Деревья, домики и алхимические круги

Они всё время рассказывали мне одну и ту же сказку и глаза их блестели на солнце Гражданская Оборона – Деревья.

В первую встречу с дочерью своего учителя, Рой бросил короткий взгляд на ее чистые руки, не скрытые одеждой, и Риза заметила его взгляд. Она посмотрела на руки, словно видела их впервые, словно ее взгляд добавил бы рисунков, которых там никогда не было, и отвечая на невысказанный вопрос, произнесла: – У меня нет соулмейта...скорее всего. Вспоминая свою собственную абсолютно пустую кожу под рукавами рубашки, Рой неуверенно улыбнулся: – Скорее всего, у меня тоже. – Я Риза, – улыбаясь, она протягивала ему руку для рукопожатия. Рой ничуть не удивился такому раскладу. Никаких ощущений единения и неожиданного взаимопонимания, как обычно любили описывать встречи соулмейтов в книгах, он не ощутил. Кожа у молодой девушки была еще мягкая, не стертая бесконечными ночами с оружием в самом центре войны, но она совершенно точно не была его родственной душой. Но если они оба оказались за границей солумейтной магии, то может все к лучшему, – мелькнуло в голове. – Рой, – ответил он ей, понимая, что даже так, никогда не сможет называть дочь учителя по имени. У Хьюза руки были сплошь покрыты стандартными изображениями деревьев, домиков и каких-то неведомых природе животных. Еще во времена обучения в академии, он радостно тыкал пальцами в очередную появившуюся милую картинку, пихал Роя в бок, заставляя смотреть, обратить внимания на рисунок, словно только он представлял важность, а не то, для чего они поступали в эту академию. Когда дело касалось его соулмейта, Хьюз становился похожим на маленького ребенка. Да чего уж там – становился маленьким ребенком, буквально. Рой смотрел, не мог не смотреть, соулмейты его не интересовали, по крайней мере, с определенного момента в жизни, когда он понял, что все вокруг с самого детства сравнивают рисунки, а он сам ничего не может сравнить. Потому что годы шли, некоторые его друзья из детства находили свои родственные души, а его кожа так и оставалась абсолютно чистой. Но по этой же причине он не мог не радоваться за Хьюза, и смотрел на милых кошек, собак и лягушек, которыми так гордился друг. Хьюз тоже все понимал. – Может, твой соулмейт просто не любит рисовать, – говорил он иногда. – Или не умеет. Или ему не нравится, что на его коже одни сплошные круги, и он просто не хочет ничего общего иметь с алхимиками. Да даже так, несмотря на формулировку, все варианты у Хьюза звучали куда оптимистичнее, чем простое: “У меня нет соулмейта” Однако с вариантом его отсутствия было куда как проще. Рой честно радовался тому, что ему хотя бы не нужно искать какого-то неизвестного человека, который рисует на тебе. – Это же интересно, – возразил Хьюз, потому что думал Рой, видимо, вслух. – Половина Аместриса рисует деревья, дома и животных. – А другая половина – алхимические круги. Крыть было нечем, Хьюз был прав. Рой не знал, что появляется на коже его соулмейта, если он, по версии Хьюза, все же существовал и по какой-то причине не хотел заявлять о своем существовании. Но эта теория звучала слишком наивно, слишком утопично. Кому в здравом уме пришло бы в голову скрываться от своего же соулмейта, когда все вокруг только и пытались, что найти определенного человека как можно скорее? Все упиралось в его простой вариант. Он был наиболее логичен. Оправдан. После начала войны, к удивлению Роя, рисунки на руках Хьюза начали постепенно пропадать. Сначала исчезали те банальные домики и деревья, которые никак не характеризовали человека как личность, следом за ними Хьюз лишился своих любимых милых зверюшек. Зато в обмен на рисунки нашел того самого человека, который рисовал на нем больше двадцати лет. Когда звери исчезли полностью, а потом постепенно начали снова проявляться, Хьюз приступил к другому способу заявить о своем счастье – начал хвастаться письмами, которые приходили от его соулмейта. Письмами, полными надежд на будущее, которые помогали пережить очередной день в безжизненной пустыне. Грейсия, с которой Хьюз познакомил его уже после возвращения из Ишвара, была замечательной, и именно такого человека не хватало Хьюзу всю его жизнь, она улыбалась открытой милой улыбкой, полной светящейся любви, и уже это многое говорило о ней как о человеке. Она показывала свои фотографии из детства и молодости, на которых еще были запечатлены Хьюзовские такие же дурные рисунки с сердечками, домиками и чем-то еще, что не представлялось возможным определить. Рой спросил у нее, как с такими картинками они вообще смогли найти друг друга, и Грейсия улыбнулась, говоря, что их свела сама судьба. За Хьюза он не мог не радоваться, ни во время войны, смотря с каким трепетом он читает эти письма, ни долгие годы после. Еще там, в Ишваре, он долго думал об утопической теории соулмейтов Хьюза, и не верил, что кому-то может прийти в голову скрываться специально. Правда, его теория оказалась недалека от истины. Однажды случилось кое-что такое же утопичное, как его теория. Рой стянул с рук потрепанные перчатки, и в свете вечернего костра подумал, что ему показалось. Он закатал рукав чуть выше и смог разглядеть самый обычный алхимический круг. Из тех, которые сам рисовал, когда только начинал обучаться алхимии. – Кажется, он передумал, – подмигнул ему Хьюз, рассматривая круг. Стандартные черные линии неровно ложились на кожу, что, скорее всего, говорило о том, что его потенциальный соулмейт, во-первых, действительно существует, а во-вторых, только начинает изучать алхимию. Смотря на этот первый круг, он ощущал волнение. Его соулмейт существовал, и этого было достаточно, чтобы всматриваться в линии преобразовательного круга и гадать, почему же все произошло только сейчас. – Думаю, он только начал учиться, – хрипло ответил Рой. – И все равно странно, что до этого ничего не появлялось. – Да ладно, не грузись этим. Может, он правда не умеет рисовать, и не хочет, чтобы ты об этом знал. – Говорят, – подала голос Хоукай с другой стороны костра, сжимая в руках винтовку, ее голос звучал неуверенно, – что иногда рисунки проявляются с задержкой. – На двадцать лет? – Не обязательно на двадцать. Просто, никто не знает, как именно они работают, и могут быть...исключения. Ее голос не дрожал, звучал ровно, но Рой все равно ощущал, что эта тема не самое лучшее, что они могут обсудить, зная, что у Хоукай нет соулмейта. Он просто кивнул ей, чтобы не продолжать говорить о том, чего у нее никогда не будет. Хьюз как никогда кстати снова начал рассказывать о письмах, Грейсии, потенциальной счастливой жизни Роя, и его слова о соулмейтах по какой-то причине волновали Хоукай куда как меньше. Несколько стандартных базовых кругов сменились другими, чуть более сложными, они становились четче и ровнее. Начинающий алхимик учился очень быстро, или Хоукай была права, и это “исключение” (скорее, ошибка) стремилось догнать упущенное время, показывая все те круги, которые рисовал его соулмейт долгие годы. Или, возможно, он просто был гением. Рой смотрел на изменяющиеся круги, и это даже давало ему дополнительную мотивацию. В одном Хьюз оказался прав – если одна половина страны рисовала домики, то другая была алхимиками. Искать алхимика в стране, полной алхимиков, не зная о нем ничего, кроме того, что он только начинает учиться, как искать иголку даже не в стоге сена, а на поле в несколько сотен гектар. Возможно, однажды он займется серьезными исследованиями, и тогда Рой сможет найти его. Или этот человек найдет его сам. Или... Если бы круги не проявились, ему бы не нужно было задумываться о том, как найти человека по таким сомнительным характеристикам. Хьюз пытался поддерживать друга, он сам по себе являлся всеобщей опорой и поддержкой, если бы не такие, как он, добрая часть солдат добровольно встала бы под обстрел. – Он же еще учится, – говорил ему Хьюз. “Некоторые всю жизнь учатся”, думал Рой, и его первоначальная радость от долгожданного обретения соулмейта постепенно пропадала, когда он думал о том, что никогда не сможет найти этого человека. У него были цели и стремления, в конце концов, он обещал учителю позаботиться о его дочери, а не бросать все начинания ради поиска того, что существовало только в виде рисунков на его руках. Ради никому не известного алхимика. Иногда он представлял, как однажды встретит своего соулмейта, но окружающая его атмосфера никак не располагала к оптимистичным мыслям, потому он просто не знал, что будет делать, если найдет его. Они встретятся? Поговорят? Что будет после их встречи? Счастливое “после”? Или они решат пойти каждый своей дорогой? Независимо от ценностей своего потенциального соулмейта, Рой просто не мог бросить все ради чего-то зыбкого и несущественного. Не сейчас, по крайней мере. И, скорее всего, уже никогда. У него была цель, которая не зависела от его благополучия. Так он думал долгими холодными ночами, пытаясь выжить. Словно услышав его, вселенная решила все сама, и круги на его руках закончились вместе с войной.