17.
За каждой вспышкой молнии неизменно следует гром — это закон природы. Та история с портретами была нашей молнией, и я ждала, когда же грянет гром. На первый взгляд между нами всё было по-прежнему. Мы продолжали делить постель (во всех смыслах), но я чувствовала, что появилась какая-то трещина: что-то не давало Леви покоя — он ходил мрачнее тучи. И спустя неделю грянул гром! Была ночь. Мне снилось, как я плаваю в своем любимом бассейне. И меня совсем не смущает, что остальные дорожки пусты. В окнах, расположенных высоко под потолком, виден падающий снег. Зима! Это невероятное чувство — я наконец-то дома! Но почему здесь никого нет? Я выхожу из бассейна и бреду по коридору. Никого! Даже бабки-вахтерши нет на месте, а ведь она всегда на посту. Выхожу из здания на абсолютно пустую улицу. Бесшумно падает снег, но я совсем не чувствую холода. Я понимаю, что осталась одна во всем мире. На меня накатывает чувство опустошающего одиночества, и я начинаю плакать — сначала тихо, потом навзрыд. Я всё плачу и просыпаюсь от того, что Леви трясет меня: — Маргарита, проснись! Тебе приснился кошмар. Я открываю глаза — мое лицо мокрое от слёз. Он обнимает меня и успокоительно гладит рукой по спине. Я говорю с подвываниями: — Я хочу домой! Я так устала! Я очень хочу домой! Я чувствую, как Леви напрягается и спрашивает глухо: — Если бы перед тобой сейчас встал выбор: оказаться дома или остаться здесь со мной, что бы ты выбрала? Я молчу, не зная, что сказать. Мне очень не хочется врать. Мужчина отстраняется. В комнате висит тяжелое молчание. Леви спрашивает резко: — Почему ты молчишь? Ты можешь сказать мне, чего ты хочешь? Я завожусь: — Чего я хочу? Я хочу увидеть своих родителей и сестру. Я хочу свою жизнь обратно! Он выслушивает меня, а затем спрашивает своим обычным, спокойным тоном: — А меня ты не хочешь? Что за странный вопрос? Как будто Леви не понимает, чего я лишилась. Я не знаю, что ему сказать: — Я… я… — Уходи, — голос капитана как всегда спокоен и невозмутим. Я встаю с кровати и одеваюсь в полнейшем молчании. Мне даже его дыхания не слышно. Возвращаюсь в свою комнату, а в моей голове крутится мысль: вот и всё, finita la comedia! Как всё могло закончиться в одну секунду? Неужели так бывает?! Пять недель! Тебя хватило всего на сраных пять недель! Слушай, ты не могла соврать Леви — сказать, что останешься с ним, что он — единственное, что тебе по-настоящему нужно? Ты же, мать твою, умелая лгунья! Что с тобой? Почему-то мне стало сложно врать ему. Какие мы добропорядочные стали! А о себе ты подумала? Что дальше будет с тобой? Ничего со мной не будет. И кстати, ты говорил, что тебе жалко его, чтобы я лучше старалась. Я говорил, потому что это было выгодно тебе! Я в первую очередь всегда думаю о тебе! А ты всё просрала! Я не понимаю, почему так произошло. Мнит себя знатоком человеческой психики и не понимает! Да это просто, как дважды два: Леви нужно всё. Могу объяснить на пальцах. Вспомни один из своих любимых фильмов — «Пианино». Герой Харви Кейтела заключил с героиней Холли Хантер сделку, на кону которой стояло пианино. И сначала речь шла всего лишь об обучении игре на инструменте. Но с каждым разом ему хотелось большего. Дотронуться до женщины, снять с нее часть одежды, полежать вместе в кровати. А закончилось все, конечно же, сексом, который не принес желанного облегчения. Он сказал ей, что чувствует себя мерзавцем. И хочет, чтобы она любила его. И в этом-то и есть вся соль: когда сильно любишь кого-то, поначалу кажется, что будет достаточно, если объект твоих воздыханий будет физически рядом. Но получив доступ к телу, осознаешь, что без ответного чувства, это ничего не стоит. «Не мать, а мачеха — Любовь: не ждите ни суда, ни милости…». Леви — сам виноват. Хочу тебе напомнить, он заставил меня спать с ним. И никогда не говорил о своих чувствах. Да не такой он человек, чтобы говорить о подобном! Кстати, а о его гордости ты подумала? Как писал Мураками «Из всех человеческих чувств, пожалуй, нет ничего хуже ревности и гордыни.» Ты не боишься последствий? Леви — не такой, он не станет мстить. Ну конечно же, он не такой! С флюсом все не такие! Не думал, что ты такая наивная. Когда задевают чьи-то чувства, все становятся такими. Особенно, когда речь идет о мужской гордости. Где-то в глубине души я согласна с ним, но не имею сил продолжать этот бесполезный разговор. На душе у меня скребут кошки, а в животе плещется сосущее чувство потери, но я не могу позволить себе погрузиться в пучину депрессии. Поэтому просто приказываю своему разуму не думать об этом и засыпаю. На следующий день мы видимся с капитаном только мельком, вежливо приветствуя друг друга. Так проходит еще один день, и еще один. Я, наконец-то, высыпаюсь, но мне от этого не легче. Неприятное чувство потери гложет меня. Леви выглядит теперь таким далеким. Внутри меня всё застывает. Странные мысли терзают меня. Правда ли были эти ночи и дни, когда Леви был так близок? Я засыпала в его объятиях — уставшая, но счастливая? Не приснилось ли мне это? И почему теперь иногда среди ночи я шарю рукой, отчаянно пытаясь найти его — такого теплого, сильного и до ужаса родного? Кажется, я сошла с ума. Довериться мужчине было ошибкой! В один из дней Ханджи спрашивает: — Ева, Вы с Леви поссорились? — Нет! Почему тебе такое пришло в голову? Из-за чего бы нам ссориться? — Между вами висит какое-то странное напряжение. — Да нет, ничего такого. — Ну, значит, показалось. Даже Ханджи, не видящая дальше своих титанов, заметила это! — А давай-ка сходим к Сони и Бину! — К кому? — не поняла я. — К моим титанчикам! Ты же была у них всего один раз! — Ханджи, зачем они мне нужны? Но она упрямо потащила меня туда. Если эта женщина вобьет себе что-нибудь в голову, ее не остановить. Когда мы вошли в загон, Ханджи сказала охране: — Ребята, мы тут побудем немного, а вы идите, отдохните минут десять. — Есть, командир! Титаны начали тянуть к нам свои огромные пасти. Ну и мерзкие же твари! Их глаза без единого проблеска мысли и разинутые пасти вызывали во мне чувство брезгливости. — Титанчики, привет! Как вы тут? — радостно воскликнула моя спутница и подошла к ним так близко, что те практически смогли дотянуться до нее. — Не подходи к ним так близко! — воскликнула я. — Не бойся, они мне ничего не сделают. В этот момент в загон влетел Моблит и быстрым шагом направился к Ханджи. И почему он всегда знает, где она находится в данный момент времени? Кажется, эти двое связаны своего рода телепатической связью! — Командир, Вы опять подошли к ним слишком близко! — Моблит, не переживай, все нормально! — Командир, вообще-то у меня для Вас донесение, — он нерешительно посмотрел на меня. Видимо, его слова не предназначались для чужих ушей. Ханджи сказала: — Хорошо, поговорим снаружи… Пока, ребята. Вот это — Ева. Развлеките ее. Когда Зое и ее помощник вышли, оставив меня одну в загоне, титаны резко замерли, как будто у них закончилось электричество. Я прошлась перед ними несколько раз туда-сюда, не вызвав ответной реакции! Затем так же безуспешно подошла чуть ближе, и, наконец, приблизилась вплотную. В этот момент я окончательно осмелела и пнула ближайшего титана (не знаю, Сони это был или Бин —я не запомнила, кто из них кто). Он никак не отреагировал. Как будто меня там и не было! Сознание прошила мысль — они меня не видят и не чувствуют моё присутствие! Значит, тогда, в первый раз они реагировали не на меня, а на Леви! У меня внезапно затряслись руки и ноги, закружилась голова и накатила ужасная слабость. Такое состояние бывает, когда резко падает уровень сахара в крови. На нетвердых ногах я вышла из загона. Ханджи и Моблит все еще разговаривали. Увидев мой подурневший вид, женщина спросила обеспокоенно: — Ты в порядке? — Все нормально. Просто резко почувствовала себя плохо. Я пойду в свою комнату — мне нужно прилечь. — Может, позвать врача? Ты очень бледная! — Мне просто стало дурно от их вида, — я кивнула в сторону загона. — Это пройдёт. — С непривычки такое бывает. Неподготовленным людям сложно переносить их присутствие. Извини, что притащила тебя сюда. Я еле как выдавила из себя кривую улыбку: — Полезно иногда посмотреть реальности в лицо. И развернувшись, побрела назад в замок. Придя в свою комнату, я рухнула на кровать. Ты же понимаешь, что это значит? Ты свободна от этого дерьма! Можешь податься за стены! Можешь найти выход из этого мира! Здесь больше нет никого, кто мог бы причинить тебе вред! Люди тебе не страшны, а титаны тебя не воспринимают! Всё не так просто. Чтобы попасть за стены, нужно сначала добраться до них, а потом каким-то образом попасть за ворота. Задача не из легких! Для тебя все может стать простым! Просто стань, наконец, безжалостным психопатом без всех этих никому не нужных моральных принципов, совести, сожалений и прочей дребедени. Если нужно — кради, убивай, ври, манипулируй. Ты можешь все это сделать, стоит только захотеть. Тебе просто нужно отринуть чувства. Давно надо было это сделать! Первое — украсть оружие, припасы и лошадь из конюшни. Второе — добраться до города. Третье — ограбить какого-нибудь жирдяя-толстосума, чтобы добыть денег. Мимикрировать, подделаться под местных. Выяснить, где кратчайший путь за стены. Выяснить, кто отвечает за ворота. Их УПМ — разве это оружие? У тебя есть свое оружие. Ты можешь украсть огнестрельное оружие. Ты умеешь стрелять! Ты умеешь драться! Ты здесь загнул! Я тебе не Александр Солоник какой-нибудь! Как я могу кого-то ограбить? Убить? Хахах. Насмешила. Здесь нет никого, кроме нас. Не надо притворяться нормальной. Ты можешь и ограбить, и убить. Ты можешь стать абсолютно безжалостной. Тебе просто нужно принять это ОДИН РАЗ. И ты станешь свободной. Люди ничего не значат. Биологический материал. Жизнь — бессмысленное медленное умирание! Мир — это стог сена: каждый хватает сколько сможет. Любви не существует — есть только похоть, честности не существует — есть только лицемерие, мужества нет — есть только тщеславие, доброты нет — есть только жажда выгоды. Законы — для других, моральные принципы — пшик! Есть только бесконечная жажда наживы! Но то, чем они занимаются в Разведкорпусе это не ради наживы! Леви не такой! Опять обманываешь себя! Здесь и сейчас скажи, что ты действительно думаешь о Разведкорпусе и том, что они делают! Я… я… думаю, что они сражаются за свободу людей. Хуйня! Не думаешь ты так! Говори правду! Нет! Говори, сука трусливая! — Ну, хорошо, хорошо! — я заорала это вслух. В глубине души мне просто смешно. Весь этот сраный пафос! Их эмблема — «крылья свободы», тьфу! Девиз — «Для свободы человечества»! Куда бы выблевать? Элитные войска, мать их! Да меня тошнит от их самовлюблённости, гордыни и глупости! Они мрут, как мухи! А не продвинулись ни на йоту! Эта война заранее проиграна! Они ничего не могут! Так горделиво носят свои придурошные куртки, налепили сраную эмблему на спину, на рукав, на карман. Пусть ещё на жопу или на лоб себе прилепят! А этот их УПМ. Что за говно? Как можно этим бороться с титанами? Сейчас сюда бы парочку РПГ-32 и несколько танков «Армата». А их командир? Эрвин, мать его, Смит. Строй дальнего обнаружения? Чё за бред? Кому сдался этот сраный строй, если он все равно каждый раз теряет до тридцати процентов своих людей? Да он просто тщеславный индюк, который сам скоро сдохнет! Давай, детка! Так их! Освободись от этого! А как же Леви? А Леви хуже всех! Не в меру гордый недомерок с огромными эмоциональными проблемами! Подонок! Сначала заставил меня быть с ним, а потом кинул, потому что, видишь ли, я выбрала не его такого «замечательного», а свою жизнь! Прошу заметить, гипотетически выбрала свою реальную жизнь, хотя сейчас у меня даже и выбора-то такого нет! И, кстати, что за бабуйня с его сексуальными аппетитами? Там, наверно, трохантерный индекс выше неба! Боюсь подумать, в каком возрасте у него закрылись зоны роста трубчатых костей. Поэтому он такой невысокий! А еще Леви думает, что непобедим! Сейчас мне сюда бы пистолет Макарова, получил бы пулю в лоб и увидел, чего стоит его говенный УПМ против нормального оружия! Пуленепробиваемых-то нет! Ненавижу их всех! Кругом одни кретины! Не видят дальше своего носа! Пригрели на груди змею и принимают меня за невинный цветок! Один влюбился! Другие тоже рядом крутятся! Идиоты! Кретины! Олухи! Они даже не подозревают, что жизнь — это не их сопливые идеалы, а долбанный «Плот «Медузы»!. Я чувствовала, что совсем близко подошла к краю. Мое сердце переполняли холодная черная ненависть и бездонная злоба. И это было НЕВЕРОЯТНО ПРИЯТНО! До дрожи в животе, до мурашек в конечностях. Меня буквально пёрло от этого состояния полнейшего принятия своей злобной, жестокой, темной, беспощадной скрытой сущности! Но в этот момент у меня пошла носом кровь. Еще в подростковом возрасте у меня случались сильные эпистаксисы. Но последние лет тринадцать это бывало очень редко. Видимо, лопнул кровеносный сосуд в носу, и кровь буквально хлынула, моментально залив всю переднюю часть моей рубашки. Я кинулась к кувшину с водой, налила воды в таз, смочила полотенце и прижала его к переносице. Это внезапное кровотечение, наполнившее мой рот металлическим привкусом, привело меня в чувство. Что я только что наговорила? Я, правда, так думаю? Неужели во мне столько надменности, презрения и злобы? Эти люди помогли мне, а я так о них думаю. Я настолько бесчувственная? А Леви? Я же на самом деле так не думаю о нем. Разве я смогла бы причинить ему вред? Только не ему! Еще как смогла бы! Вернее, другая твоя сторона смогла бы! Nice try, pal! В этот раз у тебя практически получилось. Я была в миллиметрах от бездны. Практически не считается! Ты смогла сдержаться! Но ведь это было приятно? Хорошо же ничего не чувствовать, кроме неугасимой ненависти? Даже мурашки по коже побежали, а? Пока я держусь… Я вытерла лицо. Кровотечение прекратилось. Нужно было переодеться и застирать рубашку, но мне помешал внезапный стук в дверь. Я замерла на месте, недоумевая, кого еще черт принес. Решила не реагировать и переждать в надежде, что незваные гости испарятся. — Ева, я слышал, что ты там! Гребаный майор Закариас. Ему-то что от меня нужно? Приперся в очень неудачное время! Я еще до конца не успокоилась и могла спустить на него всех собак. К тому же у меня вся рубашка была в крови! — Чего Вы хотели, майор? — после пережитого в загоне шока и вспышки ненависти уже здесь, мой голос звучал как-то слабо и хрипло. — Ханджи сказала, что ты себя плохо чувствуешь, и попросила навестить тебя, узнать все ли в порядке. — А сама она не могла это сделать? — Она отбыла по срочному делу! Ханджи, твою ж мать! Правильно говорят, что простота хуже воровства. Зачем ты его прислала? — Майор, я в порядке. — По голосу не скажешь. Ты можешь открыть дверь? — Я, правда, в порядке. Уходите! Он нерешительно потоптался под дверью, а потом сказал: — Извини, но я захожу. И открыл дверь! Вот зараза! Без разрешения зашел в комнату женщины! Эта гребаная дверь без замка — любой может зайти! Представляю, какая картина предстала перед его глазами: я стою с лицом, как у демона, и вся рубашка в крови. Мужчина кинулся ко мне и схватил за плечи: — Ты ранена? Откуда кровь? Я резко высвободилась: — Кровь носом шла. Уходите! — Тебе нужно к врачу! — Все в порядке. Со мной и раньше такое бывало. — Нет, не в порядке! У тебя вся рубашка в крови, ты очень бледная и голос странный. Кровотечение сильное было? Меня начинали выводить из себя его вопросы. — Как. Вы. Посмели. Зайти. Сюда. Без. Разрешения? — отчеканила я и толкнула его кулаками в грудь. Толкнула не очень сильно, но от удивления он сделал шаг назад. — Хватит. Терзать. Меня. Вопросами! — снова отчеканила я и снова толкнула его, заставляя опять отступить назад. Этак я майора и из комнаты вытолкаю. — Убирайтесь! Я хотела его снова толкнуть, но он перехватил мои руки. Я сделала попытку вырвать их назад, но мужчина держал крепко. Конечно, попробуй что-нибудь вырвать из таких лапищ. Я уставилась на него в бессильной злобе: что дальше? — Довольно. Ты совсем на себя не похожа! Что с тобой? Пхахах! Насмешил! Сейчас-то я как раз и есть настоящая, подумала я, но промолчала, решив игнорировать его вопросы и действия в надежде, что тот отцепится и свалит. А майор взял да и погладил меня по щеке. Эта неожиданная ласка очень удивила меня. Но уж если я решила игнорировать его, то даже и не шелохнулась. Майк сказал: — У тебя вся щека в кровавых разводах… Проблема ведь не физического плана? Подумав немного, я согласно кивнула. — Проблема в моральном настрое? Я снова нехотя кивнула. — Тебе здесь очень плохо? Ты хочешь домой? Я продолжила кивать. — Так и будешь молчать? Кивок. — Обнять тебя? — Плохая идея. Вы испачкаетесь. — Она умеет разговаривать! — воскликнул мужчина в притворном изумлении. А он умеет быть смешным. Я улыбнулась, и улыбка моя была искренней. — Она и улыбаться умеет, — сказал он и улыбнулся мне в ответ. Я впервые видела его улыбку. Раньше майор Закариас казался мне излишне серьезным. Но улыбка полностью преобразила этого угрюмого человека. А потом аккуратно, чтобы не испачкаться, Майк обнял меня. Я не успела возразить, поэтому просто слегка прижалась лбом к его груди. Ну что ж, мне-то что? Я ничего не чувствую. А вот себе он делает хуже. Я его сюда не звала, и пусть это останется на его совести, чего бы он там себе не вообразил! — Послушай, — сказал он куда-то мне в макушку. — Мы действительно за тебя переживаем. Мы понимаем, что тебе здесь плохо, и ты всегда можешь рассчитывать на нас, как бы плохо тебе не было. Я слегка кивнула, но не стала уточнять, кто такие «мы» или это из разряда «мы, Николай второй». Отпустив меня, он как-то смущенно посмотрел в сторону: — Я пойду. — Угу. Майор вышел из комнаты. Лети, лети, голубчик. Ты тут себе чего-то придумал и решил в рыцари поиграть. Только я не принцесса, заточенная в башне, которую нужно спасать от дракона или злой ведьмы. Я сама одновременно и дракон, и злая ведьма с лицом принцессы. Вот была бы картина маслом, если бы в этот момент тут Леви объявился. Дуэли не избежать. И как я оказалась в такой пошловато-запутанной истории? Кстати, а что на этот счет думает мой глумливый собрат? Второй пошел! Надо было загреметь в параллельный мир, чтобы стать такой популярной у мужчин. И кстати, когда я говорил, что тебе нужно влюбить в себя какого-нибудь мужика, чтобы добыть союзника, то не имел в виду ВСЕХ местных мужиков. Ты это дело прекращай. А то начинается какая-то мыльная опера Ивана Жопера. Блин! Вот сейчас хотелось бы обратиться: Автор, Мангака, Создатель, Бог (в которого я не верю), Режиссер, Кукловод, Карма, Матрица, Ноосфера, Мойры — в общем, тот, кто пишет мою судьбу — ЧТО ЗА ХЕРНЯ? ЧТО ЗА РЕВЕРС-ГАРЕМ? Ты мне что тут лепишь? Сначала один, затем второй? Мне это зачем? Мне все это нужно, как верблюду велосипед! Я никогда не была в этом заинтересована, а сейчас меньше всего! Я просто хочу домой! К кому ты обращаешься? Там никого нет! Никто тебе не поможет! Я тебя предупреждал, что так и будет! Ты — сочетание генов своих родителей, и твоя внешность не изменится — к тебе так и будет липнуть каждый второй. А тем более теперь, когда, извини за мой французский, тебя регулярно трахали, и ты раскрепостилась. Если раньше ты была неприступная и холодная, то теперь благодаря регулярным ночным упражнениям, ты стала очень горяча — от тебя сексом за милю прёт! А вот неприступная ли ты всё ещё? Это тебе решать! Я не буду тут больше ни с кем иметь никаких отношений! У меня есть… то есть был… А, короче, проехали. Мне сейчас не об этом нужно думать. Что дальше-то делать? Может, правда, увести лошадь, да попробовать выбраться за стену? Часто, когда я в тупике, то включаю случайную песню в плеере и бывает таким образом нахожу ответ на терзающие меня вопросы. Я достала свой плеер. Давненько я его не включала. Батарея практически разрядилась — оставалось двадцать процентов. Я поставила на случайный выбор, и в наушниках запел БГ: У меня были проблемы; Я зашел чересчур далеко; Нижнее днище нижнего ада Мне казалось не так глубоко, Я позвонил своей маме, И мама была права — Она сказала: «Немедля звони Человеку из Кемерова». … Небо рухнет на Землю, Перестанет расти трава Он придет и молча поправит все, Человек из Кемерова. Мне бы сейчас такого человека! Хочу, чтобы пришел и все исправил! Ты сама себе человек из Кемерова! Надейся только на себя! Я подумала, что мне нужно просто немного отдохнуть, собраться с мыслями и решить, что дальше делать. Прошло еще несколько дней. Никто из нас так и не сделал попытки к примирению. Видимо, всё, действительно, закончилось. В моем сердце поселилась странная грусть. Была очередная ночь, и я спала сном младенца, поэтому не слышала, как в комнату зашел Леви, разделся и лег рядом. Я проснулась от того, что его рука блуждала по моему телу. Спросонья я не поняла, где нахожусь, и что происходит, поэтому начала отбиваться. Сжав мои руки, капитан сказал: — Это я! Маргарита, успокойся. — Леви? — Да. Не бойся. Я почувствовала исходящий от него явный запах алкоголя: — Ты пьяный?! Зачем ты сюда пришел? Прекрати это! Оторвавшись от моей шеи, он сказал резко: — Нет, я не пьяный. Выпил немного с Эрвином. Насколько я помню, ты обещала принять меня таким, какой я есть, а теперь гонишь. — Ты сам первым меня прогнал. И когда я обещала, то не знала, что ты завалишься пьяным среди ночи в мою комнату и попытаешься изнасиловать меня! Мои слова как будто упали огромной ледяной глыбой между нами. — Изнасиловать? Ты это так называешь? — капитан не на шутку разозлился. — Я покажу тебе, что такое изнасилование. Одним резким движением мужчина разорвал мою ночную рубашку, обнажив грудь, и впился в мои губы больным поцелуем. Мне стало немного страшно, но в то же время на периферии сознания билась глумливая мысль: Вся эта сцена напоминает какой-то дешевый женский роман! Что за хрень? Я начала отбиваться от капитана и прошипела зло: — Ненавижу тебя! Ты мне отвратителен, подонок! Внезапно Леви отстранился от меня и сел на краю кровати спиной ко мне. — Вот ты и высказала свои истинные чувства по отношению ко мне, — его голос прозвучал спокойно. — Все эти дни я видел на твоем лице только безмятежность. Ты была рада, что я отстал от тебя? Зачем тогда с самого начала согласилась спать со мной? Так было проще, или ради выгоды? Хотя голос Леви был безмерно спокоен, я знала, что ему больно. Я видела, что его кулаки сжаты, а на виске выступила вена. Мне стало плохо. Плохо от того, что он не может выразить свои чувства словами и поэтому совершает такие импульсивные поступки. Плохо от того, что я не могу принадлежать ему полностью. Но больнее всего было от того, что какая-то частичка меня хотела отдаться этому мужчине целиком и полностью! Без вопросов и сомнений. Просто быть с ним. — Я тебя больше не потревожу, — сказал он, собираясь вставать с кровати. Я поняла, что Леви непременно сдержит своё обещание и неожиданно для самой себя обхватила его сзади руками. Буквально вцепилась, как утопающий в обломок мачты: — Я не имела это в виду! Я сказала так со злости! Леви, не уходи! Мужчина сделал попытку высвободиться, но я держала его крепко: — Не пущу! Пожалуйста, прости меня! Я хочу, чтобы ты остался! Ты мне очень нужен! Мой голос дрожал, и я поняла, что еще немного, и я расплачусь. Прошла тягостная минута, в течении которой Леви молча сидел, а затем, наконец, повернулся ко мне: — Я тебе не отвратителен? Я обняла его за шею и прижавшись к нему, сказала взволнованно: — Нет, конечно! Ты — самый сильный, смелый и красивый. Ты спасал меня не раз. Без тебя я давно пропала бы здесь. — А еще? Капитан явно дразнил меня, и я поняла, что опасность миновала — он не уйдет. — А еще скромный, — ответила с улыбкой. — И, кстати, ты очень хорош в ЭТОМ. — В чем в этом? — Ты понял, что я имею в виду! Не заставляй меня вслух говорить такие вещи. Он придвинулся ближе и поцеловал меня легко в губы, а затем сказал: — В этом? Провёл пальцами по моей шее и спустившись вниз, накрыл ладонью мою левую грудь. — Или в этом? Наконец, вынудив меня лечь и проникнув пальцами между моих ног, Леви начал ласкать и гладить самое чувствительное местечко. — А, может, в этом? — Ты хорош во всем! Ах! Да, вот так очень хорошо… Его пальцы быстро сделали меня мокрой, а затем мужчина перевернул меня на живот и поставил на колени. Когда Леви злится на меня, он всегда прибегает к этой позе. Используя ее, он не стесняется входить максимально глубоко и жестко. И если я дохожу до пика, что бывает не всегда, то удовольствие обычно бывает болезненно-ярким и вызывает внутри меня какие-то спазмы. Мне не оставалось иного, как расставить ноги пошире и прогнуться в спине, как нравится капитану. — Леви, подожди, я еще… — не совсем готова, хотела сказать я, но он меня перебил. — Не жди от меня сегодня особых нежностей. Можно подумать, я хоть когда-то от тебя чего-то ждала, подумала я. Я почувствовала, как он сзади вошел в меня медленно, но с напором. В этой позе проникновение было очень глубоким. Сжимая руками мои бедра, Леви брал меня снова и снова изо всей силы — безжалостно и неутомимо. Его движения накатывали, как прибой в океане. По временам он выходил полностью и снова врывался внутрь, заставляя меня вскрикивать. Под конец мне уже стало сложно находиться в этой позе. Почувствовав приближающуюся кульминацию, он обхватил меня за плечи, потянул к себе, развернул мою голову и поцеловал, не прекращая движение. И это было так необычно, но в то же время жутко сексуально. Затем Леви прервал поцелуй, и я почувствовала, как горячая жидкость выплеснулась на мою спину. Я упала без сил на живот, а Леви упал рядом. Когда я немного пришла в себя, то открыла ящик у прикроватной тумбочки и достала чистую салфетку. — Давай я вытру. Вытирая мне спину, он спросил: — Ты не кончила? — Нет. — Чёрт! — Ничего страшного. Ты же предупредил. Я особо не надеялась, — я перевернулась на спину. — Во второй раз я постараюсь лучше, — сказал он и перегнулся через меня, чтобы положить салфетку на тумбочку. А я не смогла удержаться и погладила рукой его живот. — Почему тебе так нравится мой живот? — спросил он. — Тебе это может показаться странным, но в моем мире культ плоского живота, что у мужчин, что у женщин. А еще считается красивым, когда у мужчины все мышцы на животе можно пересчитать. Мы их называем кубиками. У тебя просто стальной пресс. И вообще, у тебя все мышцы так здорово прокачаны — это очень красиво. Я, к сожалению, являюсь продуктом своего мира. Поэтому не могу удержаться и не потрогать. — Какая глупость. Чем больше тебя слушаю, тем больше убеждаюсь, что в твоем мире люди зажрались. У нас здесь такие мышцы — насущная необходимость. Мы очень много тренируемся. Чтобы управлять приводом, необходимо иметь развитую мускулатуру. Поэтому у всех, кто использует УПМ, даже у женщин, такие мышцы. — Прости, если тебе это неприятно. Я больше не буду тебя трогать. Он придвинулся ко мне поближе, положил руку на мой живот и сказал: — Не будь дурой. Ты можешь трогать у меня все, что захочешь сколько влезет… Ты отдохнула немного? — Что, уже? — Ага. И капитан увлёк меня во второй раунд. И он, как обещал, постарался хорошо. Мужчина был просто ненасытен — неделя воздержания! А как же раньше он обходился без этого месяцами? А как раньше я обходилась без этого годами? Под конец я уже совсем перестала соображать — в голове сделалось пусто, а от сильнейшего оргазма сил не осталось совсем. Я даже не сразу поняла, что все закончилось, и Леви лежит рядом, восстанавливая дыхание. — Я пойду в душ, — сказала я, вставая. Накинула на голое тело шорты и рубашку, перекинула через плечо полотенце. — Ты меня совсем замучил! — Сама виновата. Не нужно расхаживать с таким невозмутимым лицом. Я из-за тебя пошел и напился с Эрвином. Кстати, он рассказал мне, как вы с ним обжимались. Твою ж мать! Здесь люди совсем не умеют язык за зубами держать? Знал бы Леви, что я не только с командором, как он выразился «обжималась»! Придушил бы меня, наверное! Хотя для меня это совсем ничего не значило! Я сказала вслух: — Теперь мне понятно, откуда растут ноги этого ночного набега. Вот ведь болтун! Мы же решили никогда об этом не говорить. И мы не обжимались, просто обнялись один раз. Я тогда была очень виновата перед Смитом: в такой манере рассказала ему, что он умрет, и про его руку. В том объятии не было никакой подоплеки. Командор же понял это. — Видимо, не совсем понял, раз до сих пор помнит об этом. Ты дала ему какую-то надежду на большее? Тут уж я не выдержала и практически завизжала: — Какую надежду? О чем ты говоришь? Зачем я ему нужна? Он же кроме своей миссии победить титанов ничего не видит. — Может, теперь, когда Эрвин знает, что умрет, он решил, что в жизни есть что-то кроме борьбы с титанами? — И увидел меня такую прям красавицу притягательную. Да не поверю я в такое. У вас же в отряде есть женщины: молодые, красивые, сильные. Явно мне не чета. — Да, такие есть. Но ты другая. — Неужели я дожила до комплимента от капитана Леви? И где ж такое записать? — Иди уже в душ, и не задерживайся там! Я выскользнула в коридор. Освещение было совсем слабым — в настенных подсвечниках догорало несколько свечей. Мне оставалось дойти совсем немного до конца коридора, когда одна из дверей открылась, и оттуда вышел Майк! Было четыре часа утра. И судя по тому, что майор был полностью одет, он еще не ложился. Я представила, как выгляжу сейчас в его глазах: короткие шорты, рубашка застегнута на пару пуговиц, отсутствие бюстгальтера, волосы растрепаны, губы припухли, глаза лихорадочно блестят, и вся насквозь пропахла сексом. Кивнув майору, я хотела пройти мимо, но он перегородил мне дорогу. Я оказалась прижатой к стене. Очередной кабэдон? Я удивилась, но не испугалась. Чего мне бояться? Леви в двадцать метрах отсюда, стОит мне закричать, и он через пять секунд будет здесь. Но все-таки что же нужно Майку? Мужчина склонился надо мной, я уперлась руками в его живот и отвернулась в сторону. Страха не было, но все-таки неприятно, когда над тобой нависает двухметровый амбал, а на тебе нет нижнего белья, и ты только что целый час занималась бурным сексом с другим. В этот момент он понюхал мои волосы, а затем наклонился к моей шее так близко, что я чувствовала его теплое дыхание. Я поняла, что еще две секунды, и по коридору разнесется мой недовольный крик. Но все закончилось. Отступив в сторону, Майк сказал: — Ты вся пропахла им. Я посмотрела прямо ему в глаза, и вздохнув, сказала спокойно: — Знаю. И продолжила свой путь в душевую. Там я сползла на пол по закрытой двери. Гребаный Экибастуз! Он всё понял про нас с Леви. Значит, завтра об этом будет знать Смит. Надо же было так глупо попасться. Я тщательно вымыла голову и тело. После душа мне полегчало. Я поняла, что рано или поздно это должно было случиться. Невозможно бесконечно скрывать отношения такого рода, когда живешь, как в бараке для военных. В этом замке очень толстые стены, и они служили исправной защитой, хорошо заглушая всё, что происходило между мной и Леви. Благодаря им мы продержались целых полтора месяца. Но теперь этому пришел конец. Вернувшись в комнату, я увидела, что Леви спит, подложив кулак под щеку. Свеча догорала, и я сделала вывод, что он ждал меня, но не устоял перед сонливостью. Бедный мой капитан. Даже ему иногда нужен отдых. До рассвета оставалось часа полтора. Затушив свечу, я легла в кровать. В темноте обняла Леви, но сон всё никак не шел. Мне нужно было решить, что же делать дальше. А в моей голове бродили только мысли о том, как за эту неделю я соскучилась по его присутствию рядом. Как тихо он дышит во сне. Какой он теплый. Поняв, что невозможно будет сосредоточиться рядом с Леви, я перебралась в кресло. Обдумывая ситуацию, я решила, что мне нужно рассказать ему о реакции титанов на меня, вернее о их НЕреакции. Там и застало меня утро. Леви пошевелился и пошарил рукой по кровати. Не найдя меня, мужчина открыл глаза и увидел с каким лицом я сижу в кресле. Его первыми словами были: — Ты издеваешься надо мной? Сейчас последует одно из твоих откровений? И почему это происходит всегда утром, когда я только просыпаюсь? Я думал, хуже, чем скрывать имя и возраст быть не может. Но, видимо, ошибался. Говори!!! — Знаешь, у народа моей матери есть традиционная деревянная расписная игрушка. Называется матрешка. Она состоит из двух половинок, а внутри полая. Открываешь ее, а там точно такая же только меньшего размера, открываешь ее, а там еще одна, и так их может быть штук двенадцать одна в другой. А ты не знаешь, сколько же их там на самом деле и просто с азартом открываешь одну за другой. И самая последняя игрушка оказывается совсем маленькой. Было очевидно, что он еле сдерживается, чтобы не рявкнуть на меня. — И ты мне рассказываешь эту ерунду с утра пораньше, потому что… — Это просто аналогия. Предлагаю тебе считать, что я чем-то похожа на эту матрешку. И сюрпризы будут и дальше. Прости, но боюсь, ты никогда не дойдешь до самой последней игрушки. В этой игре нет конца. Он уткнулся лицом в подушку, а затем подняв голову, сказал: — Бред какой-то! Порой я очень жалею, что нашел тебя на берегу того озера. — Только порой? — спросила я с улыбкой. — Хватит улыбаться, рассказывай уже. — Предлагаю тебе сначала сходить в душ и привести себя в порядок, а потом поговорим. Это очень долгий разговор. Ты ж быстро моешься, да и тебе легче будет все это воспринимать. — Ладно. Леви встал и быстро оделся. Когда он вышел из комнаты, я поменяла постельное белье и заправила постель. Оделась сама, умылась из кувшина, убрала волосы, попила воды из графина. Капитан вернулся из душа, посвежевший, в чистой одежде, вытирая на ходу полотенцем волосы. Я очень редко вижу Леви с мокрыми волосами. Мне кажется, что в таком виде в нем появляется больше человеческого что ли. Поэтому я не удержалась: подошла и поцеловала его в висок. — Подсластить пилюлю пытаешься? — спросил мужчина недовольно. — Нет. Мне просто нравится, когда у тебя волосы мокрые. Леви посмотрел на меня своим обычным холодным взглядом: — Все-таки ты странная. А теперь рассказывай. Я села в кресло, он развернул стул ко мне и тоже сел. — У меня две новости: первая — майор Закариас про нас знает, а значит, сегодня узнает и Смит. У него дернулся уголок рта: — Дерьмо! Но, может, это к лучшему. Я подумывал рассказать Эрвину о нас. Вечно скрываться мы не можем. Как Майк узнал? — Ночью, когда я пошла в душ, встретила его в коридоре и он… не знаю, как сказать. В общем, он меня понюхал и почувствовал твой запах на мне. Его лицо исказила гримаса: — Что? Почему ты позволила ему себя обнюхивать? — У меня не было выбора — он меня зажал. Леви вскочил со стула, подошел ко мне и сказал сквозь зубы: — Я убью эту сволочь! Он тебя трогал? Говори живо! Тут я не на шутку испугалась: не хватало мне еще шекспировских страстей и сцен ревности. Я тоже подскочила с кресла и положила руки на плечи Леви успокаивающим жестом: — Он меня и пальцем не тронул. Подумаешь, понюхал. Бывало и хуже домогались! Пожалуйста, я очень тебя прошу, не злись! Леви, милый, не делай ничего! Он зло буравил меня взглядом. Я поняла, что зря ему рассказала, поэтому обхватила мужчину за шею и сделала просящее лицо: — Только не надо драк и выяснения отношений. Я того не стою! Вы — соратники и сражаетесь вместе. Я не хочу, чтобы такая ерунда помешала вашему общему делу. Обещай мне, что ничего ему не сделаешь, я тебя очень прошу! Он смотрел на меня исподлобья, презрительно скривив губы. Потом сказал: — Ладно. Но ты к нему больше и близко не подходи, поняла? Увижу его рядом с тобой, убью! — Я ему неинтересна. Не нужно преувеличивать. — Это ты так думаешь, а он очень внимательно читал отчеты Ханджи о тебе. У меня давно были подозрения… Damn it! Леви во всем прав, но мне нужно было попробовать его разубедить. Нельзя позволить им переругаться из-за меня. Этого дерьма мне еще не хватало. Я со вздохом отошла к окну: — Ты сейчас представишь всё в таком виде, как будто я направо и налево тут сердца разбиваю. Что за ерунда? Никому я не нужна. Может, чуть-чуть тебе. И то не понятно почему. Он не отреагировал на эти мои слова, сказал только: — А вторая новость? — Во время нашей размолвки выяснилась одна любопытная вещь: титаны на меня не реагируют. — Что ты сказала? Я впервые видела капитан действительно пораженным чем-то. — Не реагируют, не видят, не чувствуют. Я рассказала Леви в подробностях о том дне. Он был поражен — попросту не знал, что сказать. Некоторое время мужчина просто сидел в кресле, раздумывая. Я подошла и села на ручку: — Я не принадлежу этому миру, поэтому они меня не чувствуют. Капитан поднял на меня глаза: — А почему ты до сих пор здесь? — Что? — я не поняла его вопроса. — Почему ты сих пор не сбежала? Уверен, когда ты узнала, что титаны не могут причинить тебе вреда, первой твоей мыслью было — сбежать. Украсть лошадь из конюшни, добраться до ворот, каким-нибудь образом выбраться за стены и поискать путь домой. Просто не успела? Так? Он меня раскусил! Вот так просто выложил то, о чем я непрестанно раздумывала всю предыдущую неделю. — Нет, конечно! Что за глупость? — я постаралась нацепить на себя удивленное выражение, а потом и вовсе встала и отошла к окну, чтобы он не видел мое лицо вблизи. — Ты врешь. Считаешь себя самой хитрой? Я не дурак… Иди-ка сюда назад. — Что? Мне сделалось не по себе. У Леви был довольно грозный вид, и я не знала, что он задумал. Леви похлопал по ручке кресла: — Иди сюда, живо! Не заставляй меня вставать. Я нерешительно подошла и снова села на ручку кресла, постаравшись придать своему лицу безмятежное выражение. Внезапно Леви схватил меня рукой за воротник и потянул к себе. Чтобы не упасть на него, мне пришлось упереться руками мужчине в плечи. Наши лица оказались очень близко. Глаза у него были как два стальных клинка. Мне сделалось по-настоящему жутко. Он сказал спокойно: — Я скажу это только один раз. Даже если сбежишь, пока ты в этом мире, я найду тебя и верну назад. Я найду тебя даже в твоем мире. Ты теперь принадлежишь мне, и я тебя не отпущу. Знаю, что бываю жёстким с тобой в постели. Я постараюсь сдерживаться. Знаю, что это не всегда приносит тебе удовлетворение — буду лучше стараться. Я понимаю, что у тебя были свои причины дожить до такого возраста и быть одной. А я заставил тебя встать на этот путь, но это будет продолжаться и дальше. Я знаю, что я — грубый, циничный и холодный. А еще у меня есть обязанности. Скоро я не смогу уделять тебе много времени. И меня могут убить в экспедиции. Но я постараюсь не допустить этого. Можешь злиться и ненавидеть меня, но у тебя нет особого выбора. Можешь даже считать меня подлецом. По мере того, как он произносил этот многозначительный монолог, лицо у меня вытягивалось все больше и больше. Ничего себе заявление! Я почувствовала приближение одного из своих «эпизодов» и хотела уже высказать ему все: и по поводу того, какой он хладнокровный сукин сын с темным прошлым и огромными эмоциональными проблемами, и что я — не вещь, принадлежащая ему, и много чего другого. Но ругаться было бесполезно. Я попыталась призвать голос разума: — Леви, у тебя это скоро пройдет. Это просто гормоны — вещества, которые вырабатывает наше тело, когда мы с кем-то спим. Тебе надоест быть со мной. Ученые говорят… — Плевал я на твоих ученых. Хватит прикрываться умными словами. Он отпустил мою рубашку и сказал: — Ночью, когда я зашел к тебе, мне показалось на миг, что ты умерла — ты была очень бледная и практически не дышала. Я не могу тебя отпустить! Ты это хотела услышать? Тебе нужно было унизительное признание? Естественно, я не хотела никого унижать и прекрасно понимала, что он чувствует. Поэтому я сползла в кресло, обняла Леви за шею и сказала: — Я все понимаю… У меня бывает такой очень глубокий, практически летаргический сон. Это не страшно. И у меня совсем не было намерения унижать тебя. Я знаю, что ты не любишь говорить о чувствах. Так мы просидели какое-то время, а потом капитан сказал: — Скоро предстоит экспедиция за стены. Я не знаю, сколько она продлится. И я очень не хочу оставлять тебя здесь, предоставленную самой себе. Поэтому у меня давно появилась мысль взять тебя с собой, но я не хотел подвергать тебя опасности. А учитывая то, что ты мне сейчас рассказала… — Спасибо Вам, капитан, замечательная идея, — сказала я с сарказмом. — В чем дело? Боишься за свою безопасность? Но если титаны на тебя не реагируют, тебе ничего не грозит. К тому же я буду рядом и смогу тебя защитить. — Да причем тут моя безопасность? — воскликнула я. — Дело совсем в другом! Во-первых, я буду отвлекать тебя от обязанностей. Зачем тебе нужно нянчиться со мной? А во-вторых, самое главное — вдруг тебя убьют на моих глазах? Он спросил с непробиваемо спокойным выражением лица: — Ты боишься за меня? Высвободившись из его объятий, я встала: — А ты как думаешь? За кого ты меня принимаешь? За бессердечную дрянь? Я не хочу видеть, как погибают люди! Я знаю, что в экспедициях вы обычно несете огромные потери, и я не желаю смотреть на это! Вдруг это будет кто-то, кого я знаю. Вдруг это будет Зое? Или еще хуже — ты? Он тоже встал с кресла и положил руки мне на плечи: — Меня не так просто убить. И тебя я тоже в обиду не дам. Но ты должна научиться смотреть в глаза реальности. Теперь это твой мир! Твоя жизнь связана с моей. А это то, чем я занимаюсь. У нас есть цель — победить титанов. И мы будем идти к этой цели до конца. — А если я не захочу ехать? Или Смит не разрешит? — Со Смитом я разберусь. Теперь я несу ответственность за тебя, и мне решать, что с тобой будет дальше. А по поводу твоего желания или нежелания, боюсь, тут ты бессильна. Я взвилась: — Ты издеваешься надо мной? С чего ты взял, что имеешь право распоряжаться мной? — Пока ты в этом мире, будешь делать, как я скажу. Я отошла от него к окну. На меня опять накатил приступ злости. Я сжала зубы и почувствовала, как напряглись мои желваки, а глаза сузились. В попытке усмирить свою ярость, я вдохнула свежий воздух. Леви подошел, обвил меня без спроса руками и сказал: — Я знаю, что ты сейчас очень зла. Но мне понравилось выражение на твоем лице. Возбуждает, знаешь ли. Я повернулась к нему со словами: — Леви, ты сейчас играешь с огнем. Я еле сдерживаюсь, а ты меня специально провоцируешь. — Знаю. Мне это нравится. Когда ты злишься, у тебя так глаза блестят. — Ну и гад же ты! Он привлек меня к себе и начал целовать. Не знаю, сколько мы так простояли, слившись в поцелуе, но к тому времени, когда мужчина оторвался от меня, я уже окончательно успокоилась. И когда же я так размякла? — Я поговорю сегодня с Эрвином. Скорей всего, он захочет с тобой поговорить тоже. — Хорошо. А я сейчас пойду прямиком к Зое — хочу ей сама все рассказать. — Увидимся позже. Когда он вышел, я посмотрела в зеркало и сказала себе: То, что он здесь сказал, что я принадлежу ему и все остальное — ведь это просто слова. Мужчинам нравится бахвалиться. Леви любит меня, но вместо того, чтобы прямо сказать это, он разводит подобную демагогию. Ерунда, конечно, что он найдет меня во всех мирах. Даже здесь я могу сбежать, если захочу. Но все дело в том — хочу ли я? В этом я совсем не уверена. Сейчас тебе подвернулся отличный шанс: не нужно искать сложных путей, как попасть за стены. Ты поедешь туда с Разведкорпусом и будешь под их защитой, а когда придет подходящий момент, ты решишь — остаться здесь или вернуться домой. Всё складывается как нельзя лучше. Но сейчас тебе нужно поговорить с Зое — объяснить ей, почему ты была такой врушкой. Нельзя терять ее дружбу! Ты прав. А Леви все уладит со Смитом… Ты знаешь, я с самого начала думал, что твои отношения с этим капитаном — трата времени, что тебе нужно было охмурить командора. Но, похоже, ты сделала правильный выбор! Хочу тебе напомнить, что у меня не было никакого выбора! Этот мужчина сам выбрал меня! И вообще, не делай из меня такую меркантильную тварь. Я привязана к Леви. И я понимаю его чувства! Мне не хочется причинять ему боль! Я никому не хочу причинять боль! Я просто хочу вернуть свою жизнь! В этом-то и проблема: ты хочешь жить своей жизнью. Но один человек здесь точно не сможет оставить тебя в покое. И в этом конфликт интересов. Тебе придется когда-то окончательно решить. Сейчас ты уверена, что хочешь домой. Но когда перед тобой встанет реальный выбор: потерять навсегда свой мир или потерять навсегда Леви, я не уверен, что ты сделаешь выбор в пользу своего мира. Как говорила Скарлетт О’Хара: я подумаю об этом завтра. Сейчас мне нужно решать другие насущные проблемы. Я вышла из комнаты и направилась к двери Ханджи.17.
9 сентября 2018 г. в 19:33