delayed

— Черт, — шепчет Роуэн искренне сердито, но почему-то улыбается и откидывается на спинку неудобного кресла. Среди пассажиров, которых разбудило предубеждение о возможной (черед Роуэн закатывать глаза) отмене рейса вообще, прокатывается волна возмущения. Под горячую руку попадают все — начиная от хмурого охранника, заканчивая работниками таможни. Роуэн и сама в ярости, но у неё едва ли есть силы на ссору с кем-то. Пока рейс просто задерживается, но и эту новость едва можно назвать радостной. Однако Брендон, сидящий по правую руку от Роуэн, глядя на метания беспомощных пассажиров, только усмехается. — Ты как будто всем этим наслаждаешься, — бурчит Роуэн, пытаясь вернуться к недочитанной главе, чтобы скрыть своё раздражение. Он хмыкает, выхватывает книгу у неё из рук и с интересом шелестит страницами. — Нет. Просто отношусь к ситуации проще тебя и твоей армии восставших, — пытается шутить он, но, натыкаясь на острый, словно лезвие ножа, взгляд Роуэн, успокаивается. Чтобы отвлечься, Роуэн закрывает глаза и снова думает о своей семье. Мама обещала в этот раз обязательно заглянуть к ним с отцом на ужин. Не то чтобы Роуэн очень хочет видеть её, но ей правда нравится, что их отношения стали налаживаться. Они встречались пару раз на Рождество, и мама неизменно присылала ей открытки на День рождения. В ответ Роуэн звонила ей иногда и не хотела больше убегать, когда они находились в одном помещении больше пятнадцати минут. Прогресс, горько усмехается она, и неожиданно её мысли занимает Хейли, с которой они созванивались двадцать два часа назад. Интересно, догадывается ли она, с какой целью Роуэн так торопится приехать на весенних каникулах? Фрикс тонко намекнула ей о предстоящем сюрпризе, оставив взволнованную Хейли захлебываться восхищением и гадать. Роуэн надеется, что не обманет её ожиданий. — О чем думаешь? — из пелены грёз её вытаскивает настойчивый голос Брендона, который явно скучает. Ухмылка сошла с его красивого лица, и Роуэн пытается, но никак не может упустить возможность лучше рассмотреть его. Она замечает, что над верхней губой у него есть небольшой шрам, такая же крохотная отметина красуется и на носу. Под глазами залегли тени, будто он уже давно хорошо не высыпался. Тем не менее, в целом он выглядел вполне довольным жизнью. — О своих планах на эти каникулы. Брендон в предвкушении приподнимает брови и устраивается удобнее, будто приготавливаясь слушать. Роуэн вздыхает и нехотя поясняет: — Я спокойно могла подождать до конца семестра и поехать в Альбукерке, — почему-то от одного названия родного города у неё щиплет горло, — на месяц или около того. Но я чувствую, что должна помочь своей подруге. Он кивает, полностью увлекаясь её рассказом. К этому можно легко привыкнуть, подмечает про себя Роуэн и хмыкает. — Она замечательная певица, и, думаю, её место где-то на большой сцене. Поэтому… хочу помочь поступить ей в Джулиардскую школу. Надеюсь, она будет согласна, — неуверенно добавляет Роуэн, чтобы Брендон не дай бог не подумал, будто это лишь её эгоистичное желание быть поближе к лучшей подруге. — Ты стараешься ради её блага, — неожиданно тихо и даже как-то ободряюще произносит Брендон. Роуэн поднимает на него удивленные глаза. — Думаю, она точно оценит твою заботу. Фрикс неловко пожимает плечами. Когда сегодня (или уже, точнее сказать, вчера) она собиралась в поездку, ей и в голову не приходило, что в аэропорту она встретит кого-то настолько привлекательного и в то же время внимательного к её тревогам и переживаниям. Она хочет добавить что-то ещё, когда неожиданно слышит, как Брендон шепотом, словно раскрывая ей какую-то тайну, отвечает: — Я собираюсь навестить отца. Я уехал, когда мне было шестнадцать, и с тех пор никогда его больше не видел. Не то чтобы и сейчас хочу, но… — он сглатывает, и Роуэн чувствует, что он жутко нервничает. — Он пообещал измениться. Фрикс кивает со знанием дела. Она не понаслышке знакома с ситуацией, когда понимаешь, что твои родители не идеальны. Роуэн — дитя развода, жертва предательства собственной матери, которая, почему-то, не посчитала семью своей первой и самой важной ответственностью. — Всё однажды наладится, — уверенно говорит она. Брендон поджимает губы, и, замечая, с каким усилием он цепляется за это обещание, Роуэн решает не рассказывать о том, что так и не простила свою мать. Несмотря на бесконечные рождественские ужины и поздние завтраки, несмотря на время, что они провели наедине. Она уверяет себя, что делает это только ради того, чтобы не расстраивать Брендона, но в душе понимает настоящую причину. Ей всё ещё больно об этом даже думать, не то чтобы говорить. Полностью угодив в это неловкое положение, Роуэн снова открывает книгу, но мысли её заняты совершенно другим, и кофе уже давно остыл. Роуэн снова искоса глядит на парня рядом, который прямо сейчас смотрит в окно. Она сердцем чувствует, как сильно ей хочется узнать больше о нем. Хочется задать так много вопросов, от которых, она уверена, у него пойдет кругом голова. Но Роуэн лишь покорно молчит и закусывает губу. — Ты уже пару минут не перелистываешь страницу, — замечает Брендон, внезапно оглядываясь на неё. Вокруг стоит такая ватная тишина, что его голос кажется единственным настоящим звуком на земле. Роуэн вздрагивает, будто пробуждается от долгого сна. Она и не заметила. — Не думал, что ты так медленно читаешь. — Нет, дело не в этом… — сбивчиво начинает Роуэн, а потом неожиданно сталкивается взглядом с Брендоном. Он слабо улыбается, словно готовясь выслушать любые её оправдания (но не поверить ни одному из них), пока Роуэн собирается с силами. Она не знает, почему так отчаянно пытается защититься перед этим идеальным незнакомцем. Может, всё дело в ощущении, будто они знакомы тысячу лет, которым веет от Брендона. Он щурится от холодного света лампочек в зале ожидания, вне себя от её странных попыток что-то доказать. Роуэн перебирает плечами и возвращается к роману. Тяжесть в голове вынуждает её отказаться от спора, пусть и шутливого, поэтому она, слабо концентрируя внимание, продолжает читать. Роуэн не замечает, как склоняется всё ниже и ниже над книгой, покоящейся у неё на коленях. Как Брендон, осторожно перебирая её волосы, подставляет плечо, чтобы она могла удобно устроиться. Она не слышит его насмешки, не видит лучистых глаз, которые загораются стократ ярче, когда он смотрит на неё. Не чувствует, наконец, мягкого прикосновения, когда он обнимает её, и она медленно, но верно засыпает, представляя, будто уже прибыла домой, и все её проблемы мигом разрешились – родители больше не ссорятся, Хейли согласилась составить ей компанию в Нью-Йорке, а Брендон не исчез, стоило им сойти с трапа самолета в Альбукерке. Думать об этом сладко, но невыносимо, поэтому Роуэн хмурится в полудреме и качает головой, как бы пытаясь вытряхнуть эти мысли, решая, что ими можно заняться и позже. Брендон, в свою очередь, тоже пытается найти комфортное положение, чтобы урвать хоть пару часов сна, но заснуть не может вовсе не из-за возни Роуэн – наоборот, шуршание её куртки успокаивает его. Тут другое – в его голове, снова и снова, словно песня шарманщика, проигрывается одно неприятное воспоминание из прошлого. Отец стоит над ним, скалясь, называя его «подонком» и «маленьким ублюдком», пинает его носком грязных кроссовок и хлопает дверью, прежде чем уйти, так оглушительно сильно, что стекла трясутся в рамах. Брендон потирает место ушиба, но не находит сил добраться до кровати и продолжает сидеть на полу, тупо глядя в одну точку. Он никогда не вернется сюда. И никогда не сможет простить отца. От воспоминаний, похожих на раскаленное железо, его спасает неожиданное прикосновение Роуэн. Точнее – жест. Она сжимает его ладонь своей маленькой ручкой, будто ища в нем успокоение, и Брендон позволяет себе лишь однажды, прежде чем это станет приторным и банальным, подумать, что всё-таки они похожи. Больше, чем может показаться на первый взгляд. Всё-таки им страшно сталкиваться с прошлым – казалось бы, всё должно измениться, казалось бы, они должны повзрослеть, и простить, и двинуться дальше – но Брендон до сих пор с трудом представляет, что первым делом скажет отцу. И что, наверное, это самое главное, сделает тот. Брендон снова закрывает глаза и наклоняется к Роуэн, осторожно прислоняясь щекой к её макушке. Она уже спит – её дыхание выровнялось, а вечно напряженное выражение лица сменилось покоем – Брендон решает последовать её примеру и тоже недолго вздремнуть, прежде чем не объявят посадку на рейс и эта бесконечная, судьбоносная ночь не закончится новой главой в жизнях их обоих.