Противоположности

— Итак, ещё раз, зачем тебе столько цветных линз для глаз? — разглядывая содержимое ящика в прикроватной тумбочке, спросил Эрик, — Ты же даже почти и не пользуешься этим всем. — Конечно не пользуюсь, всё время забываюсь, — почесал затылок Ник, присев рядом, тоже уставившись на то, о чем говорил сейчас Беннет, то есть на десяток пар цветных линз или около того, всех цветов радуги. — Когда мы только познакомились, ты менял почти каждый день, — вспомнил внезапно Эрик и затем повернул голову к Нику. Обнаружив, что тот отчего-то стал пунцовым, Беннет, пусть и не понимая причины такого смущения, ухмыльнулся и потрепал его за щеку. — Голова с тех пор забита вещами поинтереснее, чем смена линз, я же и вовсе от них отказался в итоге, — закусил слегка губу Ник, посмотрев затем на Эрика, который, когда встретился с ним взглядом, улыбнулся уголками губ, проведя ладонью по щеке Санрайса. — Ну, знаешь, твой настоящий цвет глаз мне как-то больше нравится, — осторожно выдавил из себя подобие комплимента Беннет, глядя в серые глаза. — Ещё бы он тебе не нравился, — ухмыльнулся Ник и тут же спросил, — Правда что ли?.. — Ну да, — пожал плечами Эрик, будто бы равнодушно, но румянец на щеках его выдавал. Хихикнув, Ник закрыл ящик и, поднявшись с пола, увлек за собой и бойфренда, которого усадил затем на свои колени, когда сам присел на край кровати. — И что, готов вечность смотреть в них? — глядя в глаза Эрика, спросил Ник шепотом, аккуратно обводя бедра Беннета ладонями, слегка закусив свою нижнюю губу. — Готов, — выпалил, не задумываясь, тот и тут же так же закусил губу, опустив глаза в пол. — Приятно слышать, — улыбнулся Ник, после чего чмокнул парня в подбородок, и его хозяин дрогнул, замерев и вовсе, — Радость моя... — Господи, сколько соплей, — закатил глаза Эрик, плохо скрывая тот факт, что от обращения Ника он всегда тает, и это не изменить. Так уже давно у него заведено, но сейчас, с каждым днем, он всё хуже и хуже скрывается за холодом и безразличием, эти ледяные доспехи, в которые облачены его сердце и душа, буквально испаряются в объятьях любимого человека. А так уж ли это плохо? Ведь всё равно всё готово растаять лишь для него одного. Всем остальным придется до конца жизни знать одного лишь черствого Эрика Беннета и о большем даже не мечтать.