Группа крови...

*** Оказавшись в его квартире, Женя, быстро скинув плащ, направилась за Ильей на кухню. Ей очень хотелось пройтись по всей квартире и внимательно осмотреться, но не получив такого предложения от хозяина, покорно села на деревянную табуретку. Кухня была небольшой, но достаточно уютной. Она подумала, что, пожалуй, здесь гораздо приятнее пить вечерний чай в компании близкого человека, чем на их огромной совмещенной с гостиной кухне. Илья появился через несколько минут в домашних штанах и футболке. Порывшись в холодильнике, он выудил оттуда незамысловатые припасы, которые должны были послужить закуской. Не забыл он и про сок, о котором упоминала Женя. Алкоголь или усталость, а может все вместе, быстро развязали Илье язык. Недаром говорят, что совершенно постороннему человеку выговориться легче, чем самому близкому и родному. Он откровенно рассказывал ей обо всем, что творилось в его душе, она внимательно слушала и не перебивала. Он был старше ее почти на восемь лет, а значит и на целых восемь лет мудрее, и с каждой секундой он все больше открывался сам и что-то важное открывал для нее… Было около двух часов ночи, когда Женя попросила вызвать ей такси. Однако когда Соколов зашел в комнату, где оставил свою гостью, чтобы сообщить, что машина скоро будет, застал умилительную картину: Женя сладко спала, свернувшись калачиком на маленьком узком диване. Он аккуратно подложил ей под голову декоративную подушечку, на что она пробормотала что-то невнятное, и заботливо укрыл пледом. Затем, отменив такси, побрел в спальню, чтобы, наконец, встретиться с долгожданной подушкой и мягкой постелью… *** Когда Женя проснулась, в квартире стояла абсолютная тишина. Голова нещадно болела, из-за чего она с трудом припоминала окончание вчерашнего вечера, а если быть совсем откровенными, не помнила вообще. Мельком взглянув на себя в зеркало, девушка поплелась на кухню. Благо квартира была небольшой, и ей не пришлось путаться в планировке. На столе стояла тарелка с несколькими бутербродами с красной рыбой, судя по всему, оставленные в качестве завтрака и банка растворимого кофе, красноречиво намекающая, что сей напиток нужно заваривать. А также небольшой лист бумаги, на котором было выведено характерным для врача не вполне читаемым почерком: «Доброе утро! Был вынужден уехать по делам, не хотел тебя будить. Скоро вернусь». От одного вида бутерброда в организме возникли неприятные позывы. Быстро сделав несколько глотков воды, Женя подавила эти неприятные ощущения и поспешила спрятать тарелку в холодильник, дабы не испытывать организм на прочность. Попытки найти хоть какую-нибудь таблетку от головной боли не увенчались успехом, в результате чего Евгения недоверчиво покосилась на банку кофе… Сделав несколько глотков, пришла к выводу, что ее организм все же не готов к таким жертвам. Этот напиток, который гордо наименовался растворимым кофе, даже отдаленно не напоминал тот кофе, к которому она так привыкла. Оставив тщетные попытки наполнить желудок чем-нибудь съедобным, девушка решила, наконец, изучить квартиру. На стенах было большое количество фотографий в рамочках. На одной из них был запечатлен коллектив того самого отделения, на котором лежала Женя. Среди позирующих людей в белых халатах, Женя неосознанно выловила сияющий взгляд и искрящуюся улыбку симпатичной девушки. Почему-то она была уверена, что это именно та девушка, что спасла ей жизнь ценой собственной. От чего-то, Евгении резко стало не по себе. Ей вдруг стало казаться, что даже издалека она видит исключительно счастливую улыбку этой девушки, которая как бы говорила: «Ну и как это жить чужой жизнью?» Отогнав от себя дурные мысли, девушка решительно направилась в сторону ванной. Холостяцкую квартиру выдавало отсутствие хорошей уборки. Одолжив у хозяина дома белую рубашку, Женя быстро переоделась и принялась за работу… Пропылесосив круглый ковер в гостиной, девушка поставила небольшое ведро, что нашла в ванной, под струю тёплой воды. И только в этот момент вспомнила, что не предупредила родителей. Безусловно, она девочка взрослая и не нуждается в круглосуточной опеке, но в связи с последними событиями из ее жизни и так некстати забытый дома телефон, родители могли здорово переволноваться. — Я слушаю, — произнес мягкий родной голос. — Мамуль, это я, — радостно прокричала девушка в трубку стационарного телефона, в котором почему-то было очень плохо слышно. — Женечка! — воскликнула Ирина Евгеньевна. — Ты где? Мы с отцом чуть с ума не сошли. Хотели уже все больницы обзванивать — Мамуль, не волнуйся, у меня все хорошо. — Жень, ты где? И что у тебя там так шумит? — Это вода! — спокойно ответила в ответ, попутно пытаясь заглянуть в ванну, чтобы проверить, не набралось ли ведро. — Вода? А, что ты делаешь? — Мою пол. — Что делаешь? — не веря своим ушам, переспросила женщина. — Пол мою! Ладно, Мамуль, я пойду. Вечером буду. Целую вас с папой. — Пока, — монотонно пробормотала крайне удивленная Ирина Евгеньевна. Услышав от взволнованной жены, что его дочь моет пол, Павел Андреевич рассмеявшись, выплюнул воду, которую так некстати хотел попить… А Женя, тем временем закончив с уборкой, вытащила из стиральной машинки белье, за развешиванием которого ее и застал вернувшийся Илья Анатольевич. — Женя, давай я сам развешаю, — покосившись на ее стройные ножки, которые не способна была скрыть длина его рубашки. Улыбнувшись, Женя вручила ему тазик с выстиранным бельем, отмечая, что в его интонациях уже нет той холодности, которая была на дне рождения Евгения. Ей очень хотелось как-то исправить сложившуюся ситуацию: стать ему кем-то родным, кем-то, кто сможет скрасить его отнюдь не радужные будни… — Жень, ты как себя чувствуешь? — Чувствую! — многозначительно произнесла в ответ, намекая на свое отнюдь не самое лучшее самочувствие. — Может, попьем… — Чаю, — поспешила перебить она, пока он не предложил ей напиток, который даже с очень большой натяжкой кофе назвать нельзя. — Пойду тогда чайник поставлю, — весело произнес он. Женя появилась на кухне уже одетой в свой вчерашний брючный костюм. — Илья Анатольевич… — Жень, мы же вчера договорились, что переходим на «ты», — расставляя на столе вазочки с печеньем и конфетами, поправил ее. — Я с непривычки, наверно, — неуверенно пробормотала она. Не признаваться же ей, в самом деле, что вместе с алкоголем из ее головы напрочь выветрилась часть событий вчерашней ночи. — Илья… хм… Анатольевич, и все же почему вы не хотите пойти на встречу выпускников? У вас столько фотографий там … Неужели не хочется увидеть бывших одногруппников? — Да, я раньше ходил… У нас сейчас практически все семейные, только и разговоров за столом, что о детях: у кого первое слово сказал, а у кого-то уже в первый класс пошел. Это раньше я гордился своими успехами в медицине, а сейчас понимаю, что они в более выгодном положении, — наливая кипяток в большую кружку, пояснил он. — У меня не жены, не девушки, с которой можно было бы пойти. Я думал Лану приг-ла-сить, — он замолчал, встретившись с ее большими глазами, в которых читалось нечто странное. — Хотите, я пойду с вами? Я не смогу заменить Лану, но… Можете назвать меня своей девушкой или женой, хоть любовницей — все равно, — делая глоток обжигающе горячего чая, пробормотала она. — Я с радостью готов принять твое предложение, — ему вдруг захотелось создать иллюзию счастья в своей жизни. Пусть всего на один вечер, но он предстанет перед бывшими одногруппниками, успешным врачом и вполне счастливым мужчиной. — Вот только… — Что? — она испуганно всматривалась в его глаза. — Там будет твой старый знакомый со дня рождения… — Евгений? — он кивнул в ответ. — Ерунда, — махнула рукой. — Во сколько мне заехать за вами? — Нееет, Жень, я возьму такси и заеду за тобой сам. — Я живу достаточно далеко от вас… зачем тратить деньги на такси, когда есть машина? Я пить не буду! — Женя поморщилась от одной мысли об алкоголе. — Тебя это точно не затруднит? Там нам нужно быть восемь. — Отлично! Я вам позвоню, как подъеду. Надеюсь, к тому времени вы найдете свой телефон, — она усмехнулась, вспомнив, что якобы потерянный телефон был сегодня найден ею во время уборки на полочке в ванной. — Спасибо за чай, я поеду…