***
В то время я много думала, какой поступок будет верным, а какой нет… Поэтому многое упустила. Я не хотела верить, что времени осталось так мало, старалась жить настоящим, не осознавая, что завтра может и не быть. В начале этого хаоса все мы считали, что сможем победить вирус, что человечество будет спасено. Главное — продолжать жить! Это действительно важное условие, ведь так?***
Я очень не высыпалась в последнее время, поэтому утро худшего дня моей жизни просто проспала, проснувшись лишь к обеду. Конечно, сейчас уже поздно об этом говорить, однако я бы могла побыть с этим человеком чуть больше, если бы не проспала всё. Стоило мне лишний день не выспаться, и всё могло бы быть иначе. Я до сих пор виню себя в произошедшем… Наверное, подобное поведение свойственно людям, потерявшим близких. Всего за день до этого все были рады и счастливы. Как говорится, ничто не предвещало беды. Однако жизнь слишком жестока… Особенно сейчас. Даже не так. Всего за день до этого мы просто не думали, что такое произойдёт. «Рады и счастливы» не совсем верное высказывание, учитывая морозы, голод и ещё один фактор… Тогда с оскорблениями ко мне подбежала белокурая девчонка, однако я не придала этому значения. Она говорила так быстро, покрывая меня угрозами, что я даже не успевала понимать происходящее. Это было настоящей неожиданностью. Помню, как извинилась, не чувствуя за что-либо вины. Помню, как из-за этой девушки потеряла частичку себя и близкого человека. Помню, как было больно из-за неё. Если бы она не появилась в наших жизнях, возможно всё было бы иначе. Но она появилась. Я уже не помню её имени и разговора. Но помню ощущения, оставшиеся после него. Всё это отзывалось в душе такой острой болью, словно в сердце вонзается наточенный нож. Это чувство угнетало, приносило с собой уныние, пустоту и беспомощность. Мне было по-настоящему тяжело. Но не настолько, как после того, что случилось затем. После той непонятной «ссоры» Айзек почему-то отдалился от меня. Я не понимала, что происходит, подходила поговорить с ним, но он, как заколдованный, всё болтал, что-то вроде: «Скоро ты всё поймёшь… К лучшему или к худшему? Смотря, как ты это воспримешь…» Но я так и не поняла. Не успела понять… Дэниэл неуверенно мотал головой, видимо, не вникая в то, что происходит. Эрика, обещавшая во всём разобраться, вообще куда-то пропала. Казалось, в тот момент все покинули меня. Николь, Вивиан и Ноэль, конечно, пытались меня подбодрить, но я не слушала и не понимала. Неопределённость очень меня пугала. Тогда мне казалось, что со временем это пройдёт, у нас всё наладится… Но никто не знал, что времени осталось совсем мало. Он стал меня избегать, были какие-то необъяснимые выходки. Ноэль пару раз замечал Айзека в компании каких-то незнакомых нам людей и той самой девушки. Затем мне поведали, что на самом деле он был влюблён сразу в трёх девушек, включая меня. Я не верила, не хотела верить. «Это лишь слухи!» — твердила себе. Было больно, но я до самого конца не теряла надежды. Мне хотелось верить, что я ещё любима им… Но всё больше он своим поведением отторгал эти мысли. Как уже упоминалось выше, проснулась я около обеда. И даже не сама… Меня разбудили крики на улице… Хотя, не крики, а удивлённые восклицания и свист. Это показалось странным. Спешно собравшись, я поспешила на звук. Мне удалось лицезреть жестокую драку, жутко напугавшую меня. Тот урод, с которым накануне ссорился Томас, избивал Айзека, белокурая же стояла рядом и хлопала в ладоши, присвистывая. Я просто наблюдала за происходящим, не смея моргнуть и шевельнуться. Андервуд отхаркнул кровью и стал отбиваться, когда я что-то громко крикнула сломавшимся голосом. Слёзы накатили так быстро и молниеносно, что мне пришлось моргнуть и растереть их по всему лицу. В тот момент ударил мороз, и я даже зажмурилась, но лишь на мгновение. И как раз в эту чёртову секунду всё и произошло. Соперник моего любимого достал из сапога пистолет и спустил курок. Оглушающий и всепоглощающий звук выстрела раздался эхом в сознании, и я что было сил бросилась к Айзеку, расталкивая всех на своём пути. Пуля застряла в теле, рядом с сердцем. — Господи, что вы стоите?! Здесь есть врач?! — ломаным голосом взмолилась я. Но было уже поздно. — Я люблю тебя. Сказав это, он плавно закрыл глаза. Я прислушалась к сердцебиению, зажмурилась и проверила пульс. А потом снова и снова. Зрачки сузились, из изумрудных глаз вновь потекли слёзы. Я отказывалась верить в происходящее. — Нет. Это ложь. Это всего лишь шутка, да, Айзек? — прохрипев это, стала бить его кулаками в грудь, изредка отмахиваясь от солёных капель. — Открой глаза, давай же! Пожалуйста. Так не может быть. Этого не должно было случиться. Айзек, не придуривайся, очнись! Я тоже тебя люблю! Больше жизни люблю! Мне было всё равно, если даже мертвецы за баррикадами услышали этот отчаянный вопль. На всё было плевать. Парень не отвечал на мольбы сумасшедшей меня, но настойчивость не знала границ. Уже подоспевшая Николь наблюдала за этим, закрыв руками приоткрытый рот, а когда опомнилась, оттащила меня от бездыханного тела. Девушка успокаивала меня, пыталась прекратить паническую атаку, но всё было тщетно. Меня обволакивала пустота. Леденящая всё и вся пустота. Кровь, будто бензин, вспыхивала гневом по всему телу. Я не справилась, не смогла его защитить. Если бы не была такой слабой, этого бы не произошло. Во всём виновата я. Я, я и только я. Отчаяние поглощало меня изнутри, смешанные чувства рвались наружу в виде несвязных всхлипов. Я обмякла на спине подруги, точно тряпичная кукла. Дыхание сбилось, а слёзы не прекращали подступать к опухшим глазам, увлажняя кожаную куртку Николь. Мадемуазель Харкнесс ещё какое-то время говорила со мной, но я не помню ни единого её слова. Мой уютный, маленький мир сломался, я была просто разрушена изнутри. Всё, что раньше имело смысл, теперь потеряло его в моих глазах.***
Почему этого мерзавца не привлекли к ответственности?! Почему эта сволочь ещё жива?! Как белокурая бестия могла допустить такое?! Я ненавидела всех в тот момент, но вместе с этим терпеть не могла, в первую очередь, себя. Будь я настойчивей и решительней, возможно, он был бы жив. Однако слова «возможно» не существует в нынешнем мире. Есть то, что произошло и то, что ещё нет. И если так должно было случиться, ничто бы не помешало этому. Так оправдываются сейчас все болезненные обстоятельства, выпавшие на нашу долю. Мы потеряны… Ещё какое-то время тело Айзека лежало в кровавой луже снега, меня не подпускали к нему, Эрика и Дэниэл впали в депрессию. Мадемуазель Андервуд ходила, глядя в пол, не разговаривая ни с кем. Если бы я могла заглянуть мсье Уайту в мысли, то уверена, что была бы потрясена количеством грусти и скорби там. Убийца как ни в чём не бывало ходил по улице, радовался жизни, как будто не убил человека пару дней назад. Нетрудно было догадаться, что именно та девчонка и являлась его сестрой. Парень улыбался, и эта улыбка была мне омерзительна. Он будто не понимал даже, что отнял жизнь. Словно это была просто драка… А на самом деле, ему бы следовало провериться у врача. Нет, серьёзно, кто стреляет в людей просто так, а потом даже не чувствует вины за содеянное? Только душевнобольные. Поэтому, некоторым стало страшно находиться с ним в одном лагере. Через пару дней мы похоронили Айзека. В нагрудном кармане трупа я нащупала что-то выпирающее, а затем достала обручальное кольцо, на внутренней стороне которого было выгравировано моё имя. С силой сжав украшение в кулаке, я вновь зарыдала от безысходности. — Может, мы встретимся вновь, — произнесла я и отошла от гроба. Мне приходилось держаться, хоть и внутри меня бушевал вихрь боли и отчаяния. Тот ублюдок тоже присутствовал, поэтому я чуть не вцепилась ему в глотку, но меня остановил Дэниэл. Он сказал, что парню это с рук не сойдёт, и я поверила, вспомнив буйный нрав Уайта школьных лет. Если он говорит о мести, то эта месть обязательно будет превосходной. Дэн не убийца и ни за что не опустился бы до уровня этого психа, но можно нехило потрепать человеку нервишки и без крови, так? Тем более за смерть лучшего друга… Николь постоянно была рядом и говорила, что никогда и ни за что не оставит меня одну. В её словах и интонации чувствовалась такая уверенность и нежность, что нельзя было ей не поверить. И действительно, она до сих пор поддерживает меня и очень сильно волнуется, если что-то идёт не так. Порой мне даже кажется, что мы сёстры. Хотя… Сейчас все мы — одна большая семья. Однако тогда, после ужасающего события в жизни каждого из нас, этого доверия и верности отнюдь не чувствовалось. Напротив, поселение было очень хлипким в этом плане. Наша компания скорбела, чего не скажешь о его новых друзьях и всех жителях селения. Мадемуазель Марсо тоже никак не реагировала, словно так и должно быть. Но так быть не должно, чёрт возьми! Где справедливость?! — Хэй, Дестини… А Паскаль не понесёт никакого наказания? — как-то жалобно вырвалось у меня. — Я сочувствую твоей утрате, однако, как мне доложили, убийство было вынужденным. Я молчала в изумлении, едва сдерживая слёзы и разочаровываясь в людях всё больше. Кто вообще мог сказать, что Паскаль был вынужден застрелить Айзека? Там ведь было столько свидетелей… Наверное, именно с того момента общество и стало гнить по-настоящему. И всё-таки, тогда меня взяла настоящая досада, мол, как Дестини может оставить это дело вот так? — Вынужденным?! Айзек был безоружен! — Да, однако, я уже ничего не могу поделать с этим. — Какой же ты лидер после такого?! Как ты можешь вести людей за собой, позволяя учинять беспредел?! Давайте же все застрелим друг друга, раз это разрешено! Человеческая жизнь — это не пустышка, чтобы можно было так легко её отобрать… Эрика теперь одна! Ей десять, а она уже лишилась брата и каждый день видит убийцу… Почему мы не можем изгнать его? Жизнь за жизнь! Ты могла бы показать на примере, что в городе есть порядок, законность, что смерть — это не очередной завтрак… — Прости, — сказала она равнодушно, я поспешила удалиться и, отмахнувшись от слёз, дошла до палатки Ирэн. Девушка сидела за столом со шприцом с красноватой жидкостью в руках. — Нужно жить дальше, — заметив меня, тихо произнесла она. — Да, наверное… Знаешь, каждую ночь мне снится его бездыханное тело в снегу, испачканном кровью. Мне больно. Но… Надо стать сильнее. Позже обязательно будет легче. Вернее, я на это надеюсь. Как успехи? — Я создала вещество из своей крови, некоторых клеток более свежего пальца и витаминов. Первые пальцы, кстати, уже отмерли. В общем, не знаю, способен ли этот раствор излечить инфекцию, однако первый шаг сделан, — девушка грустно улыбнулась. — Осталось найти подопытного. Непростая задачка, но если постараться, то возможно всё, не так ли? — Да, надо бы испытать эту сыворотку, — вновь безжизненным голосом подтвердила я. — Оливия, прошу тебя… Его уже не вернуть. Он не хотел бы, чтобы ты грустила… Мне тоже очень больно из-за всего этого, но… — Я просто не представляю свою жизнь без него. Мы ведь даже не попрощались нормально. Смотри, он хотел сделать мне предложение, — сказала я, достав из кармана шорт кольцо, а затем грустно улыбнулась и продолжила. — Как Айзек только выгравировал моё имя здесь? Мы ведь… Не в обычном Париже. Он не хотел бы, чтобы я грустила? Знаешь, чего бы он точно не хотел?.. Не думаю, что у него было желание умереть от пули этой сволочи. Я сползла по ножке стола, уставилась на ювелирное изделие, способное пару дней назад сделать меня счастливой, и дальше мы сидели в тишине. Кажется, по стенкам помещения тогда били тяжёлые комочки града. Чувствовался холод. Достаточно тревожная атмосфера… Учитывая то, что под защитой баррикад погибнуть, оказывается, так же легко, как и за их пределами. Даже не глядя на подругу, я прекрасно чувствовала сожаление смотрящей на меня мадемуазель Хэммерсли. Потом девушка продолжила проводить опыты, а мне удалось впервые за несколько дней заснуть, окончательно свалившись на пол.***