Волчица и Змей

Огромный пиршественный зал, в котором последние годы пировали, разве, что крысы, принимал сейчас огромное количество человек. Этот зал простаивал во время харренхолльского турнира, поскольку лорд Уэнт так и не смог привести это помещение в должный вид. Чтобы не ударить в грязь лицом перед королем Эйрисом и вестеросской знатью, для пиров был отведён другой, менее большой и разрушенный чертог. Однако сейчас мало кого волновало, как выглядел самый большой пиршественный зал Семи Королевств. Благородные умы лордов Вестероса были заняты отнюдь не оценкой помещения, в котором протекала крыша и крошился камень. В этом зале решалась судьба целой страны. Великий Совет начался. Даже человек недалекого ума понял бы, что ни о каком мирном отстранении Безумного Короля от трона не могло быть и речи. Эйрис вцепился своими кривыми изогнутыми пальцами в Железный трон, и отпускать его просто так не намеревался. И как бы принц Рейгар не хотел проливать кровь, особенно своего отца, он знал, что иного пути не было. Таргариен ловил на себе взгляды множества лордов и прекрасно знал, что они видят в нем надежду, нового короля. И он прекрасно знал, что все здесь присутствующие не покинут Харренхолл после совета, трусливо поджав хвост, а пойдут с ним до конца — до тронного зала Красного Замка. Серебряный Принц поднялся со своего места за столом, и все голоса в зале моментально стихли. Рейгар плавно, словно не касаясь пола, вышел на середину зала, чтобы каждый присутствующий видел и слышал его. — Милорды и миледи! — голос принца отдавал сталью, — Каждый из нас находится здесь не просто так. Мы здесь, чтобы свершить изменения. Мы здесь, чтобы взять судьбу Семи Королевств в свои руки! По залу пронеслось довольное улюлюканье. Рейгар набрал в легкие побольше воздуха и вновь заговорил: — Мой король-отец Эйрис Таргариен больше не способен выполнять свой долг Защитника Вестероса. Необходимо отстранить его от власти. Зал вновь взорвался довольными возгласами. Кто-то полностью соглашался со словами кронпринца, кто-то открыто заявлял, что Безумный Король должен умереть. Столь неприятные слова резанули по сердцу Рейгара, но он не подал вида. Он знал, что все эти люди видели в нём наследника Вестероса Рейгара Таргариена, а не сына Эйриса. Однако от внимательных глаз Оберина Мартелла не скрылась боль кронпринца. Ему было известно, что Рейгар в любом случае любил своего отца. И где-то в глубине своей чёрной души, за гранью помутнённого разума, Эйрис тоже любил сына. Мартелл попробовал поставить себя на место кронпринца, но он просто представить не мог, что чувствовал Рейгар. Оберин не участвовал в событиях восстания Сумеречного Дола, когда король Эйрис был взят в плен на многие месяцы, от чего рассудок его окончательно помутился. Но по рассказам и слухам, а особенно от солдат Ланнистеров, дорниец знал, что сам лорд Тайвин открыто надеялся на то, что Эйрис погибнет во время штурма Сумеречного Дола. И многие лорды тогда, и присутствующие сейчас, сходились во мнении — лучше бы Эйрис тогда умер. — Лорд Мейс Тирелл идёт с многотысячной армией к Королевской Гавани, чтобы там соединиться с армией столицы, — внезапно голос подал лорд Джон Аррен. — У нас хватил сил противостоять им, — спокойно парировал Рейгар. — Да, если только Тайвин Ланнистер не ударит в спину, — Брандон Старк фыркнул. Опасения Хранителя Севера были более, чем весомы. Хоть армия Ланнистеров по своей численности уступала Тиреллам, но она была более экипирована и лучше обучена. К тому же, Тайвин Ланнистер обладал огромным влиянием и властью, чего только стоили его богатства. Однако, Старый Лев из Утеса Кастерли не принимал ничью сторону. На все письма кронпринца с призывом к союзу ответ так и не пришёл, и Рейгар догадывался почему — ему просто нечего было предложить Ланнистеру взамен. А отношения между лордом Утеса Кастерли и королём Эйрисом были испорчены настолько, что вряд ли бы лорд Тайвин стал рисковать армией и своим положением, присоединяясь к королю. Но каждый понимал, что если это все же произойдёт, то Ланнистер сметёт всех своим львиным рёвом. — А что Дорн? Где ваша армия? — Роберт Баратеон злобно покосился на Оберина. — Как армия Дорна доберётся до Речных Земель? По воздуху? — дорниец не подал вида, но он был раздражён. — Армия Дорна останется в Дорне, — Рейгар холодно посмотрел на Баратеона, — Если будет такая необходимость, то она ударит в спину Мейсу Тиреллу и королевской армии. Лорды согласно закивали, ведь это было разумное решение. Конечно, боевая мощь Рейгара Таргариена возросла бы во много раз, если бы дорнийская армия была в Харренхолле. Но из-за географического фактора, это было невозможно, Дорн находился на самом юге Вестероса, отрезанный от Речных Земель Простором и Королевскими Землями. Гораздо более полезно было держать дорнийских воинов для эффекта неожиданности. — Королевскую Гавань необходимо зажать в круг, — Джон Коннингтон великолепно разбирался в вопросах военной стратегии — С юга дорнийцы, с севера армия Долины, Речных земель и Севера, с востока армия Штормовых Земель, — лорд Грифонового Насеста посмотрел на принца, — с моря флот Драконьего Камня, — Рейгар согласно кивнул и призадумался, — с запада, в идеале, армия Тайвина Ланнистера. План лорда Джона был отличным, но многих звеньев в нем не хватало. Даже объединенная армия Старков, Талли и Арренов не превосходила армию Тиреллов. От Тайвина Ланнистера ответа не было. Армия Штормовых Земель была задействована, в основном, на строительстве флота, ко всему прочему, её боевая мощь могла сыграть на руку только при осаде. А мощный флот Драконьего Камня находился под властью Эйриса, хоть остров и был официальной резиденцией кронпринца Рейгара. Положение Великого Совета было отнюдь не хорошим, но и не самым плохим. У Рейгара была армия, верные люди рядом. К тому же, в отличие от Королевской Гавани, Харренхоллу осада не грозила. В худшем случае принцу придётся принять бой под стенами выжженного замка. — И что теперь? Будем ждать, пока безмозглый Мейс Тирелл доберётся до нас? — подал голос Баратеон. — Идти ему на встречу — самоубийство, — Джон Коннингтон подтянул перчатки, — Так что, да. Будем ждать. Первое заседание Великого Совета закончилось, оставив после себя кучу неразрешенных вопросов и волнений. Война началась, но мало кто это осознавал. Для многих настоящая война начнётся с крови — когда армии схлестнуться не на жизнь, а на смерть. Оберина Мартелла отнюдь не пугали сражения, он в них вырос. В них была его стихия. Но и проливать кровь, свою или чужую, лишний раз он не хотел. Поэтому, пока обстановка в Семи Королевствах была относительно спокойна, он старался не забивать голову мрачными мыслями. Вот уже несколько недель прошло со свадьбы Брандона Старка и Роберта Баратеона. Девы Талли, а вернее, леди Старк и леди Баратеон остались в безопасном Риверране. Даже в случае приближения вражеской армии, неприступный замок имел припасов на два года осады. А их новоиспеченные мужья отправились обратно в Харренхолл. Лорд Хостер, как и его младший брат сир Бринден Чёрная Рыба, так же прибыли во главе армии Речных Земель. Лорд Хостер, либо в силу своей наивности не замечал, либо же старательно делал вид, что не замечает поведения мужа своей младшей дочери. Брак не поспособствовал изменению повадок Роберта. Лорд Штормового Предела все так же не упускал ни одной юбки, пил за десятерых и буянил до утра. Эддард Старк, кажется, даже не удивлялся всему этому, ведь привык, что во времена, когда они с Робертом были оруженосцами лорда Джона Аррена, все было точно так же. И Роберт даже нажил себе незаконнорожденную дочь в Долине Аррен. И если Нед Старк не был удивлён, то его старший брат Брандон, наоборот, был раздражён и зол. Дикий Волк Бран Старк сидел напротив камина и буравил пляшущие языки огня взглядом, стараясь игнорировать взвизги и стоны, доносящиеся сквозь закрытую дверь, ведшую в спальню. Брандон и Роберт теперь были не просто друзьями, а братьями, поэтому достаточно часто проводили время за кружкой, или, в случае Роберта, бочкой эля, обсуждая своих жён. На этот раз Роберт вновь подцепил какую-то грудастую служанку и уединился с ней. Прямо на кровати своего названного брата. Брандон так старательно пытался не слышать какие-либо звуки, что пропустил мимо себя доносящийся из коридора заливистый хохот, который он бы точно узнал. Внезапно в деревянную дверь постучали, и старший Старк дёрнулся от неожиданности. Он хотел было громогласно сказать: «Войдите!», но, вспомнив, что его личная спальня на время стала местом увеселения, нехотя поднялся с кресла и поспешил прогнать незваных гостей. Старк насупился и грозно свёл брови к переносице. Он отворил дверь, и вся его серьезность и недружелюбность сменилась удивлением. — Мы так и будем на пороге стоять? — Оберин Мартелл насмешливо поднял бровь. — Брат? — Эддард смотрел на то, как Брандон глупо хлопает глазами. Старший Старк закатил глаза и отошёл от двери, давая незваным гостям проход. — Боги, каким ветром вас занесло именно сейчас? — Брандон чуть ли не взвыл, возвращаясь в кресло. Оберин плюхнулся в рядом стоящее кресло, а Нед облокотился о камин и спросил: — Что ты имеешь ввиду? Из-за закрытой двери донеслось: — Какая ты сладенькая! Попробую-ка я тебя на вкус… Брандон хлопнул своей тяжёлой ладонью себе по лбу. Эддард даже несколько смутился, но быстро натянул на себя привычную маску безразличия. А Оберин же обычно в таких ситуациях не мог удержаться от похабной шутки, принц произнёс: — Не знал, что у тебя в покоях бордель. — Не представляешь, я тоже! — язвительно ответил старший Старк. Могучая рука Брандона потянулась к кувшину с элем. Он налил тёмную жидкость в деревянную кружку, посмотрел на зятя, явно приглашая его выпить. Оберин покачал головой, достав из-за пазухи флягу с вином. — Это вы, северяне, — дорниец зубами выдернул пробку, — травите себя этой жижей. Мы же, дорнийцы, предпочитаем вино, — он сделал глоток. Брандон закатил глаза и отхлебнул и из кружки. — Никогда не бывал в Дорне, — морщась от кислого пойла, произнёс Старк. — Ну, теперь у тебя есть причина посетить наши края, — Оберин подпер голову рукой, — Навестить сестру, например. При упоминании любимой сестры лицо Брана Старка озарилось лёгкой улыбкой. Он ведь, действительно, давно не видел Лианну. Старк покачал головой и произнёс: — Это Нед может поехать хоть в Асшай, а у меня не будет такой возможности, — он помолчал, а затем с улыбкой добавил, — Мой долг, как Хранителя Севера, морозить задницу в Винтерфелле. Мужчины рассмеялись. Неду стала интересна беседа старшего брата и зятя. Он налил себе эля и опустился на обитую кожей табуретку, готовясь слушать, что дорниец и северянин скажут дальше. Однако, прежде чем была поднята новая тема, дверь спальни с грохотом отворилась. Оттуда практически вывалился Баратеон, в обнимку с русой грудастой служанкой. Платье девушки было смято, наспех надето, волосы спутаны, а щеки горели огнём румянца. Завидя трёх мужчин, выставившихся на парочку, служанка побагровела ещё больше и выскользнула из объятий лорда Штормового Предела. Роберт хихикнул и напоследок хлопнул служанку по заднице. — Над чем хохочете тут? — он взял кувшин с элем и выпил все содержимое, затем вытер рот и бороду рукой. Слегка опьяненный Роберт скользил своими голубыми глазами по комнате, не в силах сфокусироваться на чем-то. Однако, завидя смуглое лицо дорнийского принца Оберина Мартелла, в глазах Баратеона словно разгорелся Дикий Огонь. — Роберт, тебе не надоело? — раздраженно бросил Брандон, — Ты женат нынче. — Пф, женат! — Баратеон сел на шкуру около камина, — Была б жена хоть в половину так прелестна, как эта деваха, — он похабно хохотнул, — А как она покрикивала… — Перестань, Роберт, — в голосе Эддарда слышались холодные нотки. По лицам Старков было видно, что им противно слушать пьяные речи Баратеона. Брандону, как минимум потому, что Роберт нагло оскорблял сестру его супруги Кейтилин. А Нед, за столько лет дружбы, казалось, привыкший к подобному поведению, считал, что Роберт переходит границы. Все же честь не позволяла сравнивать благородную леди с обычной служанкой, что просто так давала своё тело. И Оберин был полностью согласен со «своими Старками». — Ты поймал золотую рыбку, — Роберт посмотрел на Брана, — А мне досталась полудохлая форель! — Вот теперь я прекрасно понимаю покойного отца, — Брандон яростно соскочил с кресла, — Я бы и сам не отдал Лианну тебе! Роберт от неожиданности закашлялся и перекатился на спину, судорожно хватая воздух. Кулаки старшего Старка напряглись настолько, что начали подрагивать. Нед встал с табуретки и положил руку на плечо брата, чтобы тот хотя бы немного успокоился. Оберин же продолжал сидеть на кресле, наблюдая за тем, как жалко катается по полу его оппонент. Брандон тяжело выдохнул и благодарно кивнул Эддарду. Он действительно был готов набить морду Баратеону за слова, что вылетели из его рта. Роберт наконец откашлялся и ошалело посмотрел на своего названного брата. Убедившись, что гнев Старка схлынул, Роберт медленно поднялся на ноги. — Ну чего ты? — веселым голосом начал Баратеон, — Все мы знаем, что решение покойного лорда Рикарда было ошибкой, — он хотел продолжить, но на этот раз его перебил Оберин. — Ошибкой было обещать руку Лианны вам, — дорниец угрожающе склонил голову, словно гадюка, готовящаяся к броску, — Ведёте себя хуже животного. Лицо Роберта начало наливаться краской, а в его глазах заплясали искорки ярости. Брандон сложил руки у груди, презрительно глядя на лорда Штормового Предела. А Эддард молчал, потому что находился меж двух огней — Роберт был его лучшим другом, а Оберина он очень уважал. — Да кто ты такой?! Мерзкий змеёныш! — Баратеон рванулся с места, занося кулак, чтобы ударить Оберина. Брандон молниеносно среагировал и впечатал Роберта в стенку. Тот пытался вырваться из железной хватки Дикого Волка. Бран Старк встряхнул приятеля и заорал прямо ему в лицо: — Успокойся! Совсем сбрендил от эля и юбок! Брандон резко отпустил Роберта и тяжёлым шагом направился вон из комнаты. Ноги Баратеона предательски подкосились и он с грохотом рухнул на пол. Эддард наклонился к нему, пытаясь поднять, но Роберт пресёк попытки друга. Он спрятал лицо в ладони, а затем с воем запустил пальцы в свои чёрные волосы, потянув их. Оберин решил последовать примеру Брандона и покинуть покои, оставив Эддарда разбираться со своим другом. Он наконец встал с кресла, развернулся к двери, но прежде, чем направиться прочь, через плечо бросил Роберту: — Уясните для себя наконец, что до конца жизни Лианна — моя жена перед Богами и людьми! Дорнийский принц в последний раз поймал на себе взгляд Баратеона, что был полон горечи и отказа принимать сказанное, а затем вихрем покинул покои.

***

Ясное небо выглядело ещё более голубым, чем обычно. Солнце, хоть и светило изо всех сил, совсем не жарило. Со стороны Летнего моря дул приятный прохладный ветерок. А птицы радостно перекрикивались в кронах деревьев. Лианна Старк никогда прежде не видела ласточек. На севере эти изящные хрупкие птицы не жили. Зато в Дорне их было хоть отбавляй. Они рассекали голубизну неба своими чёрными заострёнными крыльями. Маленькая птичка, ещё совсем кроха, пряталась под крылом своей мамы-ласточки. Лианна наблюдала за этим, сидя на каменной скамейке сада Ковчега Песков. По словам дорнийцев, в этом году молодняк ласточек вылупился раньше, а значит, что наступила весна. На этот раз точно не ложная. Мама-ласточка любовно вычищала пёрышки своему птенцу, затем поглядела на девушку, что наблюдала за ними, и стремительно взлетела, оставляя верещащего птенца одного. Практически сразу она вернулась, держа в своём крохотном клювике червячка, которого вскормила птенцу. Лианна думала о том, что через несколько месяцев ей самой предстоит стать матерью. И она так же будет защищать и кормить своего ребёнка, словно ласточка. Но прежде, чем на свет появится её дитя, много воды утечёт, а этот маленький птенец вырастет и покинет родное гнездо. Прекрасный весенний день в дорнийской столице нёс в себе не менее прекрасную новость — ночью родился новый принц Дорна. Солнечное Копьё тут же озарилось празднествами и гуляниями, радовались все жители Теневого города. На запутанных улочках вывесили ленты, украшенные красными и жёлтыми лилиями, в цвета герба Мартеллов. Северянка, с самого раннего утра заслышав новость о рождении принца, не раздумывая собралась и поехала в Солнечное Копьё, чтобы поздравить Дорана и Мелларио. Ко всему прочему, ей нужно было отправить письмо Оберину. О разговоре с Дораном по поводу своей беременности она пока не думала. Она сомневалась, стоит ли говорить об этом сейчас, когда родился принц. Мраморная дорожка отозвалась гулкими шагами. Лианна обернулась и увидела перед собой Дорана. Правящий принц весь светился, лучезарная улыбка не сходила с его лица. «Вот оно — солнце Дорна» — подумала Лианна. Она медленно встала со скамейки и направилась на встречу названному брату. Доран протянул ей руки. — Поздравляю, — Лианна с улыбкой угодила в объятья принца. — Благодарю, — тихо промолвил Доран. Лианна не часто виделась со старшим Мартеллом, но тем не менее, она чувствовала к Дорану глубокое уважение и симпатию. Принц в свою очередь был привязан к северянке, как к родной сестре, и все делал для её благополучия. Можно сказать, что они стали добрыми друзьями, несмотря на большую разницу в возрасте. — Мелларио отдыхает, к ней пока нельзя, — Доран жестом пригласил Лианну пройтись. — Понимаю, — девушка кивнула, — Как назвали сына? — Квентин, — принц сложил руки за спиной, — Как дела у Арианны? — Ну, её немного расстроила новость о рождении брата, — губ северянки коснулась лёгкая улыбка. — Она ещё ребёнок, чего и стоило ожидать. Надеюсь в будущем они с Квентином будут ближе, чем мы с Оберином. Лианна несмело подняла глаза на Дорана. Тот несколько посерьёзнел, смотрел перед собой, предаваясь каким-то своим мыслям. Старк ещё раз подумала, что сейчас было неподходящее время для разговора о её положении. Ненадолго между принцем и Лианной повисла тишина, но Доран её прервал: — Моя мать была старше дяди Ливена на много лет, но при этом у них были хорошие отношения, — Доран заметно забеспокоился, — Но с характером Арианны, я даже не знаю… Лианна слушала молча. Она не могла понять, что пытается сказать принц. Арианна Мартелл была непростой девочкой, не простой принцессой из дома Мартеллов, как её тетя Элия. Арианна была наследницей солнечного трона Дорна, будущей правящей принцессой. И уже сейчас, в столь раннем возрасте, у девочки проявлялись властные нотки в характере. Для Лианны было в новинку то, что женщина наследовала власть, ведь нигде в Семи Королевствах такого не было. Максимум женщина становилась во главе дома тогда, когда в живых не оставалось ни одного мужчины. «А могла бы я стать леди Винтерфелла?» — ненароком северянка подумала об этом. — Хоть Арианна и законная наследница, она всегда будет опасаться Квентина, — наконец закончил свою мысль Доран. Старк не нашла, что ответить. Порядки Дорна были для неё чуждыми, и хоть ей предстояло прожить в своём новом доме до самой смерти, вряд ли она когда-нибудь до конца их поймёт. Она не стала высказывать Дорану, но про себя отметила, что принцессе Арианне нечего опасаться, раз уж она наследует власть своего отца по праву первородства. Особенно в Дорне, в котором действовали другие традиции и законы, ей точно не грозила потеря власти из-за того, что она родилась женщиной. Вновь воцарилась тишина, которую нарушали лишь песни птиц и шуршание листвы. Принц Доран был откровенен со своей названной сестрой в своих опасениях. Ведь Лианна была частью их большой семьи, в которой секретов ни от кого не было. Старк закусила губу, потирая вспотевшие от волнения ладони. Она все же решилась рассказать Дорану о своём секрете, ведь искренне считала, что это будет правильно. Она резко остановилась. Дорниец, заметив это, недоуменно оглянулся. — Доран, я должна рассказать тебе кое-что… И северянка поведала правящему принцу о своей беременности. О том, как запретила мейстеру рассказывать об этом кому-либо. О том, как не стала сообщать эту новость Оберину. О своих опасения касательно войны. И о том, что ей бы не хотелось, чтобы новость о её положении ушла дальше Водных Садов. Дорнийский принц слушал внимательно, не перебивая северянку. Когда Лианна закончила, Доран долго молчал, обдумывая её слова. Затем он мягко взял её за плечо и произнёс: — Ты очень мудро поступила, не сообщив об этом Оберину. И я буду хранить твой секрет столько, сколько понадобиться, — Доран внимательно вгляделся в лицо девушки, — И твой секрет не покинет Дорн, обещаю. Спустя несколько часов ясное голубое небо над Солнечным Копьем начало темнеть, ночь медленно вступала в свои права. Доран предложил Лианне остаться на ночь в Ковчеге Песков, но она отказалась. До Водных Садов было не так далеко, поэтому до полной темноты девушка добралась бы. К тому же, в Водных Садах оставались одни Песчаные Змейки и Арианна, за которыми нужен был глаз да глаз. Некоторое время Мелларио просто не сможет уделять своей дочери внимания, и забота о юной принцессе ложилась на плечи Старк. Лианна была не против, ведь ей совершенно не трудно было присматривать за девочками. Песчаные Змейки и так считали её матерью, а Арианна никогда не ослушивалась её. «В конце концов, я тоже стану матерью, мне нужно понять, каково это» — подумала Лианна. Перед самым отъездом, когда Старк уже направлялась к конюшне, её нашла служанка леди Мелларио. Норвосийка просила её прийти, и Лианна просто не смогла отказать названной сестре. В покоях Мелларио было очень тепло, но не душно. Пахло какими-то травами и мёдом. Служанка осталась стоять около двери, а Лианна практически бесшумно продвигалась по комнате. Она отодвинула очередную полупрозрачную занавеску и замерла в изумлении. Леди Мелларио, уставшая на лицо, но бесконечно счастливая, полусидя кормила грудью своего сына. Новорожденный принц был закутан в красную шёлковую простынь, которая была вышита золотой нитью. Лианна, слегка смутилась, застав Мелларио в столь интимный момент, нечаянно дернула за занавеску, от чего некоторые петельки на ней с противным звуком порвались. Мелларио встрепенулась, на секунду на её лице промелькнул испуг. Но завидя Лианну, она расслабленно улыбнулась и тихо произнесла: — Здравствуй. Лианна приветственно кивнула в ответ, тщетно пытаясь поправить испорченную занавеску. Мелларио легко рассмеялась, а затем убрала обнаженную грудь в платье. Она положила Квентина в люльку, стоявшую около её кровати, а затем рукой поманила северянку присесть рядом с ней. Старк тихо, словно мышь, подошла к кровати и села. Когда-то давно, в столь далеком детстве, она видела своего младшего брата Бенджена таким же младенцем. Однако застать её мать Лиарру Старк за кормлением, как Мелларио, у Лианны никогда не получилось бы, поскольку леди Лиарра умерла практически сразу после рождения Бенджена. Для Старк обращение с детьми было чуждым, у неё не было септы, как у южных леди, да и в Винтерфелле служители Семерых были ни к чему. Старая Нэн хоть и была няней всех Старков, но рассказать юной Лианне о детях вряд ли могла. А другой воспитательницы, способной просветить девицу Старк, у неё не было. Ко всему прочему, она всегда предпочитала мальчишечьи забавы. Однако теперь у Лианны была леди Мелларио, дважды ставшая матерью, которая могла все ей рассказать и даже показать, перед тем, как у самой северянки появится ребёнок. — Правда ведь, он прекрасен, — Мелларио с умилением посмотрела на сына. — Да, — Лианна считала, что все новорождённые дети похожи на лягушек, но естественно говорить об этом не стала. Мелларио коснулась руки названной сестры с Севера и мягко сжала её. Лианна накрыла её руку в ответ. Какое-то время они молча смотрели на то, как засыпал Квентин. — Надеюсь, мы когда-нибудь так же будем смотреть на твоего малыша, — все таким же тихим голосом произнесла норвосийка. Лианна смущенно улыбнулась, взглянула на Мелларио, а затем опустила глаза. — Дадут Боги, меньше, чем через год, — Старк приложила свободную руку к своему животу. Леди Мелларио удивленно захлопала глазами. Затем, все поняв, она во все зубы улыбнулась названной сестре и принялась расспрашивать её. На ночном дорнийском небе зажглась новая звезда.

***

Темные волны накатывали на скалы все мощнее и злее. С каждым валом море словно стремилось стереть небольшой тёмный участок суши, пыталось поглотить его, утащить на дно, украшенное затонувшими кораблями и скелетами древних драконов. Но знало ли злое море, знал ли бешеный ветер, что этот остров невозможно было уничтожить? И всему виной драконы, что были хранителями острова, затерянного в Узком море. На Драконьем Камне драконы были повсюду. Бесконечная череда статуй драконов украшала замок, выбитый прямо в чёрной скале. Вместо зубцов на крепостной стене располагались ужасные горгульи, число которых было равно тысяче. Драконий Камень был вулканическим островом. В его недрах ощущалось тепло, а так же находились огромные залежи обсидиана. Ходили легенды, что в тайниках острова были спрятаны драконьи яйца, но их никто так и не смог найти. Когда-то серое небо над островом рассекал легендарный Балерион Чёрный Ужас. Лунная Плясунья и Солнечный Огонь схлестнулись в этих небесах в смертельной схватке во времена Танца Драконов. Когда-то Таргариены переселились на этот мрачный остров из Валирийской Республики верхом на пяти драконах. В нынешние времена драконы вымерли, но остров до сих пор помнил о них: огромные следы когтей великих существ украшали многие башни замка. Противно моросил дождь, ветер выдувал все тепло из-под одежды. Но это словно не пугало темноволосую смуглую женщину. Она гордо подняла голову и глядела на корабли, находившиеся в гавани. Волны разбушевались не на шутку, глубоко внутри женщина переживала за сохранность каждого корабля. Элия Дорнийская, спокойная и невозмутимая снаружи, но испытывавшая ту же бурю, что накрыла остров, с замиранием сердца поднималась на башню Ветрогон, когда ей сообщали о приближении того или иного корабля. — Моя принцесса… — сир Джонотор Дарри хотел сказать что-то еще, но дорнийка его перебила. — Это мой муж, сир. Элия с трудом оторвала взгляд своих чёрных глаз от приближающегося судна с чёрными парусами, на которых был вышит красный трёхголовый дракон Таргариенов. Она все с той же гордо поднятой головой повернулась к сиру Дарри и поспешила встретить своего принца-мужа. Башня Ветрогон, выглядящая, как кричащий дракон, вновь опустела. Сир Джонотор крепко держал свою принцессу под локоть, помогая ей спускаться по лестнице. Элия была слаба после родов, после срочного отъезда из Королевской Гавани. И хотя после рождения Эйгона прошло больше полугода, принцесса так и не смогла до конца восстановить своё здоровье. Она пролежала в кровати много лун, думая, что умирает. А потом пришла королева Рейлла и сказала, что Безумный Король приказал им отправиться на Драконий Камень. И Элия, превозмогая боль и усталость, пересекла Залив Черноводной. Вернулась в свой второй дом, в резиденцию кронпринца, в место, где родилась Рейнис. На Драконий Камень. Дорнийка была невероятно рада оказаться как можно дальше от Безумного Короля. И она видела, что Рейлла тоже. Четыре луны прошло с тех пор, как собралось первое заседание Великого Совета в Харренхолле. В Речных Землях прогремели первые битвы, в которых не было победителей. Но королевская армия оказалась разбита под Оленьими Рогами. А затем кронпринц начал теснить армию Мейса Тирелла, отвоевав и закрепив за собой земли от Харренхолла до Приюта Плута. Королевская армия отступила в столицу, а Эйрис впал в полнейшее безумие, сжигая всех провинившихся. И именно тогда он отослал жену, невестку, своего сына и внуков на Драконий Камень. Со стороны казалось, что это была забота об их благополучии в случае осады. Но с другой стороны, на Драконьем Камне Элия была в заложниках. Но однажды на Драконий Камень пришло письмо от принца Рейгара. И остров сдался без боя, ожидая прибытия своего принца. Тогда небо над мрачным островом озарилось солнечным сиянием. И Элия увидела луч надежды. Погружённая в свои мысли дорнийка испугалась внезапного гула. Сир Джонотор, все ещё державший её за локоть, посмотрел на потолок. Древние стены Каменного Барабана, центрального строения Драконьего Камня, всегда гудели во время шторма. И Элия никак не могла к этому привыкнуть, хотя шторма на Драконьем Камне были чаще, чем песчаные бури в Дорне. Но даже сильное гудение стен не могло заглушить криков, доносящихся из дальней комнаты. — Неужели началось? — сир Джонотор обеспокоено посмотрел на Элию. — Пока не будем ему говорить… — дрожащим голосом ответила женщина. Рыцарь и принцесса прошли сквозь развёрнутую каменную пасть дракона, заходя в мрачный тронный зал. Когда-то на обсидиановом троне восседали первые Таргариены, прилетевшие на остров из Валирии. Когда-то на этом троне сидел Эйгон Завоеватель. Теперь же трон пустовал многие годы, и даже Рейгар, живший какое-то время на Драконьем Камне, старался избегать этого места. В просторном зале уже находились сир Барристан Селми и сир Виллам Дарри. Принц Визерис боязливо прятался за могучим станом сира Виллама. Мужчины синхронно поклонились принцессе Элии. В глазах всех присутствующих горел огонь надежды. Разве что, Визерис не понимал, что происходит. — Где мама? — пара пурпурных глаз уставилась на Элию. Принцесса тепло улыбнулась маленькому принцу, подошла к нему и склонилась. Визерис вновь спрятался за спину сира Виллама. Элия протянула ему руки, которые принц так и не взял. Она вздохнула и мягко сказала: — Ваша матушка сейчас нехорошо себя чувствует, — дорнийка попыталась скрыть беспокойство, — Чуть позже она придёт. Элия не знала, поверил ли ей Визерис, но она как могла, старалась не подавать вида. Королева Рейлла не просто плохо себя чувствовала. Но маленькому принцу никто об этом говорить не смел, по приказу самой же Элии. В тронном зале слабо слышался гул шторма, поэтому все присутствующие, заслышав шаги, напряглись в волнительном ожидании. Из каменной пасти дракона вышел Рейгар Таргариен в сопровождении лорда Джона Коннингтона, лорда Эддарда Старка, сира Эртура Дейна и принцев Ливена и Оберина Мартеллов. Элия вздохнула и почувствовала как из глаз хлынули слезы радости. Она так боялась, что больше никогда не увидит своего мужа, брата и дядю. Гвардейцы кланялись своему принцу, а Элия с трудом сдержала порыв подорваться с места и заключить в объятия дорогих ей людей. — Драконий Камень ваш, Ваше Высочество, — сир Барристан Селми опустился на одно колено перед принцем. Пока принц и его верный гвардеец обменивались пафосными речами, Оберин смотрел на свою любимую сестру. Элия держала спину прямо, но внимательные глаза дорнийца приметили, что ей давалось это с огромным трудом. Элия выглядела плохо — бледность на её лице не могла скрыться за оливковым оттенком кожи, под глазами залегала темная синева, сами же черные глаза устало смотрели. И Оберин понимал — Элия выгорела. — Рейгар! — принц Визерис наконец перестал прятаться за спиной Виллама Дарри и побежал к старшему брату. Принц Рейгар опустился на колени, заключая младшего брата в объятия. Он даже немного растерялся, ведь не ожидал увидеть Визериса здесь. — Они не говорят, где мама! — из глаз Визериса хлынули слезы. Рейгар поискал глазами среди присутствующих среброволосую макушку матери. Королевы Рейллы не было в зале. Старший Таргариен придерживал Визериса за плечи. Он наконец посмотрел на жену, а Элия лишь грустно опустила глаза. — Сир Виллам, — кронпринц обратился к могучему мужчине. Дарри сразу все понял. Он подошёл к Таргариенам, взял плачущего Визериса на руки и поспешил удалиться из тронного зала. Кажется, Оберин слышал, как сир Виллам что-то ласково приговаривал, но не смог разобрать, что именно. Ранее принц Оберин никогда не бывал на Драконьем Камне. Однако впечатление об острове у него сложилось достаточно быстро — это был самый необычный замок, в котором дорниец когда-либо бывал. По крайней мере потому, что Драконий Камень строили валирийцы. По легенде, используя при этом магию. Чего стоила только Палата Расписного стола. Это была большая круглая комната со стенами из голого черного камня и четырьмя узкими высокими окнами, выходящими на четыре стороны света. Располагалась она в верхней части Каменного Барабана. Расписной стол был уникальным предметом мебели, созданным по заказу Эйгона Завоевателя. На столешнице изображены различные места и земли — города и замки, горы и реки — там, где они находятся в реальном Вестеросе. Эйгон использовал этот стол, планируя Завоевание Вестероса. Иронично, но спустя несколько веков, его потомок Рейгар Таргариен делал практически то же самое. Кронпринц сидел за председательским местом — у длинной грани стола примерно посередине, в точности на том самом месте, где у побережья Вестероса находится сам Драконий Камень. Отсюда ему было хорошо видно всю карту. Моросящий дождь превратился в сильный ливень. Ветер с грохотом бил по закрытым окнам. А штормовой гул стал невыносимо сильным. Волны Узкого моря ещё больше разбушевались. И без того напряжённый принц был раздосадован, ведь он просто чудом высадился в шторм на остров. Драконий Камень встретил своего хозяина негостеприимно. Внутреннее беспокойство Рейгара противным липким чувством заполняло всё его тело. Лорд Джон Коннингтон громогласно вещал о положении их армии, указывая рукой на Речные Земли, вырезанные на столешнице. — Лорд Роберт отправился в Штормовой Предел, чтобы поторопить строительство флота, — Коннингтон коснулся Штормовых Земель, — Лорд Хостер удерживает Речные Земли, — он глянул на местность от Девичьего Пруда до Мглистой Долины, — Лорд Аррен и лорд Брандон на подходах к Каменной септе. — Стоит ожидать удара от лорда Тайвина? — сир Барристан Селми с опаской посмотрел на Утёс Кастерли. Объединенная армия Севера и Долины была направлена в Каменную септу, городок на дороге из Утёса Кастерли в Королевскую Гавань, не просто так. Тайвин Ланнистер вот уже много лун молчал. И это вызывало удивление и недопонимание у многих лордов, поскольку Старый Лев был единственным представителем великих домов, который не вступил в войну. Но в случае выхода армии из Западных Земель на стороне Безумного Короля, лорд Аррен и Брандон Старк должны были ненадолго сдержать натиск львов. — Лишь Боги ведают, — ответил лорд Коннингтон. — Доран сообщил, что армия уже пересекает Дорнийские Марки, — Оберин сидел на стуле, где карта заканчивалась на Солнечном Копье. Внезапный порыв ветра с грохотом распахнул одно из окон. Рама ударилась о каменную стену, и стекло вдребезги разбилось. Джонотор Дарри, стоявший рядом, ненароком заметил, как бушующие волны несут корабли на острые скалы. — Корабли! — гвардеец ахнул. Рейгар соскочил со стула и бросился к разбитому окну. Его взору предстало то, как беспомощное в родной стихии судно с огромной силой разбивается о скалу. Одного удара волны хватило, чтобы потопить корабль, строившийся несколько месяцев. Следующая волна несла на себе сразу два судна. Разбитый корабль, а вернее, его остатки, не успели отплыть от скалы, как силой последующей волны, оказался вновь приложенным к скале. На этот раз деревянные остатки корабля разлетелись в разные стороны, а два других разбились. Все присутствующие замерли в ужасе, наблюдая за этим. Принцесса Элия нервно сжимала ткань на юбке платья. Ударная волна воды с таким грохотом накатила на скалы Драконьего Камня, что гул в Каменном Барабане на секунду стал просто невыносимым, древнее каменное здание пошатнулось. Кронпринц отшатнулся от окна, чуть не упав на пол. — Здесь не безопасно! — сир Эртур Дейн схватил своего принца за предплечье и быстрым шагом повёл прочь из Палаты Расписного стола. Оберин бесцеремонно подхватил сестру на руки и последовал за Дейном, гвардейцы вышли последними. Несколько часов жуткая буря не унималась. Многим обитателям замка стало страшно, они ринулись в септу, чтобы молить Семерых о спасении. Септа Драконьего Камня находилась там, где некогда Эйгон Завоеватель якобы в молитве преклонил колена в ночь своего отплытия в Вестерос. Статуи богов были изваяны из мачт кораблей, привезших первых Таргариенов из Валирии. За истекшие века их красили и перекрашивали, золотили, серебрили и убирали дорогими камнями. Но какой был в этом толк, если Семеро не слышали молитв в этих стенах, построенных язычниками-валирийцами? Оберин последовал за сестрой в её покои. Элия безуспешно пыталась успокоить плачущего Эйгона. Младенец был напуган страшными звуками стихии. Малышка Рейнис не плакала, но в страхе затыкала уши, прячась под письменным столом. Девочка обнимала ноги отца, что сидел как раз таки за столом, сложив руки домиком и что-то обдумывая. — Может, позвать мейстера? — дорнийский принц с сожалением глядел на красное лицо племянника. Элия открыла рот, чтобы ответить брату, но взглянула на Рейгара и не решилась говорить. Она погладила сына по его серебристым волосам, но Эйгон никак не хотел успокаиваться. Внезапно Рейгар поднялся с места и подошёл к Элии. Он забрал Эйгона из её рук, прижал к себе и начал слегка его покачивать, напевая своим красивым мелодичным голосом колыбельную. Дорнийка тяжело опустилась на обитый мягкой тканью подоконник и посмотрела в окно. Море ещё бушевало. Через несколько минут плач маленького принца стих. Даже Рейнис, словно успокоившись от колыбельной, выползла из-за стола и перестала бояться. Этой ночью в Драконьем Камне никто не смог сомкнуть глаз. Однако, жуткая буря стихла к раннему утру. Первые лучи солнца озарили ужас, творившийся на море — на много миль по воде растянулись доски, мешки с припасами, веревки, обрывки парусов. Там, где воды было меньше, торчали обломанные мачты кораблей. По отчету кастеляна и смотрителя гавани — больше половины флота Драконьего Камня было уничтожено этой жуткой бурей. А волны были настолько сильными, что выворотили вековые каменные ставни крепости. Шторм чуть не уничтожил остров. В Палате Расписного стола к утру оказались выбиты все окна. Слуги тщательно собирали острые осколки. Барристан Селми вместе с Джоном Коннингтоном смотрели в пустые рамы на успокоившееся море, на плавающие по нему остатки флота, который должен был осадить Королевскую Гавань со стороны Залива Черноводной. — Это катастрофа, — почти шёпотом вымолвил лорд Грифонового Насеста. Для кронпринца Рейгара беспокойная ночь сменилась утренним визитом мейстера, который лишь кротко, потерянным уставшим голосом промолвил, что королева Рейлла желает видеть сына. Всю дорогу до самых дальних покоев крепости мейстер Драконьего Камня приговаривал, что за всю свою долгую жизнь и службу на острове не припоминал настолько сильную бурю. Когда принц Рейгар скрылся за дверью, ведущей в комнаты матери, на всём Драконьем Камне словно повисла завеса тишины. Даже чайки перестали перекрикиваться. Королева Рейлла лежала в красивом чёрном платье, на лифе был вышит красный трехголовый герб Таргариенов, а рукава были расшиты маленькими рубиновыми драконами. Серебристые волосы, сиреневые глаза и бледная как снег кожа красиво выделялись на чёрном цвете платья. Служанки убирали окровавленные простыни с глаз долой, но Рейгар успел увидеть одну из них. А рядом, в высокой люльке, лежал младенец. Рейлла не сводила глаз со своего сына, пытаясь запомнить каждую его черту, налюбоваться напоследок. — Я родила твоему отцу стольких детей, — её слабый голос вызвал у принца панику, — Но выжили лишь вы с Визерисом. Вся моя молодость прошла в родах и выкидышах, — она безжизненно взглянула на люльку, — Видимо, на старости лет Боги решили посмеяться надо мной и подарить мне ещё одно дитя. Рейгар опустился на колени перед кроватью матери и сжал её бледную руку. Покидая Королевскую Гавань, принц не знал, что его любимая матушка ждёт ребёнка. Она была уже немолода, и никто от неё этого не ожидал. Рейлла с трудом подняла руку и протянула её к лицу сына. Рейгар чуть приблизился, прижимаясь щекой к материнской руке. Он накрыл холодную ладонь своей королевы-матери. Из его темно-пурпурных глаз текли слезы. — Буря нынче была жуткой, — Рейлле стало тяжело дышать, — Я дала ей имя Дейенерис. Дейенерис Бурерожденная, — из глаз королевы хлынули слезы, однако она нашла в себе последние силы улыбнуться, — Береги её. Береги Визериса. Береги себя, сынок — рука Рейллы бессильно повисла, поддерживаемая лишь ладонью сына, — Стань хорошим королём, Рейгар. Слабый свет жизни в сиреневых глазах королевы Рейллы погас. Все её тело расслабилось, последние слёзы вытекли из глаз. Рейгар тяжело вдохнул, и все так же прижимая ладонь матери к своей щеке, опустил голову и разрыдался. Как пятилетний мальчишка, разбивший себе колено на тренировочной площадке. Частица его души, его любимая мать, навсегда покинула этот мир. Королева Рейлла Таргариен была похоронена со всеми почестями. По традиции валирийцев, её тело сожгли в погребальном костре. Рейгар лично развеял прах матери с вершины её любимой Башни Морского Дракона. Кости королевы вызвался доставить в столицу сир Джонотор Дарри. Рыцарь прекрасно понимал, что возвращение в Красный Замок было его смертным приговором. Но он решил защищать свою королеву до самого последнего, даже если это были её останки. Мощный флот Драконьего Камня был уничтожен бурей, остров остался без своей защиты. План осады Королевской Гавани требовалось откорректировать, но по словам лорда Джона, для этого нужно было время. Вся надежда на морскую осаду оставалась за флотом Штормовых Земель. От Роберта Баратеона не поступило никаких вестей. Принц Рейгар принял сложное для себя решение — отправить своих родных из небезопасного Драконьего Камня в Дорн, на родину Элии. Сопровождать их было поручено сиру Ливену Мартеллу. Однако, лорд Эддард Старк так же вызвался отправиться с ними, аргументируя это тем, что принцессе стоит поменять корабль как раз в Штормовом Пределе, где северянин смог бы встретиться с Робертом и узнать, как продвигается строительство флота. Этот план был утверждён. Через несколько недель корабль для принцессы Элии, её детей, и детей Безумного Короля в готовности ожидал их на пристани. В Штормовой Предел и Солнечное Копье были направлены вороны с предупредительным письмами. Напоследок Элия решила прогуляться с Оберином по единственному зелёному клочку на каменном острове — Саду Эйгона. Оберин не знал, насколько долго им придётся расстаться на этот раз. Они старались говорить на нейтральные темы, но в глубине души, каждый боялся, что они больше никогда не увидятся. В Саду Эйгона приятно пахло сосной, повсюду стояли высокие темные деревья. Сад окружали высокие колючие изгороди, цвели дикие розы, а на заболоченном клочке земли росла клюква. Дорнийский принц вдохнул влажного воздуха в лёгкие. — Столько всего произошло, — Элия дотронулась до темно-бордового бутона, — Война, поездка, смерть королевы… И вновь поездка. — Тебе не стоит переживать, думай о хорошем, — Оберин, не боясь длинных острых шипов, сорвал розовый бутон и вручил его сестре. — Она была хорошей женщиной, — Элия приняла цветок. Горькие воспоминая о смерти королевы все ещё были свежи в сердце дорнийки. Рейлла была словно роза. Роза, укутанная множественном колючих смертоносных шипов. — И это свело её в могилу, — заключил Оберин. — Рейгару очень тяжело, — Элия направилась к выходу из сада. — А кому сейчас легко? — дорниец закатил глаза. Все же Элия и Оберин были разными, несмотря на то, что с детства были очень близки. Она была милой, добродушной и воспитанной женщиной, которой сострадание не было чуждо. А он был язвительным, резким и вспыльчивым. — Присматривай за ним, — Элия повернулась к брату с вымученной улыбкой.