***
Гарри проснулся с чувством, как будто кто-то наполнил его голову ватой. Он услышал кричащие о чём-то голоса, но они раздавались как будто с другой стороны завесы. Поттер потёр глаза одной рукой и медленно заставил их открыться, пойти против липкого давления сна, который хотел, чтобы он держал их закрытыми. Его конечности были слишком тяжёлыми, а рот полон желтоватой жидкости с ужасным вкусом. Гарри нахмурился и сплюнул. Что с ним случилось? Проспал ли он двенадцать часов, как сделал после того, как Дурсли заставили его пропустить шестнадцать приёмов пищи, и он не спал в течение двух дней после того, как они позволили наконец ему поесть, задаваясь вопросом, умрёт ли он от этого? — Гарри! Кто-то распахнул полог и вытащил его из постели. Гарри споткнулся. Он всё ещё не мог сфокусировать свой взгляд, и его рука дрожала, когда он пытался найти свои очки. Но потом он почувствовал запах гари, и это потрясло его настолько, что он распахнул глаза. В середине комнаты лежала тлеющая куча… вещей… обёрнутая вокруг заклинанием, которое не позволяло огню подойти к кроватям. Гарри одним движением схватил палочку и надел очки. Он думал, что сможет вспомнить какие-нибудь водные чары, которым профессор Флитвик учил их на днях, если им это вдруг понадобится. А потом он услышал крики и нахмурился. Дин говорил: — Симус, как ты мог так поступить? Невилл просто вопил имя Симуса во всю глотку. Рон топтался рядом с Гарри и низким голосом так быстро огрызался на Симуса, что Гарри ни слова не смог понять. Симус был причиной пожара? Почему? А потом он увидел, что его чемодан открыт. Гарри застыл. Какое бы заклинание не сделало его сон таким глубоким, теперь он думал, что оно, должно быть, вернулось и было полно сил. Он, не двигаясь с места, напряг глаза, чтобы посмотреть, где там мантия-невидимка и фотоальбом. Но их не было. Они пропали. Гарри снова посмотрел на огонь и сжал руки в кулаки. Он хотел плакать и проклясть здесь всех и вся, и в то же время он сомневался, что этого будет достаточно, чтобы выразить весь спектр его эмоции в этот момент в полной мере. Когда он моргнул и пригляделся сквозь дым, то увидел, что крошащиеся кусочки его Нимбуса тоже были преданы огню. Три вещи, которые он любил больше всего на свете, исчезли. «По крайней мере, Хедвиг в безопасности, — устало подумал Гарри и закрыл глаза. — Она бы улетела, если бы Симус погнался за ней». Гарри был уверен, что она достаточно умна, чтобы отличить того, кто хочет её погладить, от того, кто хочет её убить. — Зачем ты это сделал, Симус? — прошипел Дин, и Гарри услышал его приближающиеся шаги; он подошёл к кровати, чтобы по-дружески сжать его плечо. Гарри застыл на мгновение, будучи благодарным за то, что некоторые из его друзей настолько заботились о нём, что сразу же ринулись его защищать. — Почему, чёрт тебя побери? — спросил Рон, произнося эти слова очень осторожно — Гарри знал, что миссис Уизли упала бы в обморок, услышав их. — Слушайте, — начал Симус, интонации которого с одной стороны звучали оборонительно и в то же время ликующе. «Прямо как Дадли», — подумал Гарри и потёр глаза. — У моей матери был кузен, который был змееустом, и они сожгли все его вещи и выгнали его из дома. Это сняло проклятие, которое он наложил на членов их семьи. Это единственное, что у меня хватило времени сжечь, но зато это было для него самым дорогим. Теперь ему придётся покинуть Гриффиндорскую башню. Наступила долгая тишина. — Ты просто идиот, — произнёс Дин. — Экспеллиармус! — взревел Рон, произнося заклинание, которое они узнали сегодня в дуэльном клубе, и Симус отлетел назад. — Гарри никого н-не проклинал, — сказал Невилл, и на этот раз Гарри подумалось, что его заикание было связано с тем, что он был расстроен, а не с тем, что он чего-то боится. — Как раз-таки ты п-проклял человека. Ты заставил его уснуть, чтобы он не услышал тебя, когда ты вошёл и взял вещи из его чемодана, не так ли? — Он должен уйти, — повторил Симус, но в глубине его глаз Гарри увидел страх. — Он должен. Он змееуст. Это значит, что он был злом и обманывал всех нас всё это время. Гарри услышал достаточно. Он открыл глаза и встретился взглядом с Симусом, и тот вздрогнул и приложил руки к груди, как будто ожидал, что упадет замертво, просто глядя на Гарри. Но сам Гарри лишь покачал головой и отвернулся. Ему нечего было сказать.***
И ему было нечего сказать и в последующие дни и недели. Если ему задавали вопросы в классе, он отвечал монотонно и обычно говорил: «Я не знаю». Когда профессор Макгонагалл вызвала его, чтобы обсудить стычку с Симусом, он пожал плечами, кивнул и покачал головой так, как от него требовалось. Когда все пытались поговорить с ним во время занятий, в коридорах или за едой, он отворачивался. Но больше всего этого он не выносил того, как вздрагивал Симус, когда ловил на себе его взгляд, пришибленно глядя в ответ, но при этом торжествовал всё остальное время. Большинство людей были счастливы оставить его в покое, учитывая постоянный гул слухов о том, что он был наследником Слизерина. Гарри знал, что на некоторых из продаваемых защитных амулетов было выгравировано его имя; они были предназначены для защиты именно от него. Он отвернулся ото всех, кто пытался поговорить с ним… кроме Рона и Гермионы. Они не отстанут. Они не останутся в стороне. Они последовали за ним к озеру и сидели у дерева, тихо переговариваясь между собой, пока он бросал камни в воду. Они ждали его после допроса у Макгонагалл и проводили его в пустой класс, который они нашли, где Гарри мог просто молча наблюдать, как они практиковали заклинания, услышанные в дуэльном клубе. Гермиона настаивала на том, чтобы он обязательно читал её заметки в тех случаях, когда Гарри был слишком подавлен, чтобы пойти на урок. Рон написал своей маме о защитных заклинаниях и, как пришёл ответ, тут же навесил их вокруг кровати Гарри и его чемодана, всё время кидая мрачные взгляды на Симуса. Сам же Симус провёл месяц на отработках с Филчем. Ни Рон, ни Гермиона, казалось, не думали, что этого достаточно, но Гарри удалось отговорить их от мести. В конце концов, они были бы первыми в списке подозреваемых, если бы с ним что-нибудь произошло. Гарри совсем повесил голову и старался не привлекать к себе внимания, делая минимум того, что от него требовалось. Занятия, как и дни, были размыты. Энтузиазм не смог вызвать даже план, который они придумали, чтобы побольше разузнать о Тайной комнате. И, конечно же, он остался в школе на Рождество, потому что зачем ему ехать к Дурслям? Но когда Гермиона напомнила ему об Оборотном зелье, Гарри просто посмотрел на неё и пожал плечами. Она обменялась обеспокоенным взглядом с Роном, но больше об этом не упоминала.***
Как и всегда щенок Поттера выучил суровый урок жизни и неуместно на него отреагировал. В прошлом году он был отмечен самой Смертью и даже при этом продолжает искать себе переключения. На этот раз он узрел, что не все гриффиндорцы были сияющими воплощениями света, как он изначально предполагал, и ответил на это тем, что начал избегать большинство своих друзей и действовать так, как будто его жизнь на этом закончилась. Северус Снейп не любил такое поведение. Ему казалось, что мальчишка недооценивает реальный конец света, который наступит, когда Тёмный Лорд того пожелает, или когда магглы наконец сумеют перебить друг друга любым из сотен возможных способов. Иногда по ночам он проводил дебаты с самим собой о том, какое развитие событий было бы наиболее мерзким. Сначала Снейп соизволил заметить глупое изменение поведения Поттера во время урока, на котором мальчик остановился на полпути к завершению своего зелья. Он смотрел в дальнюю часть класса пустым, остекленевшим взглядом, и его руки слегка дрожали. Мисс Грейнджер ругала его суровым шёпотом, быстро-быстро льющимся из её уст, и пыталась добавить необходимые ингредиенты в его котел, но зелье Хвост саламандры, которое они варили, было особенным, подходящим для исправления незначительных физических деформаций, вызванных проклятиями, и безумно сложным в приготовлении, поэтому ей приходилось большую часть внимания уделять своему зелью. Северус шаг за шагом приближался к ним, по пути разбивая уверенность Лонгботтома на кусочки, чтобы дать время ужасу Поттера как следует проснуться. Когда он подошёл к мальчишке, то увидел, что тот, возможно, спас себя. Поттер его не заметил. Его мысли были далеки, это было понятно по расфокусированному взгляду, и Северус вспомнил день, когда Лили… «Прошлое — в прошлом», — подумал он и щёлкнул пальцами перед лицом Поттера. Мальчик резко попятился назад и споткнулся о собственную одежду. Падая, он ударился головой о котёл и повалил его. Несколько слизеринцев засмеялись, когда как лица гриффиндорцев, смотрящих на Поттера, начали зеленеть и краснеть. Северус позволил себе небольшую усмешку. Да, теоретически это было забавно. Но он предпочёл свой смех подлинной иронии и остроумию и другим вещам, которые никто из нынешнего урожая слизеринцев, к сожалению, не поймёт. — Поттер, — прошипел он, нагнувшись, чтобы мальчик был единственным, кто услышит его слова. — Что вы делаете? — Снейп не получил ответа, что стало обычным действом для мальчика на последние дни. Он просто сидел на полу с зельем в волосах и смотрел на Северуса. Тогда Снейп быстро сжал одну руку, прикрытую правым рукавом мантии, в кулак. У него были дела поважнее, чем играть няньку для сбившегося с пути Поттера. Но директор ожидал, что он сделает определённые шаги после того, как первым из профессоров столкнётся с Поттером на занятиях. — Отработка, — сказал он, выпрямляясь. — За ваше неуважение к профессору. И десять очков с Гриффиндора за вашу постоянную некомпетентность, — и он заставил исчезнуть безвредное зелье глупых идиотов с телячьими мозгами взмахом палочки и повернулся, чтобы посмотреть на Поттера. — Это не его вина! — начала Грейнджер. — Десять очков с Гриффиндора за то, что кое-кто постоянно суёт свой нос туда, куда его не просят, — огрызнулся Северус и понизил голос. — Чего Поттер, как я полагаю, не просил. Она моментально покраснела, её глаза расширились, а огромные передние зубы вонзились в её губу, как будто Снейп бросил в неё Смертельное проклятие. Глаза мальчишки Уизли, конечно же, свирепо метали молнии. Единственное, чего хотел Северус — это унять головную боль, которую он чувствовал в висках. Могло ли хоть у кого-нибудь получиться остаться таким дитём? Очевидно, что получилось, так как сейчас прямо перед собой он видел тому прямое доказательство, но Снейп почему-то питал какую-то сумасшедшую надежду на то, что когда-нибудь он сможет проснуться из того кошмара, что продолжается последние одиннадцать лет, и обнаружить, что у него и вправду есть умные студенты. — Вообще-то, я бы попросил. Это не было пламенной речью, просто неинтересные звуки, произносимые исключительно для того, чтобы успокоить своих друзей. Грейнджер выглядела так, как будто взошло долгожданное солнце. Уизли же слегка расслабился и положил руку ей на плечо. Именно поэтому Северус решил изменить кое-что в своих расчётах, которые уже сделал, потому что если Поттер сохранил связь со своими друзьями, то это могло быть одним из способом, чтобы вернуть его к жизни. — Ваша отработка начнётся в семь часов вечера, Поттер, — сказал он. — Если вы опоздаете, то обнаружите, что лягушачья печень — не единственный приемлемый ингредиент для зелья Хвост саламандры — и профессор ушёл прочь, не дожидаясь положительного кивка, которого, как он точно знал, он и не получит. Северус был почти рад той задаче, которая стояла перед ним сейчас. Никто другой не преодолел бы барьер апатии, закрывший Поттера от мира, потому что все они слишком жалели его. Северус же, по крайней мере, не имел сего препятствия.***
Драко задумчиво прикусил губу, когда наливал в колбочку своё зелье — как обычно идеальное, конечно же — и понёс его в переднюю часть класса. Он мельком увидел лицо Поттера, когда профессор Снейп отчитывал его. Драко это беспокоило. Поттер был жив всего несколько недель назад, бросая ему вызов в дуэльном клубе, как будто у него был целый план для того сражения, а затем он поступил, как чёртов герой, который должен был «спасти» Финч-Флетчли от той змеи. Теперь же он выглядел так, как будто ему было плевать абсолютно на всё. Драко это действительно беспокоило. Поттер должен быть зол. Он не должен плакать. Это не совпадало с привычным для Драко порядком вещей. И по тому, как профессор Снейп украдкой поглядывал на Поттер, слизеринец понял, что тот думал примерно то же самое. В тот момент Драко решил, что сегодня вечером будет наблюдать за отработкой Поттера так близко и тихо, как только сможет. Будет просто прекрасно, если профессор Снейп вернёт Поттера к жизни. У Драко снова будет соперник, и всё вернётся на круги своя. Он опять сможет сосредоточиться на том, чтобы весело проводить время в Хогвартсе во время праздников и писать письма родителям, в которых он будет притворяться, что ему жаль пропускать бесконечную череду скучных приёмов. Если же профессор Снейп не преуспеет… Драко почувствовал, как раздулись его ноздри, а губы сжались в тонкую линию. Ну, тогда ему придётся сделать то, что он делал всегда, когда Винсент и Грегори не понимали его приказов, что было в большинстве своём. Он сделает это сам.