В твоей коже

Зак Мы неслись по пустынному шоссе, глядя как пробуждается мир. Отступают твари, прячутся в тёмные зловонные углы, куда не проникает дневной свет. Ветер бъёт в лицо, принося всё новые и новые запахи. Мне кажется, что я уже чувствую океан, до которого целые сутки пути… или это просто вонь разложения? Так мы проехали весь день, созерцая однотипные поля и небольшие городки, похожие на наш, как однояйцевые близнецы. У меня затекла задница и задеревенел позвоночник. Нужно было найти подходящий дом для ночлега. Сейчас полным-полно заброшек, но нужно позаботиться о том, чтобы не наткнуться на тварей. Можно было попытаться найти выживших и остановиться на ночлег, но в наше время, живых стоит бояться даже больше, чем тех, кто никогда не жил. Все дичают и срываются с катушек, наконец-то почувствовав свободу. Всё это лихо закрученное дерьмо заставляет окружающих осознать, что человек — это просто животное, живущее своими первородными инстинктами — самосохранением и размножением. Эх, люди, в отличие от тех же волков, мы не заботимся о выживании вида, думая лишь о собственной… ха-ха… шкуре. Я вынужден заботиться об Алрое, до тех пор, пока он совсем не станет обузой. Нельзя же отправляться в такое опасное путешествие одному. Пока что всё шло гладко; сквозь рёв мотора я не слышал причитаний моего спутника. Пару раз мы останавливались отлить и попить воды. Под действием адреналина есть не хотелось совершенно, это было мне на руку, нужно экономить продукты. Когда день начал клониться к закату, я взглянул на датчик бензина: всё было плохо. Чертовски плохо — топлива хватит только, чтобы дотянуть до ближайшей фермы. Я молился всем выдуманным богам, чтобы на пути попался брошенный автомобиль. Что-что, а уж сливать бензин при помощи садового шланга, я научился ещё средней школе. Улица вообще дала мне неплохие навыки выживания: я умел вскрывать автомобили, грабить продуктовые автоматы, открывать замки и неплохо стрелять. Небо заволакивала алая пелена, день умирал. Возвращалось чувство опасности. Алрой начал заметно нервничать, спиной я чувствовал дрожь его тщедушного тела. Это волнение передавалось и мне. Когда уже почти стемнело, впереди я увидел огни. Мы подъехали к дому, настороженно озираясь по сторонам: во дворе было тихо, в окнах горел свет. Я закурил и отпил немного из фляги с виски, понимая, что весь день провёл «насухую», полностью погрузившись в дорогу и свои мысли. — Что будешь делать? — спросил Алрой. Кажется, это вообще были первые слова, произнесённые им за день. Я уже успел отвыкнуть от звука его голоса. — Постучимся и попросимся на ночлег, если откажут, займём дом сами. Сейчас я хотел просто оценить обстановку. Обойдя дом, я заглянул в подсвеченное окно. Как же нецелесообразно жечь электричество в такие ночи и тратить энергию генераторов! Я видел чьи-то силуэты, в тайне успев понадеяться, что это будут живые люди. Лишь когда глаза привыкли к яркости, мне открылась вся картина: счастливая семья из отца, матери и двух сыновей, поглощающих семейный ужин, на деле оказались компашкой безликих, присосавшихся к трупу. На них была надета кожа несчастных вместе с обрывками их одежды. Человеческая оболочка нелепо свисала и топорщилась в самых неожиданных местах, поскольку строение тела безликого весьма отличалось от человеческого. Их очертания больше напоминало мне каких-то человекоподобных насекомых с вытянутыми головами. Это походило на расплавленных в печи Кена и Барби, с которых стекает пластмасса. Я никогда так близко не разглядывал этих тварей, даже то, что осталось от Глории. Сейчас у меня был этот шанс познакомиться с ними поближе, осторожно заглянуть в их пустые окровавленные глаза через окно. Эта картина отвращала и смешила меня одновременно, учитывая включённый телевизор, напевающий какую-то весёлую мелодию из 50-х. Вот вам и счастливая семейка из рекламы хлопьев. Алрой подошёл к окну следом за мной. Он застыл в ужасе, открывая рот в немом крике. Я стукнул его локтём по рёбрам. Только не хватало бы, чтобы он закричал, привлекая внимание. Но он отошёл в сторону, держась за стену. По звукам я догадался, что его тошнит. Пора бы уже перестать быть таким слабонервным! Я мог бы смотреть вечно на этот комичный кошмар. Эта пародия на счастливую семью отражала всё моё отношение к приличным людям с их мнимым благополучием. Я знал, что каждый из этих святош просто надевал маску нормальности, чтобы скрыть ту отвратительную тварь, что сидела в них с самого начала. Рука невольно потянулась к пистолету. Щелкнул предохранитель. Раздался выстрел, оглашая округу громом смерти. Мне было плевать, что меня могут услышать другие твари. Вдребезги разлетелись стёкла, затем голова «счастливой мамаши». Остальные твари, наконец-то оторвались от трапезы, чтобы ринуться сквозь разбитое окно на меня и Алроя. Они бежали на нас, а я целился чётко между прорезей глаз, глядя как расцветают цветы чёрно-красной крови, брызги мозгов. Покончив с «казнью», я приложился к фляге. Приятный жар опалил гортань. Алрой стоял, прислонившись к стене. Его трясло от страха и отвращения. Кажется, в остывшей ночной тишине я слышал, как стучат его зубы. — Нас ведь могли убить, — выдавил он, наконец. — Ну что, — ответил я, отворяя дверь дома. — Я думаю, здесь есть, чем поживиться. Наконец-то поужинав хозяйскими запасами из кладовки, мы отправились наверх. Пришлось предусмотрительно забаррикадировать дверь на чердак, дабы нас не обнаружили новые твари. «Спасибо тебе, сукин сын небесный, за ещё один день существования!», — думал я, забываясь неспокойным сном на пыльном матрасе. Завтра утром, я обязательно дотащусь до Порта Ангелов, чтобы хорошенько оторваться в этом земном Аду. А ночью снова этот такой знакомый кошмар... Я снова сижу и смотрю сквозь узкую щель в пустоту, ожидая чьи-то шаги. Проснувшись среди ночи, я сделал большой глоток виски, чтобы прогнать это наваждение от которого снова неприятно запульсировал шрам на шее.