Холод и яд

      — Barbara, are you here?       Варя дёрнулась от высокого и как будто чуть поскрипывающего голоса Зинаиды Евгеньевны; средний палец рефлекторно заблокировал смартфон с открытой страницей Фила. Варя подняла голову и вдруг осознала, что выпала из реальности почти на урок. И теперь не могла объяснить, почему вдруг тощая англичанка нависла над ней, недовольно хмурясь. Варя моргнула раз, другой, глупо приоткрыв рот. Слова не находились, потому что даже скрипучий вопрос скользнул мимо сознания, в котором с восьми утра неугомонной змейкой извивалась одна-единственная мысль: куда подевался Фил?       Варя не нашла его сидящим у кабинета английского (а им повезло оказаться в одной группе), не обнаружила признаков жизни в сети (в «ВКонтакте» Фил заходил последний раз через минуту после сообщения со звёздным небом, а в другие и того раньше), не увидела его, рванувшего на себя разбухшую дверь подтопленного осенью кабинета посреди урока. Он не отзывался на её сообщения, не брал трубку на звонки (аж три штуки!) и не перезванивал. Словно и не было его.       Варя успела передумать разное: от выпил и накрепко уснул до задержания. С Артёмом не получилось — приступили к Филу. От этой версии у Вари холодели пальцы.       Англичанка нетерпеливо повторила вопрос, но уже по-русски:       — Варвара, ты с нами?       — Да-а, — собственный голос прозвучал неуверенно, а уголки губ дрогнули в издевательской усмешке над собой.       — Тогда повтори, как формируется презент пёрфект континиус.       — Э-э-э… — Варя скользнула взглядом по кабинету: одноклассники занимались своими делами; её затруднение осталось незамеченным. В сознании выстрелила лишь одна формула: — Хэв, хэз плюс глагол в третьей форме?       Зинаида Евгеньевна обречённо вздохнула и впилась тонкими пальцами с короткими ногтями в пустующую часть парты. Обычно тут усаживался Фил, паразитируя на Вариных мозгах. Зинаида Евгеньевна принялась объяснять разницу между present perfect continuous и просто present perfect, формулу которого Варя назвала по ошибке. Варины пальцы тем временем сами скользнули обновить соцсети. Как будто за полторы минуты что-нибудь могло измениться. Пока англичанка нависала над партой, Варя не могла выдохнуть и попеременно стреляла взглядом то в учительницу, то в телефон. Но Зинаида Евгеньевна вскоре выловила новую жертву, Валеру, на коленке дописывавшего шпору к контрольной по химии, и Варя смогла выдохнуть.       Сообщений не прибавилось. С грустной усмешкой подперев щёку, Варя принялась туда-сюда пролистывать фотки в инстаграме Фила. С экрана на неё смотрели пацаны: Виктор, Тёмка и Фил улыбались где-то на фоне гаражей и крыш. На другой фотографии Фил оседлал Тёмку. Был ещё Фил на фоне какой-то машины. И на чьём-то мотике. Варя окинула взглядом класс и остановилась на светло-русой макушке Саши Леднева: кажется, в начале осени парни разбили как раз его мотоцикл. «Как глупо, — увеличивая картинку и разглядывая голубые-голубые глаза своего парня, хихикнула Варя. — Он бы сейчас, наверное, опять как-нибудь покривлялся. Или дурацкую шутку показал. Ну и где ты, Фил?»       — Варвара! Ты прям выпрашиваешь у меня «двойку», я смотрю! — снова звякнуло над ухом, и Варя дёрнулась.       В виски ударила тупая боль. Голова и так гудела после вчерашних слёз и с самого пробуждения сжавшегося под грудью страха за ребят. Сегодня истекало трое суток со дня задержания Тёмы, и не ясно было, как теперь с ним поступят. А теперь и Фил пропал — кто знает, что ещё могло с ними случиться! Они же натуральные магниты для неприятностей!       — Варя, в чём дело? Ты готова к уроку?       Варя криво усмехнулась: «Конечно, у меня же так мало проблем. Я должна готовиться к английскому, когда у меня друг в полиции, а другой… Непонятно где!» И, глядя прямо в глаза учительнице, твёрдо и звонко, словно хвалясь своей честностью, отчеканила:       — Нет. Ставьте два.       На Варю повернулся весь класс, а она лишь тряхнула косами. Лицо Зинаиды Евгеньевны исказилось в недоумении, а потом она на выдохе качнула головой:       — Н-да… Уж от тебя, Варя, я такого не ожидала.       — Ожидать от других чего-то — примета плохая, — буркнула Варя вполголоса, разрисовывая поля рабочей тетради сердечками.       — Ваш класс удивляет всё больше и больше. Бедная Янина Сергеевна! Мы всё думали, как ей повезло, какие вы хорошие дисциплинированные дети. А тут такой кошмар. Неужели и правда наркотики? И не стыдно их в школе продавать? В погоне за наживой люди слепнут. А уж вы-то: здоровые лбы, работать можно. Хоть грузчиками — тоже зарплата, но честная.       Англичанка вернулась за свой стол, вполголоса рассуждая о наркотиках, наркоторговле и о том, как портит детей хорошая жизнь. Когда она начала традиционно завывать, что в её время трава была зеленее, небо чище, а дети воспитанней, Варя ощутила ком тошноты в горле и содрогнулась. «Какой бред! Они же не знают ничего! — беззвучно хохотнула Варя и закатила глаза: — Прости их, Боже, они не ведают, что творят…»       К теме урока англичанка вернулась только со звонком: вспомнила о домашнем задании. Но Варя уже не слушала — пулей вылетела из класса. И остановилась у кабинета, где занималась параллельная группа, в ожидании Маши, но то и дело ловила себя на наивном предвкушении, что вот-вот из-за распахнутой настежь двери покажется Артём с галстуком в нагрудном кармане.       Его, конечно же, не было.       Одноклассники выходили попарно и стайками, задевая разговорами Варю. Из толпы девчонок вдруг высунулась худая рука с тонкими звенящими браслетами на запястье и сомкнулась на Варином предплечье.       Варя дёрнулась. Алиса, тряхнув высоким рыжим хвостиком, заговорщицки распахнула глаза и зашептала:       — Варя, а что с Артёмом? Его что… Правда того?..       — Кривда, — огрызнулась Варя и поморщилась: — Тебя не касается.       — Вообще-то он мой одноклассник тоже. И нас из-за него…       Договорить Алиса не успела: из-за двери послышался вопль негодования, принадлежавший Виктору. А потом и сам Зимин. Панибратски шлёпнув Варю по плечу, он взвыл профессиональной плакальщицей:       — Опять Артём… Может, хватить человеку кости перемывать? Куда ни ткнись — везде Артём, Артём, Артём. На уроках — Артём. Дома он. Ещё и вы тут! Заколебали!       Алиса, закатив глаза, неразборчиво фыркнула, очевидно, пытаясь послать Виктора. Пальцы отпустили Варину руку, и Алиса поторопилась догнать девчонок. Варя обернулась к Виктору и невольно улыбнулась: приятно было видеть хоть одно лицо, адекватно относящееся к происходящему. Виктор почесал бровь и развёл руками:       — Ну, а что! Он там заикой стал уже!       — Точно, — выдавила из себя неловкий смешок. — Привет, кстати.       — Да! Привет, Варь. Как дела?       Варя пожала плечами. Подумала было рассказать о том, что виделась с Тёмой, но в последний момент прикусила язык. В сознании всплыли полные горечи слова Артёма о предательстве Лерки Зиминой.       — Ну ладно. У нас физика, если что, — Виктор кивнул большим пальцем на лестницу позади себя и направился в туалет.       Варя рассеянно кивнула ему в ответ: «Виктор ведь брат… Да ещё и с Машкой поссорился… Ну нафиг!» Маша подозрительно долго не выходила, и Варя заглянула за дверь, чтобы поторопить подругу. Они больно столкнулись лбами.       — Явление Христа народу! — едко бросила Маша, смахивая в сторону короткие пряди. — Где же ты вчера была?       — Там уже нет! — неестественно хохотнула Варя.       Приветственно приобнявшись и перебросившись парой дежурных фраз об уроках, они двинулись к кабинету физики, то тормозя, то ускоряясь, чтобы не потеряться в нескончаемом движении младшеклассников и учителей. Казалось, будто бы в школе всё осталось неизменным: болтовня ни о чём, топот ног по лестницам и гул перемены. Но Маша вдруг сбавила шаг и нагнетающим голосом принялась вещать о вчерашнем дне. Выяснилось, что на классном часе обсуждали отнюдь не подготовку к выпускному — писали психологический тест на наркотики. А вчера все классы, начиная с печально прославившегося 11 «Б», загоняли в белый фургон на улице сдавать анализы на наркотики.       — Янина Сергеевна лютовала! — с присвистыванием выдохнула Маша. — Так ты ещё понимаешь, что ни на классный час, ни на сдачу анализов не пришли только ты и Фил! Лучшие друзья Артёма. Тако-ой шум поднялся. Яниночка в сущую фурию превратилась. Грозилась вас лично за руку в наркодиспансер отвести и без справки к занятиям не допустить.       — Бред, — тихо выдохнула Варя, наваливаясь на перила.       Лестничный пролёт опустел, и её шёпот эхом разнёсся между этажей. Маша вздёрнула бровь.       — Она не имеет права. Это дело добровольное, — равнодушно пояснила Варя, расправляя складки школьного платья. — Вы же, наверное, какое-то согласие подписывали. Так что это просто пустые угрозы. Это так… Директриса свою репутацию очистить хочет. Наркоманов выявить.       — Думаешь? — подруга почесала кончик носа и схватилась за мочку уха в раздумьях. — Это ж может быть сверху спущено.       Варя помотала головой, а Маша, напротив, активно закивала. Спускаясь медленно, так что каждый шаг отдавался эхом, они пустились в дискуссию. Маша приводила в пример случай с кражей какого-то морфиноподобного препарата на станции отца, после которого их всех не только проверили на наркотики сразу же, но и обыскали все помещения, кроме склада, с собаками, и замотали проверками.       — Видишь? — устало заметила Варя, незаметно косясь в экран телефона: ни одного сообщения! — Обыскали с собаками. А это первое, что должны сделать. Но им нет смысла, потому что Тёма не наркоман. Вывод: вся эта проверка — личная инициатива директрисы. Всё равно ведь каждые три года у нас эта «комната здоровья», а тут её просто чуть пораньше провели. Просто перестраховка.       Маша цыкнула, неохотно признавая если не своё полное поражение, то частичную Варину правоту — точно. Варя снова достала телефон. Пришло сообщение от папы, что он приедет на обед чуть позже и чтобы Варя приготовила чего-нибудь съестного, а то суп почти закончился. Варя разочарованно вздохнула. С лестницы в спины подруг вдруг ударил голос физрука, так что девчонки вздрогнули.       — Где ваш этот, Шаховской? — Владимир Леонидович неслышно слетел по лестнице и поравнялся с девочками. — У нас сегодня игра после третьего урока. А он где? Родионова нет — оно и понятно, — физрук почесал чёрную щетину, — хотя не похож он на нарика. А Шаховского что — тоже замели? За его длинный язык!       Подруги переглянулись и пожали плечами. Варя добавила, что на первом уроке Фил не появлялся и ни о чём не предупреждал. Проворчав, что с такой командой школа никогда не выбьется в лидеры по спортивным достижениям, Владимир Леонидович заспешил на первый этаж. Девчонки юркнули на второй, и Варя поморщилась:       — Так игра, вроде, в четверг же?       — А сегодня, по-твоему, что? — фыркнула подруга. — Четверг!       — Ё-моё… — со свистом выдохнула Варя. — Как время летит.       — Кому как, — едко отозвалась Маша, распахивая огнеупорную дверь кабинета физики.       С ног сразу же сбили басы тяжёлой оглушительной музыки из соцсетей и взрыв смеха с задней парты, где в стайку сбились девчонки. Варя поморщилась и растёрла лоб:       — У меня летит. Летело. Пока я в школу не пришла. И так то, сё, третье, семнадцатое, так ещё и Тёмка! Попал…       — И всё равно не понимаю, почему ты так уверена в его невиновности, — встрял Виктор, когда подруги оказались у своих парт. — Вон Лерка к нему ходила, говорит, упёрся, как баран. Ни слова ей не сказал.       — Зато она ему наговорила, — не удержалась Варя, от затаённой злобы грохая рюкзаком о свою парту.       На неё с искренним удивлением поверх очков взглянули две пары глаз. Виктор выглядел невероятно искренне, так что на заговоре Зиминых между собой можно было смело ставить крест. Варя, выдерживая театральную паузу по законам жанра, небрежно побросала учебные принадлежности на парту и, присев на её край, как можно более стервозно выдала:       — Она его бросила. Сказала, чтобы Артём выбирал между нею и другом, и свалила.       Маша нервно хохотнула. Виктор задрал очки, помассировал переносицу, а потом прикрыл ладонью рот, заглушая тихие жестокие ругательства в адрес сестрицы.       — А ты откуда знаешь? — наконец хрипло выдохнул он, одной рукой набирая какое-то сообщение.       — А мы вчера с ним виделись, — пожала плечами Варя, небрежно пролистывая последний конспект по законам Ньютона.       — Тогда я к тебе! — оживилась Маша и ткнула Виктора локтем под рёбра. — Ты не против, Виктор Безбатькович?       Виктор небрежно отмахнулся, вкладывая беспроводной наушник в ухо и агрессивно поскрипывая зубами. Маша подсела к Варе и потребовала рассказать ей хоть что-нибудь, если не во всех подробностях, то хотя бы в общих чертах: во-первых, Артём Родионов ей тоже хороший приятель; во-вторых, жутко интересно. Они разговорились, изредка прерываясь на проверку сообщений: Маше, забывшей выйти с ролевого аккаунта, постоянно кто-то настукивал, скидывал какие-то тексты; Варе не писал никто. И это невероятно нервировало. Обсудив Артёма и упрочившись в его невиновности, подруги перешли к обсуждению «Мастера и Маргариты»: наконец-то подходило время разбора этого произведения! Варя была в предвкушении и восторгалась экранизацией, Маша скептически поджимала губы и твердила, что самое прекрасное в книге — роман о Понтии Пилате. Они так заговорились, что совершенно не заметили, что их голоса остались одной-единственной вибрацией в классе.       Задушенно-яростный голос Зимина вернул их в реальность. Виктор на весь кабинет отчётливо рубил уже пятую голосовую сестре. Все давно перестали заниматься своими делами и с интересом слушали изысканное общение Зиминых. Виктор умудрялся оскорблять сестру тонко, изящно, как будто пронзая медицинской иглой. «Интеллигенция», — фыркнула над Вариным ухом Машка, усиленно накручивая чёрную прядь на худой палец: запереживала.       — Вот знаешь любимую присказку ба: волос длинный, а ум короток? Так вот, это тоже не про тебя! Потому что у тебя ни мозгов, ни волос!       Виктор отпустил телефон и откинулся на спинку стула. Пацаны, рассевшиеся на крайнем подоконнике, взорвались дружным гоготом. Виктор обернулся и многозначительно средним пальцем поправил дужку очков:       — Что-то не так?..       Теперь уже хихикнули одноклассницы, а Варя с Машей встревоженно переглянулись. «Наверное, не стоило это говорить Виктору… Сейчас ещё виноватой буду!» — Варя прикусила губу и глубоко вздохнула. Маша коснулась плеча Виктора, собираясь что-то сказать, но прозвенел звонок, и класс наполнился грохотом стульев и парт.       За урок Варя успела два раза успешно решить задачи по физике и подглядеть переписку Зиминых, где Виктор обвинял Лерку в неверности и обещал прекратить её прикрывать перед многочисленными парнями. Мимоходом выяснилось, что Маша с Виктором уже помирились. На Варину попытку возмутиться Маша с видом знатока заявила, что расхождение во взглядах — это нормально. Пока есть хоть какая-то динамика — есть и жизнь. Когда всё ровно, человек умирает. А уж ей, дочери медика, верить можно было.       Варя, кивнув, проверила телефон: никаких признаков жизни. Фил как будто бы испарился, в самом деле.       «Значит, так до него не достучишься, — юркнув в кабинет математики, Варя закрыла ладонями лицо и принялась напряжённо размышлять. — Что же с ним могло случиться? Куда он мог пойти? Надо вспомнить. Было же дело, когда он опять с родителями поссорился. Артём ещё прикрыть просил… А сам удрал. Куда? Куда-куда? Наверняка у них есть «своё» место — оно у всех настоящих друзей есть. Где всё началось. И где всё закончится». Варя растёрла ладонями лицо и окинула оценивающим взглядом класс. Все равномерно гундели, занятые своими делами. Валерка решил вспомнить детство и, зачерпнув снега с подоконника, носился теперь за Веркой. А Алиса так и норовила поставить ему подножку. На мгновение они столкнулись взглядами, и одноклассница, словно в надежде услышать новости, приподняла брови.       Варя скривилась и распахнула тетрадь. Классные и домашние работы по алгебре Ольга Николаевна давным-давно перестала проверять: не то отчаялась, не то полюбила класс до безумия. Так что теперь в клеточках ютились не только алгебраические выражения, но и геометрические задачи, и внезапно пришедшие идеи, и тексты назойливо крутившихся в сознании песен. Сегодняшнюю страничку рука решила заполнять звёздочками, острыми, резкими: Варя вдавливала мягкую ручку в тетрадь с невероятной силой, выдавливая зло на собственную рассеянность.       — Будешь яблоко? — Маша уселась за свою парту, рядом с Виктором, и повернулась к подруге с открытым пластиковым контейнером, из которого сладко пахло фруктами.       — Можно, — стащила Варя дольку из запасов подруги и тяжко вздохнула.       — Какие планы?       Варя медленно помотала головой. Папины слова прочно врезались в сознание: они больше не должны ничего предпринимать сами.       Детям не место в недетских играх.       — Чего кислая?       — Да так, — ручка с бряцаньем выпала из рук, Варя перекинула косички на груди: — Не выспалась просто.       — Ой, ну сейчас зато вздремнёшь! Ольга Николаевна как колыбельная.       Варя с кислой усмешкой покивала и успела стащить у Маши ещё пару кусочков яблока, прежде чем звонок заставил всех угомониться и усесться на свои места. Ольгу Николаевну действительно было невозможно слушать: обычно Варя умудрялась увернуться от попыток Фила пощекотать и шуточек Тёмы и сосредоточиться на голосе математички. Сегодня — наоборот.       В голову некстати, сталкиваясь и накладываясь друг на друга, влезали воспоминания о полутора годах, что уже пролетели. Как они с Филом цапались по пустякам, как он нарочито путал её имя или растягивал его на английский манер. Как она согласилась пойти поесть пиццы за знакомство только ради Артёма и неловко ёрзала под пожирающим взглядом Шаховского. Как Фил шутил по поводу Ольги Николаевны, но при этом всегда помогал ей включить доску или донести какие-то раритетные учебники из библиотеки. Как Артём показывал фотографии заброшенных зданий и говорил, что нет ничего интересней, чем шариться по таким местам, а Варя лишь тяжело вздыхала.       Заброшенные здания — это словосочетание щёлкнуло в сознании и залипло, как сбой системы. Выстраивалась закономерная цепочка времяпрепровождения парней, которая закончилась на большом родимом пятне с полупрозрачными тонкими волосками на шее Виктора.       Варя, прищурившись, уверенно ткнула его концом ручки с колпачком под лопатку. Он дёрнулся и тяжело вздохнул. Ольга Николаевна самозабвенно расписывала решение очередного пятнадцатого задания ЕГЭ, и на предпоследние парты третьего ряда не обращала вообще никакого внимания. Виктор развернулся к Варе с лицом, преисполненным претензии, и многозначительно задрал на лоб очки. Очевидно, чтобы его недовольство абсолютно точно не осталось незамеченным.       — Прежде, чем ты меня о чём-то спросишь, можно я спрошу: почему опять я? Почему когда у кого-то что-то случается, кто-то чего-то не знает, все спрашивают Виктора? Я похож на Википедию? Или Ланселота? Виктор помоги, Виктор выручай, Виктор подскажи, Виктор прикрой!       Варя промолчала, сверля Зимина взглядом исподлобья, и решила, что это последний раз, когда она задаёт ему вопрос. Виктор раздражённо кивнул:       — Ну!       — Фил где? — и прежде, чем Виктор разразился очередной тирадой, добавила: — Вы ведь по-любому имеете какие-то определённые места для тусовки. Мне нужно одно. Я знаю, что это заброшка или гаражи. Викто-ор… Ну тебе что: жалко?       Виктор, закатив глаза и пробурчав что-то нелицеприятное (Варя постаралась не вслушиваться) в адрес Шаховского, прикусил палец в раздумьях. Маша записывала решение пятнадцатого задания, Виктор размышлял, а Варя смотрела на него, как на сущего спасителя. Наконец он спустил очки на нос и кивнул:       — Ну есть одна. У этих двоих не знаю, сколько. Я не большой любитель. Но тут, недалеко, у торгового центра минутах в двадцати ходьбы от школы.       — И в сорока от дома Артёма…       — Соу-соу, — прищурился Виктор, неопределённо мотнув рукой.       Варя кивнула и с благодарностью взглянула на Виктора. Сказать ничего не успела, потому что на весь кабинет прозвучал насмешливый голос математички:       — Витя! Ты Маше на ухо поприпадал — на Варю перекинулся?       — Конечно, всем нужны мои мозги. Не все успевают записать. За вами.       — Ой, знаю я, о чём ты там думаешь.       Едва Ольга Николаевна отвернулась, Виктор скривился и обернулся к себе. Варя протяжно вздохнула, а рука сама собой вывела на полях слова песни: «Но как же много в нас тепла дремлет…» В груди всколыхнулось предвкушение встречи с Филом, и на губы наползла дурацкая улыбка, которую было никак не стереть.       Варя с трудом досидела до конца алгебры. Всё внутри прямо-таки рвалось навстречу Филу, поэтому во второй раз за день с обычно не свойственной ей скоростью Варя вылетела из кабинета со звонком. Маша еле-еле её догнала и придержала за руку:       — Стой-стой-стой! Ты так есть хочешь?       — Какой есть? — наморщилась Варя. — Я домой. У меня дела. Прикроешь меня?       — Какие дела, Варь? У нас, между прочим, контрольная по химии.       — Ох, как страшно! — закатила глаза Варя, торопливо спускаясь по лестнице: главное — успеть смешаться с толпой десятиклассниц, торопящихся на физкультуру. Вахтёр и не обратит внимания, что кто-то вытащил не пакет с формой, а пуховик — если вообще будет на месте.       — Какие дела хоть?       — Государственной важности! — отмахнулась Варя. — Ну правда. Не могу я тут. Достало!       — А ещё отличница, Варвара Олеговна… — с наигранной укоризной покачала головой Маша.       Они распрощались на лестнице у столовой. Маша отправилась туда, откуда тянуло гречкой и курицей, а Варя — в раздевалку.       До здания, обозначенного Виктором, Варя добиралась интуитивно, стараясь не поскользнуться на наледи и то и дело поглядывая на полотнища сизых туч. Внутри всё нехорошо сжималось от знобящего холодка. Но это был холод не от мороза — этот холод покалывал меж лопаток чужим внимательным колючим взглядом, так и призывая обернуться. Варя покорно оборачивалась, выискивая преследователя. За ней шли люди: женщины, мужчины, совсем дети — никто из них не вглядывался в неё пристально и внимательно. «С ума схожу, что ли!» — Варя взлетела по ступенькам ближайшего магазинчика и прислонилась к перилам. Сердце бешено колошматилось. Варя поправила шарф и ещё раз глянула на улицу. Мужчины и женщины были похожи друг на друга: шубы, дублёнки, куртки, пальто, дипломаты, сумки, телефоны — всё мешалось в одну сплошную массу.       Никто не затормозил, вдруг не свернул к магазинчику вслед за ней — люди безразлично продолжили идти по своим делам, не удостоив её даже мимолётным взглядом. Варя поправила шапку и мотнула головой: кажется, пора уже было заканчивать эти глупые игры в детективов, от которых развивалась паранойя.       До заброшенного здания Варя добралась благополучно, но перед ним замерла, неловко сжимая руки в кулаки. Громада в пять этажей плыла среди грязного снега, помеченная бродячими собаками и людями без определённого места жительства: тут и там виднелись следы жизнедеятельности, от которых становилось не по себе.       — Фил?.. Фил! — крикнула она, внутри всё сжалось.       Здесь было так пустынно и дико, что казалось, будто бы из-за кустов вот-вот должен выскочить или бородатый пропитый мужик, или тощая озлобленная собака, или маньяк из документальных фильмов. Звук звякнул в морозном воздухе и остался неотвеченным. «Ты мне туда лезть предлагаешь?!» — мысленно возмутилась Варя, делая осторожный шаг в дверной проход.       Под сапогами хрустели крошки стекла и бетона. Каждый шаг отдавался гулким эхом. Взгляд то и дело вылавливал граффити разной степени мастерства. Колени подрагивали.       Варе подумалось, что с этого понедельника кто-то могущественный лёгким взмахом перевернул, если не весь мир, то её маленький мирок — точно, вверх тормашками. Варя никогда не могла представить себе, что будет беспечно отмахиваться от двоек, подглядывать в замочную скважину в кабинете директора, огрызаться с полицией и касаться следов от наручников на руках лучшего друга. И, безусловно, осторожная девочка Варя Ветрова в жизни не полезла бы в это страшное полуразрушенное огромное здание, только чтобы найти Филиппа Шаховского.       Нашла.       Фил метался от стены к стене на третьем этаже, чертыхаясь вполголоса. И даже не заметил, как Варя облегчённо прислонилась к стене (выше карабкаться не придётся), а потом испуганно отпрыгнула, оглядывая рукав пуховика в поисках пятен. Фил лишь смачно матернулся и с хрустом наступил на пустую жестяную банку.       — Фил! — окликнула его Варя, стягивая рюкзак со спины и нервно сжимая перед собой.       Фил вздрогнул, потёр шею и неторопливо (по крайней мере, Варе показалось, что это было чрезвычайно медленно) обернулся.       — Твою мать, Варька! Ты что тут?..       — И тебе привет, — укоризненно прицокнула языком Варя, замирая в паре шагов от парня.       — Я просто удивился! — развёл руками Фил и неловко замер, очевидно, не зная, что добавить ещё.       Варя огляделась. Пространство было огромным. Усыпано какими-то бутылками, обломками бетона, осколками, банками, деревяшками. В углу почище пристроился рюкзак Фила, а вокруг него — целая батарея каких-то жестяных банок, энергетиков, газировки, пива.       — Отдыхаешь? — сорвалось с языка непроизвольно.       — А это? Да так… От нехер делать… — лёгким пинком Фил опрокинул все пустые банки, как домино. — Будешь колу?       Варя брезгливо скривилась: последний раз такую гадость она пила классе в шестом и продолжать не хотела.       — Ну как хочешь, — привычным жестом Фил зажал сигарету зубами.       Щёлк — на кончике зажигалки затрепыхался огонёк, и Фил прикурил, подбираясь к краю. Варя, стараясь ступать неслышно и твёрдо, подкралась и встала за его спиной. У неё вспотели ладони. Высота, в общем-то, была небольшая: как на последнем этаже торгового центра. Но от близости и незащищённости захватывало дух. Один шаг, одно неверное движение — и можно столкнуться с неисправимым. Грязно-белое снежное поле осталось за спиной — взгляду открылся город. Сероватый дымок от сигареты вился вверх, контрастируя с белым пустырём и растворяясь в серой пелене туч, похожих на старое одеяло, которая затянула небо ещё со вчерашнего вечера и, кажется, расползалась всё дальше и дальше, как кривое пятно кофе по скатерти. Дорога неподалёку оживлённо шумела покрышками машин.       С губ непроизвольно сорвался восхищённый выдох. При всём страхе, который Варя испытывала, стоя тут, было в этом и что-то завораживающее: стоять в умершем месте и смотреть на активную жизнь.       — Круто, да? — затянулся Фил. — Люблю сюда приходить.       — Это какая уже? — слабо спросила Варя.       — Сигарета? — Фил покрутил её между пальцев и пожал плечами: — Не помню. Давай без воспитательства. Я уже большой мальчик.       Варя промолчала и, осторожно приземлив рюкзак рядом с Филипповским, принялась обходить этаж здания, то и дело косясь в выбитые окна. С одной стороны — бурлящая жизнь; с другой стороны — натуральный саван. Под ногами — бетонная крошка и железо; над головой — дырка среди этажа. Варя испуганно замерла под трещиной этажом выше.       — Фил, а оно… Не рухнет?       — Чего? — он поспешно докурил и сбросил сигарету вниз. — А! Не-е! Ты ж в России. Здесь самые крепкие здания — заброшенные!       Варя фыркнула и посмотрела на парня. Он пнул крупный камень и с усмешкой, адресованной не столько Варе, сколько, наверное, ему самому, ностальгически вздохнул:       — Мы ж эту заброшку с Артасом подчистую облазили. Нич-чего не изменилось! Как было пять лет назад, так и осталось. Даже эта дырка! — Фил оказался за Вариной спиной и многозначительно ткнул в трещину. — Здесь круто, на самом деле. Конечно, недалеко от вашего двора есть ещё одна недостройка древняя. Два этажа, но тоже кайфово. Эта ж, видишь, панелька. А у вас кирпичное. Ещё и без верхнего этажа. И маленькое. Такая… Коробочка. Стоишь, смотришь на суету… И сразу так спокойно. Скажи.       — Ну не знаю, — с сомнением покачала головой Варя, гипнотизируя трещину над головой. — Сложно быть спокойной, когда над твоей головой такое.       Фил фыркнул и отошёл к банкам. Варя осталась стоять, размышляя, как и куда утащить Фила. В принципе, можно было позвать его домой: всё равно папа задержится, а уж до этого времени она Фила как-нибудь спровадит. Наверное. Фил погремел чем-то за спиной и подошёл к Варе с двумя жестяными банками. Энергетик и газировка:       — Третий раз предлагать не буду.       Варя повертела в руках банку газировки и покосилась на Фила. Тот с пшиком вскрыл своё.       — Энергетик? — спросила Варя, поджав губы.       — Хочешь? — пригубив, Фил протянул ей.       Варя принюхалась и скривилась от едко-кислотного запаха:       — Нет, спасибо, я жить ещё хочу.       — Да ла-адно… — Фил усмехнулся и заглянул в Варины глаза, ища в них след шутки. Но Варя лишь недовольно нахмурилась, показывая абсолютную серьёзность своих слов. — Как скажешь…       Подошёл к краю, картинно вытянул руку и разжал пальцы, ни на секунду не отрывая взгляд от Вариных глаз — так что стало не по себе. Варя отвела взгляд и ехидно, как бы между прочим, выдохнула:       — Вообще я говорила за себя. Но…       — Ты хотела меня упрекнуть. Я понял. Ты так смотрела…       — Ну ты же учился в третьем лицее! Тебе ли не знать об энергетиках!       Года три назад все школы говорили об этой истории, когда пацан замертво упал на физкультуре. Вроде бы, сердце не выдержало. Все говорили, что перед уроком он пил энергетики. Фил поморщился, помассировал переносицу и небрежно усмехнулся:       — Поверь мне, он употреблял не только энергетики. — Приподнял брови, поймав Варин удивлённый взгляд: — Он мой бывший одноклассник.       — Же-есть… — просвистела Варя, засовывая руки в карманы.       Фил тихо угукнул. Варя облизала губы, размышляя. Острыми иглами в сознание один за другим вонзались вопросы. Что случилось, где Фил был, почему не отвечал на сообщения, как отреагировали родители на информацию о заявлении (и отреагировали ли!). Варя сдержанно кусала губу. Это, наверное, было слишком личным, чтобы обсуждать.       Сама она терпеть не могла, когда к ней лезли в душу с выпытывающими вопросами или в жизнь с непрошенными советами, но иной раз — как сейчас, например, — удержаться не могла. Варя покосилась на Фила в надежде, что кто-то из них прочтёт всё по глазам, и озвучивать вопросы не придётся. Взгляд Фила был устремлён к вишнёвой коле:       — Так ты пить будешь?       — Бо-оже, — вопрос казался таким будничным, что Варя не удержалась от усмешки. — Ну ладно, попробую.       — Поделишься? А то я как-то всё растранжирил.       Варя озябшими пальцами вскрыла жестяную банку. Белая сладко пахнущая пена с шипением выползла на поверхность. Варя с сомнением повертела напиток в руках и сверху вниз посмотрела на Фила, как бы спрашивая, можно ли его пить. Фил улыбнулся и костяшками пальцев стукнул о банку, словно бы чокаясь.       — Тогда нужен тост, — тихо заметила Варя.       — Ну ты у нас сочинительница. Вот и сочиняй.       — М… За нас?       — Банально, — скривился Фил. — Придумай что-нибудь покреативней.       — За тепло, — ладонь накрыла руку Фила, тёплую, несмотря на мороз, и легонько сжала; смотрела упрямо под ноги, чувствуя, как с каждым словом краснеет всё больше и больше: — Тепло рук, душ. Чтобы всегда был тот, с кем тепло.       И, не дожидаясь отзыва Фила, сделала глоток. Газировка обожгла горло безвкусным холодом, а потом отдалась приторной сладостью. Варя протянула банку Филу и подошла к оконным проёмам. Фил сделал глоток и вернул банку Варе. Она повертела её в руках и, сделав глоток, вполголоса поделилась ощущением преследования, не покидавшим всю дорогу. Как и ожидалось, Фил хмыкнул, но как-то без задора и яда. И отшутился про паранойю вяло.       Как будто ему было это знакомо.       Они поочерёдно тяжело вздохнули. Стояли молча, плечом к плечу, не отводя взгляд от города, и из одной банки глотали обжигающе ледяную вишнёвую колу. Пока Варя не опрокинула в себя последние капли и не поставила осторожно банку рядом с проёмом. Когда выпрямилась, едва не уткнулась в нос Фила.       Фил сгрёб её в объятия, утыкаясь носом в белый мех капюшона её вишнёвого пуховика:       — Варька-а… Я так рад, что ты пришла.       Варя прикрыла глаза, обнимая Фила в ответ, и едва кивнула: она тоже была рада. Невероятно счастлива, что стояла здесь, рядом с ним, а не грызла ручку и не корпела над контрольной. «Наверное, так не должно быть… — она тихонько охнула и прижалась к Филу: — Не-а. Должно. Фил… Важнее». Фил крепче сжал Варю в тёплых объятиях, щека коснулась щеки. В самое ухо зазвучало собственное имя, показавшееся красивее и мелодичнее всех существующих имён:       — Ва-арька…       — М? — приоткрыла глаза Варя, ощущая горячее дыхание Фила на коже и боясь единым шевелением нарушить всю магию момента.       — Ты охуенная.       — Ты тоже классный.       Фил внезапно вдруг отстранился и потёр шею:       — Не-а. Мне вот родаки вчера заявили, что я дефективный. Ну не прямо, но… Короче, я когда вчера услышал, что Артемона из-за меня посадить хотят, я решил поговорить с отцом. Он, в принципе, адекватный. Бывает. Я его, конечно, ненавижу иногда. Но он мог помочь. А он… — криво усмехнулся Фил и поддел ногой деревяшку. — Он даже слушать меня не стал! Посмотрел, как на ушлёпка, и просто посмеялся надо мной! Что ж он меня не грохнул в детстве, а, если я такой дефективный? Вис из Спарта, так сказать!       Фил пнул ещё какой-то камень, потом ещё один, ещё. Сорвался с цепи. Пинал всё, ругаясь сквозь зубы и истерично посмеиваясь. А Варя стояла, прикусив кулак, и не могла подобрать слов. Очень хотелось крепко-накрепко обнять Фила и не выпускать. Но Варя, спрятав кулаки в карманах, сдержала этот глуповатый порыв, потому что сейчас он был совсем не к месту. Нужно было дать Филу время выпустить пар и безудержную ярость.       — Слушай, — вдруг остановился Фил, — а ты не в курсах, что такого было девятнадцатого февраля двухтысячного?       Варя поморщилась: дата казалась смутно знакомой, но охарактеризовать она её никак не смогла. Спросила, почему именно это дата. В ответ Фил выудил из внутреннего кармана пуховика смятую бумажку и помахал письмом, которое, оказывается, обнаружил вчера в ящике без адресата и, разумеется, вскрыл. Когда он признался, что не стал показывать это письмо отцу, Варя осуждающе покачала головой и позвала его домой.       Дома, пока Фил колдовал над чаем, Варя успела привести комнату в порядок: убрала все вещи в шкаф, заправила постель, разобрала нагромождения ненужной косметики на прикроватной тумбе. Сняв с зарядки ноутбук, Варя по-турецки уселась на диван и поторопила Фила. В бордовой толстовке, некогда подаренной Тёмой, было, конечно, тепло, но неплохо было бы согреться и изнутри.       — О! — Фил вошёл в комнату, сжимая в руках большие отцовские кружки и пряча под мышкой письмо. — Как у тебя удобно.       Бесцеремонно плюхнулся рядом, чудом не опрокинув чай. Варя взяла помятый конверт и деловито вытряхнула его. На клавиатуру скользнула карточка с датой, отдалённо напоминающая талончик, а за ним — монетка.       Фил легонько ткнул Варю кружкой в плечо. Не отвлекаясь от разглядывания письма, она перехватила её и, сделав пару жадных и жгучих глотков, впихнула обратно в руки Филу. Монетка из послания интересовала её больше всего. На одной стороне сверкал серебром рельеф администрации города, шпилем протыкавший облака. Вокруг него аккуратным разборчивым шрифтом было выбито длинное название города (и даже дефисы сохранили) и год выпуска: 2000. А с другой стороны, другим шрифтом, больше похожим на почерк человека, была выгравирована латинская фраза, украшавшая один из ножей папиной коллекции (мама по секрету рассказала, что это был тот самый нож, после удара которым папа был на волоске от смерти): memento mori.       Но ничего потаённого Варя в ней не нашла.       — Красивая… Только я не знаю, что значит. Надо будет у папы спросить. Ты же не против?       — Ты у нас мозг, — Фил покорно передал Варе кружку чая и покрутил монетку: — А она прикольная, да.       Варя повертела со всех сторон письмо: видимых дефектов печати не было, да и не дали бы они ничего; одно предложение тоже ни о чём не сообщало. Оставался лишь картонный талончик с датой, которая была смутно знакомой. Варя попыталась забить её полностью в поиск: 19.02.2000.       Вышло разное: от дней рождений до подробной астрологии человека, рождённого в этот день. Варя морщилась и крутила колёсико мышки — всё было не тем.       Дата неприятно пульсировала в сознании навязчивым воспоминанием. Смутным, некогда живо интересовавшим её. Варя морщилась, мысленно перебирая все события, связанные с двухтысячным годом. Папа отошёл от дел в девяносто девятом году, в двухтысячном они с мамой расписались. Определённо мимо.       Варя продолжала вспоминать всё, что известно ей о двухтысячных. «Туманная леди! — щёлкнуло вдруг в сознании, ногти застучали по кружке. — И к чему тут легенды об Артуре? Так, нет, там была Озёрная леди. Туманная леди — это «Пираты Карибского моря». Всё равно мимо! Или нет?» Всучив в руки Филу кружку, Варя азартно застучала по клавиатуре.       Сначала набрала «Туманная леди». Подумав, добавила город.       Пока прогружалась гугл-страница, Варя нервно подрагивала и думала, почему вдруг интернет стал таким медленным. Фил громко сопел рядом, из любопытства положив подбородок на её плечо. Его сопение сбивало с боевого настроя. Когда загрузка кончилась, первой вылетела страница в Википедии: Поджог бара «Туманная леди».       Ниже шли разнообразные видеорепортажи и статьи с журналистскими расследованиями и итогами суда.       — Ну и что это, Шерлок?       — Пожар в баре, — заходя на первую ссылку, бросила Варя. — Такое событие было… Весь город в трауре ходил. Его даже по телевизору показывали!       — Да ладно: нас по телеку показывали? — хохотнул в самое ухо Фил, а Варя лишь утомлённо закатила глаза.       — Да.       — А ты откуда знаешь?       — Ну, помнишь, в восьмом классе обэжэшник рассказывал о технике безопасности при пожарах. И затронул эту тему в том числе. У него там дочь чуть не погибла. Легче всех отделалась: всего лишь ожоги рук и ног. А, ой… — Варя смутилась под пристальным взглядом Фила.       В восьмом его в их классе ещё не было.       — Так и что там было?       — А… Там бандитские разборки были какие-то. Вроде как, территорию не поделили. Один хотел здесь банк построить, а… — Варя вполголоса зачитала: — Эрик Градов первым выкупил помещение и открыл кафе-бар «Туманная леди», пользовавшееся популярностью у всех жителей города. И на почве этого криминальный авторитет Марк приказал своим людям поджечь это здание. В тот день в здании было более пятидесяти человек. Пятнадцать из них — подростки, пришедшие праздновать День Рождения.       Варю передёрнуло. Она продолжила читать наискосок статьи, надеясь выловить там какую-никакую подсказку.       Кто-то говорил, что это просто делёжка территории, кто-то говорил, что это крыша поехала у Марка, кто-то говорил, что Марка специально слили. Свидетели, дававшие показания на Марка, находились под программой защиты, и их данные во всех источниках были либо засекречены, либо изменены. И даже девятнадцать лет спустя не подверглись разглашению. На одной из статей Фил вдруг хрипло выдохнул:       — Так у меня ж у бати днюха в этот день.       — Ты думаешь, это может быть связано? — взгляд от экрана Варя так и не оторвала, но по коже прокатился нехороший холодок. — Но твой отец же никаким образом к «Туманной леди» не причастен. Вроде…       — И снова ты… За своё, — с порога комнаты прозвучал папин голос, стремительно с приподнято-беззаботного прокатившийся до каменной тверди.       Фил с Варей дёрнулись, столкнувшиеся кружки трагично звякнули. Варя осторожно покосилась на папу. Он стоял в пальто, припорошённый снегом (очевидно, угрожающе нависавшая туча-таки разорвалась снежными перьями) и с дипломатом руках. Видимо, только с порога услышал Варин голос и удивился её присутствию дома.       — Пап, у нас тут… Вот. Дело.       Варя потрясла письмом, Фил — монеткой. Отец вскинул бровь и покачал головой, не меняя холодного жёсткого тона:       — Я же просил не лезть вас в это. А вы опять!       — Это не мы, пап! — горячо запротестовала Варя, мотая головой.       — Оно само, — поддакнул Фил.       Папа закатил глаза и глянул в коридор. И тут же одарил их лёгкой и снисходительной улыбкой:       — Само-само. Верю! Пойду чай поставлю. А вы выползайте наружу. И рассказывайте, что да как. Сышчики.        Папа скрылся за стеной, а Фил с Варей затравленно переглянулись. Варя впихнула Филу в руки письмо со всеми приложениями. Он наморщился и попытался передать их Варе. Она помотала головой и, широко распахнув глаза, зашипела:       — Твои подарочки — тебе и представлять.       — Справедливо, — пожал плечами Фил.       Обменялись. Варя забрала две большие кружки. Фил — свои подарки.       Перепихиваясь и обсуждая, как лучше обо всём рассказать папе, они вышли в коридор. Хлопнула дверь ванной. Варя непроизвольно подняла голову. Сердце ухнуло в пятки, а пальцы едва не выпустили посуду.       — Охренеть, — тихо выдохнул Фил над самым ухом и тут же прикрыл ладонью рот.       Варя смогла лишь рассеянно кивнуть. Вытирая волосы и лицо, у двери ванной в одних лишь спортивных штанах стоял Артём. Он отнял от лица чёрное махровое полотенце и улыбнулся с позабывшейся беспечностью:       — О! А вы дома.       Фил хрюкнул, а потом на комод, звякнув о духи, оказалось отброшено послание Шаховским. С нечеловеческим гоготом, на который способны только парни, Фил напрыгнул на Артёма. Варе показалось, что тот чуть не рухнул на пол. Всё-таки устоял.       — Артемо-он… — взвыл Фил. — Бра-ат! Оковы тяжкие падут, темницы рухнут — и свобода, ага?       Артём заливисто и беззаботно расхохотался в ответ — от этого у Вари подогнулись колени. Пришлось привалиться к комоду, задвигая кружки к флаконам духов. «Неужели всё?» — тоненько пропищала в сознании робкая надежда.       Невероятно! Только вчера Артём, стремительно угасающий и хрипящий практически на последнем издыхании, не видел иного будущего, кроме тюремного. А сегодня стоял с полотенцем наперевес, и прыгал, и взрывался смехом в обнимку с Филом в её квартире.       В горле встал ком, не позволяющий вздохнуть. Всё внутри трепетало от удивления и, наверное, восторга, когда она смотрела на счастливых парней.       — Ну чего там у вас?       Папа материализовался за спиной беззвучно и бодряще потёр тёплыми ладонями её плечи. Варя вернулась в реальность. Но из горла не вырывались слова — только жалкий писк от перевозбуждения. Она молча мотнула головой в сторону бумажек, разлетевшихся по тёмному дереву, а потом, чуть подпрыгнув, крепко-крепко обняла папу за шею и с чувством чмокнула в щёку.       — Пап, спасибо! Большое-пребольшое!       — Пожалуйста, дочь, — папа погладил её по спине и разворчался: — Но лучше б ты в такие ситуации никогда-никогда не попадала.       — Это не я, — лукаво отозвалась Варя, оборачиваясь на парней.       — Знаем, плавали: оно само, — папа чмокнул дочь в щёку в ответ и мягко опустил на пол. — Ладно, сейчас поговорим.       На папиной руке завибрировали умные часы, и из кабинета донёсся рингтон телефона. Крякнув, папа сгрёб в охапку послание Шаховскому и скрылся в кабинете. Тут же Артём заговорщицки махнул рукой Варе:       — А ты чего там встала, как не родная прям? Иди сюда! Варвара-краса, длинная коса!       — Да ну тебя, — поморщилась Варя, потирая переносицу.       В носу свербило, глаза пощипывало, а в горле стоял тугой тяжёлый комок, не позволяющий завизжать от восторга. Варя лишь качнула головой и приблизилась к парням. Резким рывком Артём подтащил её к себе. Варя ткнулась носом в его грудь и до боли зажмурилась. От Артёма пахло папиным гелем для душа: цитрусом и гвоздикой.       — Что бы мы без тебя делали! — усмехнулся над ухом Артём.       — Хероиня! — саркастично откомментировал Фил и едко хихикнул.       На кухне засвистел чайник, и тут же мимо прошёл папа, по пути отпустив едкое замечание:       — Бригада, блин!       Варя хохотнула. Артём небрежно подхватил её за талию, и Варя почувствовала, как земля уходит из-под ног. Не то Тёма по старой привычке приподнял её в воздух, не то она просто утопала в этих тёплых уютных объятиях. Варя взъерошила волосы Артёма — нужно было за что-то уцепиться — и, утопая, подумала: они не банда, не бригада и даже не просто друзья — семья.