Реальность создаёт разум

9.

      Каждый раз он говорит себе, что это последний раз, что больше он сюда не придет. И приходит снова. В два — самый темный час ночи — открывает тихо дверь и бесшумно проскальзывает внутрь. Петли не скрипят — он сам их смазывал, замка на двери нет. Внутри, дыша размеренно, спит женщина. Он приближается неслышно к кровати и разглядывает её. По подушке разметались волосы. Иногда она спит в ночной рубашке, иногда, если жарко — без нее.       Сегодня ночной рубашки нет. Одеяло немного сползло, обнажив плечо и часть груди. Правая рука свешивается с кровати. За окном висит полная луна, заливая светом комнату сквозь незашторенное окно. Похоже, свет луны совсем не беспокоит спящую. Он давно заметил, что она спит обычно очень крепко, не подозревая о постороннем присутствии в комнате.       Неслышно склоняясь, мужчина вдыхает ее запах. С того первого раза он не изменился. Насколько он помнит, в ее вещах не было никакого парфюма — это ее естественный запах. Всматривается в лицо: между бровями залегла пара морщинок, на левой брови небольшой шрам, высокие скулы, рот приоткрыт, чуть вздернутая верхняя губа и пухлая нижняя. Взгляд незваного гостя спускается ниже. Над правой грудью слегка проглядывают контуры еле заметного пятна размером с ладонь младенца. Родимое пятно? Он может поспорить, что кожа там чуть шероховатая — другая на ощупь. Хочется проверить свою догадку, коснувшись губами. Лизнуть, ощутить вкус кожи. Нельзя! Если она проснется… Будет очень сложно объяснить свое присутствие здесь. Придется что-то делать. Он ни раз представлял, как женщина внезапно просыпается и пугается, а он зажимает ей рот, подавляя ее сопротивление, а дальше…       Нельзя думать об этом. В Подземном городе на его глазах творились ужасные вещи, но он не такой. Он умеет себя контролировать — всегда мог.       Женщина шевелится во сне и повернувшись на бок, оказывается на самом краю кровати. Мужчина садится рядом на пол. Ее лицо в сорока сантиметрах от него. Как можно так безмятежно спать, когда он тут затаился? Как можно быть такой беспечной? Как можно столько спать? Он сам спит совсем мало — иногда не раздеваясь, просто дремлет в кресле.       Он помнит, как пришел в эту комнату в самый первый раз. Это было через две недели после появления здесь гостьи из другого мира. В тот день была очень плохая погода: весь день лил дождь, на улице стояла непроглядная темень. Уже было за полночь — на замок опустилась мертвая тишина. Он возвращался из кабинета Эрвина и проходя мимо ее комнаты, вдруг испытал непреодолимое желание войти. Тогда он еще не осознавал, что за чувство его туда привело. Не думая открыл дверь и прокрался внутрь. Там было очень темно, но не для него, выросшего в Подземном городе. Его глаза гораздо лучше приспособлены к темноте, чем глаза обычных людей.       Кажется, женщине, лежащей на кровати, снился плохой сон, потому что ее дыхание было неровным — она то и дело шевелилась. Он инстинктивно шагнул за шкаф ровно в ту секунду, когда она проснулась и подскочила в постели. Слышал, как она бормотала что-то сквозь слезы — вроде бы звала сестру. Он разобрал слова: хочу домой, ад, мне нужна. И на какой-то миг ему показалось, что она поняла, что в комнате есть кто-то еще. Она напряженно вглядывалась в темноту. Он решал, что будет делать, если женщина его заметит. Но та легла назад и вскоре уснула. Он же, не привлекая внимания, вышел из комнаты. А на следующий день, пока никто не видел, смазал петли. Просто, чтобы не скрипели, сказал он себе. Но все оказалось не так просто. С тех пор он приходит сюда регулярно. Теперь-то он знает, что она практически всегда спит очень глубоко и спокойно, и кошмары ей больше не снятся. А ему не нужно опасаться ее пробуждения, если он не будет шуметь.       По лбу спящей пробегает небольшая тень — наверно, снится что-то неприятное. Сейчас на ее лице такое мирное выражение. Он вспоминает, какой она стала тогда в кабинете Эрвина: выражение холодной жестокости, те слова, которые она сказала Смиту и то, как она это сказала. Что это было? Она бывает разная: хорошая с Ханджи; когда видит его, становится отстраненной и холодной; когда рядом никого нет, и она думает, что ее никто не видит, то уходит в себя, витая где-то. Но она не бывает такой, как в тот раз. Тогда она была практически безумна. Больше он ее такой не видел. Оказывается, у нее есть и такая сторона. И это вызывает беспокойство.       С ним она всегда подчеркнуто вежлива и очень холодна. Даже со стороны видно, как ей неприятно его присутствие. Недавно он зашел в кабинет Ханджи, когда пришелица из другого мира была там. Сидела на подоконнике в расслабленной позе и рассказывала своей собеседнице что-то с такой открытой, радостной, искренней улыбкой. У него на несколько секунд всё застыло внутри — он и не думал, что она бывает такой. Он, Эрвин и Закариас давно подметили, что только к Ханджи эта женщина обращается на «ты» и зовет по имени. К остальным по званию, как будто таким образом определяет круг своих тюремщиков и мучителей.       В этот момент четырехглазая заметила его, стоящего в дверях и сказала: — Леви, представь себе, в том мире люди так любят своих домашних животных, что оставляют им в наследство огромные деньги. Где-то есть кошка, которая богаче наших местных толстосумов во много раз. Смешно же!       Но ему было совсем не смешно — он даже не смотрел на Ханджи, наблюдая во все глаза за метаморфозой пришелицы из другого мира. При виде него улыбка мгновенно схлынула с ее лица, уступив место застывшей холодности, и сама она как-то подобралась, сев на стул и скрестив руки и ноги.       А потом сказала ровным, холодным голосом, обращаясь к Ханджи, но смотря прямо на него: — Знаешь, Ханджи, я никогда не говорила об этом раньше, но в моем мире есть люди, большей частью мужчины, убивающие для удовольствия. В основном женщин и детей. Зачастую эти преступления сопровождаются действиями против половой неприкосновенности. Мы называем их серийными убийцами. Часто они имеют какие-то физические недостатки или страдают от патологически повышенного полового влечения, называемого сатириазом. Справедливости ради нужно отметить, что детство практически каждого такого человека было не из легких. Психологическое, физическое и сексуальное насилие. Деспотичные матери и жестокие отцы. А то и отсутствие оных. Нежеланные, никому не нужные дети, став взрослыми творят ужасные вещи, какие нормальному человеку сложно вообразить.       Женщина замолчала на секунду, а потом добавила, слегка растянув губы в насмешливой ухмылке, показывая свои белые, ровные зубы: — Капитан, видели когда-нибудь такое в этом мире?       Кровь бросилась ему в лицо. И только многолетняя привычка оставаться спокойным в любой ситуации позволила бросить недовольным, но спокойным тоном: — У меня нет времени на пустую болтовню.       И уже выйдя в коридор стремительным шагом, слыша как назойливая Ханджи засыпает вопросами ту дрянь, он поймал себя на мысли: она знает! Хотя скорее не знает, а обладая какой-то изощренной, беспощадной проницательностью, догадалась о его детстве. И теперь смеется над ним, намекая, что видит насквозь его темное нутро и дурные мысли. А замечание про физические недостатки явно относилось к его росту. И все это было высказано в такой завуалированной издевательской манере!       Он хотел бы увидеть, как насмешливое выражение, с которым она смотрит на него, слетит с ее лица. Заставить ее стонать под ним и просить пощады. Запустить руку в ее волосы, вдыхать запах шеи, увидеть, как румянец проступит на щеках, рот приоткроется от быстрого дыхания, глаза будут просить еще, и наконец, поймать момент, когда она задрожит от наслаждения. А потом брать ее снова и снова, пока та не сдастся, признав его превосходство. Он знает, как сделать женщину покорной — подчинить ее себе в постели. Как хочется припомнить ей слова о том, что ей плевать на него. И заставить поплатиться. Наказать.       Он много думал об этом. Можно, подавив сопротивление, сделать ее своей. А дальше что? Узнают сослуживцы, Эрвин. Это будет позор. Снова опуститься на дно? Этого он точно не допустит!       И остается еще одна проблема. Он не представляет, что сделает эта женщина, давно доказавшая факт своего безрассудства. Он помнит, как в первый день она чуть не разрезала себе вены на руке. Определенно последствия его несдержанности будут ужасны. Лучше сохранить пока все как есть.       Порой он думает: что будет, если она исчезнет так же внезапно, как появилась здесь? Освобождение или потеря? Он даже предлагал Эрвину избавиться от нее. Не убить, а просто отпустить. Но тот никогда не пойдет на это — не таков Смит. Он не способен выпустить из своих рук хоть что-то, способное помочь его делу. И очень хочется надеяться, что Эрвин так цепляется за эту женщину только по этой причине. Один раз он украдкой наблюдал, как они разговаривают в коридоре. Беседующие не видели его, стоящего в тени ниши. Казалось, они просто приветствуют друг друга, но потом женщина спросила у Смита, всё ли с ним в порядке. Спросила тоном, полным участия. А потом еще и улыбнулась, говоря слова поддержки. После этого Эрвин долго смотрел ей вслед, и застыло на его лице такое странное выражение.       А сам он, не замеченный, стоял сжав руки в кулаки от какой-то бессильной злобы. Ведь это именно Эрвин держит ее здесь, как пленницу. Нет, он не злился на Смита. Он давно понял, что пойдет за Эрвином на край света. Потому что тот — друг, соратник, командир. Но в этом конкретном случае сделалось ему горько. Как смеет она улыбаться командору? И Ханджи? Но не ему!       Эти мысли только распаляют его. Иногда влечение и желание становятся нестерпимыми, и он подумывает утолить свой голод, взяв ее силой. Но знает, что это не обычное желание трахнуть кого-то. Было бы так, он уже бы съездил в город и решил эту проблему. Но вместо этого идет в душевую, встает под упругие струи воды и, представляя все те вещи, которые сделал бы с ней, спускает.       Каким-то образом эта дрянь обрела над ним власть. Есть в ней нечто вызывающе чуждое. Отстраненное. Далекое. И это нечто позволяет ей возвышаться над всеми ими.       И несмотря на многочисленные замечания, эта идиотка как назло постоянно разгуливает полуголая. Что в голове у этой дуры? Она не понимает, что тут полно мужиков, которые по долгу службы живут с вечным недотрахом? Не понимает, что то, что является нормальным для ее мира, здесь таковым не выглядит.       Им нужно готовиться к экспедиции — он взял на себя ответственность за Йегера. Тот никак не может научиться контролировать свою силу — из-за этого экспедиция откладывается. А его собственная голова забита такими вещами.       В один из недавних вечеров, он делал обход вокруг замка. Солнце уже село. Он проходил под окном ее комнаты на втором этаже. Занавески не были задернуты, а само окно открыто. В комнате горела свеча и было видно всё, что там происходит. Она танцевала! Надела эти свои штуки, называемые наушниками, в которых играет странная музыка их мира. Подпевала себе под нос. Тело двигалось свободно. Любой мог увидеть ее там. Он замер под деревом в темноте внизу напротив окна.       Наблюдая за ней, он, наконец, понял главное — ей нет дела до нас! Ее не волнуют те ужасные вещи, которые здесь происходят. Как будто она тут временно. Продолжает жить своей внутренней, непонятной им жизнью. Она явно надеется вернуться в свой мир. И эта её внутренняя свобода поднимает в нем, все самое дурное, давно оставленное под землёй. Желание ограбить, присвоить и разломать.       Вот она прекратила танцевать, высунулась в окно и вдохнула полной грудью. Смотрела прямо на него и не видела. На ее щеках горел румянец после движения.       Потом она долго смотрела на небо. По её лицу было видно, что внутри женщины проходит какая-то борьба. Наконец, она решительно ударила кулаком по ладони, закрыла окно и задернула занавеску. Что это было? О чем она думала?       За это время они не узнали практически никакой информации о ней. От Ханджи нет толка. Когда четырехглазая задаёт вопросы личного характера, эта всегда выводит разговор на общие темы. А та и рада стараться, лишь бы ей рассказывали что-нибудь интересное о другом мире. Его бесит эта скрытность. Даже ответа на простой вопрос, была ли она замужем в своем мире, эта женщина умудрилась избежать и начала рассказывать, какие виды браков существуют в их мире. Он знает, что у нее есть родители и сестра. Но мужа или жениха она никогда не упоминала. Почему-то от этого факта ему становится легче.        Десять минут. Ровно десять минут нужно ему, чтобы вытрясти из неё всю личную информацию. Он отлично умеет допрашивать людей даже без применения физических средств воздействия. Он знает, что она не так проста. Слишком умна, эрудирована, хитра. И в то же время иногда, когда она беседует с Ханджи, у нее делается такое всепонимающее лицо, как будто она прожила очень долгую и трудную жизнь. Мало похоже на непримечательную двадцатитрехлетнюю девушку, которую она из себя старательно изображает.       Однажды он стал невольным свидетелем одного разговора. Он как раз подошел к полуоткрытой двери кабинета Ханджи, когда услышал следующее: — Признать несправедливость мира означает признать существование в неопределенности. Поэтому люди придумывают себе богов, моральные ценности, законы, высшие цели, духовные идеалы. Каждый верит, что если будет следовать определенным правилам, делать или не делать определенные вещи, бороться, то ему воздастся. Меня эта вера в справедливый мир забавляет. Люди такие жалкие и нелепые создания.       Ханджи усмехнулась: — Если применить твои слова к нашей ситуации, то можно сказать: все напрасно. Мы никогда не победим в этой войне. Люди зря гибнут.       Ее собеседница грустно улыбнулась: — Ханджи, тебе не стоит воспринимать мои слова серьёзно. Никому не стоит. Потому что упав один раз в этот омут, ты можешь не выплыть. Никто не сможет. Поэтому не слушай меня.        Немного помолчав, она добавила: — Вам бы стоило меня отпустить. Потому что однажды может наступить такой день, когда я утащу кого-нибудь из вас за собой.       Ханджи тогда отшутилась, сказав, что это слишком темный взгляд для молодой девушки из благополучного мира. Но он видел, что веселость ее была наигранной.       Сколько он уже здесь сидит? Нужно уходить! Каждый раз после таких визитов он называет себя идиотом, слабаком, ругает последними словами. Никогда он, Леви, не опускался до слежки за какой-то женщиной. Он знает, что ведет себя глупо, но ничего с этим не может поделать. Поэтому сидит и ругает ее мысленно последними словами: дрянь, стерва распутная, сука бешеная, гадина бессердечная. Только в этом нет смысла. Она спит совершенно безмятежно, не зная о его мучениях.       Иногда ему хочется закончить все это — сжать ее горло руками. Она даже не успеет испугаться и ничего не почувствует — он все сделает быстро. Освободить ее и их всех! Она же сама тогда сказала, что сопротивляться не будет.       Бесполезно! Он знает, что не сделает этого.       В голове звучит звонкий голос Изабель: «Братец, да ты втюрился!». Ей вторит Фарлан: «Леви, не совершай опрометчивых поступков!». Как бы он хотел, чтобы они были сейчас здесь!       Спящая поворачивается на другой бок. Он поднимается с пола — пора уходить. Но перед уходом склоняется и совсем легко, почти неощутимо проводит кончиками пальцев по обнаженному плечу.       Выскальзывает из комнаты, в коридоре никого. Это точно было в последний раз?