В твоей коже

Алрой Неотвратимость происходящего заставляет нас впадать в отчаяние. Когда ночь спускается с небес, все вокруг меняет свой цвет, открывая в нас самые ужасающие черты. Я стоял посреди церкви, тяжело дыша, с забрызганным кровью лицом и опущенной катаной. И свет сотен свечей плясал безумными бликами в моих глазах. Где я? Кто я? И почему я не чувствую ничего, кроме жажды? Память медленно восстанавливалась кусками. — Бог не оставит нас, он говорит с нами через него! — священник в истрепанной рясе вёл меня через пахнущий гниющим мусором и тиной переулок. Я пытался вырвать это из угасающей памяти, но меня начинало трясти, словно я вот-вот сейчас потеряю сознание и рухну на холодный пол. — Мы знали, что всех не спасти, они атаковали каждого, кто выходил на улицу, и тогда мы забаррикадировались в церкви от целого полчища этих тварей, всего лишь с небольшим запасом еды и воды на несколько дней! Мы молились, чтобы Бог услышал нас, но он не отвечал на наши молитвы! Мы упёрлись в здание церкви с остроконечными пиками и тёмным обрамлением. В темноте сырой ночи она сияла сотнями свечей на ступеньках и внутри. Сладковатый запах ладана в самом сердце города разврата, если и был Бог, то он умер здесь, найдя последнее пристанище в запрятанной среди борделей и баров церкви. — Все собирают части его посланий, и они приводят их в Эмптимор, но они продолжают их поиски в местах скоплениях распутниц и грешников, забывая, что у города когда-то была душа, до того, как безликие уничтожили почти всех его жителей, и он превратился в то, что мы видим сейчас. Никто не заглядывает в обитель Божью! Но ведь именно здесь Спаситель ждет тех, кто верит в него! Я поморщился от нахлынувшей тошноты, железный привкус крови на губах, и этот въедливый запах горящего воска. «Неисповедимы пути Господни!» — фраза из глубин подсознания вернула новый кусок памяти на место. Он пришел ко мне, когда я уже почти уснул. И, сев на край кровати, принялся говорить со мной, хотя я был против. Отец Уолтер — седовласый мужчина с благородной бородой и спокойным взглядом, пытался вернуть мне веру в Бога, но для меня Бог умер вместе с моими родителями, и я не хотел его слушать, и тогда он заговорил о вере многих людей в Спасителя. Я думал, он просто хочет, чтобы я слушал его проповеди, но он пригласил меня в церковь, в их давнишнюю обитель, в которой они когда-то держали оборону против безликих вместе с другими священниками, как чуть ли не в единственном оставшемся оплоте для живых. На его глазах город опустел и почти вымер окончательно, но потом наполнился потоком самых ужасных смертных грехов. Обрастая забором, охраной и проститутками всех мастей. Жизнь продолжается, даже там, где ее не должно было быть. Она сильнее, она настойчивее, но Бог навсегда покинул Эмптимор, оставшись лишь в сердцах нескольких священнослужителей. Отец Уолтер предложил мне отпущение моих грехов и выслушать одну проповедь вместе с другими желающими в обмен на послание Спасителя, которое он оставил им! Я не очень-то верю в Спасителя, но я знаю, что Зак верит, и я решил пройтись буквально пару кварталов до церкви. Это лучше, чем искать приключения в борделях и за карточными столами. — Я знаю, что Спаситель был послан нам Богом, именно поэтому он разговаривает на божественном, непонятном многим языке! Он откроет нам тайну, я уверен, что безликие были даны нам в наказание, чтобы смыть слезами и кровью все грехи, и чтобы мы переродились! — он открыл тяжелую дубовую дверь, в лицо ударил запах жжёной бумаги и чего-то еще непонятно-приторного, старинный аромат давно забытого места. — Жестокий же ваш Бог, получается, он без разбора убивает всех — детей, женщин, животных, праведников! — Этот мир был обречен, сын мой, но на его руинах возродится новый, прекрасный, светлый, безгрешный… — Вы правда верите в это? Он внимательно посмотрел на меня своими уставшими карими глазами. — Я бы хотел, чтобы это было так. Внутри было совершенно пусто, деревянные лавки сиротливо выглядывали из тьмы, так и не дождавшись своих прихожан. Обитель Бога выглядела весьма мрачно, утопая в танцующих огнях свечей и отблесках былого убранства. К нам вышел второй священник в такой же пыльной рясе, представившийся, как Отец Ноэль. Он держал в руках истрепанный экземпляр библии, повидавшей больше пальцев на своих страницах, чем самая грязная проститутка Эптимора на своей груди. И я приготовился слушать их проповедь, чтобы добыть это послание для Зака, ведь если нас некому спасти, то, может, вера в самого Спасителя заставляет нас жить дальше? Я сглотнул терпкую и вязкую слюну, в горле всё пересохло, потому что сердце моё замерло тогда в груди, и я не чувствовал его буквально несколько секунд, превратившись в деревянное изваяние. Я получил удар по затылку, и буквально лишился чувствительности всего тела на какое-то время, беспомощно пав на колени прямо перед Отцом Ноэлем. Однако, сознание не отпускало меня. Тёплые потоки крови потекли по шее сзади, а я не понимал, что произошло, и жив ли я вообще? — Еще один наивный охотник за посланиями, люблю их! Нет ничего проще, чем заманивать людей Богом, даже самые развратные шлюхи не заставят так потерять бдительность, как обитель Божья, да, сын мой? — это был голос отца Уолтера у меня над ухом, но перед глазами всё плыло, и я слышал его словно сквозь подушку. — Ты правда думаешь, идиот, что в этом гадюшнике остались священники? — Да мы убили их первыми! — тот, что представился отцом Ноэлем рассмеялся во весь голос, — Спасибо им за модный прикид, в нём крайне удобно завлекать на исповедь блудниц и таких вот смазливых юношей, что, признаюсь, редкость в этой клоаке! Ценная молодая плоть для утех, продажи на органы и для того, кто создает кадавров! Дружочек, — он пальцами поднял мой подбородок, — У тебя просто на лице написано, что ты жертва, наивный дурак, который напрашивается на неприятности, и вот они мы — неприятности, ты рад нам? — он снова рассмеялся. — Заканчивай болтать с мясом, я сказал Джеймсу, что к пяти утра он сможет забрать куски для его нового кадавра! У нас есть пара часов на развлечения, не теряй время! Ноэль схватил меня за горло и поволок к алтарю. Руки и ноги беспомощно болтались, отказываясь слушаться меня, всё тело было словно чужим, но я оставался в сознании. — Господь говорит, не прелюбодействуй, и мы… — Он с явным усилием закинул меня на алтарь, вытирая руки от моей крови об мою же одежду, — С радостью нарушаем эту заповедь! Уолтер навис надо мной в ореоле призрачного жёлтого отблеска свечей, пока Ноэль держал и без того онемевшие руки. Его лицо расплылось в довольной улыбке. Если существует что-то более мерзкое в этом мире, то оно должно превзойти образ этого чудовища в рясе служителя Бога. — Сын мой, у нас для тебя плохие новости, мы не священники, и твои грехи не будут отпущены перед тем, как ты отправишься к создателю! Но есть и хорошая, ты познаешь любовь, как хотел бы того Господь, так что не закрывай глаза, запомни каждое мгновение! И его пахнущие чесноком и рыбой губы поцеловали меня. Я силился дёрнуться, нахлынувшая волна отвращения заставила меня паниковать. Я знал, что сейчас будет, и неотвратимость происходящего ввергла меня в состояние бессильной агонии. Нет, не может этого быть? Как это могло случиться со мной? Мой взгляд метался по сторонам в попытках найти способ спасения, но я начал проваливаться во тьму, что означало, конец близок, если только я потеряю сознание! Я открывал рот в попытке закричать, но из горла вырвался только сдавленный хрип. Последнее, что я увидел, было довольное лицо Уолтера, который потирал свою бороду. И бездна поглотила меня… Я бежал по тёмному лабиринту, бесконечно зовя Зака, в надежде, что он ворвётся в это логово переодетых демонов и спасет меня, ведь я тот самый ключ. Я был нужен ему! Но никто не пришел… Резкая боль заставила меня очнуться. Я лежал уже на полу, в куче разорванной одежды и грязных ряс, воняющих старым потом. Я видел свои пальцы в собственной же крови, они уже сжимались, чувствительность вернулась в них. Ноэль и Уолтер стояли в паре шагов от меня абсолютно голые, с деревянными крестами на шеях, пили какую-то настойку, курили и смеялись, что-то живо обсуждая. Я старался не думать, что с моим телом, и что на самом деле произошло, я был всё еще жив. И эта мысль держала меня. Бог говорил, что его пути неисповедимы, или так говорили люди, которые верили в него. Но та самая мёртвая часть, что гнила во мне после ночи убийства моих родителей, сейчас токсично неслась с кровотоком по венам, отравляя, перерождая и шепча на ухо молитвы на неизвестных языках. Я здесь! — Смотри-ка, зашевелился, еще жив, бедняга! — Ох, на его месте, я был лучше сдох, столько крови потерял! И они оба расхохотались, словно не было ничего в мире смешнее этого зрелища. — Я думал, будет весело, а у вас тут какая-то унылая вечеринка! — я сам испугался своего голоса, ровного и спокойного. Я поднялся на ноги, которые едва ли могли удержать меня. — Хо-хо, ничего себе, какой дерзкий! — Я бы даже сказал слишком для будущего кадавра — ходячего мертвеца! — Ничего, в мешке по частям будет уже не до шуточек! Уолтер ринулся на меня, и внезапно застыл в паре дюймов от моего лица. Его глаза безумно вращались, а рот ловил беспомощно воздух. Я со всей силы рванул рукой вверх, и увидел сквозь распадающегося на две неравные части лжесвященника изумленное лицо второго. — Что такое, Ноэль? Господь, по всей видимости, покинул эту обитель с последним убитым вами служителем церкви! И теперь демоны заполонили здесь всё! Мне не весело, я требую продолжения! — Да ты больной больной ублюдок! Яростный смех вырвался из моего горла, эта боль была мной, превратилась в меня, боль и безумие, что спасало от реальности происходящего. — Я бы поспорил! Он хотел зарезать меня, я знаю, на алтаре лежал нож, но для этого ему надо было сделать пару шагов. Интересно, хватило бы меня на этот рывок? Я не знал, но когда Ноэль ринулся к алтарю, фрагмент выпал из моей памяти, и я до сих пор не мог восстановить его. Я вспомнил лишь обмякшее тело, падающее мне в ноги, и брызги его крови на моём лице. Я ли это? На несколько минут или даже часов я забыл, что случилось, так и стоял с катаной в руке, пришедшей в последнюю позицию после смертельного удара. Неотвратимость происходящего заставляет нас впадать в отчаяние. Моя ночь обнажила во мне то, что я бы не хотел выпускать наружу. Но если этот мир против меня, то я лишь подчиняюсь его правилам. Выживает сильнейший — говорил Зак, либо ты, либо тебя! И я не уверен, что это была ничья. Кто я? Я бы не хотел быть похожим на Зака, но, видимо, только сволочи, могут вынести всё это!