Down & Dirty

Чанбин не помнил, как добрался до трейлера.

ᅠᅠᅠᅠКончиков пальцев касалась ещё тёплая простыня, но Феликс уже успел выпутаться из чужих объятий. Должно быть, стрелки часов давно перемахнули за полдень, впрочем, Со на это было откровенно наплевать. ᅠᅠᅠᅠБоль сковывала сонные веки будто колючая проволока, рёбра сводило в мнимых приступах тошноты. Утро добрым не бывает. Старший мог бы, возможно, совершить подвиг и, превозмогая скулящее в желудке отвращение к себе и к жизни в целом как к явлению, встать с кровати, но «зачем» и «почему» бились в его голове с жестоком спарринге, в котором проигравший всё равно Чанбин. ᅠᅠᅠᅠДневной свет резал ножом сухую кожу лица и скалился улыбкой серийного убийцы. Барабанщик снова падёт его жертвой. Без боя и возражений. Без страха и слёз. ᅠᅠᅠᅠДо слуха лениво доползали приглушённые обрывки фраз и хриплые голоса друзей, но мозг Со в данный момент не справлялся с простейшими задачами и глючил хуже доисторического телевизора, что собирал пыль в чанбиновой квартире.

Необходимость функционировать и поддерживать жизнедеятельность своего бренного тела казалась проклятьем.

Вполне заслуженным.

ᅠᅠᅠᅠПарень натянул одеяло до самой макушки, на скорую руку построив себе комфортабельный гроб. Мягкие шаги не спеша подкрались к его скромной обители и Чанбин бесшумно выдохнул, всё ещё надеясь, что ему удастся избежать социального взаимодействия. - Эй, - мягко позвал Хосок, и беспокойство в чужом голосе поползло кучей мелких букашек по коже барабанщика. Неприятно. - Есть будешь? ᅠᅠᅠᅠМладший промычал что-то в ответ, чувствуя, как в животе тугими клубками сворачиваются змеи. Чон оставил друга в покое, за что тот поблагодарил его, но только мысленно. ᅠᅠᅠᅠКазалось, стоит Чанбину открыть рот, как на белые простыни польётся чёрная вязкая гниль. Она заполняла его до самых краёв, волнами разбиваясь внутри об мясо и кости.

Возможно, так выглядит его душа, его истинная натура.

ᅠᅠᅠᅠРазум ломало потёртыми диафильмами, а губы жгло горьким привкусом вчерашнего поцелуя. Вопреки всем надеждам, он остался в памяти Со целым и невредимым, свежим словно открытая рваная рана.

Ничего удивительного.

ᅠᅠᅠᅠМысли о Хёнджине всегда были живучее тараканов и не один наркотик их не брал, да и Чанбин вчера слишком поздно спохватился. ᅠᅠᅠᅠЛёжа неподвижно в своём укрытии, он переживал одну катастрофу за другой. Всё больше накрывало желание взять с кухни нож и хорошенько поковыряться в своей черепной коробке. В груди бы тоже вырезать пару лишних деталей, пару лишних чувств...

Пару лишних жизненно важных органов.

ᅠᅠᅠᅠСкользким насекомым к горлу подбирались давно покрывшиеся плесенью воспоминания. Со лихорадило и вдавливало с силой в кровать. До хруста, до немого крика.

Хван плакал в опустевшем баре. Им было по семнадцать лет.

«Поцелуй меня».

Такая мелочь.

ᅠᅠᅠᅠНо у старшего позвоночник трещал по швам словно каркас слабого строения. Чанбин провалился с треском под землю и решил там обустроиться, прижиться, смириться. Со потащил тогда младшего на спине, всю дорогу слушая его тихие всхлипы. - Мама дома? - взглянул он через плечо, сохраняя скучающих тон. Голос всё же еле заметно дрожал от холодного ветра и тёплых рук Хвана, крепко обнимающих шею старшего. - Не думаю, - отозвался друг, пряча глаза и сжимаясь словно промокший котёнок. Слёзы рисовали на его лице тропы, что вели к самым сокровенным мыслям и страхам. Хёнджин старательно топил их в алкоголе, но правда всегда выходила наружу. - Опять с хахалем своим куда-то умотала. - Джонни? - уточнил Со, потому что в случае с матерью Хвана действительно стоит уточнять. - Он, вроде, бесил тебя меньше остальных. Откуда столько недовольства? - Неееет, - протянул возмущённо друг, будто Чанбин сморозил какую-то очевидную глупость. - Не Джонни. Они расстались уже давно. Он уехал в Америку или что-то такое. Не помню. Но она сожгла всё его шмотьё, так что точно расстались. ᅠᅠᅠᅠМама младшего была довольно приятной женщиной. Любящей и заботливой. В доме Хванов Чанбина всегда принимали с искренней улыбкой и тёплым чаем в зелёной кружке, которую Со уже совершенно спокойно мог называть своей. ᅠᅠᅠᅠЕдинственным недостатком «главы» этого крохотного семейства была её ветреность, по иронии судьбы передавшаяся сыну с комичной точностью — словно по трафарету. С тех пор, как Хёнджину стукнуло лет тринадцать, он оставался один дома днями напролёт, пока та пропадала порой на целую неделю, вновь теряя голову от мимолётной влюблённости. ᅠᅠᅠᅠПотом она возвращалась с руками, полными крепких объятий и просьб о прощении. Мать клялась каждый раз, что не повторит своих ошибок, и Хван первое время даже верил во все эти сказки.

Но это повторялось снова и снова.

ᅠᅠᅠᅠСтарший усадил Хёнджина на кровать, стаскивая с чужих ног тяжёлые ботинки. Тот лез ещё за новыми поцелуями, чисто по привычке, а потом успокоился и уснул, свернувшись калачиком рядом с Чанбином. ᅠᅠᅠᅠВоспоминание осыпалось осколками грязного стекла и встало поперёк горла. Барабанщик смутно осознавал, что до сих пор лежит в трейлере, прячась от суровой реальности под тонкой тканью одеяла. Возможно, сейчас уже вечер. Возможно, сейчас уже новый рассвет или новый закат.

Со за шкирку вытаскивало из омута своих мыслей и бросало опять в эту холодную воду.

ᅠᅠᅠᅠОн помнил вкус крови на губах и грубый асфальт, что царапал руки. Чанбину тогда сломали два ребра. В школе его много кто недолюбливал, все скорее терпели его существование ради общения с Хёнджином. Старший до сих пор не знал, чем заслужил внимание Хвана, но без него школьные годы были бы действительно невыносимыми. ᅠᅠᅠᅠЕщё он помнил небо цвета посеревшей простыни и тусклое солнце, что мигало доживающей свой век лампочкой. Чанбин надеялся, что не захлебнётся своей же кровью, но не предпринимал никаких попыток, чтобы исправить ситуацию. ᅠᅠᅠᅠОн вообще-то хорошо дрался с технической точки зрения, но старшеклассников было человек пять и шансов у него не оставалось. ᅠᅠᅠᅠКогда появился Хёнджин, Со до последнего думал, что крыша его окончательно двинулась в путь и это всего лишь предсмертные глюки. У друга в глазах паника и животный страх. Чанбин этот взгляд сохранил в своей памяти, как напоминание о том, что хоть кто-то за его жизнь переживает, потому что сам он такой бесполезной чушью никогда не занимался.

Пальцы Хвана дрожали и голос его терялся в густых облаках, что сковывали небо.

У старшего правда никогда и не было ни единого шанса.

Ни единого шанса не влюбиться в Хёнджина.

ᅠᅠᅠᅠКартинку в голове смывает волной словно надпись на песке у самого края воды. Со не успел увидеть, что было в этой надписи и провалился в новую яму. С каждый разом это нравилось ему всё меньше. Все мысли его кровоточили и задыхались, впиваясь зубами в кожу.

Они выли голодными псами и отчаянно чего-то просили.

- У меня есть серьёзный вопрос, - начал Хван, развалившись на полу чанбиновой комнаты. Старший тогда жил ещё в отцовском доме, но тот работал в ночную смену и пересекались они довольно редко. Друг курил марихуану, выдыхая пышные словно рождественские ёлки клубы дыма. Со к тому времени уже отдавал предпочтение гадости посильнее. Вроде кокаина или лсд. ᅠᅠᅠᅠЕму недавно стукнуло шестнадцать, и в тот момент наркотики ещё казались необходимой частью «веселья» и только позднее стали вынужденным элементом его гнилой жизни.

Зависимость подкрадывалась незаметно, грея свои когтистые лапы под чужой курткой.

ᅠᅠᅠᅠЧанбин вяло кивнул тяжёлой головой, стараясь принять заинтересованный вид. Мускулы лица слабо реагировали на указания мозга, но Хёнджин и сам уже забывал, о чём говорил, спустя каждые два предложения. - А это правда, что ты спал с парнями? ᅠᅠᅠᅠМладший уставился на Со внимательным взглядом, максимально возможным в его состоянии. О Чанбине по школе бродило немало слухов. Большинство индивидов, составляющих основной костяк стада под названием «общество», о словах вроде «толерантность» в семидесятых ничего даже и не слышали.

Но репутация старшего уже была изрядно потрёпана, а потому и терять ему особо нечего.

- Спал, сплю и буду спать, - торжественно ответил он и увидел в глазах напротив почти научный интерес. ᅠᅠᅠᅠХёнджин раньше с парнями даже не целовался и почему-то этот факт его сильно расстраивал. Минут через пять младший уже сидел у Со на коленях, старательно изучая вкус чужих губ. Старший убрал за ухо отросшие за лето волосы Хвана, укладывая руку на чужой затылок.

С того дня прошла целая вечность, но Чанбин застрял в тех ощущениях на долгие годы.

Зависимость подкрадывалась незаметно, грея свои когтистые лапы под чужой курткой.

ᅠᅠᅠᅠИзредка выбираясь из вихря пьяных поцелуев, солёных слёз и небрежно брошенных фраз, Со провёл в плену одеяла больше суток. Но момент, что вселял в его душу дикий ужас, всё же наступил и в жестокую реальную жизнь его выволокли почти насильно. - У нас выступление через два часа, - озвучил свой приговор Хосок, протягивая другу чашку горячего кофе. Чанбин не удостоил напиток даже мимолётным взглядом и быстрым движением закинул в рот пару таблеток, надёжно припрятанных среди его запасов на «чёрный день».

Потому что этот день абсолютно очевидно настал.

***

ᅠᅠᅠᅠЕсть пять стадий принятия неизбежного, и Со бросало без конца между четвёртой и пятой, словно его мёртвую тушку примотали верёвкой к маятнику. ᅠᅠᅠᅠДостать наркотики посреди рок-концерта до безобразия просто и Чанбин пользовался своим бедственным положением как мог. Яд проникал в разум, растворяя мысли и непрошеные чувства в ванне с серной кислотой. Барабанщик и сам бы в неё с удовольствием улёгся, но Чон Хосок нуждался в его теле, чтобы то стучало палочками по ударной установке, а фанаты нуждались в его фальшивой улыбке. Люди вокруг вынуждали его существовать и с каждым днём это становилось всё более невыносимым. ᅠᅠᅠᅠПотому что человек внутри этой изрисованной татуировками картонной коробки не нужен был совершенно никому.

Особенно самому Чанбину.

ᅠᅠᅠᅠЛёгкие сдавливал сухой кашель и фантомные боли, что когда-то были сердцебиением. Дни проползали мимо смазанными красками на мокром холсте. Авангардизм, абстракция и куча умных слов, что писали маркером на обшарпанных стенах подъездов. ᅠᅠᅠᅠСо разваливался на части и придумывать этому процессу красивые названия желания у него не было. Ему хотелось стереть себя с лица земли или же стереть лицо земли из себя или же-

Ещё одна доза.

ᅠᅠᅠᅠЕщё одна попытка стереть себя в белый порошок, что тянулся прямой дорогой в никуда. Барабанщик слепо шагал по этой дороге, балансируя между четвёртой и пятой стадией. ᅠᅠᅠᅠВ голове всё всмятку, а за рёбрами трусливое сердце, что не решалось больше подавать голос. ᅠᅠᅠᅠЧанбин прятался от зеркал будто вампир. Безжалостный кровопийца. Он больше не мог смотреть Феликсу в глаза, но молчал из принципа.

Говорить тут не о чём.

ᅠᅠᅠᅠМежду ними ни обещаний, ни клятв. Между ними только звенящая тишина и красные пятна на шее. ᅠᅠᅠᅠСтарший вжимал Ли в грязную стену общественного туалета. За дверью грохотала музыка, раскатами грома разрезая потолок бара. Поцелуи уходили под кожу тонкими лезвиями, младший цеплялся дрожащими пальцами за чужие волосы, будто пытаясь удержать руками ураган Катрина.

Глупо.

ᅠᅠᅠᅠПрикосновения отзывались глухой болью, но Чанбину она больше не казалась настоящей или значимой. Он с этими понятиями вообще был плохо знаком. Мозг подбрасывал под веки новые картины и Со уже не был уверен, где он и с кем. ᅠᅠᅠᅠИ если закрыть глаза и сердце на сотни замков, то и неважно, кого целовать и как. Один и тот же вкус горечи и колы с ромом. Одними и те же серые стены и рёбра, что загнанно дрожат под чужим телом.

У даже в Хван Хёнджине нет ничерта особенного.

ᅠᅠᅠᅠФеликс терпел укусы и равнодушие в чужом взгляде, пока старший травил себя всеми силами и продолжать жить, чтобы не напрягать людей вокруг своей смертью. У Чанбина глаза как чёрные дыры и Ли проваливался в них каждый раз, теряясь в холодном космосе, где и дышать нечем, и ухватиться не за что.

А он всё ещё за что-то цеплялся.

ᅠᅠᅠᅠЕсть пять стадий принятия неизбежного и эти двое находились на разных отрезках этого пути.