Lie

— Привет, Юнджи, муж дома? — Намджун рассматривает немного растрепанную девушку, которая стоит перед ним в одной лишь сиреневой шелковой ночнушке и таком же халате. — Хосок спит, я не хочу его будить, — она сразу же хмурится и сильнее сжимает в ладонях дверную ручку. — Мне плевать, пусть поднимает свою тощую задницу, у меня есть задание для него, — Ким устало вздыхает, заходит в небольшую квартиру друзей и сразу же идет на кухню. Юнджи раздраженно фыркает и уходит в спальню. Совсем скоро Намджун слышит её писк и звонкий смех, похоже, Хосок уже проснулся. У этих двоих разница восемь лет, она принадлежит ему по законам клана, но они все равно умудряются найти общий язык и точки соприкосновения. И тут даже не ясно, в чем именно дело: то ли Юнджи слишком взрослая из-за той грязи и лжи, что окружали её с самого детства, то ли Хосок слишком смешливый и с вечным детством голове. — И какого черта ты приперся так рано? — Чон плюхается на мягкий угловой диванчик прямо напротив Джуна, он смотрит хмуро и недовольно, пронизывает тяжелым взглядом. — И тебе доброе утро, — Ким говорит достаточно монотонно и спокойно, его абсолютно не волнует, что Хосок думает о нем и как относится, все же, когда он станет главой, мужчина тоже сменит своего отца на посту правой руки главы клана. — Мне нужно, что бы ты пробил мне одного человека. Я думал спросить Чимина, но он ничего не скажет, это какой-то его давний друг. — А-а-а, это ты с ним ходил на свидание. Что, в постель не ложится, поэтому ты решил действовать через шантаж? — Хосок насмешливо улыбается и переводит взгляд на тонкие ручки Юнджи, которая наливает ему зеленый чай. Её волосы всколочены ещё больше, а на шее и ключицах виднеются свежие багровые пятна. Девушка отставляет небольшой белоснежный чайничек на деревяную подставку и садится рядом с мужем, чтобы сразу ощутить его руки на теле. — Он путается. Хочу понять, где врет. Парень он неплохой, но может есть какие-то проблемы с бизнесом или ещё чего. Вот, здесь номер телефона и имя, — Намджун протягивает хмурому Чону вырванный из блокнота листок, исписанный размашистым почерком и шумно выдыхает. Хосок хмурится сильнее, сжимает в руках записку и тяжело смотрит на Кима. Ему вообще не сдались какие-то сладкие мальчики, которые сочиняют сказочки для своих сладких папочек. Он откашливается и готовится послать друга в дальний путь, но его прерывает Юнджи, которая очаровательно тычется носиком в изгиб его шеи. Если бы ему когда-то не пробили семейку Минов, то он до сих пор бегал бы за вредным мальчишкой, не зная, что под мешковатыми толстовками скрывают его нежную девочку. Чон наклоняется к молодой жене и оставляет легкий поцелуй на щеке, а потом снова поворачивается к Джуну. — Ладно. Но! Глубоко копать я не хочу. — Мне не нужно глубоко. Откуда, где работает, какие успехи. К полудню справишься? — Должен. А теперь вали, друг мой.

***

Джин увлеченно переписывается с Намджуном, пока в магазине нет посетителей и можно спокойно посидеть. Рядом вертится Тэхен, который хочет знать все первым и который читает всю переписку, советует, что ответить и активно лезет не в свое дело. Уже прошла неделя с той прогулки в парке и того поцелуя. У Намджуна какие-то проблемы на работе, поэтому они переписываются сутки напролет, отправляют друг другу идиотские селфи. Это так отвратительно, но в то же время мило, что Сокджин снова ощущает себя влюбленным подростком. Это больше похоже на сказку, чем на его унылую жизнь. — Тэхен, ты сейчас должен бежать! — менеджер хватает младшего Кима за шкирку и грубо встряхивает. — Одному нашему клиенту испортили свадебный костюм и тебе придется побыть курьером, — мужчина грубо впихивает в руки студента темный тяжелый чехол и шерстяное пальто. — А куда бежать? — Тэ глупо хлопает глазами, смотря то на начальника, то на тяжкую ношу. — В ресторан напротив торгового центра, идиот! Шевелись давай! А ты, Сокджин, иди обслужи влиятельного клиента. Джин поднимается с низкого стульчика, окидывая взглядом светлый зал, а потом садится обратно, хлопает глазами испуганно. У него из-под ног земля не уходит — падает резко, осыпается в бездонную пропасть, унося его за собою. Если бы он мог, то сбежал бы. Если бы он мог, то выколол бы себе глаза лишь бы не видеть чуть хмурого Намджуна, который рассматривает многочисленные рубашки. Менеджер зло шипит, смотря на нерасторопного работника и силой выталкивает его к покупателю, который явно мог выложить кругленькую сумму ради фирменного куска ткани. — Здравствуйте, чем могу помочь? — голос у Сокджина сиплый, плачущий, а улыбка натянутая. Он бы не отказался сейчас от яда. Хотя бы пары стопок… Намджун осматривает его пристально, взглядом цепляется за отдельные мелочи подтянутой фигуры и кукольного лица, а потом переводит незаинтересованный взгляд обратно на одежду. — Мне нужно несколько белых рубашек без излишеств. Подберите мне что-нибудь, я пока пойду в примерочную, — Джун совершенно спокойно обходит консультанта и пропадает в отдельном, закрытом от посторонних глаз коридоре. У Джина руки дрожат и сердце из груди готово, кажется, в любой момент выпрыгнуть, разбивая хрупкие ребра и хрустальные легкие. Он закусывает нижнюю губу и нервно перебирает вешалки в поисках подходящего размера. Что сейчас говорить? Как себя вести? Ни черта не понятно, но, видимо, в этот раз Намджун решил полностью все взять в свои руки. Он идет к примерочным медленно, еле перебирает ногами, оттягивая момент объяснений и личной встречи наедине. Как же стыдно… Только с ним могло такое случится, более неудачливого человека уж точно не нужно искать. Сокджин подходит к одной из кабинок, скрытой за шторой графитового цвета и неловко откашливается. — Извините, я принес рубашки. Джун отодвигает штору и у Джина дыхание спирает. Его взгляд скользит по накаченому торсу, покрытому черными татуировками, задерживается на четких кубиках пресса, а потом снова спускается вниз, прямо к кромке синих джинс. Он ещё может упасть ему в ноги и вылизать ботинки? — Вешай и поможешь мне одеться. Как только Намджун узнал, где на самом деле работает этот миленький бизнесмен, то чуть не закопал его вместе со шлюхой Чимином в обнимку. Зачем был весь этот спектакль? К чему весь этот цирк? Джин останется Джином и без громкой должности в перспективной компании. Джин останется Джином, когда, уставший после работы, он отправляет дурацкие селфи перед сном. Джун ненавидит, когда ему лгут, особенно, когда в этом нет надобности. Он за ложь готов расстреливать без права на помилование и пощаду. Сокджин порхает рядом с ним легкой бабочкой, поправляет рубашку, быстро застегивает пуговицы и закладывает воротник так, как нужно. — Ничего не хочешь сказать, принцесса? — от глухого рычания у Джина закладывает уши и внутри что-то разбивается. Он замирает, не в силах пошевелить и пальцем, отводит лишь взгляд в сторону. — Ты и так все знаешь, — старший вздыхает тяжело и, кажется, отмирает. — Знаешь, что в Аду со лжецами делают? — Не имел счастья побывать, — фыркает Сокджин и немного отходит от своего клиента, выпрямляет спину, чтобы хоть дышать нормально, без перебоев. — Их языки прикладывают к раскаленному металлу, но тебе я бы предложил сорок палок. За глупость. — Согласен, это не было продумано до конца, но я хотя бы попытался, — Джин пожимает плечами. — Твое право издеваться над моим языком или телом, но я не жалею, я очень рад, что смог с тобою познакомиться и хоть несколько раз встретиться. Ты удивительный человек, спасибо тебе за все. — Ты признаешься, мне это нравится, — Джун удовлетворенно кивает и слабо улыбается. — Но почему ты говоришь так, будто мы прощаемся? — А разве нет? — А разве да? Это было первый и последний раз, прошло и забылось, но ещё одна подобная выходка и тебя будут собирать, как пазл, понял, принцесса? — абсолютно спокойно говорит Намджун, а у Джина от его холодной угрозы уже мурашки по спине бегают и холодная капелька пота катится ровно по позвонкам. — Боже, Джун, я такой идиот… — Сокджин облегченно вздыхает и подходит к мужчине, укладывая свою голову ему на плечо. — Самый очаровательный идиот, — Намджун цепляет пальцами его подбородок и немного приподнимает голову, чтобы сладко поцеловать. Они ведь взрослые люди уже, должны находить общий язык и уметь говорить, признавать свои ошибки. Намджун прощает ему небольшой обман, понимая, что когда вскроется его собственный, то старший вряд ли решится с ним остаться.