***
Когда я выхожу из школы, меня резко что-то сбивает с ног, тяжесть портфеля тянет меня вниз, и я грузно падаю на землю, поднимая клубы пыли и едва не разбиваю себе нос, впечатываясь мордашкой в чьи-то ботинки. Ух, с-с-суки! Надо мной возвысилось чьё-то прыщавое лицо, и я едва сдержалась от того, чтобы плюнуть в эту насмешливую рожу. — Ну что, голубок, попался? — тянет он и кивает таким же прыщавым сальным упырям, которые буквально отдирают от меня портфель, на последок с силой пнув в живот. Резко закашливаюсь и собираюсь уже заорать, что есть силы, однако тут же мне приходится глотать пыль и зажмуривать глаза. Чёрный след отпечатывается на щеке. — Только пискни — и тебе точно пизда. — Идите к чёрту, ублюдки, — выплёвываю я и тут же зарабатываю откуда-то сзади сильный удар ногой по затылку. Перед глазами пару мгновений ничерта не видно, лишь какие-то белые мушки, а голоса раздваиваются и звучат как-то странно, будто роботы говорят. Ох, чёрт! Когда искусственный туман исчезает, предметы всё ещё расплываются и меняют форму, будто при галлюцинациях, но одно я вижу чётко — эти придурки разрыли мою сумку и теперь удивлённо столпились вокруг, что-то увлечённо разглядывая. Я щурюсь — в голове что-то щёлкает. Чёрт, только не эта тетрадь! — Лапы убрали, — шиплю я и чуть привстаю на локтях. — Ну и что ты нам сделаешь? — издевательски тянет главарь. Приспешники насмешливо улюлюкают за его спиной. — Расплачешься? А потом побежишь жаловаться? Внимание! Побочный дебафф «Сильный ушиб» активирован! + головокружение; + лёгкая тошнота; + замедленная реакция; -70 к О.З.; -10 к параметру «Интеллект»; Время до окончания побочного дебаффа: десять минут Знаю я такие дебаффы, дрянь несусветная. У меня уже «Сотрясение» было, так у меня когда очки здоровья постепенно убывать начали, я думала, что помру прямо там. И от страха, и от отсутствия очков. Он победно ухмыльнулся и начал будто аккуратно вырывать листы из пухлой тетрадки, все листы которой были исписаны вдоль и поперёк — там стихи, где-то хокку или слова ещё не выпущенных песен, отрывки из своих будущих (а фиг-то там, руки у меня пока ни в одной жизни не дошли до написания и осуществления собственных желаний) книг и сюжеты для них же, различные записки и наброски, даже полноценные рисунки были на корочке. Там было всё, а они с таким смехом и радостью порвали это, единственную по-настоящему дорогую мне вещь. Её Система даже в легендарный ранг занесла, эта тетрадка прибавляла мне удачи и интеллекта… Я хмуро следила за его движениями, мечтая убить либо себя, либо уж лучше его, но понимая, что ничего сделать против не смогу. Он гораздо, го-раз-до сильней меня, да и дружки его, ублюдки, все ещё тут, а четверо на одного — это просто жалко по отношению ко мне. Я ничего не могу сделать, черт возьми, ничего! От этого даже противно становится. — Э, Ден, культяпки свои в задницу засунь и отойди от него на метр, ты что-то явно путаешь, — громко крикнул хриплый голосок откуда-то слева, а мне только и осталось, что перевести мутный взгляд на… на что-то, что я не вижу. Херовы дилетанты! Я же не вижу нихрена без очков, уроды! По судам за них затаскаю, суки, у меня же дебафф на этих очках ещё пять месяцев держаться должен был! Ы-ы-ы!.. Вот почему все у меня через то самое место, а?! — Э, не, Мот, ты сам что-то путаешь, — в стиле обычной такой русской гопоты заявил главарь, потной ладонью хватая меня за волосы и запрокидывая мою голову назад, наверное, пытаясь вырвать их с корнем. Больно, мать твою! — Ты на его патлы посмотри! Он же пидор, каких поискать надо! Я — женщина в теле парня с хрупкой душевной конструкцией, а вот пидор, дорогой мой моральный урод, — это ты. М… постойте. «Мот»? Ах, ну конечно! Куда же без моего «любимого» и «обожаемого» Матвея, просто так ничего не происходит, а особенно без его участия. Хоть одна моя неделя может пройти без того, чтобы Иглов не создавал мне проблемы? Тц! Хаято на вас нет, честное слово. Матвей (точнее, его силуэт, если ещё точнее, то какое-то жидкое пятно) сплюнул на землю и быстрым шаркающим шагом направился к нам. Спаси-и-итель мой. Принц в протёртых доспехах, блин. Опять будет просить прощения? Вообще, в своих попытках примирения Матвей уже начинает казаться мне… не знаю, менее придурком? Сам по себе Иглов так-то хороший, несдержанный, конечно, но с кем не бывает, возможно, что даже добрый… — Дебила кусок! — хрипло фыркнул он мне прямо в лицо, дыша знакомым сердцу запахом сигарет, и, мать вашу, тоже схватил меня за волосы! Чёр-рт! — Говорил же тебе, чтобы ты свои патлы обкрамсал, так нет. Не пидор он, братан, не пидор, он просто дебил. Ну, знаешь, даун, мозгов — ноль. …Тупой, злой и недальновидный урод! Да как он?!.. — А, — с характерными звуками почесал он голову, а я скривилась. — Ну тогда грех трогать неодаренных, что уж там… Я зло фыркнула. Мне двенадцать херовых лет, ребята, а меня уже так травят, да с таким наслаждением, пусть и с подначки Матвея. Интересно стало мне, что было бы лет в шестнадцать. Затащили за гаражи кучкой, пригрозили ножичком, поставили на колени и заставили бы отсасывать у них за свою жизнь? Да скорее я бы сама на этот самый ножичек «случайно» напоролась, но гордость свою, как женскую, так и зарождающуюся мужскую, ни за что бы просто так не потеряла, особенно перед какими-то сальными упырями. Кажется, Россия этого времени определённо не для меня. То ли дело заграница, да. Та же мною обожаемая Япония, в которой, как оказалось, живёт моя бабуля Наира. Точно, ведь Джин Хо говорила что-то про то, что я смогу её навестить… Да, точно, ведь я приняла решение, и уже давно, чем поспешила порадовать обоих: — Не волнуйтесь, меня здесь скоро уже не будет, — улыбнулась, а затем начала шарить руками по пыльной земле (хоть тоннами её, гадину такую, глотай), однако ожидаемых очков я там не нашла. — Очки только верните, я не вижу ничего. Тут же мне в лицо полетело желаемое, наверняка оставляя характерные красноватые следы на коже, с такой силой была брошена тяжеленькая вещица (а вы что думали? Знаете, сколько очков хранят в себе эти очки?). Я чуть придержала их пальцами и напялила на себя, щурясь и озлобленно скрипя зубами. Матвей дал знак всем расходиться, а сам начал разминать кулаки. Ох.***
— В смысле, скоро тебя здесь не будет?! — грубо рявкнул Вей, вжимая бедную и хрупкую меня в стену ближайшей подворотни. Воздух из легких у меня выбило сразу же, поэтому я попыталась судорожно вздохнуть, что сделать не позволяли руки, поднимающие меня едва ли не выше моего собственного роста, однако я уже не чувствовала земли под ногами, что, честно сказать, пугало. Ну вот что он, а?! Сам же несколько минут назад называл меня умственно отсталой, а теперь пытается отвоевать у грозной Японии? Не, ребятенок, так не пойдет: — Матвей, я терпел тебя много лет, — спокойно попыталась начать я, однако у того уже лицо покраснело от осознания того, что его, великого и прекрасного, просто терпели (!), а на скулах уже вовсю ходили желваки. Он открыл рот, явно сдерживаясь, чтобы на меня не заорать, и я тут же, словно дожидаясь этого момента годами, наорала на него сама. Первая! Я, прости, господи, что в тебя не верю, безнаказанно накричала на Матвея, ведомая выбросом адреналина в кровь. Какой кайф, оказывается. — Захлопни рот, Матвей Иглов! Мне уже надоели твои хреновы игры в доброго-злого полицейского, ведь ты примеряешь на себя две роли сам, ещё и с такой скоростью, которой мог бы позавидовать любой актер. Ты меня достал, понимаешь? Достал! С меня достаточно твоих приказов и дружков, которые играют в страшных драконов, а ты берешь на себя роль принца на белом коне! То, что они, ведомые какой-то непонятной мне приязнью к тебе, заглядывают тебе в рот с каким-то фанатизмом, ничего не значит! А что, если бы они не просто избили меня? Сломали сначала очки, что они уже и так сделали, — я помахала безнадежно испорченными очками (вот сколько на них мне надо будет свободных очков угробить, чтобы починить, а?!) перед стремительно бледнеющим, но все ещё упрямо сжимающим губы в линию другом детства, и, смотря на его грозный и ни в чем не раскаивающийся вид, я решила, что играть буду до конца: — А потом бы сломали сначала нос, потом руку, затем… — Ден бы этого не сделал! — чуть скривил лицо в какой-то непонятной мне гримасе Матвей, отпуская мой воротник. Единственное, чему я была сегодня благодарна, так как лицо у меня уже становилось мертвенно-бледным. — О, нет, дорогой мой, ты ошибаешься, — Матвей вновь покривился, будто съел чашку лимонов, но я не дала ему емко вставить свое уже наверняка мысленно аргументированное слово, грубо прервав зарождавшийся мыслительный процесс. — Он был готов. В его кармане был нож, Матвей. А я бы через некоторое время начал бы определено сопротивляться. Это был бы единственный, пусть глупый, для него выбор, смекаешь? Ты ведь просто натравил их на меня и не объяснил причины, которую я, кстати, тоже не понимаю. Слышишь, Матвей? Чирк ножом — и всё!.. У Матвея оказались очень холодные и сухие, местами покусанные губы. И целоваться он не умел. А вот решимость у него оказалась просто стальная, так как вцепился он в меня хваткой железной, пусть я и пыталась вырваться, он все равно строил из себя зверя и грозно рычал в губы. Мне хочется расхохотаться. Мальчик мой! Тебе давно не семь лет, ты думаешь, что сейчас и в такой ситуации я позволю тебе это повторить? Я с силой куснула его за язык так, что, кажется, даже послышался хруст сухожилий. Матвей взвыл и отшатнулся от меня, бросая грозные, полные злобы взгляды из-под растрепавшейся светлой чёлки. — Ты что, совсем охренел?! — скривил он губы в оскале и вытер едва-едва заметную струйку крови с подбородка рукавом белой кофты. Я прикусила ему ещё и губу? У-упс. Мне так жа-а-аль… +1 к навыку «Сарказм» Вовремя, вовремя… — А ты — нет? — отдышавшись, буркнула я. — Я, вообще-то, пацан, тебя это не смущает?! То ты убить меня пытаешься, то поцеловать… Несоответствие, Вей, понимаешь?.. А ещё я все ещё лелею надежду на то, что не останусь тут геем… Он молча и внимательно смотрел на меня, грозно сдвинув брови к переносице, и тут меня словно током прошибает: он не собирается меня отпускать. Вот же… блять. — Да убери ты свои лапы от меня! — если бы у меня был хвост, то я бы его поджала, честное слово. Взгляд у меня сейчас наверняка испуганный, словно у загнанного в угол животного. Ну вот какого чёрта?! А Матвей начал медленно приближаться. Система что-то настойчиво орала и била тревогу вовсю, но у меня сейчас точно на неё не было времени. Блин, что за… паника? Что за липкое чувство необоснованного страха и нервозность? Нет никаких причин для того, чтобы всё это испытывать! Чисто ради отвлечения я всё-таки скосила глаза в сторону выскакивающих от Системы окон, а после у меня свело непонятным холодом ноги и дыхание застопорилось где-то внутри.Репутация с Матвеем Игловым повышена! Репутация с Матвеем Игловым повышена! Репутация с Матвеем Игловым повышена! Репутация с Матвеем Игловым повышена!
Ну ладно, поспешила, повод есть, окей. Так, так, где там моё красноречие? Я что, зря его прокачала до… до двадцатого уровня?.. Оу. На заметку: на переговоры меня не отправлять ни под каким предлогом. — Давай просто поговорим? — миролюбиво приподняла я руки перед собой и попыталась умиротворённо улыбнуться, однако вышло то, что вышло — нечто нервное и странное. Мгновенно стало как-то жарковато, несмотря на то, что на улице едва-едва наберётся десять градусов. — Давай, — неожиданно согласился он и облокотился о стену гаража, доставая из кармана пачку каких-то дешёвых сигарет и, отточенным движением поджигая её конец, шумно закурил. Я сглотнула. Что-то мне тоже резко захотелось покурить. Бр-р! Так, я почти полных тринадцать лет не курила, а тут вдруг решила сорваться? Не надо мне таких радостей, я помню, сколько денег на них уходит даже в неделю. Молчу. Так, ещё ножкой пошаркать по земле, покажем, что единственное, что мы умеем — это драться по-девчачьи. Вот и переговоры даже не моё, я Мэри… Марти Сью или погулять вышла? Ну, тогда уж скорее погулять вышла, так как на всесильную я не тяну. Окей, ум, хотя и сомнительный, есть, милота есть… И всё, что ли? Э-э! Так нечестно! Где моя сила, где мой мир у ног и прочее? Отрываю взгляд от выскакивающих от Системы окошек и встречаюсь с зелёными глазами, увлечённо меня разглядывающими. Вот блин… Он отвернуться хоть на секунду может? Ну, я не знаю, одна попытка на побег? — Так чего ты молчишь, Лей? — он наклоняет голову вбок и выдыхает изо рта колечко дыма. То, с какой интонацией было произнесено моё имя… Чёрт, аж мурашки по коже и ноги сводит. Чем он меня вообще напугал? Он же не сильнее Хаято! А того я недавно завалила и закидала подушками, да! Правда, «бой» был шуточный, да и мой Ураган поддавался, но это… Вот чёрт. — Сам же предложил поговорить. — Чего тебе нужно? — хмуро спрашиваю я, а сама пытаюсь отползти ближе к выходу, но Матвей это будто предвидит и заслоняет собой единственный просвет. Всё через то самое место, всё через неё. Матвей затягивается в последний раз, медленно и шумно выдыхает, а потом выбрасывает окурок куда-то в сторону. — Мне нужен ты, — спокойно отвечает он, а мне хочется разинуть рот, да так его и не закрывать. Какого хрена происходит?! — Мне надоело смотреть на то, как ты бегаешь хвостиком за этими отбросами! Ты же не такой, мы же вместе всегда были, забыл, да?! — Я не гей, — пищу я, пытаясь откреститься от этого четырнадцатилетнего добра, но Матвей только кривится и щурит глаза. — Сука, врёшь же. Разве ты не таскаешься за тем нариком? Или тот детдомовский и белобрысый ублюдок?! Это же они нас разделили! Ты вспомни: мы с самого детства друзья, да больше, чем друзья! Когда это мы перестали быть просто слабыми друзьями — я даже уточнять не собираюсь, ради своего же блага. Боги, ну помогите мне! Я же вас веселю, так с какого хера вы просто так позволите мне закончить это… э, эту игру? Так быстро! Ведь вам снова будет не за кем наблюдать! … Хорошо, попытаться-то надо было. В какой симулятор яндере я попала, а? Что за резкий скачок из недо-отомэ?! Пора хныкать и вытирать слёзы боли от настолько резкой смены жанров, ей богу. — Лей, — вновь привлекает к себе внимание Матвей, а я невольно вздрагиваю и закусываю щёку с внутренней стороны. — Я же вижу по твоему лицу, что ты хочешь быть только со мной, блять, вижу же! Какую гримасу я скорчила, что он понял это по моей очаровательной мордашке? Где мне начать отбивать «SOS», чтобы хоть кто-то мне уже помог? Я уже слышу то, как сюда едет первый канал и снимает «Пусть говорят», ага. — Матвей, э… а-а, слушай, — красноречие, выручай, я не знаю! — Всё-таки давай разойдёмся мирно, я это, пацифист, да! — мозг услужливо напомнил, что я так-то крыска, любящая нападать из-под тишка и мстить уже тогда, когда забыли, но я смело отгоняю эти мысли и убеждаю себя, что компенсирую милотой. Да докомпенсировала уже, блять, перекомпенсировала. Доигралась. — Хватит! — зло и резко кричит он, а потом с силой впечатывает свой кулак рядом с моим лицом, прямо в стену гаража, на которой осталась вмятина. Ой, мамочки… — Просто заткнись, — уже более спокойно прошептал он и вновь неумело накрыл мои губы своими. Чужой язык скользнул в рот и смело соприкоснулся с моим — мне показалось, что меня сейчас вырвет. Если вы думаете, что насильственный поцелуй — это прям вау, круто и возбуждающе, то нихуя, дорогие мои. Это отвратительно и гнусно, даже если человек не обладает этими качествами. Я с силой дёрнулась, пытаясь освободиться, но Матвей только сильнее прижал меня к стене и навалился своим телом на меня, конкретно так придавливая, да так, что у меня воздух вышибло из лёгких. Я еле-еле побарабанила его ладонями, запястья которых он обхватил своей рукой и крепко сжимал, по голове, намекая, мол, что с задохнувшимся трупом сосаться не в кайф, мальчик, и Матвей отстранился. Тонка-тонкая ниточка слюны повисла между нашими губами, а потом неловко порвалась от порыва ветра. Блять. Когда Матвей потянулся ко мне во второй раз, я с силой укусила его за щёку и заорала, что есть сил, хотя, конечно, понимала, что меня навряд ли кто-то услышит, однако меня тут же прервала звонкая пощёчина, обжегшая скулу, горячее хриплое дыхание, щекочущее шею, и что-то твёрдое, упершееся мне в низ живота. Мне впервые захотелось разрыдаться от осознания того, что за пиздец происходит. Противно и отвратительно. Вот бы… вот бы помог хоть кто-то… Я действительно удивилась, когда холодная слеза не сдержалась на реснице и скользнула по щеке. Матвей нежно стёр подушечкой пальца, шершавость которой было неприятно ощутить на лице, слезинку, смахнув её куда-то, будто и не было вовсе. Он хотел было что-то сказать, что-то, кажется, нежное и глупое, как где-то недалеко мелькнула ещё одна светлая макушка, и кулак Хаято с силой врезался в челюсть Иглова, заставляя того неуклюже дёрнуться и отпрянуть назад. Следующий удар пришёлся в нос, который хрустнул с оглушительным и отвратительным звуком, морозящим кости. Вей тяжело повалился на спину, подняв клубы пыли с земли, и громко застонал от боли. Я скользнула за спину Хаято и с силой обняла его со спины, прижимаясь как можно более теснее, боясь отпускать, и тихо всхлипнула. Чёртов пиздец. Тот почему-то замер, но потом расслабился и неловко, слепо погладил меня по макушке, уткнувшейся ему в лопатки. — Блин, Хаято, ты не представляешь, насколько вовремя пришёл, — тихо шепнула я и неохотно отлипла от него, отходя подальше от озлобленного Матвея, стоявшего на коленях. — Сейчас уйдём, — пообещал Ураган и аккуратно потрепал меня по голове, будто я ребёнок какой-то, а потом с силой пнул Иглова в живот и завершил всё ударом кулаком куда-то в область затылка. Матвей повалился на землю и отключился… но ненадолго, твердила мало-мальская интуиция, поэтому валить нужно как можно скорее. — Ну, это как-то радикально?.. — с сомнением протянула я, а Хаято, тряхнув кулаком со сбитыми в кровь костяшками, хмуро процедил сквозь зубы: — Зато эффективно. Ну да, с этим точно не поспоришь. Мы быстро покинули гаражи, предварительно собрав неподалёку все мои вещи, и по дороге я всё-таки решилась заглянуть в эту чёртову Систему, сообщения от которой вовсю мотыляли перед глазами.Система поздравляет с прохождением ивента «Ты больной, но я больнее»! Награда и свободные баллы, начисленные за успешное выполнение, уже отображаются в Вашем листе персонажа.
… А предупредить нельзя было, блять?!Репутация с Марселло Ди Герра | Хаято Гокудерой повышена!
Иди-ка ты нахуй. На сегодня точно пора закончить всю эту чертовщину.