Это всё галлюцинации?..

      POV: Света.       Вот Ира остаётся неизменной, хихикает в таких моментах, как дьяволица. – Куда пойдём, крошка? – обратно, я не хочу с тобой… ладно, хочу. – Я тебе не крошка… – чуть оскалив зубы в улыбке, которую удержать не смогла, я бросила взгляд на руку, что была рядом с его.       Его глубокий вдох не то что смутил, но показалось, будто он… зол. И чем его разозлила я? А вот не знаю. Горячая ладонь прикоснулась к моей руке, она такая маленькая, по сравнению с его. Дёрнув рукой, я повернула голову, пряча своё лицо, оно покраснело, не хочу, чтобы он это видел, он не победил.       Для меня это что-то на подобии игры, каждый мог заметить, я ему не безразлична была с самого начала, он положил на меня взгляд – это явно. И мне такие кажутся заносчивыми и самоуверенными, им любую красотку подай – оприходуют сразу и позже бросят, как игрушку, что источила свои силы. Хрен бы там плавал, я ему не дамся, казалось бы. Да только любовь приходит незаметно, быстро и в ненужное время.       Он хмыкнул, больше притрагиваясь к моей руке. Мы шли в сторону парка, где когда-то с Ильёй зимой обкидывались крупными снежками, вместе делали большущего толстого снеговика и как мы вместе с ним вернулись домой мокрые, красные и с потрёпанной одеждой, так нелепо выглядели. Потом болели вдвоём, потому что снег оказался даже под одеждой. Он тогда даже с Женей не встречался, зато это подвергло отношениям, я тому повод, кто же позвал его, из-за кого он заболел и лежал в кроватке, а возле него крутился тот самый парень, про которого он жужжал? Это малюсенький толчок, но очень классный.       Это место, забитое моими воспоминаниями, не было ни одного плохого и очень круто, что мы сейчас идём сюда, может, случиться чудо и мы подружимся? Свет, ты мечтаешь о многом, ничего не может случиться в один миг, кроме… – …любви… – Что ты сказала? – пуще покраснев, с осознанием того, что я сказала. Он и правда удивился. – Ничего, пойдём туда. – постаралась отвести подозрения от себя и указала на лавочку под деревом, на ней немного желтых листьев.       Он замолчал, и я обрадовалась, не придётся краснеть ещё больше, лучше буду держать язык за зубами. Мы дошли до лавочки и Артём смахнул листья, хотя бессмысленно – над нами осыпающийся дуб. Оба присели и стали смотреть перед собой, картина приятная.       Раньше на масленицу, тут она присутствует, всем нашим двором ходили в лес, там есть вырубленные деревья и после них остались пеньки, один очень большой, возле которого постоянно был моя… семья. Каждый раз мы привозили кучу блинов, как и остальные, пару банок варенья, вишнёвого, клубничного, а ещё яблочный джем, от которого тащился Никита, он ел блины только с ним и это выглядело смешно, когда один раз забыли привезти баночку. Ходил грустный, будто без него есть совсем невозможно. Возмущался, как мог и умел. Некоторые на вечерок мясо мариновали в корневищах какой-то травы, мариновав, водочки плескали, добавляя ещё что-то, но это уже, как говорил старик, секрет вечной старости, передаваемый из поколения в поколения, спорить не стала, не хватало еще нравоучений.       Я вспоминала многое в нашей общей тишине, наслаждаясь, а Артём походу думал, сидел прямо и смотрел в одну точку. Отвлекать его не хотелось, просто потому, что это шанс рассмотреть его ближе. У него красивый нос с горбинкой, чуть опущенный кончик носа, небольшие ноздри, красивый разрез глаз и немного пухлые губы. У него серые глаза, даже чуть темнее.       У него не длинные волосы, он похож больше на ёжика, чьи иголки сантиметров пять. Он местами напоминает Иру, где-то характер Никиты и Жени. Всё познаётся в сравнении. Его ноздри немного дёрнулись.       Он повернулся. – Ты чего? – улыбается. – О-ой, – я отвела взгляд, тихонько поворачивая голову в другую сторону.       Он хмыкнул. – Напомни, почему ты меня невзлюбила? – его голос врезался в перепонки моих ушей.       Я не помню, чтобы начинала сразу его ненавидеть или что-то такое. Да и почему, это он начал проявлять свою гаденькую улыбочку, какие-то подколы, стыдящие. – Не я тебя не невзлюбила, – прорезался мой голос. – Ты просто, постоянно язвил, колол неуместными шуточками, это неприятно. Потом замечала, как ты каждый чёртов день ходил с новой подругой, представления были не самыми лучшими и…       Господи, куда меня понесло, надо прекращать этот поток ненужных мыслей и откровенностей! – Ты ревновала? – он засмеялся.       Чёрт-чёрт-чёрт! В груди что-то сжалось и к горлу подступил комок, не дающий нормально дышать. Он смеётся надо мной… – Эй ты чего, Свет… – как мягко его голос озвучил моё имя. Его рука тронула моё лицо.       Не трогай, не надо, не сейчас, когда у меня льются непрошенные слёзы и когда я в таком состоянии. Не хочу, чтобы ты меня видел, чтобы моё тело реагировало и таяло, когда нужно встать и дать отпор его издевательству, издевательству? Это не издевательство… – Не надо… – пискнув, я ладонью мягко убрала его руку. – Свет, почему ты плачешь? – Артём убрал мою руку, наклонившись ко мне, заглядывая в глаза, которые я упорно отводила, ничего не видя из-за этой пелены. – Я не знаю… – шёпот, он слышит его, он думает, в то время я чувствую бессилие и его ладонь, греющая мою щеку.       Слёзы текут и по его руке, потому что он пальцем смахивает их. Щёки жжёт. Жжёт разным пламенем, с одной стороны горечь, с другой боль от..любви? Как объяснить неописуемое? Как сказать, когда нет слов и фраз, а самое главное, сил, чтобы озвучить? – О чём ты думаешь сейчас? – он тоже шепчет. Мне от этого не легче, Артём… я улыбаюсь. – Как сказать… – что сказать, мысли путаются я не могу подобрать, признаться? Зачем, не нужно, ему не нужно.       Ира говорила, что я ему небезразлична, да только слушать её не хочу, соль на рану лучше посыплю, чем тлеть надеждами, как уголёк, который уже не загорит. – Я тебе нравлюсь? – что я сказала. Не хочу слышать ответ.       Он перестал дышать. Его рука на щеке стала опускаться вниз. Поэтому я и не хочу слышать ответ, это больно. – Ты мне не нравишься, – не удержав всхлип, я стала подниматься, он придержал за руку. – …я очень люблю тебя… Ты просто не давала нормального шанса, а те девушки были клиентками, которые показывали, куда доставить продукцию.       «Я очень люблю тебя», это всё, что я услышала и отчего сильнее зашлась плачем, не смущаясь, упала ему в руки, душа объятиями. Его ладони легли у меня на спине, как одеялко, защищая, мне нравится это тело, исходящее от него. – Дура… – выдохнул мне в волосы. Я засмеялась, над ним, над собой, почему так быстро и так легко? Всего лишь немного, но остро, помучилась…

***

      Мы возвращались обратно, уже держась за руки и обсуждая, что у нас будет дальше. Он сказал, что я выучусь, поступлю в университет, тогда посмотрим. Сейчас же мы не знаем, что между нами будет, ведь я так и не сказала ему о своих чувствах, да и не смогу. Это сложно, особенно с этими бабочками, слова захватывает в их порхание и всё больше нет сил что-либо говорить. Артём и не требует, даже не спрашивает, от этого легче на душе, но совесть грызёт. – Свет… – давление будто повысилось в воздухе. – что насчёт встречаться со мной? Мы истинные…и это понятно, ещё, я бы не хотел, чтобы возле тебя крутились альфы и… – Не рано ли мне метку ставить? – шёпотом сказала я. – Рано, но о встречаться со мной… – он смотрел на меня с толикой надежды.       Отвернувшись, я дёрнула головой в знак согласия. Мою руку сжали сильнее, но не больно, зато, когда повернула голову обратно, его улыбка была самой прекрасной из тех, которые я когда-либо видела…