***
Кафе «Сладкая Бонни» располагалось на окраине Осаки. Леви МакГарден неслась по улицам в поисках яркой вывески, едва не плача от отчаяния: молодой человек, который пригласил ее на собеседование, жил далеко отсюда. Она не знала, где именно, но, когда Леви по просьбе некоего Леона Бастии сообщила наиболее удобный для нее день для личной встречи, собеседник заверил, что «прибудет первым же самолетом» в ее родной город. И вот теперь она опаздывала. На свое первое собеседование, да еще с человеком, который совершил перелет ради встречи с ней! — Безумие… — простонала она, внимательно рассматривая фотографии кафе из интернета в телефоне. Неловкими от волнения и холода пальцами миниатюрная девушка стряхивала сырой снег с экрана гаджета. — Это место должно быть где-то прямо… — она оторвала взгляд от смартфона, оглянулась через плечо и охнула: — Здесь! Телефон едва не выскользнул из ее красных от мороза рук: настолько резко она рванула к месту встречи. Шарф болтался из стороны в сторону, в синие локоны набился снег. Она с трудом пробивалась сквозь идущих навстречу людей: по сравнению с ними она была не выше ребенка. Нужная ей вывеска бесновалась на ветру. Деревянная дощечка, покрытая розовым, почти сахарным лаком, стала пристанищем для мерцающего светом синей лампы названия кафе. Леви набегу распахнула дверь, так что колокольчик взвизгнул по ту сторону. Оказавшись на пороге, она невольно опустила глаза и попыталась как можно скорее спрятаться от посторонних взглядов. Атмосфера здесь царила уютная, спокойная. Пахло горячей домашней выпечкой и кофе со сливками. Столь торопливо влетевшая МакГарден в промокшей от снега одежде не вписывалась в окружающую среду. Леви неловко отвернулась и принялась стягивать с себя одежду. Она вздрогнула, когда один из сотрудников предложил ей отдать ему свою куртку. Ну разумеется, ее руки запутались в рукавах, а шарф упал к ногам. К тому моменту, как одежда оказалась на вешалке, ее лицо уже горело от стыда ярким пламенем. До самых корней волос. Вот так начало самого важного для нее дня… — Мисс, — обратился к ней официант, — у вас забронирован столик? — Я… М-мне… Мистер Бастия назначил мне встречу. Кажется, номер столика… — Мистер Бастия уже ждет вас за девятым столиком, — понимающе покивал мужчина в малиновой униформе и призывно кивнул в сторону. — Прошу за мной. Леви поблагодарила его. На ней был надет желтый свитер грубой вязки, миниатюрные руки утопали в широких рукавах. Она сжимала небольшую сумочку и нервно выглядывала из-за плеча официанта, чтобы разглядеть юношу, который скучающе любовался снегопадом за окном. Она представляла его совсем не таким. Деловитый голос на той стороне трубки мог принадлежать солидному молодому человеку около тридцати лет от роду, повидавшему жизнь как в ярких, так и тусклых красках. Возможно, таким и был Леон Бастия, но все равно она предполагала, что человек с таким опытом должен быть старше. Леону же на вид было ненамного больше, чем ей самой. — Здравствуйте, — привлекла она его внимание, когда официант с вежливым поклоном удалился и оставил их наедине. К Леви МакГарден повернулся юноша с белыми как снег волосами в симпатичном свитере с оленями. Сначала его взгляд серых глаз показался ей с дуба рухнувшим: залюбовавшись на пейзаж за окном, он успел позабыть, где и зачем находится. Но стоило ему посмотреть на протянутую для рукопожатия ручку, как он мгновенно «прозрел». Взгляд стал умным и крайне заинтересованным, обаятельная улыбка легла на уста. — Здравствуй, — Леон пожал ей руку, — присаживайся. У тебя очень холодная ладонь, ты замерзла? Пожалуйста, сделай заказ. Я все оплачу. — О-ой, что вы, м-мистер… — Здесь готовят вкусный кофе, — продолжал Леон мечтательно, пропустив мимо внимания взбудораженный взгляд крупных глаз. Он смотрел куда-то мимо и легко улыбался. — Да… А еще могу посоветовать пончики, политые горячим шоколадом. Трудно, правда, выйти из-за стола не перемазанным с ног до головы после такого заказа, но вкус того стоит. Он перевел взгляд на девушку и прыснул. — Брось, сними напряжение. Я считаю неправильным проводить собеседование, пока человек передо мной волнуется и чувствует себя некомфортно. Пожалуйста, успокойся. Просто представь, что пришла выпить кофе с хорошим другом, которого не видела целую вечность. Леви постепенно расслабилась и набралась смелости ответно улыбнуться. Леона это порадовало. — И да. Разумеется, можешь обращаться ко мне на «ты». Леон махнул официанту, чтобы тот принял заказ, и пока Леви не успела протянуть кредитку, продиктовал номер своей и попросил записать на его счет. Девушка бросила сопротивление и со смехом откинулась на мягкую спинку кресла, когда Бастия стал перечислять ей на выбор все наименования существующего кофе. Она остановила свой выбор на латте и брауни. Леон заказал себе обычный американо со сливками и кусок вишневого пирога. Пока они ждали заказ, Леон увлеченно спрашивал у МакГарден, большая ли редкость увидеть в Осаке снегопад. Пока она рассказывала о климате своего родного города, вновь задумалась, откуда же прибыл сам Леон. Но когда задала этот вопрос, Бастия ответил просто «не отсюда», и весело предложил отведать принесенный наконец заказ. С каждой секундой, проведенной в компании Леона, Леви чувствовала себя все более комфортно. Лихорадка прошла без следа, с ней же канула в небытие неуклюжесть. Бастия много и открыто шутил, так что пару раз она едва не подавилась пирожным от смеха. — Леви, — обратился вдруг он, потянувшись за салфеткой, — почему тебя так заинтересовала моя вакансия без детального описания условий труда? — А-а, это, — она отложила ложку с кусочком брауни на тарелку, с удивлением вспомнив, что находится на собеседовании. Она видела плохо скрываемую ухмылку на лице юноши: этого он и добивался. — В общем… Мои родители с самого начала не одобряли мое решение поступить в творческую академию. Они думали, что это пустое вложение денег и потеря времени. Но я настояла на своем. Родители не верили, что я найду работу такой узкой направленности. Для меня это стало настоящим вызовом. И вот… подвернулась возможность. Леон сложил руки перед собой. — Понятно. Но почему ты настояла на своем? Леви прикусила губу, неуверенно вильнув взглядом в сторону окна. О стекло по-прежнему разбивались снежинки. — Существует ведь множество других учебных заведений, — продолжал Леон мягко, но внимательно глядя на нее, — которые ничем не уступали по статусу академии, которую ты закончила. Тебе несомненно хватило бы ума учиться где угодно, к тому же на бюджете. Почему со своим умом и скудными финансами ты выбрала подготовку к невостребованной специальности, да еще на коммерческой основе? — А… Н-ну… — Леви нахмурилась. — Это трудно объяснить. Леон заинтересованно вскинул брови. — Ты решишь, должно быть, что я «того». — Люди говорят обо мне такое постоянно. Уверяю, при мне ты можешь говорить открыто. — Он воровато понизил тон и чуть придвинулся. — Ну же. Что тобой двигало? — Мне просто казалось, что так… правильно, что ли. Я всегда хотела связать свою жизнь с творчеством, но я так и не нашла в себе талантов. Не могла заниматься ни музыкой, ни актерским мастерством, ни танцами… — она пыталась сказать что-то еще, но внезапно прикусила губу. Улыбка Леона медленно поблекла. Он ждал, но та так и не решалась поднять на него глаза. Ее плечи содрогнулись в попытке сдержать судорожный вздох. Бастия осторожно накрыл ее руку своей широкой ладонью. — Леви. Для тебя это так важно? — В каждом человеке есть т-талант… но во мне… Я не смогла вытянуть ни одной ноты, не сыграла ни одной партии на музыкальном инструменте. В актерский кружок меня не взяли, а на курсах рисования всегда советовали не мучить холст и заняться чем-то еще… — Но ведь тебе удалось блестяще закончить творческую академию. — Угу, по направлению управления… — А разве это не талант? — Это не то! — заявила Леви, грубо утерев глаза. Когда она подняла их, ей удалось подавить новые слезы. Леон это уважал. — Не то. Я хотела делать что-то потрясающее, но всегда, как бы не билась, была черно-белым технарем. В общем… Мой последний шанс оказаться хотя бы поблизости с творческими людьми, это организовывать концерты, заниматься продвижением, планировать шоу. Леон не отпускал ее руку. МакГарден постыдилась своего внезапного откровения и поспешно извинилась. — Не за что извиняться. Я все понимаю. — Н-ну в общем… Такие дела, — неуверенно улыбнулась Леви. — Если я не могу делать… то пускай буду хотя бы видеть со стороны. Но хоть как-то участвовать в творческой жизни. Бастия подождал, не скажет ли она чего-то еще, но Леви не сказала. Она старательно выдавливала из себя улыбку. Верный знак, что сейчас не лучшее время, чтобы истязать ее тишиной. Леон вздохнул. Он высвободил ее руку и удобно сложил их на столе перед собой, облокотившись и чуть привстав с кресла. Со стороны могло показаться, что он замерз. — Я все понимаю, — повторил Леон. — Хорошо. Послушай меня. Тебе хочется жить бок о бок с людьми, чья жизнь — сплошное творчество? Она сглотнула, вновь встретившись с ним глазами. Такое ощущение, что их взгляды переплелись незримой цепью. И она замкнулась, не в силах отпустить того или другого. — Эта мысль вызывает у тебя противоречивые чувства. Я прав? Ты сама не знаешь, хочешь ли эту работу. — Откуда ты знаешь? Они столь внимательно смотрели друг на друга, что не ощущали даже запаха восхитительного кофе. Чувствовали только зависшее над ними напряжение. — Еще бы мне не знать. На твоем лице написана боль. Ты так хотела заниматься творчеством, а в итоге все, что тебе перепадет (в лучшем случае), так это лишь смотреть, как другие исполняют твои мечты вместо тебя. — Н-но… это мой единственный… шанс… — И тебя он устраивает? Леви не смогла выдавить ни звука. Ее рот свело как от крайне неприятного болевого спазма. — А что если я скажу, что знаю твой маленький секрет? — К… К-какой? — задыхающимся шепотом спросила она. — Но ведь ты уже знаешь, о чем я. Лицо Бастии сочувственно смягчилось. Он осторожно притянул ее за плечо в попытке дотянуться до уха. Дрожа от страха, Леви прислушалась. Он шепнул: — Ты думала о том, чтобы совершить самоубийство. Леви замерла. Казалось, весь воздух из ее груди выбили сильным пинком. — Твое отчаяние столь велико, что ты не знаешь, куда еще податься, если не смерти в руки. Ты хочешь работу, которая хоть как-то обеспечит тебе творческую жизнь, но боишься, что зависть поглотит тебя, и ты будешь ненавидеть артистов. Будешь не наслаждаться шоу, а тихо желать им сорваться с каната вниз, лишь бы они не делали повседневно то, что не можешь делать ты. Боишься стать вдвойне несчастной. Ты борешься с депрессией, как можешь. Но глубоко внутри понимаешь, что она одерживает верх над тобой. Он осторожно выпрямился, дав выпрямиться и ей. Она помолчала какое-то время, ожидая его последующих слов. И не дождалась, заговорив первой. На сей раз спокойно. — Откуда ты знаешь столько обо мне? Я никому не рассказывала. Ни единой живой душе. — И надобности нет. Все видно по твоему лицу. — Тогда почему этого не увидели даже мои родители? — Потому что ни один родитель не захочет искать признаки желания наложить на себя руки у своего ребенка. Леви сделала глубокий вдох. — Ты дашь мне просто уйти? Бастия удивленно глянул на нее поверх почти опустевшей чашки кофе, которую поднес к губам. — Хм-м… Прости, что? — Ну разумеется. Ты как законопослушный гражданин наверняка не оставишь все просто так. Ну? Когда приедет наряд врачей, которые упакуют меня в смирительную рубашку и накачают антидепрессантами? — Вообще-то я рассчитывал, что ты займешь должность главного администратора. — Что?! Вакансия в силе?! — Ну конечно. — Я ничего не понимаю! Леви так сильно стиснула кулаки, что побелели костяшки пальцев. После того, как работодатель раскрыл самую темную ее сторону, она не рассчитывала даже на свободу, что уж говорить о работе? Но он… — Почему ты… Какая у тебя цель? — Я понимаю, как ты удивлена, но все, чего мне хочется — помочь тебе. Понимаешь ли… Мы все такие же, как ты. И тогда Леон рассказал МакГарден о ЦИРКЕ САМОУБИЙЦ. Рассказал о людях, которых уже утвердил в свои ряды, с непринужденной улыбкой, словно говорил о погоде. Она слушала его, не смея перебивать. Леон Бастия, этот удивительный человек, поведал, что собирает под шатром своего цирка людей, которые отчаялись. Но не для того, чтобы утомлять и без того угнетенных людей жалким внушением, что «все рано или поздно будет хорошо». Вместо этого он хотел подарить им счастливую жизнь, пусть и ненадолго. Хотел, чтобы последние дни, а то и недели или целые месяцы до своего конца они провели в компании новой семьи, уюта, тепла и взаимопонимания. Хотел, чтобы они осмыслили мотив своего решения покинуть этот мир, и ушли из него с ясными мыслями и спокойной душой. Это было… …потрясающе.***
Леви МакГарден приняла из нежных рук Джувии чай и тепло улыбнулась, сделав глоток подслащенной, согревающей жидкости. — Сегодняшняя репетиция должна быть максимально продуктивной, — продолжал наставлять Леон ребят. — Завтра… оба представления, правильно же, Леви? — Да. В одиннадцать — утром, в пять — вечером. — И все, двинем дальше? — приободрилась Кана. — Хо-хо, какой город на очереди? — Магнолия, — ответила Леви. — Я уже отправила в печать макет брошюр и афиш, к нашему приезду билеты там уже скупят. Вы — настоящие звезды, я не успеваю отвечать на звонки фанов, которые просят сделать пред заказ билетов. — Крутяк! — Нацу потрепал Люси по плечу. — Значит, покинем Розу на хорошей ноте, чтобы с не меньшим триумфом покорить новый мегаполис. Затащим, Люси? — Еще как! Леон довольно улыбнулся и принялся увлеченно рассказывать о новом номере, который придумал для Гажила. Да. Ранее я писала, что в компании ребят чувствовала когнитивный диссонанс, их счастье прямо противоречило тому, о чем они помышляли и к чему стремились. Но правда в том, что я была точно такой же. Бастия подарил мне мир, в котором я могла жить бок о бок с творческими людьми и участвовать в их жизни, не отвлекаясь при этом на такое мерзкое чувство, как зависть. Ведь я знала, что все это закончится, и умру я вместе с артистами, как настоящая циркачка. Леон обеспечил всем нам счастливую жизнь, в которой однажды мы всей дружной компанией поставим аккуратную, изящную точку. Леви отпила еще чая и передала термос по кругу дальше — Кане Альбероне.