«Хвост Феи»: ЦИРК САМОУБИЙЦ

      Поздним вечером, когда последний желающий сфотографировался с одним из цирковых животных и покинул стены шатра, труппа покинула арену на еще одну долгую ночь.       «Хвост Феи» — такое название носила наша организация, единственным продуктом которой был ЦИРК САМОУБИЙЦ. Я занималась всем, что было связано как с продвижением цирка, так и его внутренним миром, но не на моих плечах лежала ноша основателя. В самой верхушке стоял Леон Бастия. Он основал ЦИРК САМОУБИЙЦ и организацию «Хвост Феи», за которой можно было бы его закрепить. Этот же юноша исполнял роль громогласного ведущего на каждом представлении. Он приветствовал ревущую от восторга толпу, был рассказчиком на протяжении всего шоу, и прощался с нежелающей отпускать выступающих публикой.       Леон Бастия шествовал мимо палаток, в которых расположились циркачи на время выступлений в городе Роза. Всего два представления, и они переберутся в следующий по плану мегаполис.       Уставшие лица окружили Леона. Многие тихо приветствовали его и махали руками, в которых были зажаты влажные платки, запачканные остатками грима. Бастия махал в ответ.       Направляясь к своей одиночной палатке, он осматривал групповые. Многие фокусники и артисты заднего плана выбрались поужинать прямо под звездами. В котелках, подвешенных над наскоро разведенными кострами, густо булькали наваристые супы. Некоторые коротали время до полного приготовления пищи негромкими песнями. Эти ребята не отрывали рук от струн гитар, но все равно приветствовали Леона кивками и теплыми улыбками. Этим ребятам Леон чуть кланялся в ответ, приподнимая шляпу-цилиндр.       Леон не заставлял ребят жить в условиях бедности. Он не располагал какими-то немыслимыми денежными ресурсами, но ради своих циркачей был готов раскошелиться на временное жилье под крышей отеля или какого-нибудь хостела. Но они отказывались, зная, что сам босс и участники первого плана останутся в палатках. Они не хотели ни от кого отдаляться, и создавали прямо-таки ламповую атмосферу для всего лагеря.       Это было очень кстати. Ибо иногда участники первого плана, как любые творческие, крайне ранимые натуры, уединялись в своих одиночных палатках. Теплые песни и запах походной еды снаружи не давали им долго засиживаться в компании темноты и своих мыслей.       Миновав палатки с персонажами заднего плана, Леон шагнул на территорию одиночных палаток для самых талантливых циркачей. Именно их лица красовались на обложках рекламных буклетов и афиш с Леоном во главе.       Бастия нерешительно остановился напротив своей палатки. Грим на его щеках давно пора было снять, он уже начал местами трескаться. Но что-то подсказывало ему, что он — не единственный, кто еще не удосужился привести себя в порядок после представления.       Он вытянул шею и пригляделся к дальним, самым крупным палаткам, которые занимали животные. Солнце уже давно скрылось, и довольствоваться оставалось желтым светом фонариков, расставленных тут и там вдоль тропинок.       Леон сунул руку в свою палатку и наощупь воткнул трость, которую все это время по-прежнему сжимал в руке, в подставку на входе. Раздался стук острого наконечника. Бастия отвернулся от своей палатки и чуть более скорым шагом направился к одной из палаток с животными.       Джувия Локсар усиленно расчесывала податливого зверя. Шерсть летела направо и налево. Она отвлеклась от своего занятия только на одну секунду, чтобы поприветствовать вошедшего в палатку Леона.       Мужчина увидел в мягком свете светильников усевшуюся на подстилку девушку. Ее шитое блестками и крупными сверкающими камешками платье, доходившее ей до колен, собралось сбоку крупными складками. Ее блестящие синие волосы свесились над жмурящейся от ласки крупной кошкой. Это был ирбис, или снежный барс, редкий представитель семейства кошачьих. Крупный, гибкий, синеглазый красавец, выращенный и выдрессированный руками Джувии.       Она никогда не ложилась спать, не причесав его, никогда не завтракала, не накормив его. До знакомства с ней он не видел еще девушки, которая могла столь нежно и неустанно любить животное.       Жаль, что она никогда не любила так человека.       — Здравствуй. Ну как тут Грей?       — Немного устал после представления, — ответила Джувия. Она стряхнула с гребня волоски и вновь продолжила расчесывать ирбиса. Ее пухлые губы изогнулись в теплой улыбке. Он был готов поклясться, что под густым, не смытым слоем румян у нее проступил собственный. — Но он такой молодец, правда?       — Грей потрясающе выступил сегодня.       Леон осторожно протянул руку, чтобы погладить Грея. Всем, кроме Локсар, полагалось действовать крайне осторожно, если им хотелось прикоснуться к нему. Яростнее, чем себя, Грей защищал только свою хозяйку.       Стоило руке Бастии приблизиться, как Грей напрягся и сосредоточил на потенциальной угрозе острый взгляд синих очей. Леон застыл и более не шевелился, пока ирбис не дотянулся до его пальцев носом. Он втянул его запах, и на том успокоился. Грей вновь зажмурился и подставил голову.       Бастия погладил хищного зверя.       — А сама как? Не пора ли спать?       — Еще немного. У Грея линька, не оставлять же его так.       — Может, принести тебе поесть?       Джувия оглянулась на него.       Когда я заняла должность главного администратора, основной состав труппы и пару артистов второго плана были уже прочно закреплены за своими ролями. Насколько мне известно, Джувия была второй по счету, кого Бастия пригласил стать частью циркового семейства. Пока я не стала близка Леону не меньше, чем любой другой участник, он комментировал свое знакомство с Локсар парой отрывочных фраз. Говорил, что познакомились еще за три года до образования ЦИРКА САМОУБИЙЦ в библиотеке, где Джувия, девятнадцатилетняя девушка, подрабатывала.       Подробности этого знакомства я узнала намного позже.       — Спасибо, Леон. Я не голодна.       Бастия не стал уговаривать. Джувия не была едоком, с этим оставалось разве что примириться.       Джу внимательно посмотрела на Леона. Мужчина, как и она, еще не снял грим с лица. Под потрескавшейся корочкой белил и румян пряталось молодое, но уставшее лицо. Больше всего трещин приходилось на мимические мышцы, виднелись тонкие линии ямочек. Уложенные белые волосы чуть растрепались под фиолетовой шляпой-цилиндром. Его левый глаз был обведен желтыми тенями и «рассечен» черточкой по вертикальной линии. Пиджак сверкающего как золото костюма был застегнут на все пуговицы.       Он улыбнулся ей. После целого дня, в течение которого ему приходилось давить улыбку до ушей в свете софитов, это было настоящим подвигом. Джувия представляла, как болят его скулы.       — Не беспокойся обо мне, тебе ни к чему приходить ко мне всякий раз. Леон, ты устал. Ступай к себе.       Если бы он был Греем, она бы непременно позаботилась о нем не просто отправив спать. Она нежно стерла бы с его лица сухой грим. Разгладила бы волосы. Смыла бы с них лак, высушила и причесала. Проводила бы до постели. И поцеловала над бровью, как целовала мохнатый лоб Грея при любой удобной возможности.       Если бы он был Греем. Ирбисом, а не человеком.       — Я не лягу спать, пока не увижу тебя в своей палатке. Если ты действительно хочешь, чтобы я отдохнул, поторопись.       — Но…       — Я не настаиваю закончить сию же минуту, просто прошу поспешить. Следить за вами — одна из моих обязанностей. Комендантский час существует для всех, сестренка, у нас впереди еще два выступления.       Джувия молча кивнула и повернулась к Грею. Леон поднялся на ноги. Перед тем, как оставить ее с любимым животным, отметил, что она действительно заработала щеткой быстрее. Это радовало.       Леон не покривил душой, когда сказал, что не ляжет спать, покуда она не отправится к себе: когда Джувия наконец вышла из палатки Грея, обнаружила его, неспешно прогуливающегося снаружи неподалеку. Он отсалютовал ей шляпой и крикнул:       — Доброй ночи!       — Спи спокойно, Леон!       Бастия улыбнулся и двинулся наконец в сторону своей палатки.       Главные члены труппы всегда провожали Леона в сон именно такими словами. Для слуха окружающих это не несло в себе никакого двоякого смысла, но он, разумеется, был. Это было откровение, честное обещание человеку, который подарил им семью, кров и который заботился о них.       Обещание, что они не доставят ему хлопот. Что его сон может быть не потревожен.       Обещание, что они не собираются накладывать на себя руки этой ночью.       ЦИРК САМОУБИЙЦ. Именно такое название носила наша «семья». Не потому, что каждый номер был похож на безумие.       На самом деле все участники труппы однажды решили для себя, что не хотят жить. Под крышей шатра по разным причинам собрались люди, последняя мечта которых — устроить самый грандиозный цирковой тур в истории по городам Фиора, а с последним представлением в последнем городе устроить публике сюрприз: лишиться им на потеху своих жизней.       Все они — настоящие самоубийцы.