Реальность создаёт разум

15.

      Потекли дни, похожие один на другой, а вот ночи были разными, но объединяло их одно — я спала в постели с мужчиной.       Леви сразу же в деловом ключе мне все расписал: — Будешь приходить ко мне после отбоя и спать у меня. Можешь заходить в мою комнату без стука. Так будет лучше — не нужно привлекать лишнее внимание.       Я удивилась: — Без стука? А если ты чем-нибудь неприличным будешь занят? — Я занимаюсь неприличными вещами только с тобой.       Умеет он сказать что-нибудь такое, от чего у меня низ живота ныть начинает. — Дальше — днем нам лучше не видеться, чтобы не вызывать подозрений. Надеюсь, больше с твоей стороны никаких дерьмовых сюрпризов не будет. Веди себя нормально, потому что я не могу всё своё время тратить на слежку за тобой. И начни нормально питаться.       Я почувствовала, как во мне закипает недовольство: — Отчитываешь меня, как маленького ребёнка. — Ты хуже ребенка — капризна и избалована хорошей жизнью в своем мире. И у тебя нет никакого понятия о дисциплине. Узнаю, что ты натворила что-нибудь или опять недоедаешь — накажу.       Посмотрев на него удивленно, я спросила: — Накажешь? Ты же снова шутишь?       Леви оставался абсолютно серьёзным: — Похоже, что я шучу?       Лицо, как камень — точно не шутит. — Как же ты можешь меня наказать? В угол поставишь?       Он подошел ко мне совсем близко, накрутил на палец прядь моих волос и сказал холодно: — А как мужчина может наказать женщину?       Меня бросило в жар и даже запульсировало в месте предполагаемого наказания. — Я буду хорошо вести себя. И есть тоже буду! — поспешила сказать я.       Капитан отпустил мои волосы: — Хорошо.       Итак, я прихожу к Леви часов в десять и ложусь спать, а он продолжает работать где-то до двух часов при свете керосиновой лампы (оказывается, кроме свечей у них тут и лампы имеются). Обычно меня и пушкой не добудишься, но сейчас я сплю очень чутко — не могу полностью забыться, потому что знаю, что поспать без перерывов до утра скорей всего не удастся. Иногда я просыпаюсь и вижу его склоненного над бумагами: губы сжаты, между бровей складка, под глазами тени. Как же много он работает! И как только у него остаются силы на меня? Порой мне кажется, что капитан — не совсем человек. Тренировки в поле с утра до вечера, работа с бумагами до поздней ночи и… я. Если он сильно устает, то ему хватает одного раза. Но я знаю, что его норма — два раза. Мне пришлось смириться с этим. И я прекрасно понимаю, что ночи, когда мы просто спим, бывающие через каждые два дня — это уступка мне. Леви жалеет меня. Ему-то самому не нужны никакие передышки. По иронии судьбы моим первым (и есть у меня подозрение — единственным) мужчиной стал человек с очень высоким либидо. Я не знаю, радоваться мне этому или сокрушаться. Но не могу не признать, что меня колет какое-то неприятное чувство, когда я думаю о том, как капитан удовлетворял свои потребности до меня. Я даже осторожно расспросила Ханджи о матримониальных отношениях в ее мире. И когда наш разговор в результате моих хитроумных приемов вырулил на служащих Разведкорпуса и коснулся Леви, она засмеялась: — Наш капитан-чистоплюй никого к своей драгоценной персоне и на пушечный выстрел не подпустит. Он терпеть не может, когда его трогают!       Я вспомнила, как прошлой ночью плавилась от удовольствия в объятиях этого недотроги, и меня охватило чувство странной радости.       Что же касается наших ночей с Леви, когда доделав все дела, он ложится, наконец, в кровать, то начинает свое неумолимое наступление: перебирает пальцами мои волосы, целует мое лицо, губы, шею, грудь, вытаскивая из объятий сна. — Ты проснулась? — Угу. А ты сам спать не хочешь? Может, поспим? — бормочу я сонным голосом. — Нет, — слышу я в его голосе насмешливые нотки. — Спать мы пока не будем.       Иногда он берет меня очень нежно, как будто я могу рассыпаться под ним, а иногда с таким неудержимым напором, каким-то ожесточением, и мне кажется, что он меня сейчас сломает. В такие моменты я чувствую, что он пытается забыться — изгнать из памяти какие-то навязчивые воспоминания. Я никогда раньше не была в отношениях с мужчиной и не знаю, как на такое реагировать.       Я знаю, что на его плечах лежит огромный груз ответственности. Ханджи обмолвилась, что они готовятся к крупной экспедиции. Сам же Леви мне никогда ничего не говорит. Капитан как будто разделил эти части своей жизни на две не пересекающиеся параллельные прямые. Есть служба, и есть я. И стоит мне забыться и неосторожно задать вопрос о Разведкорпусе, предстоящей экспедиции или прошлой жизни Леви, он сразу же резко обрывает меня. На мой взгляд эта политика избегания ни к чему хорошему не приведет. Невозможно изменить то обстоятельство, что скоро им предстоит смертельно опасная авантюра. И также не поспоришь с фактом, что мне нет места в этом мире, и Леви не сможет вечно удерживать меня рядом с собой.       Что нас ждет дальше? Что я должна делать? В каком месте сюжета манги я нахожусь? Что с Леви произошло в прошлом? Какие страшные события и обстоятельства сделали из него того, кем он ныне является? Ведь даже человеку неискушенному было б понятно, что Леви терзают внутренние демоны. А моему наблюдательному, всё анализирующему уму абсолютно ясно, что психика этого человека пережила какую-то катастрофическую трансформацию под гнетом травмирующих событий.       И я не могу не признаться, что меня терзают опасения по поводу того, на что способен Леви. Я стараюсь не думать об этом слишком много. Просто принимаю желание капитана застыть в текущем моменте. Быть вместе, избегая разговоров о прошлом и тем более будущем.       Леви не спрашивает, что я чувствую к нему. И сам практически не говорит о своих чувствах. Не считая того утра, когда капитан сказал, что мы теперь вместе, был еще один раз — он сказал, что я ему нравлюсь.       Но я должна отдать должное Леви в одном — он спокойно принял установленные мною рамки: я сразу же обозначила вещи, которые никогда не сделаю в постели, и вещи, которые не хочу чтобы делали со мной. А еще он научил меня не бояться физической близости.       Начиная со второго дня наших так называемых отношений, на протяжении трех ночей мы ложились в постель сразу же, как я приходила к капитану в комнату. Теперь-то я отчетливо понимаю, что он жертвовал рабочим временем, чтобы заняться мною.       Это была вторая наша ночь, и первый раз, когда я ночевала в его комнате. Когда я шла туда, меня терзали сомнения, а сердце гулко стучало. Оказавшись внутри, я почувствовала себя страшно неуверенно. На меня нахлынули воспоминания о позавчерашнем утре, когда Леви сделал меня своей. Это было совсем недавно, а по ощущениям как будто сто лет прошло. Я не знала, как вести себя с ним!       Поняв мои сомнения, мужчина взял меня за руку, подвел к кровати, и сев рядом, сказал: — Маргарита, ты не должна чувствовать себя здесь неуверенно. Можешь заходить в эту комнату даже днем, когда меня нет.       Заметив сомнения на моем лице, он добавил жестко: — Не бойся. Кроме меня, сюда никто зайти не посмеет. Но тебе можно. И если хочешь, принеси свои вещи, которые могут понадобиться тебе вечером или утром.       Я согласно кивнула головой. — Я сейчас пойду в душ, а потом займусь тобой, поэтому не засыпай, — добавил Леви.       От его слов мои щеки бросило в жар, и капитан абсолютно точно заметил эту мою реакцию.       В те десять минут, пока его не было, в моей голове бесконечным рефреном крутилось «займусь тобой, займусь тобой, займусь тобой». И если уж быть откровенной до конца, то по моему телу пробегали мурашки предвкушения, а в животе перекатывалось желание.       Вернувшись, Леви аккуратно повесил свою форму в шкаф. Впервые я видела его в обычных темных штанах и светлой кофте без пуговиц с короткими рукавами на подобии футболки. В таком виде он выглядел по-домашнему уютно и даже как-то моложе.       Закончив с делами, капитан присел на кровать рядом со мной и сказал спокойно: — Сними ночную рубашку и нижнее белье.       Из меня вырвалось протестующее: — Вот так сразу?       Он негромко вздохнул, как мне показалось, с раздражением. Но, тем не менее, ответил тоном, каким объясняют что-то маленькому ребенку: — Мы сейчас с тобой будем заниматься сексом. А мне не нравится делать это в одежде. И я уже видел тебя полностью голой. Ты же понимаешь, что я всё разглядел тогда при свете дня?       Отведя глаза в сторону, я сказала негромко: — Да. Но мне все равно стыдно.       Мужчина протянул руки и начал расстегивать мою ночную рубашку: — Давай я помогу.       Сняв ее, Леви мягко приказал: — Встань, я сниму остальное.       Я сделала, как он сказал, и капитан потянул вниз мои трусики. Когда он отложил их в сторону, на черной ткани явным мокрым пятном светлела смазка. И мужчина это тоже заметил!       Я почувствовала, как мои щеки становятся пунцовыми. Хотелось одного — провалиться сквозь землю! Я дернулась, намереваясь сделать шаг назад и отвернуться. Но Леви удержал меня за бедра на месте, добавляя монет в мою копилку стыда. Ведь я стояла, а он сидел!       Единственное, что я смогла сделать — закрыть лицо руками и пробормотать: — Ужас, как стыдно. — Посмотри на меня, — приказал мужчина.       С неохотой я разжала руки. Продолжая держать одной рукой мой бок, другую он протянул прямо к моей промежности, и сказал тоном не терпящим возражений: — Раздвинь ноги.       С ужасным нежеланием мне пришлось подчиниться. Он положил два пальца на клитор и начал массировать его. — Не отводи взгляд, — капитан предвосхитил мое движение глазами.       Мне пришлось смотреть, как пальцы мужчины ласкают меня, а Леви наблюдал за моим лицом. В какой-то момент его палец легко скользнул внутрь, заставив меня всхлипнуть. В ногах появилась ощутимая слабость. — Твоя реакция совершенно нормальна, — начал говорить он, не прекращая движений внутри меня. — Ты потекла, потому что я сказал, что у нас будет секс. Это правильная реакция тела. Не нужно такого стыдиться. Мне нравится, что ты так реагируешь.       В этот момент он вытащил палец, заставив меня протестующе вскрикнуть. — Пока что достаточно, — в голосе мужчины проскользнула явная насмешка.       Потом капитан поднялся, вытащил чистую салфетку из тумбочки, вытер руку и сказал: — Здесь лежат чистые салфетки.       Я следила за Леви мутным взглядом, все еще переживая отголоски неудовлетворенного желания. Он же сказал: — Раздень меня.       Положив руки на нижнюю часть его кофты, я потянула ее вверх. Он поднял руки, помогая мне. Потом настал черед штанов. Нерешительно я потянула их за пояс вниз. Капитан посодействовал мне со словами: — Будь решительней. Я, конечно, и сам могу раздеться. Но мне хочется, чтобы это сделала ты.       Оставались только трусы. И я видела явно проступающие сквозь ткань очертания его возбужденного члена. Поймав мой взгляд, Леви сказал: — Не беспокойся об этом. Я быстро возбуждаюсь, но очень хорошо умею контролировать себя. Пока ты не будешь готова принять его, я ничего не сделаю. А теперь, — он взял меня за руки и положил мои ладони себе на грудь, — погладь меня. — А? — не поняла я. — Маргарита, тебе нужно привыкнуть к моему телу. Я вижу, что каждый раз, когда ты хочешь коснуться меня, то внутренне напрягаешься. Так не пойдет. Тебе можно и даже нужно трогать меня. Иначе, как еще ты научишься заниматься сексом? Поэтому сейчас в течение пары минут ты должна используя свои руки, губы и язык делать мне приятно. Но только не трогай член — им ты займешься потом.       Я попала на урок сексуального воспитания! И от каждого слова капитана меня бросало то в холод, то в жар. Но я не смела ослушаться.       Поэтому легкими ласкающими движениями начала поглаживать то, что меня заворожило в Леви с самого начала — идеальный пресс. Потом я немного наклонилась вперед и прижалась губами к его шее, подмечая про себя, что мне нравится его естественный запах. Я даже осмелилась лизнуть выступающую ключицу, и тут же посмотрела на лицо капитана, опасаясь брезгливой реакции. Но он и не думал морщиться. Ободренная этим я обошла Леви и начала нежно гладить пальцами его широкие плечи, постепенно переходя на спину. Имея возможность разглядеть каждый участок обнаженной кожи, каждую мышцу, я в очередной раз подумала, какой же он красивый. От переполнивших меня чувств, я обхватила Леви руками, прижалась к его спине всем телом и прошептала: — Давай так немного побудем.       Мы замерли на некоторое время, а потом мужчина по-хозяйски взял мою правую руку и прижал ее к члену. Безжалостно вырванная из мечтательного состояния, я дернулась от неожиданности, а он сказал: — Не дергайся. Погладь его сквозь ткань вот так.       Он показал, что нужно делать, и я подчинилась, массируя и поглаживая его плоть через нижнее белье. Полминуты спустя мужчина развернулся ко мне и сказал насмешливо: — Раздень меня до конца.        Я потянула трусы вниз, и его член вырвался наружу. Он практически прижался к животу, показывая всю степень его возбуждения.       Избавившись от последнего предмета одежды, Леви повел меня к кровати. Там, пристроив подушки к спинке, он сел, облокотившись на одну из них. А потом похлопал рукой, приглашая меня. Я взобралась рядом, поджав ноги под себя.       Показав глазами на свой пах, капитан сказал: — Это самая чувствительная часть тела любого мужчины. И для многих — самая важная. А у тебя при взгляде на мой член появляется на лице странное выражение. Ты знаешь, это оскорбительно. — Прости, — пробормотала я. — Придется тебе извиняться не только словами. Смочи правую руку. — А? — не поняла я.       Леви легко постучал указательным пальцем по моим губам. Меня как будто ушатом ледяной воды окатили, но я не осмелилась ослушаться, послушно положив три пальца в рот, а потом облизав не поместившиеся. — Ладонь тоже, — напомнил мужчина.       Потом капитан потянул меня за руку и положил ее на свой инструмент. Сначала он направил мои пальцы вниз со словами: — Вот здесь нельзя сильно давить и сжимать, будь аккуратна.       Приняв это за указание к действию, я начала нежно массировать пальцами мягкий, кожистый мешочек. Немного освоившись, я осмелела и обхватила пальцами ствол. Леви сжал свою руку поверх моей со словами: — Тут можно не осторожничать. В прошлый раз твоя хватка была слишком слабой. Не бойся сжимать сильнее и води рукою сверху вниз.       Я начала двигать рукой, а Леви добавил: — Говори, что видишь и чувствуешь.       Я замерла, глядя на мужчину с укором. Он парировал жестко: — Ты стыдишься и боишься моего члена. Пойми одну вещь — все, что будет происходить в постели между нами, совершенно нормально и естественно. Твои желания, издаваемые звуки, запахи, выражения лица, слова, которые ты будешь выкрикивать, кончая. Не закрывайся от меня и не пытайся что-то скрыть. Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Если хочешь кричать или стонать, не сдерживайся. Моя комната находится в стороне от других, и в этом замке очень толстые стены. А сейчас продолжай ласкать мой член и опиши, что видишь.       Вздохнув, я кивнула головой и принялась снова двигать рукой, начав говорить сбивчиво: — Он — твердый…и большой… и горячий… вены выступают. Это так красиво… и мужественно. А здесь, — я тронула блестящую от смазки розовую головку, — кожа такая гладкая и нежная. — Да, поэтому будь с ней аккуратна.       Круговыми движениями пальцев правой руки я начала осторожно ласкать головку, не забывая про чувствительную уздечку. Левой же рукой обхватила ствол, то совершая поступательные движения, то спускаясь вниз и массируя мошонку.       Сжав рукой мою левую грудь, Леви закрыл глаза и откинулся назад, отдаваясь на волю моих рук. Спустя некоторое время он остановил меня: — Достаточно.       Увлеченная процессом, я спросила обиженно: — Уже? Почему?       Он прищурился и ответил вопросом на вопрос: — А что? Тебе так понравился мой член?       Казалось, эта ситуация ужасно забавляла капитана и давала ему повод подразнить меня.       Я отдернула руки и забормотала: — Я, наверно, всё неправильно делала.       Мужчина погладил меня по плечу: — Глупая. Ты все делала хорошо, просто я уже трахаться хочу, а еще нужно тебя подготовить. — Хочешь? — переспросила я как попугай. — А ты думала, я могу бесконечно терпеть? Я же не железный. А ты такая узкая — нужно время, чтобы растянуть тебя.       Я нервно сглотнула. А Леви продолжил: — Есть у меня одна идея. Иди сюда, сверху.       Я сделала, как сказал мужчина, не понимая, что будет дальше. Он протянул руку, и погладив пальцами у меня между ног, сказал удовлетворенно: — Похоже, пока ты занималась мои членом, то потекла еще больше. Это хорошо. Как раз подойдет для того, что я задумал.       Одной рукой он прижал член к животу, а другой потянул меня за бок: — Садись сверху, и скользи по всей длине туда и обратно. Только дави не слишком сильно.       Я, наконец, поняла чего он добивается — видела такое в какой-то пошлой манге. Поэтому начала двигать тазом, стараясь не съезжать промежностью с его достоинства. От этого внизу у меня все горело и пульсировало. Спустя какое-то время капитан кончил, выплеснувшись себе на живот. Пока он вытирал сперму салфеткой, я вытянулась на кровати, давая отдых уставшим ногам.       Потом он прилег рядом. Так мы лежали какое-то время, пока повернувшись на бок, Леви не спросил: — Как ты хочешь? — Что? — не поняла я. — В какой позе мне трахать тебя? Новую освоим, или ты пока не готова?       Я приподнялась на локтях и спросила нервно: — Ты специально меня провоцируешь? Говоришь так прямо все эти вещи! Задаёшь вызывающие вопросы? — Да.       Ответ мужчины прозвучал, как удар хлыста. Я не знала, плакать мне или смеяться, послать его куда подальше или принять, как данность. Поэтому просто повернулась к нему спиной в кровати.       Леви тут же придвинулся ко мне поближе, и начал нежно гладить мою спину. А его губы оказались около моего уха, и он сказал тихо: — Ты так забавно на все реагируешь. Смущаешься и сердишься. Мне нравится этот контраст с тем, какая ты в обычной жизни. Это заводит.       Его пальцы вдруг скользнули сзади между моих ног. Несмотря на свою злость, я приподняла одну ногу, освобождая капитану место для маневров. Он начал растягивать меня двумя пальцами — проворачивал их внутри, тер и массировал, ища чувствительные точки. А потом развернул меня на спину и, продолжая действовать пальцами правой руки внутри, левой ласкал чувствительный бугорок.              От сочетания двойной стимуляции я долго не продержалась, сильно кончив с коротким вскриком. А Леви даже не дал мне время прийти в себя. Разведя мои ноги широко в стороны, он сразу же вставил член. Поймав мой укоризненный взгляд, мужчина сказал: — В таком состоянии ты максимально раскрыта и расслабленна. Я могу брать тебя не сдерживаясь, как мне нравится.       И правда, хотя он толкался довольно жестко, я не почувствовала ни капли боли. Быстрые, глубокие, частые фрикции сменялись медленными, потом он практически полностью выходил и снова врывался внутрь, заставляя меня вскрикивать от наслаждения. В какой-то момент, не останавливаясь, мужчина положил руку на низ моего живота и начал довольно ощутимо давить. Я, разомлевшая от удовольствия, сначала не поняла, что он делает, а потом до меня дошло: Леви чувствует ладонью движения своего члена внутри меня, и его это заводит! — Зачем ты… Что ты… Леви, — забормотала я прерывающимся голосом.       Капитан встретился со мной глазами и приказал жестко: — Сожмись посильнее, я собираюсь кончить.       Я сделала над собой усилие и сжала внутренние мышцы. А он мощно выстрелил несколькими толчками — я почувствовала, как его член подрагивает внутри меня. И несколько секунд спустя, не выходя из меня, размазав смазку, капитан начал резко тереть пальцами мой клитор, все еще чувствительный после недавних сильных фрикций. Застигнутая врасплох нежданной атакой, я задрожала и дошла до пика. Еще несколько секунд я находилась в состоянии полнейшей эйфории, пока голос Леви не вырвал меня из мечтаний. — Когда ты кончаешь здесь, — его палец постучал легко по моему клитору, — внутри тебя тоже все сильно сокращается.       И мне стало понятно, почему он сразу же не вышел из меня.       А потом мы просто лежали, и от навалившейся усталости я начала скатываться в сон. Но Леви потряс меня за плечо: — Маргарита, нельзя спать в таком виде. — Что? — спросила я слабым голосом. — Если нет сил идти в душ, тогда хотя бы поднимись.       Я еле как сползла с кровати, а капитан налил в таз воды из большого железного кувшина и вытащил из шкафа два полотенца. Одно полностью намочив, мужчина протянул мне: — Вытри пот.       Я прошлась полотенцем по телу, а потом сама прополоскала его и хорошенько вытерла между ног. Леви тактично отвернулся, пока я занималась этим. Убрав остатки влаги сухим полотенцем, я натянула ночнушку с трусами и буквально рухнула в кровать. Очень хотелось спать и последнее, что я зафиксировала в сознании, как капитан стирает пот со своего тела.       На следующий день я пребывала в состоянии какой-то заторможенности, радуясь, что до меня никому нет дела. Все, что я хотела — это есть и спать. А еще меня немного страшила предстоящая ночь, но в то же время стоит признать, что когда вечером я кралась в комнату к Леви, по моей пояснице бегали странные мурашки. Вдруг оказалось, что всего лишь после нескольких раз я подсела на гормоны удовольствия, которые дарит секс. После попадания в этот мир моя психика была не в лучшем состоянии, и она с радостью ухватилась за дармовые серотонин, дофамин и эндорфин. И мой алчущий мозг мало волновало, чем мы за эту радость заплатим впоследствии.       В комнате я застала Леви работающим за столом. — Мне нужно закончить работу, — сказал мужчина коротко, — посиди пока в кресле.       Откровенно говоря, этот командирский тон начинал меня раздражать. Неужели все наши отношения будут состоять из секса и разговоров о нем? Кем возомнил себя Леви? И кем он видит меня?       Я сделала попытку начать обычный разговор: — Как прошел твой день? — Как обычно, — буркнул Леви.       Отвернувшись в сторону, я с большим усилием подавила в себе желание сказать ему колкость. И это не ускользнуло от мужчины. Дописав последнее предложение, он отложил бумаги в сторону. А потом подошел ко мне: — В чем дело? Что с лицом? — Ничего, — мой ответ прозвучал вяло, но я не смогла до конца скрыть ноты недовольства. — Я же сказал тебе ничего от меня не скрывать! — его голос прозвучал резко. Уже в который раз я заметила, что даже малейший намек на недовольство или то, что я сплю с ним по принуждению, сильно злят Леви.       Вздохнув, я сказала: — Леви, я не знаю, как с тобой разговаривать. Совершенно ясно, что я не могу вести с тобой себя так, как раньше. И не хочу. А ты мне совсем не помогаешь.       Его глаза сузились: — Ты хочешь сказать, что теперь мы должны спрашивать друг у друга, как прошел день и прочую чушь.       Настал мой черед раздражаться: — Нет. Я не требую этого от тебя. И ничего не прошу. Я просто интересуюсь, можно ли мне с тобой разговаривать, или я просто должна выполнять твои приказы?       Я видела, что ему очень хочется ответь утвердительно именно на последнюю часть вопроса, но капитан сдержался, сказав только: — Я понял тебя. Мы будем разговаривать. Но, как я предупреждал ранее, я не буду отвечать на личные вопросы. И это будет потом. Сначала тебе нужно привыкнуть ко мне физически.       Внутренне я поморщилась: опять он сводит всё к сексу.       А мужчина приблизился ко мне и сказал негромко: — Я пойду в душ, а ты пока не хочешь снять нижнее белье? — Зачем? — спросила я с подозрением.       Глядя мне прямо в глаза, Леви сжал рукой мою левую грудь и ответил: — Ты же не хочешь его испачкать? Сегодня я намерен заняться твоей грудью, а потом трахнуть в любимой позе. Подумай об этом, пока меня не будет.       И вышел из комнаты, оставив меня стоять с разинутым ртом.       Из меня вырвался возглас раздражения, и даже кулаки сжались. Он не забыл, как я накануне потекла. И специально рассказал, что планирует на сегодня. А самое дикое — как бы я не злилась на капитана, но уже начинала чувствовать отголоски желания в животе.       Со злостью стянув злополучные трусы, я кинула их в кресло и распахнула окно, чтобы остудить свой гнев. В моей голове крутилось: чертов извращенец Леви! Никакой он не извращенец. Леви — мужик, настоящий альфа-самец. Смотрите, кто объявился. А где ты был последние два дня, когда меня тут унижали? Хочешь сказать, классно драли. Ты же становишься мокрой только при воспоминании об этом.       Мне захотелось завизжать в полный голос. Слушай, ssibal gaesaekki, are you fucking out of your mind? Ты — МОЙ внутренний голос! Почему ты становишься на сторону Леви? Ты понимаешь, что у него fucking twisted психика?       Как это иногда со мной бывает, когда я злюсь на свой внутренний голос, то начинаю скакать с одного языка на другой. Во многих вопросах я — твоя адекватная половина. И понимаю, что секс — это возбуждающая игра для двоих. Леви учит тебя играть в эту игру. Трахаться — такой же навык, как и многие другие. У тебя нет нейронных связей в мозге для отношений с мужчиной, и сейчас идет активное их построение. Поэтому тебя так ломает. А поведение капитана совершенно нормально и адекватно, потому что он — мужик. И судя по всему, мужик такой, у которого тестостерон зашкаливает. Поэтому ему нравится доминировать. В этом нет ничего плохого. Что же касается его психики, то он, конечно, долбанутый. Но ничуть не более сумасшедший, чем ты. Просто не показывай ему своего недовольства. Ты же отлично умеешь врать и притворяться. А в постели тебе и притворяться не нужно — тебе все нравится. Хоть ты и не хочешь в этом признаваться. Почему тогда я чувствую себя так, как будто меня тут используют? А если ему захочется вещей, на которые я не хочу соглашаться? Вот и скажи Леви об этом. Говорю же, он — адекватный. И пока не сделал ничего, что тебе не понравилось бы.       В этот момент из душа вернулся Леви, прервав мой внутренний диалог. Убрав вещи в шкаф, он приблизился: — Иди ко мне.       А потом начал целовать. Почему-то прикосновения его губ прогнали прочь сомнения, и я сама не заметила, как засунув руки под кофту, начала поглаживать спину мужчины.       Капитан закончил поцелуй и скинул мешающую кофту, а потом стянул с меня ночнушку и приказал: — Сядь на край кровати и раздвинь ноги пошире.       По прошлому вечеру я знала, что разумней всего будет подчиниться, поэтому сделала, как он сказал, наблюдая как Леви достает сложенное одеяло из шкафа и бросает на пол перед кроватью. Потом он скинул штаны и встал на колени на одеяло прямо между моими раздвинутыми ногами. Поймав мой непонимающий взгляд, мужчина сказал: — Так будет удобнее всего ласкать твою грудь. Кстати, эта часть женского тела мне нравится больше всего. У тебя красивая грудь.       Леви нежно провел пальцами по моей левой груди, а потом аккуратно сжал сосок. Капитан склонился вперед, и я ощутила жар его дыхания на своей коже. Его губы оказались в ложбинке, он принялся ласкать нежную кожу языком, постепенно смещаясь к правому соску и вскоре вобрал его в рот. Я почувствовала, как язык мужчины начал совершать круговые движения по ореолу, не обделяя вниманием и саму затвердевшую к этому времени горошину соска. А правой рукой он легко массировал вторую грудь. Это было настолько приятно, что я со стоном закинула голову назад. — Так вот, что тебе нравится, — сказал Леви, выпустив сосок изо рта. Его правая рука скользнула между моих раздвинутых ног, и он легко ввел указательный палец внутрь. — Ты уже такая мокрая.       Распаленная желанием, я толкнулась тазом навстречу. Он тут же добавил второй палец, а губами вернулся к груди, поочередно лаская то правую, то левую и помогая себе второй рукой.       Вцепившись руками в покрывало, я закрыла глаза и тихо постанывала, отдавшись на волю очень приятных ощущений. Его умелые пальцы довольно активно стимулировали меня внутри, а губы и язык позаботились о груди. Но слишком долго это не продлилось. Сначала Леви оставил в покое мою грудь, а потом и вовсе вытащил пальцы. Я уставилась на капитана непонимающим взглядом, на который тот ответил: — Не хочу, чтобы ты кончила слишком быстро.       Ноющее чувство неудовлетворенного желания в моем животе намекнуло, что это садизм какой-то.       Мужчина прислонил подушку к спинке кровати и приказал: — Сядь туда.       Я сделала, как сказал Леви. А он добавил: — Разведи ноги широко в стороны и начинай ласкать себя.       Возбуждение, как ветром сдуло. — Что? — воскликнула я, и в моем голосе проскользнула истеричная нота. — Ты слышала меня, — тон Леви не предвещал ничего хорошего. — Хочу посмотреть, как ты удовлетворяешь себя. Мне интересно, что тебя заводит. Или хочешь сказать, что никогда не делала этого?       Не выдержав его взгляда, я отвела глаза в сторону и сказала еле слышно: — Делала. — Тогда начинай. И хорошо разведи ноги, чтобы я видел.       Поняв, что мне не отвертеться, я развела ноги и положила пальцы на клитор. И если поначалу чувство стыда сдерживало меня, то потом возбуждение победило. Стянув ненужные трусы, Леви забрался на кровать и, глядя на меня, начал делать совершенно ту же вещь, что и я. При этом смотрел мужчина прямо на меня.       Пораженная, я замерла с вопросом: — Зачем ты это делаешь? Может мы уже просто, ну ты понял… вдвоем…       Капитан тоже остановился и убрал руку со своего достоинства. Когда он начал говорить, в голосе мужчины слышалось явное раздражение: — Маргарита, почему ты оспариваешь каждое мое действие и постоянно ждешь объяснений? Если для тебя это так важно, тогда слушай. Я уже говорил, что мой минимум — два раза. С тобой смогу и больше. И каждый день. И очень долго. Но ты к такому не готова. И я не хочу причинять тебе боль. Поэтому пока беру тебя только один раз.       От слов «каждый день», «два раза» «могу и больше», «долго» мне как-то поплохело, а внутри все похолодело. Я даже неосознанно свела ноги.       Что с Леви такое? Ему, что, двадцать лет? Очень не похоже. Несмотря на молодой вид, понятно, что он — мужчина в расцвете сил, а не парень. Получается, он сам такой? Jesus freaking Christ! Ну и либидо!       Капитан вздохнул и сказал, как будто подтверждая мои мысли: — Я просто таким уродился. А ты теперь меня боишься. Если хочешь, можешь попытаться уйти прямо сейчас. Хотя и не уверен, что позволю тебе это.       Замерев на мгновение, я все-таки справилась с паникой. Раздвинула ноги и положив пальцы вниз, сказала, посмотрев на него: — Леви, я не боюсь тебя. Продолжим.       И снова начала массировать клитор. Мужчина тоже принялся за дело. В какой-то момент меня опять затянуло, и я сосредоточилась на самом чувствительном месте. Заметив это, Леви сказал: — Буду знать, где твое слабое место. Теперь ласкай себя внутри.       Я скользнула пальцами внутрь. Оказалось, что это и правда невероятно заводит. Я наблюдала, как быстро и сильно его рука двигается по члену, и поняла, что накануне все-таки всё делала не так. Вскоре эта картина захватила меня настолько, что я перестала заниматься собой, и пожирала его действия глазами, подмечая на будущее каждую мелочь. Леви видел мою реакцию, и судя по лицу его это очень завело. Немного погодя капитан дошел до пика, выплеснувшись на ладонь левой руки.       Вытерев салфеткой руки, Леви повернулся ко мне и сказал насмешливо: — Так увлеклась картиной, как я удовлетворяю себя, что забыла о себе.       От досады я закусила губу: и правда, после увиденного разрядки захотелось еще сильнее. — Тогда скажи, чего ты хочешь. Пока не скажешь, я ничего не сделаю.       Выдохнув, я сказала практически с ненавистью: — Хочу кончить на твоих пальцах.       Он вынудил меня лечь, развести ноги в стороны и, вставив два пальца, буквально за пару минут довел до оргазма. И если я думала, что после этого всё закончится, то была настоящей дурочкой. Потому что затем мужчина положил две подушки рядом и сказал: — Встань на колени и ложись на подушки грудью и животом.       Увидев мой непонимающий взгляд, Леви добавил: — Буду трахать тебя сзади. Делай, как я сказал. Нужно быстрее, пока ты расслабленная после оргазма, а то снова станешь узкой.       Став на колени, я легла на подушки. Капитан надавил на мою спину, заставляя максимально прогнуться в пояснице, поднимая зад повыше. С тоской мне подумалось, что ему сейчас там сзади все очень хорошо видно при свете лампы. А Леви еще подкинул дровишек в огонь стыда словами: — В этой позе я войду очень глубоко, поэтому если будет больно говори. И раздвинь ноги пошире.       Я немного передвинула колени, но ему и этого было мало, поэтому мужчина сам отрегулировал нужный угол.       Когда головка его члена коснулась входа, я вздрогнула. Невозможность видеть происходящее знатно нервировала меня. Леви же в это время медленно начал продвигаться внутрь. Я дышала через нос, стараясь расслабить интимные мышцы и не думать о том, что он вот-вот окажется слишком глубоко.       Капитан сам остановился и погладил меня по пояснице: — Я вставил только половину. Тебе больно?       Помотав отрицательно головой, я сказала: — Странное ощущение. И мне стыдно. — Считаешь эту позу унизительной?       Я кивнула головой.       Леви ласково погладил мою левую ягодицу со словами: — Ты не права. Я делаю это не для того, чтобы унизить тебя. Хотя мне и нравится вид.       Сказав это мужчина начал толкаться, придерживая меня за бедра. Но движения его были не резкими и не глубокими — Леви явно жалел меня. Поняв это я расслабилась, и осознала, что это даже приятно. Через некоторое время он ускорился, начав проникать глубже. Я вцепилась руками и зубами в подушку, стараясь сдерживать вскрики.       Он замер внутри меня: — Тебе больно? Скажи, что чувствуешь.       Изловчившись, я повернула голову, лежащую на подушке, и встретилась взглядом с капитаном: — Нет. Просто странное ощущение. Кажется, что очень глубоко. Даже в поясницу отдает. И колени устали. — Потому что я практически полностью в тебе. Ты хорошо справляешься с моим размером и в этой позе.       Мои глаза расширились. — Потерпи немного, я скоро кончу. Если хочешь, помоги себе рукой. Я сейчас начну двигаться, а ты не отворачивайся, хочу видеть твое лицо, — добавил Леви и медленно начал движение.       Я же протянула руку и начала активно массировать клитор, сосредоточившись на приятных ощущениях там. А потом с удивлением поняла, что волны удовольствия следуют за толчками. Леви заметил, как изменилось мое лицо и совсем перестал сдерживаться, трахая очень глубоко. Я отвернулась и, вцепившись двумя руками в подушку, чувствовала подступающее удовольствие. Ощущение невероятной заполненности и растянутости от горячего, распирающего, быстро долбящего сзади члена, громкие звуки при соударении наших тел, руки мужчины, крепко сжимающие мои бедра и дрожащие от усталости ноги — все в совокупности подарило мне болезненно-яркий, острый оргазм, заставивший меня громко застонать, содрогнуться и рухнуть на кровать. Капитан заканчивал толкаться уже в мое распластанное тело, и из меня вырывались только какие-то хнычущие звуки.       Когда немного придя в себя, я повернулась к лежащему рядом Леви, он погладил мое плечо: — Думаю, тебе тоже понравилась эта поза?       Я не могла не признать правдивость его слов. Сильное удовольствие, почти на грани боли, превратило меня в хнычущее жалкое существо. Это было даже слишком, и я сказала: — Да. Но думаю, это не на каждый день. — Согласен.       Затем капитан налил воды в таз и, вытерев с себя следы произошедшего, я рухнула в постель с мыслью о сне. Но из-за моего острого языка мы очень сильно поссорились, и на мгновение показалось даже, что сейчас все и кончится раз и навсегда. Но Леви поступил по-взрослому, не позволив мне уйти. Я же, наконец, высказала мучившие меня сомнения и получила ответы. Я даже осмелилась попросить его целовать меня почаще. Правда, была у этого и расплата — он снова захотел меня, и пришлось уступить. В этот момент я поняла, что Леви не хвастался, когда сказал, что может по несколько раз за ночь. И если я думала, что больше не выдержу, то очень сильно заблуждалась. Мое тело гораздо сильнее и чувственнее, чем я думала. И, кажется, оно совсем не против получить возмещение за потерянные впустую годы.       На следующий день я проснулась в девять часов и поняла, что у меня совсем нет сил. Во всем теле было чувство, как будто в предыдущие два дня я безостановочно бежала марафон. Попытавшись в уме посчитать, сколько раз я доходила до пика за время, прошедшее с нашего с Леви первого раза, я довольно быстро сбилась со счета. И эти подсчеты утомили меня еще больше, вынудив от горя съесть за завтраком целых две тарелки с кашей.       Не имея сил больше не на что, я полдня просидела на расстеленном пледе в тени большого, раскидистого дерева у задней стены замка. А оставшиеся полдня провалялась на кровати в собственной комнате.       Уже под вечер у меня состоялся разговор с моим вредным напарником. Причем он напал первым: Подруга, что-то тебя развезло, как кисель. У меня абсолютно нет сил, и честно говоря, я боюсь предстоящей ночи. Если Леви так продолжит, я долго не продержусь. И внизу у меня все побаливает. А как тебе наша вчерашняя ссора? Ну, по крайней мере, ты высказала ему всё, что хотела. Так что теперь твои рот и попа вернутся в свой мир в девственной целости и сохранности, в отличие от другого места, которое примет на себя весь удар его ненасытного желания. Хорошо, что у тебя сейчас месячных нет. С тем, как трахается капитан, ты бы уже залетела. Он же настоящая секс-машина! Даже не верится, что такой тупой придурок, как ты, является составляющим элементом моей личности. Почему тебя только пошлость всякая интересует? Я сейчас имею в виду другую часть разговора. Леви сказал, что я ему нравлюсь! Караул, тут новую Америку открыли! Мужик, который сначала спас тебе жизнь, потом примчался за тобой, как угорелый, а теперь готов кончать с тобой по три раза за ночь, признался, что испытывает к тебе чувства. Да этот сильнейший боец человечества вчера попытался тебя языком там внизу приласкать, дабы загладить свою оплошность. Вот только ты, зажатая идиотка, не далась, едва не впав в истерику! Ты понимаешь, что скорей всего он подобное раньше никому не предлагал. Конечно, ты ему нравишься, курица глупая!       Я поняла, что у меня не получится никакого внятного разговора с этой ехидной сволочью и отправилась в комнату к Леви, которого я застала сидящим за столом. Судя по его полу-мокрым волосам, капитан уже побывал в душе, и я с дрожью подумала, что у меня совсем не будет времени внутренне подготовиться.       Завидев меня, Леви поднялся и, взяв за руку, повел к кровати. Мы сели на край. Он ласково погладил меня по щеке: — Маргарита, у тебя темные круги под глазами. Ты устала.       Я не знала, что сказать, ведь это именно он являлся причиной моей усталости.       Капитан потянул меня к себе и крепко обнял. Я услышала, как он сказал негромко: — Сегодня мы будем просто спать.       Из меня вырвался явный вздох облегчения, и я вся обмякла. Поняв, что это могло прозвучать для него оскорбительно, я пробормотала: — Прости меня. Я такая слабая.       Мужчина разорвал объятие и посмотрел мне в лицо: — Не извиняйся. Ты не слабая. Ты и так хорошо справляешься с моими желаниями. Я буду себя ограничивать, и раз в три дня мы будем просто спать. Если же в другое время ты будешь себя плохо чувствовать или у тебя не будет желания, тогда отказывай мне. Но советую не пользоваться этим правом слишком часто, потому что теперь, когда мы вместе, я не хочу сдерживаться. И с завтрашнего дня, приходя вечером в мою комнату, ты будешь ложиться спать. Я привык поздно ложиться и работаю часов до двух. У нас тут немного патовая ситуация. Тебе нужен сон, а мне нужен секс с тобой, поэтому придется тебя будить. Знаю, что сон очень важен для тебя, но у меня нет выбора. Можешь считать меня похотливым мудаком, но я буду регулярно трахать тебя. Скорей всего по два раза за ночь. Ты поставила определенные ограничения, и я принял это, поэтому мне придется брать тебя только сюда.       Он указал рукой на мои сведенные ноги и продолжил: — Если не сможешь справляться, сразу же говори. Я знаю много других способов получить желаемое, даже с твоими ограничениями. И не терпи боль. Я очень давно не трахался так регулярно. Поэтому могу обнаглеть и стать ненасытным. Мне нравится быть жёстким в постели. Говори, если я выйду за грань и тебе будет неприятно. И последнее — я буду верен тебе. Твоя верность даже не обсуждается. Хочу предупредить, что я очень плохо реагирую, когда пытаются отобрать то, что принадлежит мне.       На моем лице, наверно, застыло выражение удивления. Я не ожидала от него такого длинного монолога. И слова его были далеки от нормальных отношений между мужчиной и женщиной моего мира.       Леви добавил: — Я говорю тебе это всё, потому что знаю, какой сволочью иногда бываю. И вижу, что мои слова кажутся тебе несправедливыми. Я хотел бы сейчас дать тебе возможность выбора: остаться или уйти. Но этого не будет. Можешь ненавидеть меня за это.       Я видела, что последние слова дались ему нелегко. Капитан совершенно ясно понимал, что не оставляя мне выбора, он ставит себя в положение палача. И, наверно, где-то глубоко внутри он был противен сам себе, но ничего не мог с этим поделать. Я погладила мужчину по щеке и грустно улыбнулась: — Леви, милый, ты такой сильный. Во всех отношениях. И я сказала, что принимаю тебя, поэтому со мной просто будь самим собой.       Мои слова вызвали у него удивление. Я поняла, что назвала капитана «милым», что, наверное, было ошибкой. — Что такое? — спросила я встревоженно. — Ты впервые улыбнулась.       Я напрягла память, пытаясь осмыслить услышанное. Неужели за три месяца, проведенных в этом мире, я ни разу не улыбалась? — Да не может быть такого, — сказала я с сомнением, — я улыбалась с Ханджи. Она иногда бывает забавной. — Ты впервые улыбнулась МНЕ, — сказал Леви с ударением.       Внутри меня все потеплело, и я улыбнулась ему открытой, счастливой улыбкой, а потом спросила: — А ты когда-нибудь улыбаешься? — Нет, — ответил он резковато. — Давай ложиться спать.       Мужчина погасил лампу, и мы легли в кровать. В предыдущие ночи я засыпала сразу же, потому что была физически истощена. Но в этот раз спать совсем не хотелось и было странно лежать рядом с ним вот так. Я пыталась выровнять дыхание, но ничего не получалось, даже глаза закрываться не хотели. — Почему ты не спишь? — спросил капитан. — А ты? — ответила я вопросом на вопрос. — Для меня еще слишком рано. Мне обычно хватает трех-четырех часов сна.       Я замолчала, не зная, что сказать — Леви лёг только из-за меня.       Вдруг он придвинулся совсем близко. Мое сердце понеслось вперед быстрыми скачками. — Ляг на бок, — тихо приказал он.       Я сделала, как сказал капитан, и он обнял меня, прижавшись всем телом сзади. Я почувствовала его руку под своей левой грудью. — Почему у тебя так быстро сердце бьется? — спросил Леви. — Чувствую себя сейчас странно и непривычно.       Он едва заметно хмыкнул: — Мы столько всего с тобой уже делали, а для тебя странно это. Маргарита, ты никогда ни с кем не спала в одной постели? — Только зимой в раннем детстве с сестрой в гостиной на диване, когда в нашей комнате было слишком холодно. Да и то она говорила, что я пинаюсь во сне и ворую одеяло. — Я спал в экспедициях в условиях и похуже. Никогда не ночевала под открытым небом во время дождя? Так что можешь пинать меня, сколько хочешь и забирать себе все одеяло.       Я вдруг представила, как мы с Леви во сне сражаемся за одеяло, и мне стало ужасно смешно. Я начала давиться беззвучным смехом. — Что с тобой? — спросил мужчина, а я рассмеялась в полный голос. — Представила между нами драку за одеяло, — сказала я сквозь смех. — Думаю, что в этом я тебе уступлю.       А мне вдруг сделалось так спокойно. Я развернулась к нему лицом, сползла немного ниже и уткнулась лбом в грудь Леви. Потом расположила ноги и руки так, как мне было удобно и затихла. — Так тебе удобней всего? — спросил капитан. — Угу. — Тогда засыпай. — А ты? — Я могу заставить себя спать в любое время, в любом месте. Не беспокойся за меня.       Несколько минут спустя я заснула.       Так закончилось мое обучение, и оказалось, что этот ускоренный курс помог мне привыкнуть к Леви физически и психологически.       Как бы не хотелось это признавать, но Леви выбрал правильную модель поведения со мной. Во всех отношениях! Он буквально заставил меня раскрепоститься.       Но я была рада, что остались позади категоричные приказы, грязные разговоры и свет горящей лампы.       Теперь, когда мы в постели, Леви не торопится, как бы возбужден ни был. Его руки и губы находят самые чувствительные точки на моем теле — капитан знает, как завести меня настолько, что я практически готова упрашивать его войти в меня. И когда он, наконец, берет меня, то перестает сдерживаться. Когда я такая разогретая, ему нравится пожёстче. А я просто отключаю голову и отдаюсь этому полностью. В такие моменты меня не терзают вопросы, как я выгляжу, я не зацикливаюсь на звуках, и тем более не думаю о наших странных отношениях, и к чему все это приведет. И потом, когда после пережитого взрыва удовольствия, наступает упадок и иногда даже хочется плакать, Леви никогда не отворачивается от меня. Я прекрасно понимаю разумом, что это всего лишь резкие скачки нейромедиаторов в мозгу. За сильнейшем выбросом окситоцина, серотонина и эндорфина, следует резкое снижение их уровня. В такие моменты я нуждаюсь в объятии или поцелуе. И он никогда не отказывает мне в тактильном контакте, каким бы уставшим не был. Вряд ли этот мужчина, по моим догадкам даже не окончивший школу, слышал что-то о химии мозга. Но тем не менее оказался внимательным и умелым любовником. Нужно отдать ему должное — Леви сделал всё, чтобы я не боялась секса с ним. Хотя если быть откровенной до конца, то простой человеческий секс не всегда так хорош, как его идеализированно показывают в кино и сериалах. Бывает, я не очень хочу этого, а вот Леви хочет часто. И мне проще поддаться, чем поднимать сложные темы. Иногда, правда очень редко, я не получаю от этого удовлетворения, бывает и больновато. Приходится терпеть. Видимо, такова жизнь женщины, у которой есть мужчина.       Я ничего этого не просила и до сих пор до конца не понимаю, как оказалась втянута в эти странные отношения. И где? В долбанной манге/аниме! И с кем? С мужчиной ниже меня на пять сантиметров, фанатом чистоты, у которого даже, когда он трахает меня, выражение лица жутко холодное. Это какой-то сюр, товарищи. Если бы я была дома, такие отношения назвали бы «деструктивными». Также могли бы всплыть слова «принуждение» и «насилие». В конце концов, один раз Леви ударил меня, а затем практически вынудил лечь с ним в постель.       Мой саркастичный напарник смеется надо мной: Не ври себе, дорогая. Ты — хитроумный манипулятор с замашками социопата. Ты практически никогда не делаешь то, чего не хочешь. Ты умеешь манипулировать людьми. Ты в состоянии постоять за себя. И ты очень хорошо умеешь подстраиваться. Леви, конечно, силен. Сильнее всех остальных в этом мире. Но он не умнее и не хитрее тебя. Поэтому не лги себе. Тебе просто приятно спать с ним. Тебе нравится, как в порыве страсти он обнимает тебя своими сильными руками. Тебе нравится, как он ласкает все твое тело. Тебе нравится, что он очень хорош в этом. Тебе нравится, что он прикипел к твоим недолюбленным грудкам, для которых последние двенадцать лет прошли впустую. А грудь у тебя красивой формы и размера хорошего: не слишком большая и не слишком маленькая — идеально ложится в его ладонь. И он уделяет ей много внимания. Он знает огромное количество поз и творит с тобой такое, что тебя всю трясет от удовольствия. Тебе нравится, как после секса он в задумчивости пальцами выводит узоры у тебя на спине или животе. Тебе нравится целоваться с ним. Тебе нравится его запах. Ты быстро привыкла спать не одна, ведь к хорошему быстро привыкают. Тебе нравится разговаривать с ним — несмотря на то, что капитан нигде не учился, он — довольно умный. Тебе даже нравится его грубоватый и пошловатый юмор — он заставляет тебя краснеть, а это ой как нелегко сделать. Да, этим всем ты ставишь себя в уязвимое положение, но это того стоит. Конечно, присутствует сопутствующий ущерб, и последствия тоже будут. Но пока тебя все устраивает. Тебе приятно, что кто-то хочет тебя так сильно. И этот кто-то здесь самый крутой боец. Тебе это льстит. И название этому — банальное женское тщеславие. И ты совсем не хочешь, чтобы он узнал, какая ты на самом деле. Ведь даже несмотря на то, что тебе все это нравится, ты все равно хочешь вернуться домой. И до того момента, как это произойдёт, ты будешь спать с ним. Потому что тебе нужен союзник. И один из самых простых способов добыть оного — влюбить в себя мужчину. С одной стороны мне жалко Леви, но с другой стороны — сам виноват. Никто его не заставлял тебя в постель тащить!       Быть такой умной, видеть людей насквозь, понимать истоки их поступков — у всего этого есть и отрицательная сторона: себя я тоже вижу насквозь.       Так проходят три недели. Иногда после секса, если у меня остаются силы, мы просто лежим и разговариваем. По-английски такие разговоры называются pillow talk. Хотя сложно назвать эти разговоры полноценным обменом информацией. Потому что даже на вопрос, сколько ему лет, Леви ответил «примерно столько же, сколько тебе». То есть около тридцати или ровно тридцать или за тридцать? Зато от меня капитан требует абсолютной честности.       Одним из первых вопросов был: — Почему ты дожила до такого возраста, и у тебя не было мужчин? — Там же не было тебя, — шутливо отвечаю я. — Прекрати паясничать и говори правду, — в темноте голос Леви звучит как всегда холодно. — У меня непростой характер, как ты и сам уже успел заметить. К тому же я выросла там, где процветали домогательства. Быть девочкой-подростком в подобной стране было очень трудно. Пришлось научиться себя защищать. Это отразилось на мне. — И только поэтому? — Нет, не только. Я тебе серьёзно говорю, что в моей жизни не нашлось такого человека, который смог бы… — тут я запнулась, не зная какие слова подобрать. — Принудить тебя? Ты это хотела сказать? — его голос звучит жестко.       Я прижимаюсь к капитану, кладу руку ему на грудь и говорю, стараюсь звучать не фальшиво: — Ты меня не принуждал. Леви, ты — не такой. — Откуда ты знаешь, какой я? Откуда ты знаешь, на что я способен? — его голос звучит как всегда ровно, но он крепко сжимает мое плечо. — Я, действительно, ничего не знаю о твоем прошлом — ты же ничего мне не рассказываешь. Но я знаю, какой ты со мной здесь и сейчас. Ты — это ты. А я — это я. Давай просто…       Он не дает мне закончить фразу, накрывая мои губы своими губами и прижимая меня к себе. Наш разговор слишком близко подошел к запретной грани.       В другую ночь он зажигает керосинку. Потом придвигается ближе ко мне и, делая круговое движение указательным пальцем над моей правой грудью, спрашивает: — А что это у тебя здесь?       Я удивляюсь: — Ты заметил? Это — родимое пятно. Но ведь оно совсем выцвело. Его же практически не видно, только контур. Как ты…?       Он припадает туда губами и обводит его языком. Чувствуя жар дыхания на своей коже, я запускаю руку в его волосы. Мужчина поднимает голову и говорит: — Там кожа чуть шероховатая — на ощупь другая.       Я отвечаю с улыбкой: — Я-то это знаю. Но как ты это заметил? Мужчины обычно не обращают внимания на такие вещи. — Я все замечаю. Ты сказала, оно выцвело. Почему? — Когда я родилась, оно было ярко малинового цвета. Родители испугались и решили отвезти меня на родину отца в Ташкент. Там тогда был хороший онкологический центр. Черт, ты же не знаешь, что такое Ташкент или онкологический. — Я знаю, что Ташкент — это город, где ты выросла. Ты рассказывала Ханджи — я читал в отчете.       Услышав слова капитана, я подскочила в кровати и воскликнула дурным голосом: — В отчете?! Так она записывала все мои рассказы? А потом еще и давала это кому-то читать? Кто еще читал эти отчеты?       Леви тоже поднялся: — Ты думала, вы просто так болтали, проводя приятно время? Конечно, она все записывала. И не надо прикидываться жертвой. Ты прекрасно знаешь, что рассказывала много про свой мир, но лично про себя выдала очень мало информации.       Я, немного успокоившись, спросила требовательно: — Кто еще читал эти отчеты? Скажи мне! — Эрвин, Майк. — И Закариас тоже! Похоже, вы все копались в моей жизни.       Я легла и повернулась к нему спиной: — Что же вы за люди такие.       Теребя меня за плечо, Леви сказал недовольно: — Ты не рассказала до конца. Вы поехали на родину твоего отца и…       Я сердито ответила: — Нечего больше рассказывать. Поехали, там меня облучили специальным оборудованием, пятно со временем практически полностью выцвело… Всё, больше не хочу разговаривать.       Мужчина обнял меня, прижался к моей спине и сказал: — Значит, будем спать.       Моя злость отскочила от него, как резиновый мячик!       В одну из ночей после особо бурных утех я задаю ему вопрос, давно сидящий занозой у меня внутри: — Леви, ты такой поборник чистоты, очень брезгливый и не любишь контактов с другими людьми, но при этом… Как бы это сказать. В общем, ты занимаешься этим со мной, целуешь меня, трогаешь руками совсем уж интимные места. Тебе не противно? Весь этот обмен телесными жидкостями, знаешь ли.       Когда капитан отвечает, голос его холоднее арктической ночи, и я радуюсь, что в темноте толком не вижу его недовольное лицо. — Что за чушь ты несешь? И откуда такие выражения берешь? «Обмен телесными жидкостями». Ты понимаешь разницу между какими-то чужими людьми и женщиной, которую… С которой я сплю. К тому же ты довольно чистоплотная: моешься два раза в день, зубы после каждой еды чистишь, одежду и постельное белье часто стираешь, и в комнате у тебя нормально. Не идеал чистоты, но сойдёт. И больше не задавай мне таких тупых вопросов! — Ого, ты похвалил мою чистоплотность. Да это высший комплимент от тебя. А откуда ты знаешь, что я зубы после каждой еды чищу?       После нескольких секунд молчания мужчина отвечает: — Я все замечаю. Я — внимательный. — Все? А что еще? Скажи что-нибудь к примеру. Ну, пожалуйста, — тяну я упрашивающим голосом, как ребенок. — У тебя небольшой шрам на левой брови, глаза зеленые, но вокруг зрачка карий ободок, у тебя много родинок, ты сопишь во сне. Еще или хватит? — Думаю, хватит, — отвечаю я, а про себя подмечаю, что это жутковато даже. Как будто меня под микроскопом рассматривают.       Я уже практически засыпаю, когда Леви говорит неохотно: — Мне нравится твой запах. — Запах, правда? — встрепенувшись, я нюхаю свою руку. — Ничего, не чувствую. Знаешь, давным давно я читала, что человек не может почувствовать свой собственный запах. Но я тебя понимаю, потому что тоже чувствительна к запахам. Сестра говорила, что мне нужно обязательно все понюхать. Я запоминаю запахи людей, с которыми много общаюсь. И знаешь, мне тоже очень нравится твой запах. Я его узнАю из тысячи.       Последние мои слова как будто запускают химическую реакцию. Потому что через несколько секунд я нахожу себя под Леви. Его губы ласкают мою шею, а пальцы ловко пробравшись между ног, нежно массируют заветный узлок. — Мы же только что два раза… — я не заканчиваю фразу.       Леви поднимает голову: — А кто считает?       Да уж точно не ты, думаю я. Впрочем, вскоре мне становится не до размышлений.       Но не все наши разговоры состоят из флирта, ведущего к сексу. Однажды вечером Леви застает врасплох меня, только пришедшую к нему на ночь. Я глазею в окно, жадно вдыхая прохладный ночной воздух, насыщенный ароматом леса. Мои мысли витают в далеких звездных высях. — Тебе страшно? — спрашивает вдруг капитан, оторвавшись от работы.       Погруженная в состояние медитативного покоя, я не сразу же понимаю о чем идет речь: — А? Что? — Тебе страшно быть в этом мире? — мужчина переспрашивает, как мне кажется, слишком жестко.       Мы подходим к опасной черте. Как мне объяснить Леви свои странные отношения со страхом? И стоит ли это делать? Ведь это может потянуть за собой вещи, о которых я не собираюсь ему рассказывать ни при каких условиях. Поэтому отвечаю уклончиво: — А тебе?       Он смотрит на меня долгим взглядом, а потом возвращается к работе, бросая коротко: — Ложись спать.       Мне грустно. Потому что я знаю, что подобные разговоры будут у нас еще ни раз. И оба мы продолжим вести эту тщетную игру. Один будет задавать жесткие вопросы, другая будет уклоняться от ответов. Пока не последует взрыв.       В один из дней мы обедали в столовой вчетвером: я, Ханджи, Леви и Майк. Странная компания. Как Майк и Леви оказались с нами за одним столом, я не поняла — такое произошло впервые.       Я не видела Леви пару дней. У него была очень срочная работа вне штаба. Даже не знаю, ложился ли он спать хоть раз за эти два дня. Вид у капитана был уставшим — под глазами залегли тени. Майор, как всегда, загадочно молчал. Зато Ханджи бомбила меня вопросами, и я как раз рассказывала ей о матримониальных обычаях своего мира. Я уже пережила тот факт, что она записывала все наши разговоры, и что эти отчеты кто-то еще читал. В конечном итоге, я не рассказываю про себя ничего важного. Речь зашла о знакомствах между противоположными полами в общем, и о знакомстве через интернет в частности. Я еще до этого объяснила ей, что такое интернет. Жительнице этого мира было сложно постигнуть суть интернета, ведь это что-то нематериальное, но в общих чертах она поняла. И теперь я рассказывала, как люди могут годами переписываться и строить отношения в интернете, переживать разрывы, ни разу не встретившись лично. Чтобы было понятнее, я сравнила это с любовными отношениями, которые строятся посредством обычных бумажных писем. Ей это показалось жутко смешным и глупым. Впрочем, ее можно понять. Ханджи — очень прямолинейный человек, поэтому ей кажется странным, что люди годами общаются, ни разу не встретившись. От мужской половины нашего застолья комментариев не было, но я видела, что они внимательно слушают наш разговор. — Ева, а ты так знакомилась с мужчинами? — спросила она со смехом.       Все, кроме Леви, по незнанию продолжали называть меня моим поддельным именем. Откровенно говоря, меня это не особо напрягало — я легко могу примерить на себя любую личину. И с ними я была одной, а с моим новоявленным любовником — совсем другой.       Что же касается онлайн-знакомств, то был такой эксперимент в моей жизни. Как-то мне стало интересно. Поэтому я сказала: — Да, было дело пару раз. Ну и экземпляры мне попадались! Без смеха не расскажешь. Там же по сути все анонимно, поэтому полно всяких извращенцев. Пару раз мне присылали совсем уж неприличные фотографии, например свои… ну вы поняли что, да еще и крупным планом. — То есть ты хочешь сказать, что мужчины в твоем мире демонстрируют малознакомым женщинам картинки своих половых органов? — Ханджи это жутко рассмешило. Кажется, это женщина не озабочивается такими незначительными с ее точки зрения вещами, как стыдливость.       А вот мужская половина напряглась. Майк отвернулся в сторону, делая вид, что не расслышал наши последние реплики. Зато Леви уставился недовольно на меня и презрительно сжал губы. С запоздалым сожалением я подумала, что мне не стоило этого говорить при нем. Моя собеседница тоже заметила, как он смотрит на меня. — Леви, ты чего так на Еву смотришь? Влюбился что ли? — ее это все явно веселило. — Не болтай чепухи, четырехглазая. Что за развратные разговоры вы тут ведете? Хватит болтать о таких вещах!       Во мне взбрыкнула легендарная татарская вредность, и я сказала с сарказмом, глядя прямо капитану в глаза: — Ну что ты, Ханджи, такое говоришь? Разве лучший боец человечества в стенах мог бы влюбиться в такую слабую и бесполезную женщину, как я. Я же ничего не знаю о вашем мире и о титанах. Если ему в кого и влюбиться, так в тебя — сильную, умную, упорную, все знающую о титанах. — Скажешь тоже, — ответила та тоном, как будто я предлагаю ей в мужья ее же коня.       Нужно было видеть лицо Леви. Я поняла, что вечером мне придется столкнуться с последствиями своей болтливости. Но уже не могла остановиться, поэтому обратилась к Закариасу: — Майор, а у Вас мнение на этот счет имеется? Как думаете, стоило мне повнимательней разглядеть те картинки? — Меня это не касается, — ответил тот флегматично. — Но впредь мне не хотелось бы слышать разговоры на такие откровенные темы. Тем более за едой.       Майк в который раз подтвердил реноме человека абсолютно невозмутимого. Не то, что Леви: я достаточно изучила его, чтобы понять, как сильно капитан разозлился на меня.       Вечером я совсем не хотела идти к нему в комнату. Но знала, что неявка только подтвердит мою вину.       Уже был двенадцатый час ночи, когда я собралась с духом. Тихо отворив дверь, я проскользнула внутрь. Леви читал какие-то бумаги, сидя в кресле. Не поднимая головы, он сказал: — Ты сегодня поздно. — Леви, насчет разговора за обедом… — сразу же начала я. — Тот разговор, где ты опозорила меня перед сослуживцами, намекнув на возможность отношений между мной и Ханджи? — перебил меня мужчина, подняв голову. В его глазах затаился нехороший блеск. — Или тот разговор, где ты рассказывала, как знакомилась с извращенцами и разглядывала их половые органы? — Ничего я не разглядывала. И не позорила тебя. Ты шуток не понимаешь? — Шутка? Маргарита, я трахаюсь с тобой, а ты мне в глаза при сослуживцах говоришь, что мне стоит влюбиться в человека, которого я, конечно, очень уважаю, как боевого товарища, но абсолютно не воспринимаю, как женщину.       Его тон мне совсем не понравился. Оказывается, мои слова задели Леви сильнее, чем я думала. — Я, наверно, пойду к себе. Тебе работать нужно, — выдавила я из себя — Бежишь, поджав хвост? Нужно отвечать за свои поступки. Придется тебя наказать.       Я замерла на месте и сказала агрессивно: — Опять эти разговоры про наказание! Что за выдумки? Я не ребёнок и не твоя подчиненная.       Капитан молча смотрел на меня с холодной усмешкой. По моему позвоночнику побежали странные мурашки и не выдержав, я спросила нервно: — А что ты собираешься делать? — Делать буду не я, а ты. — Делать что? — спросила я с подозрением. — Ты знаешь, я всегда выступаю инициатором. Пора и тебе постараться. Попробуй соблазнить меня.       Я замерла в небольшом ступоре, уставившись во все глаза на капитана. Что за странные игры он тут затеял? А тот, как ни в чем не бывало снова занялся бумагами. Я не выдержала первой и спросила осторожно: — А что конкретно я должна делать? — Сама придумай. У тебя же хватило ума рассказывать пошлости в присутствии Ханджи и Закариаса. — А мне это прямо сейчас нужно придумать? — Не через десять лет же.       Леви отложил бумаги в сторону и расслабленно откинулся на спинку кресла, как бы приглашая меня к действию. Я хотела затушить свечу, но он сказал: — Нет, оставь. Я хочу видеть твое лицо.       Я вздохнула. Этот человек знает, что в определенных вещах я — человек довольно скромный. Чего не скажешь о нем. И Леви этим пользуется.       Приблизившись к креслу, я села к Леви на колени и начала целовать мужчину в губы. Медленно, нежно, затем углубила поцелуй — ласкала его язык своим, чувствуя, как капитан мне отвечает и заодно поглаживает ладонью мою ногу. Затем я припала губами к его шее. Развязала попутно жабо и расстегнула рубашку, радуясь, что на нем уже нет ремней, и мне не придётся с ними возиться. Гладила руками его грудь, живот. Спустилась ниже и немного поколебавшись, расстегнула ширинку на брюках. Сквозь ткань нижнего белья я поглаживала член мужчины, а потом и вовсе нырнула ладонью под резинку. Он быстро затвердел под моими пальцами. В этом Леви не откажешь — заводится с пол оборота. Стоило мне немного оттянуть верх трусов, и его член выскочил, готовый к действию.       Я непроизвольно сглотнула и приоткрыла рот — каждый раз меня удивляет, как такая довольно крупная штукенция полностью помещается в меня. Леви же неправильно истолковал моё удивление и сказал с нехорошим блеском в глазах: — Хочешь взять его в рот? Настолько осмелела, что отсосёшь мне? Думаешь, что твой драгоценный рот справится с таким калибром?       Мое сердце бешено забилось. У нас уже был разговор на эту тему, и я тогда ясно обозначила свою позицию.       Не позволив мне ответить, мужчина продолжил холодно: — Шутка. Маргарита, ты что шуток не понимаешь?       Так я потерпела разгромное поражение. Мои слова про шутки вернулись в меня больнющим бумерангом. И я, которая никогда не лезла за словом в карман, растерялась так, что не могла выдавить из себя ни звука.       Видя это, Леви вернул свое хозяйство назад в нижнее бельё. Потом капитан поднялся на ноги и вытащил из шкафа аккуратно сложенное в квадрат одеяло. Кинул его на пол перед кроватью. Также сдвинул к краю одну из подушек и сказал спокойно: — Разденься и встань на колени.       Я не поняла: — Что?       Мужчина холодно посмотрел на меня: — Что тут непонятного? Встань на колени перед кроватью спиной ко мне. Если ты не в состоянии ничего сделать, значит, я сделаю то, что хочу. И не думай, что легко отделаешься.       Я попыталась возразить: — Леви, но…       Капитан перебил меня: — Выполняй!       Мой живот скрутило холодным узлом. Почему-то в таком расхристанном виде — рубашка нараспашку, ширинка расстёгнута, и бугор на нижнем белье демонстрирует всю степень его возбуждения — Леви выглядел страшнее обычного. Поэтому я послушно разделась и опустилась на колени перед кроватью. — Раздвинь ноги и ложись на подушку.       Я сделала, как капитан сказал. Уткнувшись лицом в подушку, я слышала, как он вымыл руки, а затем приблизился и тоже опустился на колени. А далее последовало то, что окончательно выбило меня из колеи: Леви завел мои руки за спину и связал их чем-то. В его движениях не было грубости, и мне было не больно. Да и узел на руках не был тугим — я легко могла бы освободиться. Но не смела.       Наконец, я ощутила, как пальцы капитана коснулись входа. К своему стыду и удивлению я была очень мокрой. — Так возбудилась при мысли о твоих губах на моем члене? — спросил Леви глумливо.       Круговыми движениями он ласкал снаружи, а потом нырнул внутрь, сразу же задав активный темп, то проворачивая, то разводя их в стороны, то вставляя до упора и стимулируя своими длинными, сильными, умелыми пальцами очень глубоко. Я окончательно расслабилась, чувствуя, как внутри нарастает приятное напряжение. И может быть поэтому пропустила тот момент, когда мужчина начал размазывать пальцами в изобилии выделившуюся смазку между моими ягодицами. Поняв, что творится неладное, я попыталась отстраниться и повернула голову к нему: — Ты что делаешь?       В моем голосе послышались истеричные ноты. — То, что считаю нужным.       Его голос был жестким, а на лице застыло холодное выражение. Тут я не на шутку испугалась и попыталась вывернуться, но руки мужчины крепко держали меня за бедра. — Ты же обещал, — сказала я дрожащим голосом. — Я знаю.       Леви сильно надавил рукой мне на спину, заставляя лечь. Я подчинилась, надеясь, что он сдержит обещание, но мои ноги ощутимо дрожали. Я почувствовала, как мужчина сильно раздвинул руками мои ягодицы в стороны, и вцепилась зубами в подушку, ожидая худшего. Моя жалкая попытка отодвинуться была остановлена краем кровати. Капитан начал активно тереться членом между моими ягодицами, а потом сильно сжал их руками, сводя вместе, и заключая свою плоть в своеобразный сэндвич. — Хватит трястись и не будь такой пассивной. Днем ты была весьма смелой. Сдвинь задницу и сожми меня как следует, — приказал он.       Я сделала, как он сказал и напрягла ягодицы. Леви начал двигаться, легко скользя членом между двумя половинками по размазанной ранее смазке. Его руки крепко держали мой зад. — Не переживай, долго я тебя мучить не буду, — добавил холодно капитан.       Несмотря на то, что худшего не произошло, и мужчина не сделал ни единой попытки ворваться внутрь моей попки, от творящегося разврата мне сделалось очень стыдно. Хотя если быть откровенной до конца, то активное трение его члена о тугое колечко мышц посылало приятные ощущения в ту часть тела, которая, по моему мнению, даже являясь обладательницей многочисленных нервных окончаний, все же не предназначена для того, чтобы совать в нее что-то, особенно в мире, где нет нормальных врачей, презервативов и лубриканта.       Как и обещал, долго Леви не продержался, выплеснувшись на мою спину. Наконец, он отпустил мои несчастные ягодицы и поднялся с колен. Понадеявшись, что экзекуция окончена, я осела голым задом прямо на злополучное одеяло и хотела было развязать руки. — Даже не думай, — сказал он недобро. — Я еще не разрешал тебе. Пусть твои колени отдохнут, а потом продолжим.       Мои глаза сузились от злости, и я захотела сказать капитану что-нибудь резкое. — Молчи, — не позволил сделать мне этого Леви. — Ты днем все сказала.       Он избавился он ненужной одежды и вытащил из тумбочки салфетку. А потом приблизился и начал водить рукой по члену, заставляя его снова ожить. — Займи прежнюю позу, — приказал он, и подчинившись, я почувствовала, как он вытирает с моей спины свое семя.— Мы два дня не трахались, и я полон сил. Сейчас я возьму тебя в своей любимой позе. Помню, ты говорила, что это не на каждый день. Сегодня как раз такой случай.       Я почувствовала, как он начал водить кончиком своего достоинства по моей промежности. А затем без предупреждения резко вставил туда, где его члену было самое место, заставляя меня громко вскрикнуть, но в то же время и облегченно выдохнуть. Мужчина сразу же задал быстрый темп, толкаясь очень глубоко. Я поняла, что Леви не собирается меня жалеть, и еле как извернувшись, повернулась к нему лицом: — Слишком жёстко и глубоко!       Капитан замер, и наклонившись ко мне, сказал холодно: — Сама виновата, терпи. — мужчина лизнул мою щёку — Мне нравится твое выражение лица сейчас. И не говори, что тебе больно. У тебя тут потоп, и ты такая раскрытая. Я сейчас весь в тебе. Так потекла, когда мой член был здесь?       Он с нажимом обвел пальцем колечко тугих мышц между моими ягодицами. Я непроизвольно зажалась и отвернулась от этого демона. — Маргарита, я начинаю думать, что мысли о вещах, на которые ты не согласна, на самом деле возбуждают тебя, — услышала я насмешливый голос.       Его руки то сжимали мои бедра до боли, то перемещались и мяли ягодицы. При этом Леви не останавливаясь, всаживался в меня. В комнате раздавался ужасно пошлый хлюпающий звук. А потом капитан и вовсе ухватился за мои сведенные за спиной руки. Больно не было, но и приятного в происходящем было мало. Казалось, его член пронзает меня насквозь. Поясницу ломило, ноги тряслись, руки затекли, а в животе появилось странное тянущее чувство. Мне стало очень не по себе. Поэтому я повернулась к нему и проскулила просяще: — Леви, пожалуйста, не так жёстко. Я, правда, не выдержу это больше. Мне очень неприятно.       Он остановился. Я заметила, что брови капитана нахмурены, а глаза недобро блестят. Он спросил холодно: — Ты разглядывала их?       Я не поняла вопроса: — Что разглядывала?       Лицо Леви сделалось совсем злым: — Идиотка. Болты других мужиков. Разглядывала?       Я снова попала в невероятно унизительную ситуацию: стоя на коленях со связанными за спиной руками, ощущая его член полностью в себе, понимая, что при свете зажженной лампы ему всё видно, я подвергалась одновременно допросу и наказанию. Но почему-то из-за этой вспышки ревности почувствовала невероятное возбуждение.       Я сказала как можно убедительнее: — Нет, конечно! Тогда меня подобное не интересовало. — А теперь? — Теперь меня интересуешь только ты.       Лицо Леви смягчилось, и он даже соизволил развязать мои руки, таким образом разрешая убрать их из-за спины. Потом он склонился ко мне, просунул левую руку вперед и сжал мою грудь, а правую положил на мой лобок. Я почувствовала, как его пальцы нежно ласкают мой клитор. Одновременно мужчина начал медленно и аккуратно толкаться во мне. Я услышала, как капитан сказал негромко: — Сейчас будет хорошо.       И, действительно, я расслабилась, и мне сделалось очень хорошо. Его пальцы массировали и терли клитор так, как мне нравится. А член медленно двигался внутри. Я неосознанно водила бедрами, то прижимаясь передом к пальцам сильнее, надеясь на скорую разрядку, то отводила их назад, принимая его максимально глубоко, чувствуя, как по пояснице бегают приятные мурашки. В конечном итоге чувствительный комочек нервов победил, и вскрикнув, я кончила.       После этого Леви опять положил руки на мои бедра и взвинтил темп. Внутри меня снова нарастало напряжение, и я поймала себя на том, что кусаю край наволочки, чтобы не орать от удовольствия.       В какой-то момент меня, очень чувствительную после первого оргазма, накрыла вторая волна экстаза — в животе как будто развязался тугой узел. Я вскрикнула и вцепилась руками в подушку. В голове сверкнула молния яркого света, звуки стали приглушенными, а пальцы на ногах свело судорогой. Я впервые испытала настолько сильный оргазм. Леви, даже не притормозивший в погоне за собственным удовольствием, тоже вскоре мощно кончил. Мы замерли на некоторое время, потом он вышел из меня и помог натянуть ночнушку.       Обессилевшая, я облокотилась о кровать и обмякла. Наблюдала, как Леви одевается, приводит себя в порядок и моет руки. Потом он подхватил меня на руки и уложил на постель. При этом он не забыл погладить меня по щеке и легко поцеловал в губы. А затем убрал в шкаф одеяло и сел работать дальше. Вид невозмутимый — даже волосы не растрепались. И жабо, которым он собственно говоря и связывал мои руки, вернулось на законное место.       Некоторое время я лежала, наблюдая за мужчиной и раздумывая о произошедшим. С какой стороны не посмотри адекватным его поведение не назовешь. И мне следовало бы в открытую высказать все, что я думаю о его методах «воспитания». Наконец, я поднялась с кровати на слабые ноги, подошла к нему и сказала спокойно: — Леви, мне было хорошо. Но, пожалуйста, не унижай меня так больше.       Он поднял на меня глаза: — Маргарита, ты сама напросилась. Я давно заметил, что ты любишь провоцировать людей. И сейчас тебе нужно понять кое-что — я очень терпелив по отношению к тебе. Но у моего терпения есть границы. Когда ты будешь пересекать эти границы, я буду наказывать тебя в постели. И здесь дело не в боли, потому что я знаю, что больно тебе не было — я сдерживался. Здесь всё дело в подчинении. Ты из тех людей, которым нужно время от времени преподать урок послушания. Я согласился не делать с тобой вещей, неприятных тебе. Но в остальном буду трахать тебя, когда хочу, сколько хочу и в такой манере, в какой посчитаю нужным. Поэтому в следующий раз следи за своим языком, если не хочешь оказаться в таком положении.       Тирада Леви была во много раз более унизительной, чем манера, в которой он поимел меня пятнадцать минут назад. И мне нужно было ответить ему что-то резкое, дать понять, что он не имеет права так обращаться со мной. Но я промолчала — что-то подсказывало мне, что это не самая хорошая идея. Поэтому сказала только: — Я в душ, и пойду к себе спать.       Капитан сделал контрольный выстрел: — Ты спишь в моей постели.       Мне оставалось только согласно кивнуть.       Я тихо выскользнула в коридор, в очередной раз подивившись, что нас до сих пор не разоблачили. Сколько раз я входила и выходила из его комнаты, и никто этого не видит!       Захватив полотенце из своей комнаты, я пошла в душ. Стоя под горячими струями, я прокручивала в голове произошедшее. Как этот мелкий капитан ловко приструнил тебя! Унизил, ты хочешь сказать. Он знает, что у меня нет опыта в подобных вещах. И специально испытывает на прочность моё чувство стыда. Это низко и подло! Действительно, каков гад: связал и посмел своим нечестивым членом коснуться неприкосновенной драгоценной попы женщины, с которой спит. Расстрелять его за это, а то небо рухнет на землю. Знаешь что, киса моя, он тебя воспитывает. И выбрал для этого весьма смелый способ. А ты, вроде, и не против. Кончила два раза так, что пальцы на ногах скрючило от удовольствия. Так что хватит считать его подлецом. Он же обещал тебе не делать определенных вещей, и не переступит границы.       Я вспомнила, как в одной из своих книг Харуки Мураками писал о половом влечении: «Половое влечение — не то, что понимаешь мозгами. Оно просто существует — и всё. Точка.»       И это правда. Я чувствую это. Как будто мое тело меня предает. Разумом я понимаю: этот человек мне совсем не пара. Прошлое Леви покрыто мраком, а сам он таит внутри себя какую-то холодную обреченность. Его могут убить в любой момент. А может, он, вообще, не существует, и всё происходит только в моей голове. Но даже если это реально, то и я ему не пара. Он — жестокий, а я — сумасшедшая. И еще месяц назад мне казалось, что я ненавижу Леви. Даже мысль, что он хотя бы пальцем прикоснется ко мне, представлялась немыслимой. А сейчас он творит со мной такие вещи — постыдные, иногда унизительные, но тем не менее заставляющие меня хотеть ещё. Влечение захватило меня полностью, и я ничего не могу с этим поделать! Но даже и так я не могу закрывать глаза на его психологические проблемы! Ведь когда-нибудь эта бомба замедленного действия полетит в меня.       И тут моя вторая половина, худшая половина, прошу заметить, мой внутренний критик, который всегда видит полную картину, говорит мне: Ты не можешь быть на сто процентов уверена, что все это действительно происходит. Но ты сейчас здесь, в этих обстоятельствах, с этим человеком. Тебе остается просто принять это. Ты уже поняла, какие вещи служат триггером для его гнева. Поэтому постарайся обходить их стороной. Просто притворяйся и держи язык за зубами.       Я раздумываю еще некоторое время, а потом снова обращаюсь к своему внутреннему голосу: А тебе не кажется странным всё происходящее здесь? Я в этом мире практически четыре месяца, но пока не случилось никаких значимых событий. Обычно в подобных мангах и аниме события развиваются очень быстро. А здесь очень медленно. И у меня такое чувство, что сюжет крутится вокруг меня, хотя меня тут даже быть не должно. То есть, я теперь главная героиня этого всего? Но это не соответсвует оригинальной манге, ни в сюжетном, ни в жанровом отношении. И Леви не такой, каким должен быть. Я хотя и не читала сие произведение, но по закону жанра он — герой-стоик, хладнокровно и несгибаемо идущий к своей цели. А тут что получается? Он испытывает ко мне какие-то чувства. И вот уже в этом сюжете прослеживается явная романтическая линия. А еще тебе не кажется, что и сам сюжет весьма нелогичен? Главная героиня, то есть я, считает себя умной и изворотливой, но на деле подчиняется мужику. Я не предпринимаю никаких действий. Последние три недели я только и делаю, что ночью занимаюсь классным сексом с Леви, а днем прихожу в себя. Я даже бегать практически перестала. И Ханджи теперь видится со мной нечасто — похоже, она узнала всё, что хотела. Я — идиотка, что продолжаю находиться здесь вместо того, чтобы бежать? Что со мной такое? В моих действиях есть логика? И что не так с этим миром? Давай честная, проницательная половина, ответь на это! Хм, ну и задачку ты мне задала. Начну с главного: это похоже на то аниме, но не обязательно оно и есть. По форме — оно, но не по содержанию. Ты же читала «Кратчайшую историю времени» Хокинга. Он писал о возможном существовании других миров, о кротовых норах. Может ты и провалилась в одну из таких нор. Ну ты загнул! Там было о других измерениях. Но не о возможности попасть в выдуманный мир какого-то муторного сёнэн аниме! Подожди не перебивай. Вспомни, что он писал также, что мы не знаем, как могут выглядеть параллельные вселенные, и что есть антимиры. Может, попав сюда, ты сама придала форму этому миру. И почему-то выглядит он как дебильное аниме про титанов. К тому же, кроме предполагаемых антимиров, в космосе есть множество вещей, о которых современное человечество знает очень мало: черные дыры, экзопланеты, Великий аттрактор, распад ложного вакуума, блуждающие планеты, темная материя, сферы Дайсона, что было до Большого взрыва, что такое бесконечность. И отвечая на другие твои вопросы: ты не предпринимаешь никаких действий, потому что твой мозг занят сейчас другим. Ты знаешь, человеческий мозг — штука очень сложная и одновременно очень простая. Он может делать множество вещей одновременно, но не способен сразу решать две глобальные задачи. Всегда доминирует что-то одно. И сейчас спасение из этого мира отошло на второй план, потому что ты полностью погрузилась в отношения с Леви. Это нормально. У тебя раньше такого не было. Сейчас в твоем мозгу идет массивное построение новый нейронных путей. И пока тебе ничего не угрожает, можно просто выждать и посмотреть, что будет дальше. И, наконец, последнее — по поводу того, что события тут развиваются медленно и не по сценарию. В десятый раз повторяю: забудь о жанрах! Забудь всё, что ты знала о манге! Это реальная жизнь! В реальной жизни никто не следует заранее определенному шаблону, и события зачастую принимают странный оборот. А еще в реальной жизни ничего не делается за три дня. Понятно, что в мангах события развиваются с ураганной скоростью для поддержания читательского интереса. Достаточно вспомнить «Сейлормун» — они там за два года победили всех злодеев Вселенной. Но не жди такого же здесь. Кстати, а почему я обращаюсь к тебе в мужском роде? Потому что в русском языке слово «голос» мужского рода. Впрочем, это неважно. Ты же знаешь, что в твоей голове только ты одна. Ты можешь меня хоть Папой Римским назвать, в конечном итоге, будешь только ты сама!

***

      В связи с ночными упражнениями я стала меньше бегать — у меня не оставалось на это сил. У всего есть своя цена, правда? Обратная сторона бурной физической любви — усталость. Я предпочитала просто гулять на свежем воздухе. Благо погода позволяла.       Рядом с одной из стен замка я нашла себе укрытие. Отсутствие окон на этой стороне гарантировало мне анонимность. А растущие рядом вековые деревья обеспечивали прохладой даже в самый жаркий день.       Я приносила с собой одеяло, воду и сидела там часами, греясь на солнце и витая где-то в облаках. В последние несколько дней я снова начала много думать о моей семье. Мне показалось, что я начинаю забывать их лица — перед глазами стояла какая-то смазанная картина.       Проснувшись тем утром, я решилась: нужно включить телефон. За последние четыре месяца я его ни разу не включала. Настырная Ханджи просила показать картинки моего мира, но я отбилась от нее, соврав, что он потерял энергию и больше не будет работать.       В комнате у Леви я позаимствовала несколько листов чистой бумаги, карандаш и резинку для стирания. Передо мной стояла задача нарисовать своих родных, пока телефон окончательно не разрядился. Только так я могла сохранить их образы. И если мне не удастся выбраться отсюда, их портреты останутся со мной.       В школе у нас была совершенно потрясающая учительница рисования. Она разработала авторскую программу уроков, суть которой заключалась в том, что за три года мы прошли историю искусства с глубокой древности до наших дней. И мы изучали не только теорию, но и применяли все это на практике. Например, когда проходили Древнюю Грецию, рисовали различные виды колонн. Или когда проходили Средневековье, делали витражи из кальки, картона, бумаги и гуаши. Мы проходили не только живопись, но и скульптуру, одежду, архитектуру. Там я научилась прилично рисовать. Мы лепили, красили, клеили, писали на холсте масляными красками, писали акварелью и гуашью, рисовали карандашами и углем. А в шестом классе даже поставили костюмированный спектакль по мотивам «Ромео и Джульетты". Нужно ли упоминать, что я мечтала быть Джульеттой? Но на роль оной выбрали маленькую голубоглазую длинноволосую блондиночку. Я же, которая в те годы чрезвычайно любила спортивные игры на свежем воздухе, а на физкультуре бегала стометровку наравне с пацанами, была назначена на роль противного Тибальта. Подозреваю, немалый вклад в этот выбор внесли мой круглогодичный ташкентский загар и стрижка боб каре. Сейчас я с юмором думаю, что colour-blind кастинг тогда еще не существовал. Но это смех сквозь слезы над очередным примером того, как с самого детства на нас навешивают ярлыки.       После завтрака я вернулась в свою комнату. Включив телефон, я обнаружила, что заряда осталось всего десять процентов. Мне нужно было поторопиться, и я принялась за работу. Сначала папа, потом мама, и напоследок самое сложное — сестра. После такого длительного перерыва пальцы слушались плохо, было много брака — приходилось активно работать ластиком. Я вспоминала все, чему меня учили. Карандаши оказались немного не такими, как в нашем мире, но я понемногу приспособилась. С первым портретом я провозилась дольше всего. Маму нарисовать было легче. И наконец, сестра. Это лицо я знаю до самых мельчайших подробностей. Несмотря на разницу в три года, мы с ней всегда были очень близки. Между нами существовала своего рода телепатическая связь. Но при этом внешне мы совсем не похожи. У меня лицо вытянутое, у нее округлой формы. У меня нос с горбинкой, у нее маленький аккуратный носик. Брови, губы, лоб — у нас все разное. И при всей нашей непохожести, когда люди узнавали, что мы сестры, умудрялись принимать нас за близнецов. Порой мне кажется, что люди видят исключительно то, что хотят видеть, а не то, что есть на самом деле.       Когда я закончила рисовать сестру, осталось всего три процента заряда батареи. Я еще полистала фотографии, набросала быстро наших котов, а потом он отключился.       Уже было три часа, и я пропустила обед. После долгого сидения за столом, я решила пойти прогуляться. Взяла с собой свои рисунки, бумагу, карандаши, ластик, одеяло. Думала порисовать еще на свежем воздухе. Вытащила из шкафа одну из маленьких полок — использую в качестве твердой поверхности для рисования.       Придя на место, я расстелила одеяло и сначала просто сидела, греясь на солнце. Потом вытащила рисунки и кое-что подправила. В этот момент мне пришла в голову идея нарисовать своих новых знакомых. Я сразу подумала, что рисовать их в обычной форме Разведкорпуса будет скучно.       Почему-то мне всегда представлялось, что из Ханджи получился бы отличный доктор медицинских наук, занимающийся изучением какой-нибудь генетики. Но она должна быть не скучным синим чулком, а довольно привлекательным доктором.       Я рисовала ее в полный рост. Оставила прическу, а вот очки можно и посимпатичнее нарисовать, модной формы. Из одежды набросала облегающее короткое черное платье с приличным вырезом, сверху белый халатик. На ногах туфли на высоченном каблуке. Жалко, что нечем было раскрашивать. Но и так получилось неплохо. Этакая умная, но сексуальная ученая дамочка. Вот только настоящая Зое никогда такое не надела бы. Не думаю, что она вообще платья носит. Хотя фигура у нее хорошая — она высокая и отлично сложена. Да и лицо симпатичное. Особенно выделяются красивые карие глаза. Но Ханджи фанатично преданна своему делу. И иные вещи, например, романтические отношения, ее совсем не интересуют. Сказала тридцатилетняя девственница! Отстань. Я сейчас далеко не девица. Меня уже целый месяц имеют не по-детски. Но даже дома у меня была личная жизнь: увлечения, путешествия, шмотки. А они здесь всего этого лишены — просто винтики в машине априори проигранной войны. Короче, не лезь ко мне. Я тут немного отвлеклась от всего этого хаоса, а ты напоминаешь.       Следующим на очереди был Майк. Высокий, загадочный, молчаливый Майк. И нюхающий людей. Сначала я его ужасно недолюбливала, но после той истории с пауком, я стала относиться к майору хорошо. И потом, я сама люблю всё нюхать. Не понимаю, с чего я так взъелась на него сначала? Защитная реакция. Ты не привыкла, чтобы к тебе просто так близко подходили мужики, а тем более нюхали. И ты ко всем здесь сначала относилась плохо. А теперь спишь с самым ненавистным из них, Ханджи тебе нравится своей энергичностью и неугасимой любознательностью, Майк оказался хорошим мужиком, и даже Смит больше не кажется фанатичным маньяком, который мать родную продаст ради своей цели — уничтожить титанов. Размякли Вы, матушка. Смотри, выйдет тебе это боком. Нельзя привязываться к этим людям! Отстань. Я сейчас рисую. Не до твоих нравоучений.       Майка я изобразила телохранителем. Белая рубашка, черные брюки, черные туфли. Стильный, спокойный, сильный и за милю чующий опасность. В конце пририсовала двухстороннюю кобуру с пистолетами. Стоит в любимой позе, прислонившись к стене. Результат мне понравился. Только Леви не показывай, а то проблемы будут! Отвянь!       Дальше Смит. Он мне почему-то привиделся начальником элитного расчёта пожарных-спасателей. Видимо, просмотр сериала «Пожарные Чикаго» не прошел бесследно.       Я начала рисовать. Сначала лицо, брови погуще, из одежды простая белая майка, классные накачанные бицепсы и мышцы груди, дальше штаны пожарного на подтяжках и тяжелые сапоги. Так, пририсуем в руках хулиган и пожарную каску. Рядом небрежно брошенная пожарная куртка, на спине надпись «Chief». Классно, классно! Давно я не видел тебя такой увлеченной. Остался только твой… А кто он тебе, кстати? Любовник, парень, бойфренд, friend with benefits, жених, сожитель, мужик, который трахает тебя просто так? Каков статус ваших отношений? Ты сейчас хочешь втянуть меня в ненужную рефлексию. А мне это не нужно. Я впервые за четыре месяца практически счастлива. Мне сейчас так хорошо, что даже эстетические мурашки бегают. Те, которые называют француззким словом «фриссон»       Но то ли из-за ехидного вопроса моего альтер эго, то ли потому что Леви — это Леви, я никак не могла придумать ему образ. Поэтому я просто начала рисовать, не имея конкретного плана. Я рисовала без какой-либо конечной цели. И получилось, что получилось: он стоит в полной форме Разведкорпуса, включая плащ, клинки наголо, лицо серьёзное, губы сжаты, между бровей складка. Как всегда готов бороться и уничтожать титанов. Мне сложно представить его кем-то другим.       Когда я закончила, было уже семь часов вечера. Когда я рисую, то впадаю в своего рода транс. Меня захватывает то, что Михай Чиксентмихайи назвал «потоком».       Это был хороший день — я давно не чувствовала себя такой бодрой. Размышляя об этом, я собирала свои вещи, когда раздался голос: — Что ты здесь делаешь?       Я подскочила от неожиданности: — Леви! Почему ты вечно подкрадываешься?       Он стоял рядом, прислонившись к дереву. Как будто материализовался из воздуха, и как всегда дьявольски невозмутим. — Я задал тебе вопрос. — Ничем особенным я здесь не занималась. Просто дышала свежим воздухом, на солнце грелась.       Увидев листы бумаги у меня в руках, капитан спросил: — Ты рисовала? Умеешь рисовать? — Немного умею. Научилась, когда училась в школе. — Дай посмотреть. — Они еще не закончены… — Давай сюда, — перебил он меня тоном, не терпящим возражений.       Я отдала ему рисунки моих родных. Мы сели рядом на одеяло, все еще расстеленное под деревом.       Рассмотрев внимательно рисунки, Леви сказал: — Неплохо нарисовано… Оказывается, ты похожа на отца. — Да. — А вот с сестрой вы совсем не похожи.       Я прислонилась к его плечу и воскликнула: — Наконец, хоть кто-то заметил! Вечно нас за близнецов принимают — а ведь мы совсем разные! — Показывай остальное.       Внутри меня появилось неприятное чувство. Я не хотела показывать капитану те рисунки — не знала, как он отреагирует. Поэтому спросила, как могла невинно: — Остальное? — Я видел — у тебя там еще есть. Показывай.       В попытке отвлечь его внимание, я начала гладить Леви по плечу и придвинулась совсем близко: — Леви, они еще совсем не готовы — там не на что смотреть.       Мужчина убрал мою руку со своего плеча: — Живо давай сюда!       Я нехотя отдала ему рисунки. Они лежали в том же порядке, в каком я их рисовала.       Капитан уставился на «сексуального доктора». — Понятно. Сама любишь ходить полуголая и нормальных людей в таком же виде изображаешь. Что за бесстыдство? — Не злись! Для моего мира это обычная одежда. Я просто захотела нарисовать вас в других образах. Вот Ханджи привлекательный доктор медицинских наук. — Нас? — он посмотрел на меня совсем недобрым взглядом. — Ну… я там… всех вас нарисовала, — забормотала я, опуская глаза.       Леви вытащил следующий лист и уставился немигающим взглядом. А потом сказал: — Хоть этот в приличной одежде. Если бы я сейчас увидел полуголого мужика…       Он не закончил фразу. А я подумала, что дальше у меня там Эрвин в образе сексапильного пожарного, и Леви это точно не понравится. — И кто же он? — прервал он мои размышления. — Я его вижу телохранителем какого-нибудь высокопоставленного лица.       Леви ничего не сказал, снова посмотрел на рисунок, а затем отложил его в сторону.       При виде следующего изображения ни один мускул не дрогнул на лице мужчины. Он все рассмотрел в подробностях, а потом подняв на меня глаза, сказал, как отрезал: — Понятно.       Я заскулила: — Леви, не злись. Просто полет творческой фантазии… — У тебя просто стыда нет.       Наконец, глянул на последний рисунок. Кинул буквально секундный взгляд и спросил ледяным тоном: — Таким ты меня видишь?       Да что с ним такое? Я же нарисовала его в обычном виде. Ничего вызывающего. — А что ты подразумеваешь под словом «таким»? Разве ты не так выглядишь в экспедициях? Я не понимаю, почему ты злишься? Эти рисунки не предназначались для иных глаз, кроме моих. — Во-первых, я — спокоен.       Ага, спокоен, подумала я, да ты меня сейчас взглядом испепелишь. — Во-вторых, я имею право знать и видеть все, что ты делаешь.       ¡Dios mío! Да я в плену у него! — И, в-третьих, мне не нравится, как я вышел. — Портреты не мой конек. Может, поэтому плохо получилось. Прости, если не похоже. — Ты прикидываешься дурой? Или на самом деле такая? У тебя получилось очень даже похоже. Я только не понимаю, почему у меня на рисунке такое злое лицо? А еще я не понимаю, почему других ты нарисовала в образах, а меня так? Ты думаешь, что я ни на что, кроме убийства титанов, не годен? Ты видишь меня только таким?       Я растерялась, совсем не зная, что ответить на этот вопрос. Из-за мелочи такую взбучку мне устроил.       Капитан отдал мне рисунки, поднялся на ноги и сказал: — Уже поздно, иди ужинать… И еще — я знаю, что ты пропустила сегодня обед.       Он развернулся, чтобы уйти. — Леви, — окликнула я его. — Что еще? — спросил он, посмотрев на меня сверху вниз недобрым взглядом. — Мне сегодня приходить к тебе? — Да, — ответил он, не задумавшись ни на мгновение, и ушел быстрым шагом.       Я собрала свои вещи и поплелась в замок. Такой хороший день и так дерьмово заканчивается. Его муха Цеце укусила? А ты, действительно, любишь дурочкой прикидываться! Это твой излюбленный трюк: притвориться невинной, ничего не понимающей овечкой. Ты сейчас прекрасно понимаешь, почему он разозлился. Во-первых, ты изобразила привлекательными других мужчин. Значит, такими ты их видишь. У меня же есть глаза. Они оба высокие, красивые, сильные и харизматичные личности. А вот его ты изобразила безжалостным и злым. Я внутренне рассмеялась. Ведь он такой и есть, разве нет? Хватит ржать. Мы тут серьезный разговор ведем. Давай, наконец, посмотрим правде в глаза и назовем вещи своими именами: он тебя любит. Чушь! Rubbish! Bullshit! Nonsense! Его просто влечет ко мне. И думаю, что рано или поздно это закончится. Когда капитан утолит свой физический голод, наступит пресыщение. Леви сразу же разглядит все мои недостатки и поймет, что я не стою его усилий. Мы все так устроены: человеческому мозгу быстро приедаются даже приятные вещи. Поэтому не говори, что он меня любит. Конечно, любит. Скорей всего, с самого начала. И скорей всего, впервые в жизни так сильно и по-настоящему. Ты не хотела этого замечать и все еще притворяешься, что не видишь. Но я — это ты, а значит, на самом деле ты все осознаешь. Как любой мужик, Леви — ревнивый и жуткий собственник. А еще он хочет, чтобы ты увидела в нем что-то большее, чем просто убийцу титанов. Но ведь это то, чем он занимается. Его призвание, что ли. Да. Но он не только это. Леви хочет, чтобы ты видела в нем его самого, а не его репутацию сильнейшего бойца человечества! Я об этом особо и не задумывалась. Для меня Леви просто Леви. И кстати, он постоянно обзывает меня дурой и идиоткой, приказывает мне и считает меня своей собственностью. Ударил меня по лицу. Ты это называешь любовью? Задумайся хотя бы на секунду, хоть раз в жизни о ком-нибудь, кроме себя! Он любит тебя и ревнует, и мучается, и хочет тебя, и при всем этом я уверен на сто процентов — он абсолютно точно знает, что ты при первой же возможности попытаешься ускользнуть от него. И поэтому он злится на тебя и злится на себя. А ведь ты обещала ему! Ты даже себе обещала постараться! Так что старайся лучше!       Весь этот диалог происходил в моей голове, пока я ужинала, а потом мылась в душе.       Как бы я хотела иметь в своей голове выключатель, чтобы дать себе хоть небольшую передышку, хотя бы день не слышать этого обличающего голоса.       В одиннадцать часов я пошла к Леви в комнату. Честно признаюсь, шла как на каторгу.       Мужчина работал, сидя за столом, и даже не поднял голову в мою сторону, когда я вошла.       Я нерешительно покрутилась немного по комнате. А потом подошла, встала у капитана за спиной, положила руки ему на плечи и спросила негромко: — Ты на меня злишься?       Он ответил, не отрываясь от работы: — Нет. Почему я должен на тебя злиться? — А почему ты не смотришь на меня? — Потому что занят. Ложись спать.       Меня начало раздражать его отношение. Я старалась растопить лёд, возникший в наших отношениях. Мне не впервой сталкиваться с подобным. У моей мамы взрывной характер, а я мастер восьмидесятого уровня выводить людей из себя. И часто мне приходилось подлизываться к ней после какого-нибудь косяка. И в этом деле я тоже мастер восьмидесятого уровня. Сестра вечно называла меня подхалимкой.       Поэтому я не собиралась сдаваться просто так. Я обняла мужчину сзади, наклонилась совсем близко и поцеловала его в висок. Наконец, он не выдержал и повернулся ко мне: — Чего ты хочешь?       Я немного отстранилась: — Поговорить с тобой. — О чем? — Ни о чем конкретном. Просто мне одиноко, — сказала я тихо.       Леви посмотрел скептически на меня: — А я тебе чем могу помочь? — Можешь меня обнять? — Ерунду говоришь. — Понятно, — я побрела к кровати, поняв, что капитан не желает спускать на тормозах эту ситуацию. — Куда пошла? Я не сказал — нет.       Он встал из-за стола: — Иди сюда.       Я подошла к нему. Леви притянул меня к себе и обнял так крепко, что у меня даже дух перехватило. Я тоже обняла его в ответ. Чувствовала размеренный стук его сердца, тепло его тела, его такой привычный запах. Сказала, пока он не мог видеть моего лица: — Не злись на меня. Я вижу в тебе не только сильнейшего бойца человечества. Я вижу в тебе тебя самого. То, чем ты занимаешься, только часть тебя, но ты гораздо больше всего этого. Может, я сейчас нескладно говорю, но я просто хочу, чтобы ты знал это.       Мужчина разомкнул объятия, посмотрел мне прямо в глаза, и я поняла, что сейчас он спросит — задаст вопрос, ответ на который знает заранее, и не хочет слышать этот ответ, но в то же время считает, что должен сделать это и знает, что я понимаю, что именно он собирается спросить, и что я знаю, что он знает мой ответ. И мы как два игрока в покер, которые знают, какие карты на руках у другого, и знают, что каждый из них знает, что другой знает его карты. И из этой ситуации есть только один выход — обрубить запутанный узел всех этих взаимных недомолвок, задать прямой вопрос и услышать прямой ответ. — Ложись спать, я еще поработаю, — сказал он и вернулся за стол.       Леви так и не спросил. И я ничего не сказала.       Я легла в постель и повернулась на бок, но сон не шел. Я лежала и думала, что мой внутренний голос прав во всем. Этот человек любит меня. Не знаю, осознает ли капитан это сам. Или врет себе, не желая смириться с этим фактом. И наверно, впервые в жизни он так нерешителен. И злится из-за этого. Кажется, так просто спросить «Что ты чувствуешь ко мне?». Но совсем не просто услышать в ответ «Я хочу вернуться домой».       Следующие пару часов я провела в полузабытьи — это сложно было назвать полноценным сном. Я все прокручивала и прокручивала в голове нашу ситуацию.       Потом я услышала, как он раздевается, собираясь ложиться. Погас свет, заскрипела кровать, и мужчина лег под одеяло.       Леви просто лежал. Я поняла, что он тоже раздумывает обо всем этом. А еще я поняла, что в эту ночь у нас ничего не будет. И, может, вообще никогда не будет. Может, он решил прекратить все это.       Повернувшись к нему, я придвинулась совсем близко, обняла его левой рукой и положила голову ему на грудь. Леви, как ни странно, обнял меня в ответ. И так мы лежали в полнейшей тишине, прекрасно зная мысли другого. И уже проваливаясь в сон, я услышала, как мой внутренний голос прошептал: Где тонко, там и рвется. Очень скоро он поставит вопрос ребром. И тебе придется либо соврать ему, либо сказать правду. В любом случае, тебе придется иметь дело с последствиями.