалела! — чувствуя, как от злости к лицу приливает кровь, кричит Моён и машинально сжимает кулаки, даже не заботясь об описанных Кимом красочных последствиях таких оров. — Сначала растрепал всё Чимину, потом устроил здесь какое-то нелепое шоу, так ещё и выставил меня виноватой! И это о тебе, придурке таком, я столько переживала? Да лучше б ты так и сидел дома и не высовывался! Я ненавижу тебя, Ким Тэхён, будь ты проклят!       Выкрикивая последнюю фразу, Моён жмурится и чуть ли не подпрыгивает на месте от переполняющего её гнева, а когда открывает глаза — Тэхён, которому и посвящалась вся эта тирада, — стоит уже в двух шагах от неё. Они смотрят друг на друга, каждый пребывая в недоумении, и парень делает ещё один шаг по направлению к Кан.       — Что я сделал Чимину? — изумлённо и, вместе с тем, сухо переспрашивает Ким, проигнорировав все посыпавшиеся на него оскорбления, и недоверчиво щурится. В уголках его глаз тотчас собирается россыпь маленьких морщинок, которые Моён, кажется, замечает впервые.       — Разве не ты рассказал ему о том, что я приезжала к тебе? — стушевавшись, уже гораздо менее резко, но всё ещё настороженно уточняет Кан. Она хмурится от медленно настигающей её головной боли, вызванной недавними криками, а мысль, что, видимо, зря без расспросов накинулась на Тэхёна, только усугубляет её самочувствие.       — Ты правда так сильно мне не доверяешь? — вместо ответа произносит парень. Бархатный голос его снижается до полушёпота, отчего вопрос получается неожиданно чувственным, и у Моён в это мгновение будто бы земля уходит из-под ног.       Доверяет ли она ему? И если да — то как сильно? Как долго?       А, главное, почему?       Ответы на эти вопросы Моён, сколько бы ни пыталась, так и не может найти. Но одно ей известно точно: не к каждому человеку она способна поехать на другой конец города, бросив всё. Не ради каждого она готова так рисковать.       И это, пожалуй, ужасно злит Кан. А ещё неумолимо сводит с ума.       — Тогда зачем ты написал мне вчера? — не в силах ответить на вопрос Тэхёна, задаёт она свой, искренне надеясь, что это всё прояснит. — И вообще, откуда у тебя мой номер?       Ким в изумлении вскидывает брови, а затем усмехается и, будто предвкушая что-то, облизывает губы.       — Так неинтересно, — скучающе произносит он. — Я хотел понаблюдать, как ты будешь терзать себя догадками, а ты так быстро меня раскусила… — игриво протягивает парень своим низким голосом и, подобно изучающему свою добычу перед атакой животному, загадочно склоняет голову набок. — Кажется, я тебя недооценивал.       Моён раздосадовано вздыхает: как она и думала, от этого парня редко можно услышать что-то толковое. Она на все сто процентов была уверена, что таинственным отправителем того сообщения являлся именно Ким, но понятия не имеет, зачем он это сделал. Снова преследует какие-то свои цели — манипулирует ею, тянет за нужные ниточки, словно умелый кукловод, — или просто развлекается от нечего делать? Так или иначе, Кан в обоих случаях не собирается вестись на его провокации.       — Ты единственный, кто одним своим существованием способен доставлять мне столько проблем, — раздражённо фыркает Моён и складывает руки на груди. Она спокойно наблюдает, как лицо Тэхёна становится мрачнее после каждого слова девушки, и это только подстёгивает её. — Так что было совсем не трудно догадаться. У кого ещё хватит наглости так себя вести?       Кан прекрасно понимает, что ходит по тонкому льду, нарочно выводит парня, но остановиться уже не может. Осознание, что во всей этой ситуации с Чимином не виноват никто, кроме неё самой, злит ещё больше. Ведь винить кого-то другого гораздо легче, чем признать вину самому, верно?       И, одновременно с этим, ужасно противно.       — Так сильно меня ненавидишь, что даже обманула своего ненаглядного, чтобы увидеться со мной? — одной фразой бьёт Тэхён по больному, и Моён тотчас ощущает, как к кончикам пальцев приливает кровь. Он вальяжными шагами подходит вплотную и смотрит на неё сверху вниз, обжигая своим фирменным ледяным взглядом. — Интересная ты девушка, Моён: так много своего внимания уделяешь тому, кого презираешь. А ещё совсем не умеешь лгать.       Наверное, этот список противоречий можно продолжать до бесконечности, но Тэхён останавливается и на этом. Ощущение, словно её только что без предупреждения окунули в холодную воду, охватывает Моён с головой. Слова Кима оказывают совершенно неожиданный эффект: открывают ей глаза и наглядно показывают, насколько отвратительно она себя вела. Кричала направо и налево о своей ненависти к Тэхёну — и тут же ехала к нему через весь город, бессовестно наплевав на чувства Чимина. А после, как ни в чём не бывало, нежилась в его объятиях и принимала самые дорогие подарки. И не потому, что так о них мечтала, а потому, что считала это своей обязанностью перед ним. Тем единственным, что в её силах.       Моён вдруг становится невыносимо мерзко от самой себя.       — Да, знаешь, ты прав, — спустя минуту воцарившегося между ними молчания, дрожащим голосом начинает девушка. — И теперь я поняла ещё кое-что… — Она поднимает на него стеклянные глаза и встречаются с его, полными непонимания и смятения. — Для нас обоих будет лучше, если мы навсегда исчезнем из жизней друг друга.       Понимая, что, каким бы он ни был, она в любом случае не выдержит ответ Тэхёна, Моён обходит его и на ватных ногах устремляется прочь из аудитории. Время словно замедляется — и нет ничего, кроме её тяжёлого, словно налитого свинцом тела, и сердца, упрямо просящегося обратно. Перед уходом Кан останавливается лишь раз, мысленно упрашивая себя ни в коем случае не оборачиваться, а после окончательно растворяется в коридоре, так и не увидев сжимающихся до побелевших костяшек кулаков Тэхёна.