Холод и яд

      Шах и мат. Когда в пятый раз искусственный интеллект поставил Олегу мат, он понял, что с шахматами пора заканчивать: всё равно мысли были как-то далековато от игры. Они беспрестанно возвращались к возмутительно доверительным и трепетным объятиям дочери с Филиппом, после которых Олег чуть было не прекратил свидание. Сдержался и, отхлебнув откровенно дрянного кофе, предложенного Ивановым, впился взглядом в стекло. Не то чтобы он не догадывался, что Фил не просто «друг Артёма», как утверждала дочь, но не ожидал осознать всё так скоро.       Вообще-то, повернуть назад Олег хотел ещё в кабинете оперативников, когда узнал фамилию Вариного спутника — Шаховской. Ещё тридцать лет назад, когда их с Андреем Шаховским пути пересеклись, Олег не столько понял, сколько почувствовал, что жизнь раз за разом будет их сталкивать. По разные стороны баррикад. Вот только последние пятнадцать лет Олег читал эту фамилию исключительно на Яниных чеках из магазинов техники и раздосадовано вздыхал: Андрей Шаховской, оставлявший в дураках многих, не был достоин такой жизни.       Только судьба распорядилась иначе. И снова столкнула их.       И Шаховской вновь оказался виновником всех бед — пускай пока и косвенным.       Олег встряхнул рукой и глянул на часы: обещанные Ивановым пять минут после короткого и сногсшибательного признания Родионова о сути происходящего уже превратились в семь, а дети всё ещё не соизволили появиться. «Дети… — качнул головой Олег, беззвучно посмеиваясь над собой. — Какие они, к чёрту, уже дети? Вон у Шаховского-младшего все руки сбиты, как будто он каждый день удары на живых людях отрабатывает. Да и Артёму явно не полиция лицо разукрасила. Только вот Варвара когда вырасти успела?»       Горькая ухмылка тронула губы: говорят, будто бы чужие дети быстро растут… Враньё. Свои дети растут гораздо быстрее. Олегу всегда казалось, что Варя только-только делает первые шаги. Пешком под стол. А она делает первые шаги во взрослую жизнь. Набивает шишки и пытается их залечить.       Олег переключил в плейлисте песню, навевающую меланхолию. Сейчас нужна была трезвая голова и холодный расчёт, но почему-то нет-нет, да вспыхивала в груди слепая и необъяснимая ярость. Варя вроде была цела, жива, здорова и почти не пострадала от действий полиции (пакетики в её рюкзаке Олег, так и быть, решил простить: всё равно Варя от них избавилась). Но жгучая злоба всё-таки поднималась в груди. «Надо будет на выходных в спортзал сходить, а то заводиться начал на ровном месте!» — скрипнул зубами Олег и тут же мотнул головой.       Негодование не было беспочвенным. Дело было в Артёме, мальчишке, который с четырнадцати лет стал слишком частым гостем в их доме, который рос, как сорняк в поле — сам по себе, без контроля и поддержки. Конечно, Янина подруга, Лена, регулярно осведомлялась о том, как у него дела, как школа, и даже иногда приезжала, но Олег не раз был свидетелем того, как Артём, едва-едва отойдя от яростной драки или оглушительных проклятий в сторону учителей, заверял мать, что у него всё хорошо. Он врал, а она ему верила. Воспитанием Артёма по мере сил оставалось заниматься Яне, а иногда, в совсем уж мужских сферах, Олегу: Александр Родионов работал до темноты, а вечера коротал с пивом и телевизором. А теперь этот парнишка, и так потрёпанный жизнью, оказался в холодной ловушке серых стен, из которой даже Олег не мог его выдернуть. Он это понял, когда услышал, что от Артёма требуют показания на Шаховского, а Иванов даже не шелохнулся. Лишь невозмутимо и бесстрашно глотнул кофе: они со Светлаковым, очевидно, были уверены в своей неприкасаемости. И — самое отвратительное — были правы. Олег Николаевич Ветров, глава города, действительно был бессилен перед законом. Внимание к Артёму могло обернуться против парня: Светлаков с Ивановым мгновенно бы оправдались выяснением обстоятельств, подтасовали результаты экспертиз, и Родионова бы ждала изломанная жизнь.       Олег потёр глаза. Город заметала белая колючая позёмка, и от налепившихся на лобовое стекло снежинок в машине стало мрачно. Взмах — дворники щёлкнули и заметались по стеклу. Боковым зрением Олег уловил вишнёвый пуховик. Дочка была самым ярким пятном в этом туманно-сером дне. Дети топтались на пороге здания, не то споря о чём-то, не то выискивая нечто взглядом. Филипп охлопал карманы и сдавленно сплюнул сквозь зубы, дочка качнула головой и прикрылась ладошкой: очевидно, старалась не выдавать своего расположения к парню. «Поздно… Штирлиц уже провалился…» — пришлось сверкнуть фарами, чтобы дети соображали быстрее. У Олега до конца обеденного перерыва оставалось едва ли больше получаса.       Филипп оказался у автомобиля первым и галантно (что мало вписывалось в первое впечатление от растрёпанного и подбитого парня) распахнул заднюю дверь, пропуская Варю. Легко спрятав прядь волос под шапку и опустив голову, она юркнула в салон и с облегчением выдохнула. От Олега не укрылась мимолётная усмешка на обветренных губах дочери. Филипп молча уселся рядом и хрустнул суставами.       — Ну что, шпиёны, как дела? — дружелюбно усмехнулся Олег, оборачиваясь на детей. — Что, Варь, уже и не укачивает сзади?       — А когда меня укачивало? — ответила дочка делано небрежно, но в глазах явственно сверкала паника и возмущение, мол, отец, зачем ставишь меня в неудобное положение!       — Видимо, в другой жизни, — пожал плечами Олег. — Что разведали-то?       Дети замолчали. Варя бессмысленно поправляла то косички, то ремень, то шапку и многозначительно косилась на парня. Шаховской молчал. Только разминал руки так, словно намеревался сам себе переломать все пальцы. «Сложно выбирать между отцом и другом?» — промелькнула мысль у Олега. Уже закончилась песенная дрожь об отсутствии выхода, а дети всё ещё молчали, и Олег не двигался с парковки полиции.       — Чего призадумались?       — Гадко… — простонала Варя, попеременно кидая взгляды то на отца через зеркало заднего вида, то на Филиппа.       — Хреново! — куда более резко и метко выразился Шаховской и закрыл ладонями лицо.       — Уже что-то, — пожал плечами Олег. — Ладно, не буду играть с вами в кошки-мышки. Я в курсе ситуации. И тоже возмущён, — на мгновение замолчал и поразился: он говорил о собственном негодовании спокойно и почти равнодушно — наверное, это и называется профессиональной деформацией. — Гнусно использовать детей. Особенно чужих детей в игре против родителей.       — Мы не дети, — глухо буркнул Шаховской.       — Откуда ты знаешь? — тихо переспросила Варя, медленно бледнея. — Тебе сказали?       — Сам видел, — с улыбкой обернулся Олег.       Забавно было наблюдать, как испуганно переглянулись дети, как вспыхнул на их щеках детский нелепый румянец и как они синхронно отвернулись в разные стороны, подтверждая свои чувства. Олег уточнил у Филиппа, куда ехать и, смутно различив что-то про остановку на площади Ленина, плавно двинулся туда. Целую песню они ехали молча. Дети, очевидно, переваривали услышанное и медленно отходили от шока, Олег выстраивал остаток дня: нужно было отзвониться Яне, с утра оборвавшей телефон; назначить встречу с Эриком Градовым, вероятно, способным повлиять на ход дела Артёма; серьёзно поговорить с Варей про Филиппа Шаховского и вообще про отношения с парнями. Правда, приоритет менялся со скоростью света.       — Пристегнись, пап. А то если гаишники мэра остановят… — вдруг слабо простонала сзади Варя, а рядом глухо хмыкнул парень.       — Ты всех воспитываешь, что ли? — шепнул Фил (всё-таки полное имя было слишком пафосным и солидным для такого парня, как Шаховской).       Варя неслышно хлопнула его по руке. Словно бы и не было Олега в автомобиле. Ностальгическая улыбка тронула губы: первая любовь в памяти смазалась, стёрлась — ни лиц, ни событий, ни первого поцелуя. Но это чувство смущения и глупое желание смеяться Олег точно помнил и ощущал его сейчас в собственном автомобиле. Хотя пока было не ясно, как правильно на него реагировать.       — Фил, а у твоих… — шумно выдохнула Варя, косясь на Олега. — Родителей… Враги есть? Ты знаешь?       — Я? — фыркнул Фил. — Смешно.       — Ну… Вдруг ты что-нибудь слышал… Догадывался.       — Кроме оскорблений? — скривился Фил и тут же прикусил язык. — Я не лезу в их дела — мне это нахуй не надо.       — Филипп, тут сидит девочка, — хладнокровно вмешался Олег. — Побереги бранную лексику для других случаев.       — Из-звините. Привычка, — парень нервно усмехнулся и, взъерошив волосы, перефразировал: — Я просто не привык вмешиваться в дела родителей. В плане… У нас у каждого своя жизнь. Блин! Всё из-за меня!       Фраза эта была брошена искренне, в сердцах. Олег чуть не прозевал красный свет от неожиданности: Андрей Шаховской точно не мог так сказать. «Может, я поторопился с выводами? Хотя… Он так похож на Андрея!» — оценивающе взглянул на Фила по-новому: не как на друга Артёма Родионова, а как на парня своей дочери.       Не то. Слишком сбитые костяшки. Слишком помятый вид. Слишком влюблённый взгляд голубых глаз. Слишком… Чужой для родной дочери! Слишком… Взрослый для маленькой наивной Вари.       Кожаный чехол руля невольно скрипнул под руками, возвращая в реальность. Варя увещевала Фила, что он ни при чём, без смущения сжимая его руку. Он болезненно морщился и бормотал, мол, если бы он не был сыном Шаховского, если бы не дружил с Артёмом…       — История не знает сослагательного наклонения, Фил! — показалось, что парня передёрнуло, как от удара током, когда он услышал своё имя. — Ты правильно делал. Детям противопоказано влезать во взрослые дела, — Варя закатила глаза. — К сожалению, так бывает… Люди вдруг становятся частью чьего-то механизма. Деталями схемы. Винтиками, которые крутят, как хотят и куда хотят. Вы сделали, что могли. Теперь сидите на… Месте ровно, да? — Олег снова глянул на дочь, которая обречённо выдохнула. — И ждёте!       — Чего? — мрачно откликнулся Фил. — Пока Артемона посадят? Его же посадят!       — Вряд ли… — скривился Олег, снова оценивая ситуацию. — Если правильно пойти — его выпустят. Да ещё и извинятся!       — А как… Правильно? — Варя отодвинулась от Фила, но руку не отпустила.       — Правильно? Правильно так. Вы ходите в школу, учитесь, готовитесь к ЕГЭ и оставляете недетские вопросы взрослым. Ждёте. А я Артёма вытащу. Обещаю.       Машина мягко затормозила у поребрика. Олег с ободряющей усмешкой обернулся к детям и оповестил, что они приехали. Фил дёрнулся было к выходу, но потом вдруг осмелел и протянул ему ладонь для рукопожатия. Олег пожал. Твёрдо, жёстко — Фил даже не шелохнулся. А потом обнял Варю. Олег даже понять ничего не успел: в одно мгновение они прижались друг к другу крепко-крепко, словно намертво склеившись, а в следующее Фил уже вылетел на остановку, на ходу доставая зажигалку.       Варя поправила чуть сбившуюся шапку и бесстыжим взглядом, который сейчас был слишком сильно похож на Янин, воззрилась на Олега. Дочь молчала, но в глубине карих глаз так и читался вызов: «Смотри, папа! Я уже выросла, могу обниматься с мальчиком на твоих глазах. С моим мальчиком — и что ты мне сделаешь?»       Олег начал издалека. Круто развернувшись в сторону дома, он небрежно, как бы между прочим, уточнил:       — Напомни-ка, как его зовут…       — Фил, — нахмурилась дочка и нервно поёрзала. — Ты слышал. И говорил.       — Фамилия, — жёсткость сама рвалась вперёд.       Маска сдержанного и терпеливого родителя трескалась по швам. Хотелось стать просто самодержавным владыкой, отцом-самодуром: запереть маленькую дочку и никому не показывать.       — А ещё отчество и дату рождения сказать, да? — издевательски откликнулась Варя, опасно балансируя на грани раздражения.       В салоне стало как будто жарче.       — Варвара… — любимое имя вибрацией металла отдалось на губах.       Варя молчала. Шумно сопела, словно бы оскорблённая собственным именем до глубины души, и с прищуром косилась в окно. На одном из светофоров процедила по слогам:       — Ша-хов-ской…       Когда она вздрогнула, пальцы невольно сделали печку на заднем сидении сильнее.       — Варя… Я не буду говорить, что ещё рано для парней и что ты должна закончить школу и поступить в университет — ты сама это прекрасно знаешь. Но ты же девочка любопытная. Про Шаховского, конечно, слышала.       Варя страдальчески закатила глаза — в принципе, другой реакции от дочери Олег и не ожидал. Впрочем, она и не перебивала — это позволило продолжить рассказывать о деяниях Шаховского. Безусловно, против Фила у Олега не было ничего стоящего, кроме искренней веры в пословицу: от осинки не родятся апельсинки.       — Шаховской с юности был непростым человеком. Вспыльчивым и упрямым, как баран, — многозначительно протянул Олег и заметил, как Варя проглотила усмешку. — И всегда думал о деньгах. Мы с ним были в каком-то роде братьями по несчастью: два пацана из небогатых семей, которых закрутили девяностые в самый разгар юности, — эта фраза стала решающей: Варя поёрзала и навострила уши. — Какое-то время мы даже дружили. Пытались вместе бизнес строить. А потом…       — Он тебя кинул, — завершила Варя. — Я эту историю раз сто слышала.       — Не только меня. У него привычка такая: безнаказанно кидать партнёров. У него денег много, связей немало. Да и не в этом дело. Он в другом преступлении замешан, более… Гнусном. Но на каждого лиса найдётся охотник, — злорадная усмешка непроизвольно скользнула по губам. — Вот и на него нашёлся, видимо. Так что советую тебе осторожнее быть с Филом. Ты должна прекрасно знать, что яблоко от яблони недалеко падает.       — Это бред! — взбрыкнулась Варя, с грохотом откидываясь на спинку сидения. — Не все дети похожи на своих родителей! А Фил — так точно меньше всех! У них вообще война до победного конца! И конец… Близко…       — Серьёзно?       — Его в восемнадцать обещали из дома выпнуть! Конечно, он отца кумиром почитает! И вообще: почему он должен быть похож на него? — Варя бессильно рыкнула, набирая в грудь воздуха. В салоне опять стало жарче, так что пришлось уменьшить мощность печки. — Он другой. Посмотри на меня. Я Варя Ветрова. Но я же на тебя не похожа!       Олег сдержанно кхекнул и в сомнениях качнул головой: осторожность, упрямство и болезненное (по словам жены) чувство справедливости дочь точно переняла от него. Но, разумеется, больше в Варе было от Яны: одержимость идеями, вера в лучшее и хитрость. «Впрочем, хитрость — это врождённая черта всех женщин», — усмехнулся Олег, вполголоса сопоставляя дочь с ними. Варя прикусила губу и замолчала. Но лишь на мгновение — через секунду она нашла новый аргумент:       — Но Тёмка-то не похож на родителей!       — Тут не поспоришь.       — Вот! Он ответственный, серьёзный — не такой балагур, как дядь Саша. И не такой жёсткий, как Лена. И Фил уж точно не виноват в том, что натворили его родители в девяностые. В девяностые кто только чего… Не вытворял.       Совершенно случайно Олег столкнулся с взглядом Вари в зеркале заднего вида. Он полыхал фантастическим пламенем: так страстно Варя даже о детективах не рассказывала. Раскраснелась, распалилась и бесстрашно дерзила. Как порядочный родитель он, наверное, должен был её одёрнуть и поставить на место. Не стал. Во-первых, это, скорее всего вызвало бы новую бурю и закончилось бы шумной ссорой (а Олегу сейчас нужна трезвая голова и абсолютное спокойствие). Ну, а во-вторых, дочь была самой собой. «Если она может оставаться с ним собой, то, наверное, этот парень всё-таки не так плох», — Олег небрежно припарковался у подъезда. Варя поправила шарфик и положила ладонь на дверь.       — Надеюсь, с лекцией о безопасном сексе я хотя бы не опоздал? — попытался разрядить Олег обстановку.       Дочь зависла, словно пришибленная этим вопросом. Тряхнула головой и саркастично протянула:       — Опоздал…       Так медленно Олег ещё никогда не моргал. Казалось, за одно мгновение он сумел пройти все круги ада: от огненной реки до ледяного озера. Если смиряться с мыслью, что Фил приятен дочери, он по капле начал, то смириться с мыслью, что он её касается… Олег не успел. Варя, словно испугавшись собственной дерзости, пояснила:       — Я весь материал теоретический изучила. Практики ещё не было. Мне ж ещё восемнадцати нет.       Олег нервно хохотнул и шутливо пригрозил кулаком дочери. Она на прощание показала ему кончик языка и, уже закрывая дверь, добила железобетонным аргументом:       — Мама вообще в курсе всего!       И хлопнула дверью именно так, как он запрещал. Олег проводил яркую Варину фигуру утомлённым взглядом и удивился, откуда в нём сегодня столько терпения. В любой другой день он, наверное, не удержался бы и прикрикнул на распоясавшуюся дочь. Но вместо этого молча выслушал её позицию, изредка кивая и делая заметки мысленно. «Старею, наверное…» — грустно улыбнувшись, Олег вырулил с парковки, на ходу пролистывая телефонную книгу в поисках нужных номеров.       Договориться с Эриком Градовым, хорошим приятелем Олега, о встрече не составило труда: он давно, с открытия «Королевы», зазывал в свой ресторан, всё хотел обсудить создание какого-то фонда. Яна регулярно напоминала Олегу об этом: ей самой хотелось встретиться с Эриком, меценатом, отличным юристом, чтобы тот помог ей закрепить позиции её психологической конторы и посоветовал бы хороших юристов для ведения этого бизнеса. Ну и в ресторан тоже хотелось, наверное.       «Прости, Яна. Не сегодня», — усмехнулся Олег, делая пометку в телефоне о встрече в восемнадцать ноль-ноль. Палец сам набрал номер жены в последних вызовах. До работы оставалось ехать всего пятнадцать минут, и Олег надеялся, что это избавит его от долгого разговора и упрёков в попустительстве.       К удивлению Олега, Яна совершенно не планировала наезжать. Очевидно, успокоившись после утренней пятиминутной перебранки, в конце которой Олег посоветовал ей остыть, она теперь слушала его внимательно и, наверное, кивая. Без лишних деталей и подробностей, вчера выплаканных Варей ему в плечо, он пересказал Яне события прошедших дней (и удивлялся, как его Варя, вообще-то всегда тихая и осторожная, умудрилась оказаться в этом; а потом вспоминал про Шаховского и на мгновение вспыхивал коротким негодованием). Побарабанил пальцами по рулю:       — Вот такая пляска. Тёмку подставили. Похоже, что конкуренты отца его друга. Помнишь Шаха?       — Ну.       — Теперь Артёма вынуждают стать свидетелем по каким-то финансовым махинациям Шаха. Ну, видимо, дело рук его очередных партнёров.        — Серьёзно? Мне казалось, с ним дела никто иметь не хочет!       — Ты ж знаешь: дураков хватает. — Олег проследил взглядом за парнем, который перебежал скользкую дорогу в пятнадцати метрах от пешеходного, потом резко вжал педаль тормоза, так как едва не врезался в идиота на иномарке, свернувшего направо без поворотника, сдержанно ругнулся и процедил сквозь зубы: — В России всегда две проблемы было: дураки и дороги. А теперь ещё и дураки на дорогах.       — Не сбей никого, — ласково пропела Яна.       — Постараюсь, — мрачно отшутился Олег.       — Так значит, Артёмку хотят использовать как подставного свидетеля? — жена быстро перестроилась на «рабочую» волну и уточнила этот факт сдержанно и спокойно.       — Да.       — Бедный мальчик… — вздохнула Яна и цыкнула. — А Варя на твоих глазах бесстыже обнималась с Филом?       — Да, — выдохнул Олег, притормаживая на светофоре.       — Ну! Какой из этих двух фактов тебя больше тревожит?       В воображении сразу возникли зелёные глаза супруги, сверкающие ведьминским озорством, и ехидная усмешка на тёмно-розовых губах. Олег сдавил переносицу и обречённо покачал головой. Яна и в молодости умела каким-то чудом — не иначе — распознавать его настроение, угадывать его мысли, а сейчас стала совершенно невыносимой.       — Яна…       — Конечно, дочь в объятиях неплохого, прошу заметить, мальчишки, гораздо хуже, чем дочь, пытающаяся смыть наркотики в унитаз. Я понимаю, Олег. По сравнению с Филом Шаховским, — Яна использовала безотказную наступательную стратегию, словно каждым словом пыталась вбить Олега в сидение. Получалось пока только гулко стучать молотком в сознание, — всё, что случилось — такой пустяк. Подумаешь, наркоман напал. В нашем «благополучном» районе, который ты никак не хочешь покидать; ты же тут вырос, конечно. Подумаешь, её полицейский облапал. Он же не знал, что это дочь мэра. С любой другой девчонкой проканало бы…       В Яне выключился психолог — включилась мать. Голос превращался в монотонное жужжание, перемалывающее все косяки Олега. Олег устало слушал, выжидая полторы минуты на перекрёстке. Светофор протяжно запищал, когда Яна горько выдохнула:       — Я всё-всё знаю, Олег. И мне… Мне казалось, что у нас с Варей хорошие отношения. Почему она первым делом обо всём рассказала другу, а не нам? И сейчас совершенно не важно, кто этот друг! Фил, Артём или кто-то малознакомый. Как будто задержание — такой пустяк…       Яна шмыгнула носом. Олег тяжело вздохнул и, мягко притормозив перед лежачим полицейским, преодолел пешеходный. Помолчал, внимательно подбирая слова, осторожные, мягкие, тактичные. С Варей всё хорошо и будет хорошо — Яна должна это знать. Слова полились неторопливо, в размышлениях:       — Ян, понимаешь, она взрослая девчонка. Это нормально. Дети должны совершать ошибки, учиться на них. Как бы нам ни хотелось, они не смогут учиться по-другому. Они не смогут научиться на книжках, кино или наших с тобой примерах. Помнишь Варькин любимый метод? — Олег улыбнулся, а Яна усмехнулась в ответ. — Метод тыка! Она дотыкалась, наигралась. Всё. Больше ничего не случится.       — Хотелось бы верить, — равнодушно протянула Яна. — Но у меня всё равно предчувствие нехорошее. Самое обидное: я ведь была уверена, что у нас с Варей прекрасные отношения. Что мы… Как друзья. А тут такие секреты! Я когда услышала…       Яна обречённо вздохнула. Олег потёр висок и пояснил, что у него в её возрасте секреты от родителей были хуже наркоманов и наркотиков, гораздо тяжелее. Такие секреты аукались не слезами в подушку — синяками по телу, кровотечениями, шрамами и рубцами.       — С Варей всё точно будет хорошо, — хмыкнул Олег. — В конце концов, я столько подобного прошёл. И остался жив!       — Ой, ну ты — тема отдельная! Я не перестану удивляться, как ты дожил до нас с Варей.       — Должен был, наверное, — тепло всколыхнулось в груди. Олег невольно улыбнулся: — Как вы бы без меня!       — Действительно, — балансировала Яна на грани спокойного согласия и сарказма. — Выходит, что никак. Как Варя?       — Понятия не имею, — мотнул головой Олег. — Когда мы расставались, она была злой.       — А… Там? — голос сбился, и Олегу показалось, что он увидел, как жена нервно коснулась горла. — Как дети?       Олег глубоко и тяжело выдохнул. Сложно (да нет!) — практически невероятно — было уложить в одну фразу всё то, что Олег увидел там, в допросной. Хрипловатый, убитый голос Артёма — болезненно знакомый; нервные метания дочери туда-сюда, словно бы эта ходьба что-то решит; и Фил Шаховской, бледный и совершенно не похожий на Андрея.       — Хреново. Помнишь февраль нулевого? Как все тогда.       — Господи… Не оставляй её надолго одну. Я ей позвоню, но это не то! И у меня уже семь утра. Часа два поболтать.       — Яна, не пыли. Она взрослая девочка — справится сама. А как раз то, с чем не справляется, мы будем обсуждать с Эриком сегодня. Только вот что с Шаховским делать — ума не приложу.       — Эрик решит. Вы же договорились.       — Да я про другого! — отмахнулся Олег, паркуясь перед зданием мэрии с белыми колоннами и расчищенными ступенями.       Яна на другом конце многозначительно замолчала. Либо крепко задумалась над его проблемой, либо (и это было более вероятно) была в корне не согласна с ним и пыталась сформулировать это как можно корректней и дипломатичней. Оказался прав. Как только он выключил магнитолу и печку, Яна начала вещать о том, что Фил Шаховской — неплохой парень. Да, он не пример прекрасного принца, но ведь и время прекрасных принцев давным-давно прошло. И поспорить с её доводами было действительно сложно: времена изменились, изменились приоритеты, но… Фамилия «Шаховской» давила на мозоль. Олег заблокировал автомобиль и вышел.       После поездки в Питер всей семьёй родной город всё больше и больше напоминал по архитектуре Северную Столицу, а здание администрации — Адмиралтейство. Дворник шкрябал по заледенелой дорожке, раскидывая комки снега в сугробы. Неприятный звук врезался в уши, заглушая бормотание Яны. Олег кивком поприветствовал дворника. Тот улыбнулся и прекратил возить лопатой по асфальтовым плиткам.       — В конце концов, Олег. Ты сам сказал, что она взрослая. А взрослых детей надо отпускать, — услышал он наконец Яну.       — Я должен знать, что отпускаю ребёнка в хорошие руки. А не к Шаху, — не удержался: выплюнул старую кличку сквозь зубы. — Ты прекрасно знаешь, что от яблоко от яблони.       — Если яблоня, конечно, занимается воспитанием, — резонно заметила Яна. — Я знаю этого парня, Олег. Просто дай ему шанс.       — Я только этим и занимаюсь, что всем даю шанс, — проворчал Олег, поглядывая на часы: наверняка, перед его приёмной сейчас выстроилась целая очередь из запланированных встреч.       И всем нужно было дать шанс. Они с Яной распрощались. Напоследок она взяла с него обещание отзвониться после встречи с Эриком. Пришлось внести и этот звонок в список неотложных дел.       В единственный в городе ресторан «Королева» Олег заявился только в половину седьмого, припорошённый мелкой снежной крошкой, и без труда заметил за столиком в ВИП-зале Эрика. Тот сидел в своём уже примелькавшемся тёмно-зелёном костюме и скучающе разглядывал меню. «Наверняка, уже выбрал себе всё», — нервно поправив воротник рубашки, Олег поднялся в ВИП-зал в сопровождении заинтересованных взглядов.       Эрик незамедлительно отложил меню и приподнялся, с довольной улыбкой протягивая руку для приветствия:       — Здорово, Кощей!       Олег неприязненно скривился от канувшей в Лету клички. И сдержанно пожал ладонь старому приятелю:       — Был Кощей. Двадцать пять лет назад. А теперь Олег. Не забыл ещё, как меня зовут?       — Тебя забудешь! — прищурился Эрик и откинулся на спинку кожаного кресла.       Поправив золотые запонки на, казалось, похрустывающих манжетах кристально белой рубашки, Эрик взял паузу. Они оценивающе оглядели друг друга. «Изменился!» — Олег отметил и заметно обострившиеся черты лица, и проблески седины в короткой стрижке, и излишне пафосную печатку на левой руке, и отсутствие обручального кольца. Чёрные глаза Эрика тоже цепляли деталь за деталью. Олег кожей ощутил, как переметнулся его взгляд от небрежно расстёгнутого воротника (галстук душил в такой обстановке) к золотому обручальному кольцу.       — Сколько лет мы не виделись? — выдохнул Эрик. — Лет сто, наверное!       — Да ладно тебе. Осенью на пресс-конференции виделись. В середине декабря — на открытии отреставрированной «Королевы», — скучающе перечислил все обязательные мероприятия Олег, оглядывая ВИП-залу.       Эрик глухо хохотнул. Олег невесело усмехнулся в ответ. Оба прекрасно понимали, что имел в виду Градов: посиделки в кругу старых знакомых с крепким алкоголем и ностальгией по прошлым временам. По сумасшедшему детству и шальной юности. Только Олег предпочёл сделать вид, что не понял. Он не любил вспоминать прошлое. Не то чтобы оно было грязным, клеймило его как преступника, припоминало о неоплаченных долгах — нет. Со всеми знакомыми Олег сумел сохранить ровные отношения, в его биографии не осталось чёрных пятен, но от ошибок юности никуда нельзя было деться. Сейчас, спустя годы, они слишком резко били в глаза, пробуждая дурацкое желание вернуться в прошлое и исправиться: где-то смягчить падения, местами сократить путь. Прошлое было увлекательным, но не самым приятным. Настоящее устраивало Олега гораздо больше: у него отличная работа (и пусть она местами выжимает соки), прекрасная (и по-ведьмински коварная) жена и настойчивая (вся в него!) дочь. Что ещё нужно человеку, чтобы встретить старость?       Эрик подозвал небрежным жестом блондинку в форме официантки и сделал заказ. Полагаясь на проверенный временем вкус Градова, Олег попросил повторить заказ. Только вместо коньяка попросил томатный сок. Официантка быстро ретировалась, оставив Олега один на один с недоумённым взглядом Эрика.       Олегу было не привыкать. Он уже три года объяснял, что водит сам и появляться в алкогольном состоянии за рулём не намерен — не позволяли ни моральные устои, ни должность; объяснял, что свою жизнь может вверить только себе. И что под старость лет не грех подумать и о здоровье.       — Помнишь нашу присказку? Да… Бог хранит нас до тридцати трёх лет, а дальше уже мы как-нибудь сами.       — Я помню другую, — протянул Эрик. — Если рядом Кощей — значит, будем говорить о смерти. — Олег скривился, а Градов примирительно приподнял ладони: — Понял. Вернёмся к жизни. Как ты? Мы ж последний раз лет пятнадцать назад общались. Как раз, когда охота на бизнесменов открылась. Помнишь? Я вот по-омню, как все за свои шкуры тряслись. Шаховской свою семью на юг отправил. К более спокойному брату, кажется.       — Да и мы с тобой, помнится, в аэропорту пересеклись, — многозначительно приподнял бровь Олег.       Эрик недовольно угукнул. Он в тот день бежал в Калининград, а Ветровы улетали на отдых к Байкалу. Сидели тогда в забегаловке, прихлёбывали дешёвый кофе, и Эрик, вжимая шею в плечи, воровато оглядывался по сторонам. Хотя у него причин тревожиться было меньше, чем у того же Шаховского: его бизнес ещё не расцвёл, да и рыльце не было в пушку.       Принесли заказ. Эрик небрежно плеснул коньяк в бокал с камнями, Олег сосредоточенно налил полный стакан сока, внимательно изучая обстановку. Когда господин Градов стал инвестором в проект по реставрации ресторана, то постарался совместить ностальгию по былым временам и сегодняшний день. Остались колонны, красно-чёрные цвета, сцена, на которой когда-то выступали начинающие певцы и группы-самодеятели. Здесь всегда было тихо, спокойно, культурно, и Олег подумал, что необходимо сюда сводить Яну с Варей.       — Выпьем? — приподнял бокал Градов.       Олег не был мастер тостов, поэтому молча чокнулся с Эриком. Глянул на часы. Ностальгия заняла добрых тридцать минут, а к делу они не придвинулись ни на шаг.       — Давно тут не был?       — С февраля нулевого, — хрипло отозвался Олег, и холодная дрожь непроизвольно прошила позвоночник. — Забыл, что ли?       — Февраль нулевого я не забуду никогда… Н-да… Если б Шах с Марком смогли договориться, то, наверное, тогда бы… И сейчас. Всё было по-другому.       — Поздно пить боржоми, — вздохнул Олег. — Их примирение было чем-то из ряда невероятного. Сам знаешь: дружба дружбой, а деньги — врозь. Это их и сгубило.       Эрик с тяжёлым вздохом плеснул себе ещё коньяку. Полный стакан. И поджал губы. Февраль нулевого для него выдался особенно тяжёлым. Ровно в тот день, когда они все собрались в «Королеве» для празднования Дня Рождения Шаха, через пару домов горел ночной бар-клуб Градова «Туманная Леди». Ошиблись адресом. Это событие воистину стало легендарным. Легендарной трагедией, легендарным шрамом в истории города. Полицейские и бандитские разборки, множество СМИ, несколько десятков пострадавших.       Только все знали, что могло быть больше.        Все СМИ довольствовались версией, что Марков Анатолий Игоревич (по кличке «Марк») совершил террористический акт по причине неподелённого между ним и Градовым места для застройки. И только полсотни успешных солидных мужчин с жёнами, праздновавшими в тот день в «Королеве» День Рождения Шаха, (и Олег) знали, что Марк просто слетел с катушек. Что пожар в «Туманной Леди» — ошибка.       На самом деле сгореть должны были они все.       Поэтому, в общем-то, Марка и так быстро и оперативно поймала милиция. Никто не хотел жить, как на пороховой бочке. Никто не хотел сесть в машину и взлететь на воздух. Никто не хотел найти члена своей семьи мёртвым.       А Марк мог это устроить. Хоть руками бандитов, хоть руками закона.       — Так, — Эрик опрокинул в себя виски и глухо стукнул стаканом. — Мы отвлеклись. Ты, кажется, говорил, что у тебя какое-то дело. Что-то с полицией.       — Давай сперва договоримся об оплате. Я не люблю оставаться в долгу — ты ж знаешь.       — Ох, Олег! По-твоему, мы не сочтёмся?       Олег требовательно приподнял бровь, вынуждая Эрика рассказать о планах по постройке в городе филиала фонда по поддержке одарённых детей Дальнего Востока, которых отчего-то мало приглашают на программы обмена и всероссийские конференции. Градова потянуло к детям. За двадцать лет он так и не избавился от привычки регулярно сменять женщин, не обзавёлся семьёй, но вдруг испытал невероятную тягу к детям. Занялся даже воспитанием сына своей первой любви — Ирки Селивановой, ныне Муромцевой. «Муромцев? Кажется, Варька о нём говорила. Какой всё-таки маленький город!» — усмехнулся Олег.       — Смекалистый парнишка. И амбициозный. Ирка его в лицей отдала третий, ну, ты знаешь, что там пятьдесят процентов умных, а остальные — богатенькие. Так вот, он в свои пятнадцать уже сумел построить всех старшеклассников и организовать группу. Сейчас вообще… А у тебя дети же есть, да?       — Дочка.       — Сколько ей? Лет шестнадцать?       — Семнадцать, — спокойно поправил Олег.       — Да ладно! — Эрик вдруг невероятно развеселился. — Что-то вы все в одно время детьми обзавелись. У Шаха, прикинь, сын тоже родился в том же году, прям когда Марка закрывали. Жена его тогда сразу в зале суда рожать начала.       Олег устало кивнул. Во внутреннем кармане пиджака вжикнул телефон. Писала дочь. Варя, 19:18 Пап, тебя когда ждать?       Поджав губы, Олег смахнул сообщение в сторону. Он предупреждал, что будет решать чужие проблемы, которые Варя притянула на себя из большой любви к Артёму да Шаховскому. А дочь почему-то решила, что может его дёргать. Впрочем, телефон остался в зоне доступности, рядом с тарелкой. Олег перешёл в наступление:       — По поводу Шаховского я как раз пришёл.       — Да ладно! Ты ж говорил, что с полицией проблемы.       — И с Шаховским.       Олег невесело усмехнулся, а Эрик недовольно поморщился. Ещё с девяностых годов кличка «Шах» как-то автоматически стала родниться со словом «проблемы». Потому что там, где был Шах, обязательно были неприятности. С деньгами, с дележом, с бизнесом, а теперь вот — проблемы с детьми. Олег пересказал самую суть происходящего Эрику и попросил лишь об одном: вытащить Артёма Родионова. Мальчишка ведь не виноват, что стал другом Шаховскому-младшему, а ему жизнь сломают.       — Ты же понимаешь, что это не решит проблему, — многозначительно приподнял бровь Градов.       — Не учи учёного, — холодно парировал Олег. — Но я бы предпочёл оставить Шаха самого разбираться со своими заказчиками.       Эрик солидарно кивнул. Они не общались с Шаховским со дня суда над Марковым; Олег — и того раньше. С того рокового утра марта, когда Шах признался, что его человек заплатил людям Марка, чтобы они не поджигали «Королеву», а потом долго оправдывался, что не мог предположить, что они подожгут «Туманную Леди». Кто-то ему поверил, кто-то не поверил, но смолчал, кто-то не поверил и назвал Шаха убийцей. Олег тогда смерил Шаховского внимательным взглядом и молча оставил ему шанс судить себя самостоятельно.       — Всё, чего я хочу сейчас — чтобы не трогали детей. В том числе и его сына. Только последняя сволота может втягивать в свои грязные игры детей. Я когда услышал эти слова от Артёма, сразу подумал о Марке. Это вот в его стиле. Подставы, шантаж, использование всех грязных методов. Марков никогда берегов не видел. Но… Он ведь ещё сидит?       — Умер. На зоне. Не слышал? — Олег мотнул головой, Эрик кивнул: — Вот. Но он ведь тоже не один в своём роде. Ситуация, конечно, препаршивая. Думаю, нужно переговорить с Шаховским. Хочешь, я свяжусь с Андреем, обсужу его вероятных недоброжелателей?       Под рукой вжикнул телефон. Яна, 20:07 Ты домой когда? Там ребёнок один сидит! Она трубку не берёт. Яна, 20:10 Олег, с ней что-то случилось!       Олег, методично кивая на предложения Эрика, мизинцем набирал Яне ответ. Жене не было смысла беспокоиться за десяток тысяч километров: всё равно она ничего не смогла бы сделать. Она, разумеется, поднимала панику с ничего. Он даже хотел убедить её в том, что Варя, как обычно, онлайн. Ошибся: дочь в мессенджере последний раз была, когда написала ему сообщение. «Странно… Чего это она матери не отвечает? Обиделась?» — смутная тревога царапнулась в груди.       Градов развёл руками:       — Парнишку я точно вытащу. Договорюсь. Но не больше. Я не волшебник.       — О большем я тебя и не прошу. — Олег достал портмоне и оплатил счёт. — Ладно. Приятно было повидаться. Надо будет ещё встретиться. Жена горит желанием кое-что обсудить.       — Без проблем. А с тебя разрешение на отстройку.       Олег коротко кивнул. Пожали друг другу руки и договорились созвониться. Спускаясь по тёмным ступенькам ВИП-залы, Олег на ходу поправлял пальто и пытался набрать дочь. Она не отвечала. И с каждым протяжным гудком в душе поднималась холодная тревога, ознобом проносившаяся под кожей.       — Олег! — окликнул вдруг Эрик его на последней ступеньке. — Тебе не кажется, что всё это мы уже где-то проживали?       — Жизнь циклична, — не оборачиваясь, бросил Олег. — Колесо Сансары, слышал? Будем вращаться в круговороте, пока не оплатим все долги. До встречи!       — Увидимся, — лениво отозвался Эрик.       Олег стремительно покинул «Королеву». Вывеска мерцала благородным золотом, маленькая ёлочка во дворике оказалась погребена под сверкающим свежим снегом, который валил без остановки. Днём он сыпал мелкой колючей крошкой, раздражающей кожу и комочками скатывавшейся по пальто. Сейчас он накрывал город пушистыми белыми хлопьями и всплывал вверх под хлёсткими порывами ветра. Подняв воротник пальто и вполголоса проклиная зиму, Олег поторопился к машине. Снежинки противно поскрипывали под ботинками, а Варя по-прежнему не брала трубку.       Захлопнув дверь, Олег первым делом включил печку и растёр озябшие пальцы. Под тихие переливы «Би-2», он набирал Варю снова и снова, каждый раз получая в ответ лишь безразличные длинные гудки. В горле неприятно запершило. Разумеется, тревоги были бессмысленны: с Варей ничего не могло случиться, пока она дома. Но никто не мог гарантировать, что дочери вдруг не взбрело прогуляться где-нибудь с кем-нибудь. «Например, с Шаховским», — Олег отложил телефон и коротко выдохнул. Варя была разумной девочкой, но слишком самоуверенной. Наверняка, опять решила показать свой характер и принципиально игнорировала его звонки.       «Нас ждёт серьёзный разговор», — напомнил себе Олег, плавно выруливая на пустые заснеженные улицы.       Ездить по ночным дорогам в родном городе он любил. Во-первых, все ученики и неумелые ездоки не выбирались из своих квартир, боясь ненароком врезаться. Во-вторых, все работяги уже вернулись домой и пробок не было. А в-третьих, городок вспыхивал приятными желтоватыми огнями, напоминая о прошлом. Казалось, ночные дороги сейчас почти ничем не отличались от тех, что были двадцать лет назад.       Знакомая вывеска круглосуточной булочной мелькнула перед глазами. Олег включил поворотник и мягко остановился у небольшого двухэтажного здания. Раньше здесь была другая булочная и его офис. Теперь на первом этаже расположилась «МУКА», а на втором — Яна Ветрова, бизнес-леди и начинающий практики психолог. Олег в раздумьях побарабанил по рулю и прислушался к себе. Тревога продолжала дребезжать под сердцем, но её заглушало жаркое негодование. Уверенность в том, что Варя просто игнорирует его звонки, с каждым мгновением росла. Олег зашёл в мессенджер и не смог не хмыкнуть. Варя была в сети пять минут назад, но не ответила ни на его звонки, ни на сообщения.       Олег решительно вышел из автомобиля. В конце концов, ему надо было купить что-нибудь к чаю на завтрак. И печенья в вазу в кабинет. Тонким перезвоном его поприветствовал колокольчик над дверью, а потом и молоденькая продавец. Отвесила ему печенья, какого он попросил, вторговала пирожки с вишней и чай со сказочным ароматом «Тайна Шахерезады» и уточнила, когда вернётся Яна Григорьевна. А то без неё прибыль как-то не идёт.       «Непременно скажу Яне, что её диеты загубят магазинчик!» — усмехнулся Олег, расплатившись за покупки.       До дома добрался быстро. Палец долго вжимал кнопку звонка, но за дверью не было ни намёка на какое-нибудь шевеление. Пришлось открывать самому. Олег зашёл в квартиру, щёлкнул замком. Тишина и кромешная темнота.       — Вот блин, — ругнулся вполголоса Олег и громко позвал дочь: — Варя, я дома!       Ему никто не ответил. Мрак остался недвижим. В голове закрутились разные варианты событий — нужно было лишь отсеивать. Например, глупо было полагать, что кто-то ворвался в квартиру и похитил Варю: она бы явно не открыла, да и кому она нужна? А вот вариант, что она пошла гулять с Филиппом Шаховским, не предупредив, казался наиболее реальным. Олег повесил пальто в шкаф, небрежно скинул пиджак на комод и, задрав рукава рубашки, прошёл в гостиную. Телевизор не горел.       — Вар-вар-вар-вара! — в задумчивости прорычал Олег и обернулся.       Дверь в комнату дочери была закрыта. По полу носились серебристые блики, которые можно было бы принять за лунный свет, если бы небо не затянули дырявые тучи.       — Варя! — с трудом сдержался, чтобы не рвануть дверь на себя.       Яна приучила всю семью к уважению и соблюдению личного пространства. Даже личного пространства ребёнка. Первое время Олег фыркал на её советы и был уверен, что так Яна только распустит Варю. Ан нет: дочь стала как будто больше доверять родителям.       Дважды стукнул и прислушался. В комнате прозвучал сдавленный всхлип.       — Варя! Можно я войду?       — Нет! — вскрикнула дочь.       «Говорить может — уже хорошо!» — ладонь обхватила дверную ручку и мягко крутанула. До щелчка. Олег решил побыть немножко бесцеремонным отцом, врывающимся в личное пространство ребёнка. И, предупредив, что входит, распахнул дверь.       Варя лежала на руках за письменным столом, плечи её подрагивали. Под ногами раскинулась розовая куртка, на подушке — белая шапка, а путь к столу был усыпан какими-то книжками. «Чумной доктор, Игорь Гром, я бы на твоём месте, — прочитывал Олег, подбираясь к дочери. — Что это за фигня?» Под кипой книжек обнаружился и вибрирующий смартфон. Звонила Яна.       — Тебе телефон для чего покупали? — нахмурился Олег, подбирая сотовый. — Мне кажется, чтобы ты всегда была на связи. Я переживал. Мама волнуется.       Варя молчала. Сохранять спокойствие с каждым мигом становилось всё тяжелее. Варя словно нарочно выводила его на эмоции. Как будто ей было мало непутёвого Шаховского — она решила ещё и бойкот устроить! Когда Олег укоризненно посмотрел на дочь, принимая Янин звонок, она отвернулась. Пришлось отвечать самому:       — Да, Ян. Я дома. Она дома.       Яна взорвалась:       — Почему она трубку не берёт?! Мы нормально поговорили, сейчас звоню — игнор! Я готова была уже в полицию заявлять, что ребёнка похитили.       — Ян, прекрати… Кто бы её похитил? Кому она нужна? Просто твой любимый переходный возраст!       — Олег… — простонала супруга. — Ты опять за своё. Есть гормоны, а есть дурость. Я тебе говорила. И сейчас говорю, что у неё именно дурость. А ты мог бы сразу позвонить, как домой пришёл. Ты мне вообще ещё раньше позвонить обещал! Забыл… Обо мне в этом доме вообще помнят?       — Тихо, Ян, не заводись. Ну прости, забыл. Сейчас всё в порядке. Иди на свой консилиум.       В трубке послышались короткие гудки. Помассировав переносицу, Олег шлёпнул телефоном о стол дочери. Пальцы свело от гнева. Всю жизнь дочь не преподносила ему неприятных сюрпризов, была ответственным серьёзным человеком, на которого он мог спокойно положиться. О котором мог не тревожиться. А сегодня она вдруг решила потрепать ему нервов за весь «переходный возраст». Вжал пальцы в стол, так что тот скрипнул. Варя вздрогнула и шмыгнула носом.       — Ну. И что это за концерты, а? — голос вибрировал в горле, готовый сойти на крик. Олег держался из последних сил. — Варвара! Я решаю твои проблемы, а ты тут сидишь и требуешь, чтобы я возвращался. Да потом ещё и концерты закатываешь. Что происходит?       — Ничего, — прохрипела дочь сухо и качнула головой, утираясь предплечьем. — Просто враньё.       — Что? — от неожиданности ответа Олег даже прищурился и замер.       — Всё враньё! — буркнула Варя, не поворачиваясь на него. — Никто никому не нужен. Всем всё равно! И нас никто не воспринимает всерьёз. Книги и фильмы врут! Вот здесь даже, — хлопнула по обложке с блондинкой на чёрном фоне. — Ксю как бы такая крутая, с полицейскими в контакте, матери мероприятие организовала. Следаку помогла, оперу из нарконадзора раскрытие обеспечила… И все её слушали, как равную. Но так ведь не бывает. Когда я говорила, что Тёма не виноват, и Светлаков на меня смотрел так скептически, и… Ты! Почему, пап? Почему вы считаете, что лучше всех знаете всё? Мир ведь не стоит на месте. Он развивается. Вы ведь не можете за всем успевать.       — Ты что-то слишком далеко зашла, Варь! — сорвался; ладонь врезалась в стол с гулким хлопком, так что повалился органайзер, а кожа вспыхнула.       Дочь вскинулась и подняла на отца покрасневшее опухшее лицо. Рука сжалась в кулак. Женских слёз Олег не любил, но особенно терпеть их не мог в таких ситуациях: когда женщина вроде бы и виновата, но и он, вроде как, лежачих не бьёт. Олег отошёл от стола и широкими шагами отмерил комнату. Варя рвано дышала у стола. Оба молчали. В руку попались комиксы с какими-то призраками, преступниками, чёрными риелторами — всё, что успел уловить, пролистывая. Ногти дочери царапали обложку той самой книжки.       Напряжение, повисшее в комнате, чувствовалось кожей. Варя выглядела такой измученной, несчастной, измотанной прошедшими событиями, но при этом косилась на отца так дерзко, с тихим вызовом, мол, папа, докажи, что ты хорош. Олег глубоко и размеренно дышал. Вместо того, чтобы сидеть дома и отдыхать, он поднял старые связи, влез в долги — лишь бы спасти друга дочери. Руки захлопнули книжку комиксов. Варя, натянутая, как струнка, вздрогнула.       — То есть ты хочешь сказать, что умнее всех нас вместе взятых, так? — приподнял бровь Олег; книжка полетела на кровать. — Молодец. Тогда давай я сейчас позвоню Эрику Градову, лучшему юристу города и моему старому приятелю, и скажу, что наше соглашение разрывается. Потому что дети лучше меня знают, как быть. И сами справятся.       Варя исподлобья скользнула по нему колючим взглядом. Только пальцы её трусливо сжались в кулак. Олег хмыкнул и вышел в коридор: смартфон остался в пиджаке. Дочь всё ещё не протестовала. «Ладно, — Олег зашёл в кабинет и разблокировал телефон. — Посчитаем до десяти».       Олег не собирался отматывать назад и оставлять Артёма на произвол судьбы, но и не преподать дочери урок не мог. Варя влетела в комнату на цифре «три».       — Не надо, пап! Пожалуйста! Прости! Прости-прости-прости! — она закрыла ладонью рот и нервно затряслась, измождённо приваливаясь к косяку. Голос задрожал. — Я не хотела… Просто… Оно само. Пап, ты самый лучший. Не надо. Папа…       Только сейчас Олег заметил, что дочь даже не переоделась: осталась в тех же джинсах и розовом свитере, что и на свидании. Только волосы заплела в одну косу — на это, видимо, время и силы нашлись. Вопрос, совершенно не уместный в данной ситуации, непроизвольно сорвался с языка:       — А ты ела?       Дочка замотала головой, твердя, что не голодна и что её от еды воротит. Олег отложил телефон в сторону, а Варя с опущенной головой подошла к нему, засунув руки в карманы. Каялась, что пришла и, чтобы не разреветься, уселась читать книжку. А там, как назло, тоже наркотики, школа и полиция, которая использует детей для успешного следствия.       — Т-там парня посадили. Потом выпустили, правда, но он с бомжами пить водку начал. И я… — Варя растёрла ладошками слёзы. — Я сразу о Тёмке подумала. Ты же видел его? Он прям убитый. Что с ним будет, когда его выпустят? А если его не выпустят? Как тогда?..       Дочь путалась в мыслях, словах и то и дело растирала ладошками лицо, тщетно пытаясь успокоиться. Родительское негодование стихало, уступая место усталому сочувствию. На долю его дочки выпали какие-то невероятные приключения: в духе тех, о которых она так любила читать и смотреть. Она, такой нежный цветочек, который они с Яной тщательно оберегали, оказалась не готова столкнуться с реальностью этого мира.       — Это не-неп-правильно, — всхлипывала она рвано и нервно, — так ведь не должно быть. Деньги… Они же не дороже людей, пап! Проклятые деньги!       — Хочу заметить, что ты на них живёшь. И живёшь неплохо, — спокойно выдохнул Олег.       — Да, н-но… Тёмка. Почему он? Это несправедливо! Неправильно! Шаховские — тоже. Фил им пытался сказать, а они проигнорировали. Ещё и Артёма назвали чуть ли не врагом народа! А ведь всё из-за них! Почему всем всё равно? Почему никто из класса, кроме нас с Филом, о нём не спросил? Не попытался помочь! Его же все говорили, что любят.       — Так бывает, дочь, — Олег мягко привлёк к себе подрагивающую Варю. — Ему повезло с такими друзьями, как вы. А вам — как он. Его вытащат. Даже не сомневайся.       Варины руки неловко скользнули по его спине. Дочь обняла его и прижалась щекой к груди:       — Спасибо, пап… Прости, пожалуйста. Я такая глупая.       — Дежавю, — с усталой улыбкой шепнул Олег и поцеловал дочь в висок.       Она тихонько подрагивала в его руках, глубоко дыша и пытаясь успокоиться. Варе было мало нужно для спокойствия: всего лишь освобождение Артёма Родионова. А вот Олег выдохнуть не мог. Чтобы дети не пострадали, нужно было действовать быстро и сразу. Вывести из-под удара всех троих: Варю, Артёма и даже Фила Шаховского (в самом деле, сын ведь не виноват, что его отец однажды возомнил себя богом); заставить разбираться Шаховского со своими проблемами самостоятельно — как мужчину.       Сейчас время уже было упущено. Олег почувствовал это ещё вчера. Лавина пошла. И нужно было просто защитить детей. Любой ценой. «Надеюсь, Шах думает так же…» — бесшумно выдохнул Олег, крепче прижимая к груди дочь.