Реальность создаёт разум

24.

      Оставалось десять дней до экспедиции. В воздухе повисло ожидание. Велись последние приготовления, поэтому Леви был очень занят, и я видела его только поздно ночью — в такое время, когда не до разговоров — мы или спали, или занимались любовью. Капитан отмахивался от всех моих вопросов, но я знала, что этот «квартет И» в составе Леви, Смита, Зое и Майка приняли какое-то решение по поводу моих способностей читать мысли Эрена. Правда, никто не собирался мне ничего рассказывать. Когда я спросила об этом у Леви, тот ответил резко: — Узнаешь в свое время. — Но, Леви, а вдруг Эрен не один такой? Может, есть другие люди-титаны, может, даже в Разведкорпусе? Если да, то я наверняка сумею их распознать. — Не лезь в это, — был его ответ.       Я подумала, что они либо держат меня за идиотку, либо чересчур опекают.       Но всё же несмотря на нервозность, витавшую в воздухе, несмотря на нежелание Леви обсуждать со мной что-либо, наши отношения были как никогда крепки. Я чувствовала, что он успокоился — пропала идиотская уверенность, что я сплю с ним по принуждению, что он заставляет меня. Капитан стал менее напористым в постели. Раньше мужчина таким образом выплескивал агрессию, как будто говоря «видишь, какая я сволочь, какой жестокий и совсем не заслуживаю, чтобы меня любили». Все это осталось в прошлом.       Мои тренировки прекратились, потому что за оставшееся время я вряд ли улучшила бы свои навыки, а вот сломать себе что-нибудь могла.       Рана на лбу заживала. Когда пришло время, та же спокойная женщина-доктор сняла швы. Я поняла, что останется небольшой шрам. Но я всю жизнь хожу с густой челкой, поэтому он не будет заметен.       Меня удивляло, что окружающие находятся в каком-то радостном предвкушении перед экспедицией. Я совсем не видела на лицах этих людей страха. Мне казалось это странным, потому что кто-то из них может не вернуться. И, тем не менее, они собирались идти на смерть с практически счастливыми лицами.       Сама я впала в состояние ледяного спокойствия. Бывает такое чувство, когда кажется, что жизнь вокруг тебя ускоряется, все движется и бурлит, а ты как будто застыла в куске льда и наблюдаешь за всем со стороны. Так и я взирала на все с холодным любопытством.       Заняться мне было абсолютно нечем, поэтому я снова начала по вечерам ходить на крышу. Надевала свои шорты и спортивное бра, брала с собой одеяло, воду и просто валялась под лучами заходящего солнца, отдаваясь вялотекущим мыслям и наблюдая за плывущими по небу облаками.       До экспедиции оставалось пять дней. Я стояла на крыше, облокотившись о перила и смотрела на плывущие облака чужого неба. Внизу во дворе суетились фигурки людей, занятые своими делами.       Мой напарник подал голос: I was screaming into the canyon       В моей голове на автомате заиграла песня «Container» Фионы Эппл: At the moment of my death The echo I created Outlasted my last breath My voice it made an avalanche And buried a man I never knew And when he died his widowed bride Met your daddy and they made you I have only one thing to do and that's Be the wave that I am and then Sink back into the ocean К чему ты вспомнил эту песню? А ты как думаешь? Может к тому, что каждое наше действие отражается на других. Каждый наш, даже самый маленький шаг может иметь отдаленные последствия разрушительной силы и созданное в горах твоим голосом эхо может кого-то похоронить под лавиной. И? Ты здесь уже таких дел наворотила. Будь осторожней в этой экспедиции, не сделай хуже. Ты переоцениваешь мою значимость. От меня там ничего не зависит.       Вздохнув, я закрыла глаза и подумала, что, как поется в этой песне, я хотела бы стать волной и вернуться в океан.       Голос не сдавался: Ты слишком спокойная. Я знаю это твое спокойствие, и мне оно не нравится. Ты решил сегодня мне сеанс психоанализа провести? Я спокойна, потому что решила, что не стоит множить сущее без необходимости. Я просто буду плыть по течению и посмотрю, что произойдет. Знаешь, в твоем случае бритва Оккама не лучший советник, потому что у тебя нет простейшего решения, которое можно считать самым верным. Останешься ты с Леви здесь или вернёшься домой — оба варианта взаимно исключают друг друга, и каждый из них принесет тебе страдание. Ага. Но как говорил Джон Константин «Always a catch» Да. И этот подвох питает твое спокойствие: просто ты знаешь, ЧТО НЕ УМРЕШЬ В ЭТОМ МИРЕ. Ты любишь Леви, как не любила ни разу в жизни. Но знаешь, что, как многие люди, которые не дорожат особо жизнью, ты проживешь очень долго и умрешь своей смертью там, дома. А это значит, что ты вернешься. Может завтра, может через двадцать лет, но ты вернешься домой. Помнишь, что сказала та гадалка?       Я погрузилась в воспоминания. Когда я училась на первом курсе института, со мной произошла невероятная история. Мне предсказали странную вещь. Я никогда не верила в астрологию, гадалок, религию, привидения и прочие порождения людской незрелой психики. Но тот случай запомнился мне на всю жизнь.       В ташкентском сквере Амира Темура можно было иногда повстречать весьма колоритную бабку. Сидя на одной из скамеек, она привлекала внимание своими обширными телесами, сочным одесским акцентом и предложением погадать на картах Таро. Проходя порой мимо нее по дороге из института, я удивлялась, что этот осколок советского многонационального Узбекистана по сию пору не мигрировал в Израиль. И также меня удивляло, что ее до сих пор в милицию не забрали. Самой мне не приходило в голову попросить погадать — я считала это шарлатанством.       Однажды весной я спешила с пар на метро, когда она окликнула меня: — Девушка, я дико звиняюсь, а шо Вы всегда так шустро бежите мимо меня? Я имею Вам кое-что сказать.       Не останавливаясь, я вежливо сказала: — Спасибо, не нужно. —Зря. Щаз я сделаю Вам предсказание, и Вы перестанете себе думать, шо я — шарлатанка.       Почему-то я остановилась, и поинтересовалась ценой ее услуг. Плата оказалась вполне умеренной, поэтому я нерешительно присела рядом с ней на скамейку.       Апрельское солнце припекало сквозь молодую листву старых чинар. Старуха вытащила колоду потрепанных засаленных карт. — Дорогая, шо Вы имеете спросить? Какой вопрос?       Я призадумалась, но единственное, что мне пришло в голову, было: — Я уеду из Узбекистана?       Она усмехнулась: — Я и так могу Вам сказать, шо уедете. Шо вам, молодым, тут делать?       Я пожала плечами, а она начала перемешивать карты. Затем вытащила несколько штук из колоды и положила их лицевой стороной вниз. Открыла первую карту, и причмокнув губами, сказала: — Конешно, уедешь. В Россию или в Америку. Куда там все щас бегут.       Я начала жалеть, что отдала ей свои деньги.       Бабка открыла еще пару карт, и на ее темном лоснящемся лице появилось выражение недоумения: — Я шо-то не поняла. Таки странно.       Я подумала, что начинается развод под названием «на тебе порча, дай денег — я сниму ее». Но всё же спросила: — Что-то не так?       Она подняла на меня свои темные, как две изюмины глаза, и сказала: — Клянусь своей жуткой красотой, шо на какое-то время Вы исчезнете из этого мира, а потом вернетесь.       Я скептически посмотрела на нее: — В кому впаду что ли? Или клиническая смерть будет? — Две большие разницы: смерть и исчезнуть. — И куда же я исчезну? — А я знаю? Я таки Вам скажу, шо это очень странно. Но Вы точно вернетесь и проживете до ста лет. Таки да!       Потом я распрощалась с бабкой, и что самое интересное — больше я никогда ее в этом сквере не видела!       Погрузившись в воспоминания, я не сразу заметила, что больше была на крыше не одна. За спиной послышались шаги, и повернувшись я увидела Эрена. Он остановился в нескольких шагаг от меня, при этом на его лице застыло странное выражение. Мне подумалось, что я не совсем одета для светских визитов. — Эрен? Как ты сюда попал? Тебе нельзя здесь находиться! — Я был во дворе и увидел, что ты здесь.       Он подошел, и на его лице появилось решительное упрямство. Я не понимала, чего он хочет. Вдруг парень взял меня за руку, и я услышала голос в голове: Ты можешь читать мои мысли, да?       Я молчала, не зная, что сказать и не понимая, как он узнал. Парень не отпускал мою руку, его губы были упрямо сжаты, а в глазах притаился нехороший блеск. Я знаю, что ты слышишь меня. Я подслушал тогда под дверью, как ты сказала капитану Леви, что видела моими глазами, как он избил меня. Признайся! Признайся! Признайся!       И хотя все это он говорил мысленно, но звучало весьма настойчиво. Я поняла, что отпираться бесполезно. — Да, — коротко сказала я и выдернула свою руку из его. — Но как такое возможно? Кто ты? — Я обычная женщина, которая оказалась в необычных обстоятельствах.       Я отошла от него на пару шагов. Откровенно говоря, поведение Эрена немного нервировало меня. Детская импульсивность плюс тело взрослого мужика — не самое лучшее сочетание. Кто знает, на что способен этот ребенок-титан. — Я не верю тебе! Ты что-то скрываешь? Я хочу знать! — он практически кричал.       Я видела признаки зарождающейся истерики. — Хорошо, я скажу тебе, — приняла я решение, — но, во-первых, тебе не понравится то, что я скажу. А, во-вторых, ты должен пообещать, что никому не расскажешь, о чем мы тут будем сейчас говорить. Даже Микасе и Армину! — Я обещаю! Клянусь тебе. — Ладно. Вот моя правда: я из другого мира.       Он не совсем понял, о чем я:  — Ты из-за стены? — Эрен, ты не понял. Я из совсем другого мира, где нет стен, и нет титанов. Понимаешь? А вы все просто персонажи, так скажем книги, и ты в этой книге главный герой, поэтому только ты, в конечном итоге, сможешь победить титанов. Но знаешь в чем ирония? Я не читала эту книгу. Я знаю только в общих чертах, о чем там идет речь. Поэтому я не могу сказать тебе, что ты такое и что должен делать. Тебе самому придется искать свой путь.       Он не мог поверить в услышанное, бедный парень совсем растерялся: — Но… Как это? Персонажи книги? — Именно так. Не знаю, как меня сюда занесло, и зачем я здесь. — И ты не знаешь, почему я могу превращаться в титана? Почему ты можешь читать мои мысли? — Нет. Эрен, я уже сказала, что не знаю. В этом горькая ирония. Ясно одно — мне не место в вашем мире. Думаю, на этом нам стоит закончить разговор.       Я хотела пройти мимо него. Но парень перегородил мне дорогу. — Мне больше нечего тебе сказать. Тебя накажут, если увидят со мной, — сказала я резко. — Подожди. Мне нужно еще кое-что тебе сказать.       Я остановилась: — Что такое?       Он стоял, замявшись, не зная, как сказать. При этом по его щекам разлился подозрительный румянец. Я насторожилась: — Эрен, что такое?       Вдруг он положил руку на мое голое плечо. Это странно, но ты мне вроде как нравишься! Я не знаю, не понимаю, что это… я не могу объяснить… просто…       Сказать, что я опешила — ничего не сказать. Здрасти, приехали! Пятнадцатилетний Ромео, мать его. Не знаю, как я не заржала там истеричным, гомерическим хохотом. What the fucking fuck? This shit just can’t be happening!       Скинув руку парня с плеча, я сказала жестко: — Ты знаешь меня пять дней и просто внушил себе, что я тебе нравлюсь. На самом деле, это не так. Ты меня не знаешь, я тебе не нравлюсь, и ты еще ребёнок.       Хотела еще добавить, что ему должна нравиться Микаса, но промолчала. Не стоит усугублять. — Я не ребенок! Я — мужчина! Мне практически шестнадцать. Разница в возрасте пять лет — ерунда! — воскликнул он горячо.       Этот чудак решил, что мне двадцать один год. Приятно, конечно, когда меня принимают за молодую, но только не в этом случае. Я сказала ехидно: — Пятнадцать лет, ты хотел сказать?       Эрен ошарашенно уставился на меня: — Тебе… Вам тридцать лет? Не верю! Совсем не похоже! — У меня хороший косметолог, — отшутилась я. — Что хорошее? — Не важно. Факт остается фактом: я — взрослая, ты — ребенок, особенно по меркам моего мира. И то, что ты уже участвовал в сражении, в моих глазах ничего не значит. В моем мире тебе сейчас бы играть в GTA, гонять на скейте и тусоваться с друзьями, а не биться с титанами. — Я практически ничего не понял из того, что Вы сказали, но все это не важно. — Ты, кажется, меня совсем не слышишь, мальчик, — я поняла, что нужно прекращать этот бессмысленный разговор и собралась уходить. — Это все из-за капитана Леви?       Дерьмо! А он-то откуда знает о нас с Леви? И уж определился бы, на «ты» он ко мне обращается или на «вы». — А при чем здесь капитан? — Жан сказал, что вы… хм… вместе.       Вот же болтливый сученыш! — У Жана слишком длинный язык, и когда-нибудь он за это поплатится. Вы оба еще дети, нечего вам о таких вещах задумываться. И хотя это не касается тебя, но я скажу — да, мы вместе. И это отношения двух взрослых людей.       Последние слова я сказала с насмешливой издевкой. Нужно было этого пацана сразу на место поставить, чтобы не выдумывал себе.       Его лицо исказилось гневом: — Я не ребенок и докажу тебе это.       Он подскочил ко мне вплотную, правую положил на мое плечо, а левой сжал мою правую руку.       У меня в голове пронеслось: он, что, целовать меня собрался? Но нет!       Это было ужасно. Я видела его глазами. А он вспоминал. Как спас Микасу от бандитов. Как у него на глазах погибла мать, их бегство из Шиганшины, обучение солдатскому ремеслу, оборону Троста. Ужасы, через которые он прошел. Все это пронеслось перед моим взором буквально за пару минут. Я пыталась вырваться из его цепкой хватки, но, конечно, тренированный солдат оказался сильнее женщины. В какой-то момент он отпустил меня, и я рухнув на колени, оперлась руками о каменный пол. Меня всю трясло, горло давили спазмы. Перед глазами стояли кошмары увиденного. Я подумала, что меня вырвет, поэтому сжала зубы. Мне никогда не было так плохо. Страх смерти, неуверенность в себе, ненависть к титанам, горечь потери — эти чувства прошли через меня, как вода через фильтр. Оказывается, дико больно пропускать через себя самые мрачные моменты чьей-то жизни. Моя защитная половина завладела разумом.       Эрен склонился надо мной: — Маргарита, прости меня. Я должен был тебе показать.       Я не стала отвечать, отчаянно пытаясь прийти в себя. — Маргарита, пожалуйста. Посмотри на меня, — он положил руку на мое плечо.       И я ПОСМОТРЕЛА. Вернее мой двойник посмотрел. На секунду я позволила Эрену увидеть мое второе лицо. Это лицо мало кто видел. Эти холодные глаза прирожденного убийцы, который не знает ничего кроме всепоглощающей холодной ненависти. — Убери от меня свою руку, сученыш!       Парень отшатнулся от меня. Его рот открылся и тут же закрылся — он не знал, что сказать.       Я отвернулась, чтобы прийти в себя. Я сжала руки и усилием воли отогнала это от себя. Потом еле как поднялась на ноги. Мне всю трясло, и я еле как выдавила: — Ты понимаешь, что заставил меня за несколько минут пережить то, что ты прожил за пять лет? Мне сейчас очень плохо.       Он качнулся в мою сторону и поднял руку, но ничего не сделав, опустил ее. — Я должен был доказать, что я не ребенок. Я через многое прошел. Понимаешь? — Мне очень жаль, что с тобой все это произошло, но ты просто в очередной раз показал мне, что ваш мир ужасен. Что это ад. И я застряла в этом аду! А теперь мне нужно уйти отсюда. Оставь меня в покое. И никому не говори о том, что здесь произошло. Особенно капитану Леви. Если он узнает, убьет тебя.       Я сделала несколько шагов. Моя голова кружилась и после резкого выброса адреналина накатила слабость. Я пошатнулась. Эрен подскочил ко мне и обнял за плечи, не позволяя упасть. Что же я наделал? Ей теперь так плохо… Черт, на ней практически нет одежды. Я же все вижу. Теплая. Что это за чувство? Хочу положить руку ей на шею, прижать…       Я оттолкнула его руки: — Ты понимаешь, что я всё слышу?! Все твои долбанные мысли. И я не голая! По меркам своего мира я одета нормально! А то, о чем ты сейчас думал — это… У меня нет слов!       Густой румянец залил его лицо. — Прости! Я не специально! Я не… — Достаточно! Я ухожу!       Собрав в кулак все свои силы, я ушла с этой крыши. Добравшись до своей комнаты, рухнула в кровать.       Какой кошмар! Только этого мне не хватало. Блядь, еще один! Скоро их на целую волейбольную команду наберется. Какая-то сраная отоме игра. Статья 134 УК РФ — совращение малолетнего, не достигшего шестнадцатилетнего возраста! глумливо прошептал голос. Да заткнись ты! И откуда, кстати, у тебя такие знания УК? Хочешь сказать, откуда у тебя такие знания? Ведь я — это ты, не забывай. Лучше что-нибудь дельное скажи! Мальчишка — идиот! А то я не заметила. Что за жопа? У меня уже слов нет. Зачем мне это? Какую траву курит тот, кто все это придумывает? Что за дерьмо? Дак-тест: если нечто выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то это, вероятно, утка и есть. К чему ты ведешь? Если нечто выглядит как реверс-гарем, плавает как реверс гарем и крякает как реверс-гарем, то это, вероятно, он и есть! сказал он и заржал противным козлиным голосом.       Мне и самой стало дико смешно. Умеет этот говнюк разрядить атмосферу. Ну, а если серьезно. Зря ты тогда его лицо трогала. Мальчишки в этом возрасте, как ходячие гормональные бомбы. Тем более, он потерял мать, и на него многое свалилось. А тут выплываешь ты, щупаешь его, проникновенно смотришь в глаза. Ты же видела себя его глазами. Вспомни, как ты выглядела. Тебе надо сбавить обороты. Ты хотя бы рубашку на груди до конца застегивай, лицо попроще делай, волосы заплетай. А то ходишь тут сверкаешь своими глазами, губы призывно распахнуты. И как Леви до сих пор тебя под замок не посадил? Дома ты везде расхаживала с resting bitch face.Может, вернешь то выражение? Что за чушь ты несешь? Я Скарлетт Йоханссон что ли? Губы у меня распахнуты, потому что прикус неправильный, и они до конца не смыкаются. И я не пантера, чтобы глазами сверкать. А насчет сучьего лица, я подумаю. Просто будь скромнее. Sit down, bitch, be humble.       Я сказала это и в голове у меня заиграли строчки трэка Кендрика Ламара «Humble», и я начала под нос подпевать: sit down (Hol' up lil' bitch, hol' up lil' bitch) be humble (Hol' up, bitch) sit down (Sit down, hol' up, lil' bitch) Be humble       Как же мне не хватает музыки! Это какое-то мучение. Мне нужна музыка, как воздух! У меня в голове постоянно играют обрывки каких-то песен.       Он снова подал голос: А ты знаешь, эта девочка Микаса любит его. Спасибо, капитан Очевидность, я заметила это. Тебе просто нужно подтолкнуть ее к нему, намекнув, что если она не хочет потерять Эрена, то ей нужно действовать. Осталось свахой заделаться. Здорово, великолепно, как пел Лагутенко. Еще этим я тут не занималась. Бред какой-то. И тебе все это нужно сделать за спиной у Леви. Ведь если он узнает о твоем новом поклоннике… Ну что ж. Бедный Эрен! Да нет, бедная я! Достал меня этот дурдом. Ты не находишь, что сюжет тут становится все более диким и странным? Дома я издевательски смеялась над аниме типа «Дьявольские возлюбленные» и «Братский конфликт», короче, где тридцать пять красавцев всех возрастов и расцветок и одна глупенькая главная героиня. Но теперь-то мне совсем не до смеха Представь себе такую картину: это манга, или аниме, или фанфик, или еще что-то. И вот народ это читает и они такие: шта??? Что за неожиданная и необоснованная хрень? Что о себе возомнила эта Маргарита? У нее же в голове одна извилина! Она на каждом шагу сама себе противоречит! И с чего это вдруг там все падают к ее ногам? Быть такого не может в реальной жизни! А я им в ответ: не бейте меня! Не виноватая я! Они сами ко мне прицепились! И то, что здесь происходит, к реальной жизни не имеет совсем никакого отношения. А сама я хочу оказаться дома, выйти поутру на балкон, глянуть во двор, а там: сосед с матюгами ремонтирует свою девятку, алканавты на детской площадке культурно отдыхают, распивая пиво, а чья-то собака гадит на газон. В общем, тишь да гладь, наша такая привычная реальность и никаких тебе титанов, навязчивых поклонников всех возрастов и странных заморочек с чтением мыслей. Пхахахах. Мать, чёт тебя понесло. Просто достала меня вся эта жесть.        Говоря эти слова, я не подозревала, что главная жесть еще впереди.       Той же ночью мне приснился сон.       Ташкент. Это, как всегда, был Ташкент — город моего детства. Я сидела за столиком, под навесом. Чувствовала как на улице, под ярким солнцем пышет жаром асфальт. Но мне в теньке было хорошо. Я сразу же узнала это место — чойхона на Чорсу. Одна из многих, подобных ей, приютившихся в недрах этого огромного базара. Чорсу — город в городе. Несчетные фруктовые, овощные, мясные ряды. Павильоны с обувью, одеждой, хозяйственными принадлежностями и инструментами. Воистину там есть все. Можно ходить по этому базару весь день и не обойти полностью. Помню в детстве, когда мы с мамой и сестрой ездили на Чорсу покупать одежду или обувь, после обязательно заходили в эту чойхону и ели шашлык. Не знаю, почему мы выбрали именно эту забегаловку. Просто так повелось. Да уж, тогда я еще ела мясо (говядину, естественно, потому что в Азии не принято есть свинину). И, несмотря на то, что это было обычное уличное полу-кафе, все было свежим, и еда там была очень вкусной. И мы никогда не травились.       Я огляделась по сторонам. В сердце защемило от старых воспоминаний: везде с деловым видом сновали люди, слышалась узбекская речь вперемешку с русской. Когда мой взгляд снова упал на стол, за которым я сидела — обычный белый пластмассовый стол — во-первых, на нем уже появилась еда, а во вторых, я была не одна. Рядом со мной сидела девчонка-подросток. Каштановые волосы, убранные в хвост, густая челка. Она как раз стянула с лица пластиковые черные очки, блеснули зелёные смеющиеся глаза, одета так, как одевались двадцать лет назад: белая футболка, низ которой был разрезан на множество тонких длинных лоскутов, джинсовые потрепанные шорты, на ногах зеленые шлепки. Как же они назывались? Чипсы! Да, раньше у всех при слове «чипсы» первой ассоциацией было «шлепки», а не еда. — Давай поедим, — подала она голос.       Я подметила для себя две вещи: во-первых, раньше волосы у меня были темнее, практически темный каштан, а, во-вторых, в конце девяностых годов была просто дикая мода. Одна эта разрезанная футболка чего стоит! Я перевела глаза на стол. А там было на что посмотреть: ляган с пловом — золотистый рис, а сверху горкой сложено мясо и желтая морковь; ароматная самса из тончайшего слоеного теста и, наконец, мой любимый шашлык из говяжьего фарша, присыпанный сверху колечками маринованного лука. Еще на тарелке лежали пышущие жаром, только что вынутые из тандыра лепешки. И конечно, зеленый чай с лимоном и сахаром. Как без него? Это странно, но в самую жару приятно пить горячий сладкий чай с лимончиком.       У меня потекли слюнки. Но я сказала: — Слушай, тут все с говядиной, а я уже лет пять, как мясо не ем, только курицу изредка. — Это же сон! — ответила она со смехом. — Здесь можно все!       Мы принялись за еду. И я знала, что на самом деле, этого всего нет и утром, проснувшись, я поплетусь в столовку Разведкорпуса есть противную кашу, которую терпеть не могу. Но, тем не менее, вся эта еда доставляла мне настоящее удовольствие. А еще я знала, что это не простой сон. Ведь когда людям сняться сны, они не понимают, что спят — им кажется, что все реально. А я прекрасно осознавала, что мое спящее тело лежит на кровати в комнате Леви.       Я спросила: — Братец-социопатец, твои проделки? Зачем ты опять притворяешься мною?       Она ответила: — Это проделки твоего собственного разума. Я тут не при чем. — К чему все это? — Понимаешь, тебе нужно вспомнить кое-что, спрятанное глубоко в твоем разуме. И я не могу тебе сказать, что это, могу только подсказать. А это, — она обвела рукой вокруг, показывая на обстановку, — просто антураж, декорации. Это не имеет отношения к тому, что ты должна вспомнить. Мне просто захотелось тебя немного побаловать. Ведь ты по-настоящему любила все это. Но мы могли бы быть, например, здесь.       Я моргнула — секундная заминка, но когда открыла глаза, то была уже в зимнем бору. На мне был надет лыжный костюм, а на ногах лыжи — мои любимые фишера. С деревьев тихо сыпался снег, и морозный воздух щипал нос. Встав в колею, я толкнулась палками и поехала под склон. Она тоже была здесь — ехала по соседней лыжне. Проехав метров триста, мы остановились, и я сказала: — Давай лучше назад в Таш. Я там еще не все съела.       В следующую секунду мы снова сидели за тем же столиком. — Дай мне подсказку. Что-то ничего не вспоминается!       Улыбнувшись, она сказала: — Конечно, дам. Знаешь, я как-то прочитала одну интересную статью. Среди позвоночных животных не встречается более радикального неравноправия полов, нежели у глубоководных удильщиков. Самцы и самки этой рыбы настолько отличаются друг от друга по размеру и по строению, что около семидесяти лет их вообще считали разными видами. Иногда женская особь по размеру может быть в семьдесят четыре раза крупнее самца и в полмиллиона раз тяжелее. — Ясно, — сказала я, впиваясь зубами в очередную палочку шашлыка. — И что? — А то, что у многих видов ЖЕНСКИЕ ОСОБИ гораздо крупнее и сильнее самцов. Например, у богомолов. — Знаю. Это называется половой диморфизм. Но все-таки не понимаю, к чему ты ведешь. — А еще женские особи могут быть весьма упорны в достижении своих целей. Особенно, если им что-то очень нужно. Или кто-то нужен. — Что ты заладила про женские особи? — спросила я сердито и замерла. Произнося эти слова, я почувствовала, как что-то шевельнулось на задворках моего сознания. Какая-то неприятная мысль.       Я сидела, пытаясь вспомнить. Что-то неуловимое крутилось на языке. Что-то связанное со словами «женская особь». Мой тринадцатилетний двойник мотрел на меня в упор. — Женская особь? — повторила я вопросительно.       Она сказала жестко: — А знаешь, Эрен очень уязвим. Многие хотели бы заполучить его в свои руки. — Эрен? — как попугай повторила я.       И эти два никак не связанных понятия — «женская особь» и Эрен вдруг наложились одно на другое, и мне показалось, что я ухватила за самый кончик то, что должна была вспомнить. Я зажмурилась, задержала дыхание, зажала уши и оказалась в полном вакууме наедине со своим разумом. Легкие жгло от нехватки кислорода, и я почему-то почувствовала на языке явный привкус крови, казалось, еще немного, и у меня лопнут все сосуды в мозгу.       Последовала яркая вспышка, и я с криком подскочила в кровати, жадно глотая ртом воздух. — Что случилось? Что с тобой?       Леви обхватил меня за плечи, а потом сказал удивленно: — Что за черт?       В неясном свете мы увидели на его руках какие-то липкие черные пятна. Поднеся руку близко к лицу, Леви понюхал ее. — Это кровь! — удивленно сказал он.       Я провела рукой по лицу и поняла, что у меня опять было сильнейшее носовое кровотечение. Вся передняя часть ночнушки была в крови. Пока я сидела в небольшом ступоре, мужчина вскочил с кровати и зажег лампу. Представляю, какая картина предстала его глазам. Он ринулся ко мне: — Ты в порядке? Откуда столько крови?       Я сказала успокаивающе: — Из носа. У меня бывает такое. — Ни хрена себе бывает! Тебе срочно нужно к врачу. Я тебя отнесу в лазарет. — Не нужен мне никакой врач. У меня и раньше такое бывало. Ничего страшного. — Замолчи и вставай! — Ладно, только я пойду сама.       Я поднялась с кровати и встала на немного трясущиеся ноги. Посмотрела на весь этот беспорядок. — Леви, прости. Я всю постель испачкала.       Посмотрев на ущерб, причиненный его кровати и постельному белью, мужчина поморщился: — Забудь об этом. Переживу как-нибудь. — Мне, правда, очень жаль. — Я уже сказал, забудь! — капитан повысил голос. — Иди сюда, тебе нужно умыться.       Он поливал водой из кувшина, а я умылась. Потом сказала: — Мне нужно переодеться, у меня вся ночнушка запачкана. — Ладно.       Мы зашли в мою комнату, и там я переоделась. Пока переодевалась, я еще раз попробовала убедить его, что мне не нужен врач, но он был непреклонен.       Мы направились в лазарет. Оставив меня там, Леви отправился за врачом. Я прилегла на кровать и, кажется, задремала на какое-то время, потому что когда открыла глаза, передо мной стояла та милая женщина-врач. Она осмотрела меня и дала выпить какое-то горькое общеукрепляющее лекарство, без которого, в принципе, я могла бы и обойтись. Еще она прописала какие-то пилюли, которые должны были помочь восстановить мои силы. Наверно, что-то вроде наших витаминов. Леви выслушал ее указания с серьезным лицом. Когда она ушла, я спросила: — Можно мне теперь вернуться в твою комнату?       Он ответил: — Нет, поспи здесь. Врач будет периодически приходить — проверять тебя.       Я заныла: — Зачем? Со мной все в порядке. — Я сказал, спи здесь, — его тон был бескомпромиссным.       Добавил: — А я пойду, займусь уборкой.       Я так и знала, что маниакальная одержимость чистотой сейчас грызет его изнутри, каждую секунду напоминая о том, что на его кровати и постельном белье медленно, но верно засыхает кровь.       Леви поднялся, готовясь уйти, но я поймала его за руку и сказала глядя прямо в глаза: — Леви, есть разумная женская особь титана, и ей нужен Эрен.       Он до боли сжал мою руку: — Что? — Я вспомнила во сне.       Действительно, в ту самую секунду, когда мне показалось, что у меня взорвется мозг, подскочив с криком в кровати, я вспомнила то, что должна была вспомнить. — Как ты могла знать такое и не помнить? — Наш мозг хранит все когда-либо увиденное или прочитанное. Все ощущения, что мы испытали. Мы просто не помним. Но иногда какое-то событие может послужить спусковым механизмом, и воспоминания приходят.       Я не стала уточнять, какое именно событие считаю спусковым механизмом в данном случае. Незачем ему знать о произошедшем на крыше. Скорей всего та встряска, которую я испытала по вине Эрена, и послужила триггером для этого воспоминания. — Понятно. — сказал холодно капитан. — Сколько в твоей голове еще таких скрытых знаний?       Похоже, он мне не совсем поверил.       Вздохнув, я сказала устало: — Леви, милый, не знаю. Но следующее такое кровотечение может убить меня. Во-первых, когда во сне я силилась вспомнить, мне показалось, что у меня все сосуды в голове лопнут, слишком сильным было напряжение. А во-вторых, я не могу каждый раз терять столько крови. Так и до анемии недалеко, особенно учитывая мой вес.       Смягчившись, Леви подсел поближе, обнял меня и начал гладить по голове: — Все нормально. Не заставляй себя.       Я прижалась к нему: — Прости, что за четыре дня до экспедиции я создаю тебе такие проблемы. — Лучше сейчас, чем, если бы она свалилась нам неожиданно на голову во время экспедиции.        Мы посидели так какое-то время. Потом отстранившись, мужчина сказал: — Ложись спать. Тебе нужно отдохнуть.       Я легла в постель, он же погасив лампу, вышел из лазарета. Я практически мгновенно провалилась в глубокий сон без сновидений.       Утром, когда я открыла глаза, то первое, что увидела был кусок прекрасного голубого неба в распахнутом окне. Какой хороший денек, подумала я, а потом перевела глаза и встретилась с прямым взглядом не менее голубых глаз. — Командор?       Он сидел на стуле рядом с кроватью. Его руки были скрещены на груди, а ноги вытянуты. Небрежная, но в то же время напряженная поза. На лице Смита застыло странное выражение. Он подал голос: — Разумная женская особь титана, да?       Я кивнула: — Простите, что не вспомнила этого раньше. Но я не имею полной власти над своим разумом.       Смит сказал после небольшой паузы: — Леви сказал, что это воспоминание тебе тяжело далось.       Приподнявшись на руках в кровати, я приняла сидячее положение. Голова поехала, и прижав руку ко лбу, я сказала, закрыв глаза: — Я в порядке. Это пройдет.       Почувствовала, как кровать дрогнула под его весом — командор подсел поближе и спросил: — Ты точно в порядке? Плохо выглядишь.       Я засмеялась скрипучим смехом и сказала, посмотрев на него: — Умеете Вы комплименты женщине делать.       Эрвин улыбнулся: — Язвишь, значит, жить будешь.       Я спросила серьезно: — Что теперь будет?       Он ответил на мой вопрос встречным вопросом: — Ты сегодня будешь в состоянии ехать на лошади? — Может быть. А что? — Поедешь с Леви и Ханджи. Леви тебе потом все объяснит. Он, кстати, был против этого. Хотел тебя в кровати весь день продержать. Но если ты, действительно, хочешь помочь, найди в себе силы встать и сделать то, что нужно. — Хорошо, я постараюсь, но Вы мне так и не сказали, что от меня требуется.       Командор встал: — Узнаешь на месте. — Ладно, — мне оставалось только согласиться.       Смит ушел, а я уже собиралась вставать, чтобы уйти из лазарета, когда пришла та женщина врач. Она снова меня осмотрела и дала последние указания по поводу пилюль.       Приняв душ, я отправилась на завтрак в столовую. Там-то меня и нашел Леви.       Подсев ко мне, капитан казал: — Тебе нужно хорошо поесть. Ты потеряла много крови. — Знаю. Леви, а куда мы поедем? — На месте узнаешь.       Jesus, КГБ какое-то!       Мы двинулись в путь после обеда. Он не разрешил мне одной ехать на лошади, и мне пришлось ехать с ним. Мы выехали из замка, через какое-то время свернули на боковую дорогу и углубились в лес. Я никогда раньше не бывала в этой части леса. Леви упорно молчал, отмахиваясь от всех моих вопросов. И между прочим, он выглядел мрачнее обычного. Было видно, что мужчина думает о чем-то неприятном.       Мы ехали уже довольно долгое время, когда капитан остановил лошадь. Спрыгнул, помог спуститься мне и привязал лошадь к дереву. — Пойдем, — сказал он.       Мы двинулись к просвету в деревьях. Вдруг я услышала шум — резкий звук, как от взрыва гранаты, одновременно с ним сверкнула вспышка зеленого пламени. Остановившись, я схватила Леви за руку: — Что это было?       Он сказала спокойно: — Сейчас увидишь.       Мы вышли на опушку леса: перед нами открылось большое поле, и там я увидела ЕГО. Первой мыслью было: как нечто столь ужасное может быть столь прекрасным? Даже издалека я видела, что он огромен. Что всё его тело состоит из гипертрофированно выраженных мышц. Он напоминал человека и в тоже время казался порождением кошмарных снов. Его глаза пылали зеленым пламенем, а изо рта вырывался пар. Но примечательнее всего было его лицо, если это можно назвать лицом. В нижней части, практически лишенной кожи, было два ряда мощных зубов, уши имели странную заостренную форму, а волосы спадали мощной гривой на лоб. На каком-то уровне он был даже красив. Зачарованная этим зрелищем, я не сразу заметила рядом с ним людей — отряд Леви, Зое и Моблита. Они совершенной спокойно взирали на эту картину, как будто видели подобное множество раз.       Я повернулась к Леви в немом изумлении, а он приказал мне: — Стой здесь. Ничего не делай, просто стой.       Сам направился туда же. Подошел к своим людям. Сказал что-то Ханджи. Все это время титан спокойно стоял, переминаясь с ноги на ногу. До меня вдруг дошло — это же Эрен в своей титанической форме! И как я сразу не поняла? Я вышла из-за деревьев, меня так и манило подойти поближе. Страха не было, зато присутствовало дичайшее любопытство — я никогда такого не видела. Жалкие подопытные Ханджи не шли ни в какое сравнение с этой махиной. Мне хотелось разглядеть его получше, потрогать и даже понюхать. Я прошла метров десять, когда титан вдруг повернул голову и посмотрел прямо на меня. Мое сердце бешено заколотилось. Почему он смотрит на меня? Титаны же меня не видят! Но он совершенно точно смотрел на меня. Леви проследил за направлением его взгляда, и что-то крикнул, но было уже поздно. Тот скачками двинулся в моем направлении. Я стояла, не в силах пошевелиться и смотрела, как ко мне приближается эта громадина. Я видела, что люди кинулись за ним, что-то крича вслед, но слов я не разобрала. Они не успели преодолеть и половину расстояния между нами, а гигант уже был рядом со мной.       Поднялась пыль. Я закрыла глаз, заслонила лицо руками и вдруг почувствовала, как что-то легко подталкивает меня в спину. Когда я открыла глаза, то сквозь рассеивающуюся пыль увидела, что он сидит передо мной на корточках, одна его рука лежит тыльной стороной на земле прямо передо мной, а пальцем другой руки он легко подталкивает меня в спину. Определенно, он хотел, чтобы я взобралась на его руку. Я с опаской ступила на его ладонь и ухватилась руками за большой палец.       Он поднялся. Ощущение было такое, как будто я поднимаюсь наверх в скоростном лифте. Титан поднес руку со мной близко к своему лицу, и я оказалась в непосредственной близости от его глаз, а еще от зубов, что не могло не нервировать. В этот момент я услышала голос: Маргарита, ты слышишь меня?       Совершенно точно это был голос Эрена. — Да, я слышу тебя. Эрен, почему ты меня видишь? А почему ты меня слышишь?       Тут я услышала, как Леви крикнул снизу: — Эрен! Охренел что ли? Что ты делаешь? Опусти ее!       Перегнувшись через край руки, я посмотрела вниз и увидела, что все они окружила титана. И вид у них был угрожающий: руки лежат на рукоятках, готовы выхватить лезвия в любой момент.       Я крикнула: — Я в порядке! Он мне ничего не сделает!       Я снова обернулась к его лицу, отпустила его палец и сказала: — Эрен, скажи что-нибудь.       Последовало молчание и я, снова положив руки на него, спросила: — Ты сейчас что-нибудь говорил? Да. Ты не слышала? — Нет. Видимо, я могу слышать, только если непосредственно касаюсь тебя. Понятно. Капитан Леви злится на меня. Скажи ему, что я не собирался доставлять проблемы. Я бы никогда тебе ничего плохого не сделал. И еще. Прости меня за вчерашнее. Мне очень стыдно.       Я улыбнулась: — Ничего страшного, я все понимаю. А теперь спускай меня, а то они потеряют терпение.       Титан медленно опустил меня на землю, и я сошла с его руки. Леви был мрачнее тучи. Он сразу же встал между мной и титаном, сказал Эрену: — С тобой мы еще поговорим.       Повернулся к своим людям и отдал приказание: — Подождите, пока он придёт в норму, и возвращайтесь в штаб.       Потом грубо взял меня под локоть и повел прочь. За нами также увязалась Ханджи.       По дороге Леви мне выговаривал: — Ты совсем идиотка? Я сказал тебя ждать. Зачем ты поперлась туда? — Леви, не ругай его. Эрен мне бы ничего не сделал. Он сказал, что ему очень жаль, и что он не хотел создавать проблемы.       Леви резко остановился, заставляя тем самым остановиться и меня. Зое, которая шла сразу за нами, врезалась в его спину. — Черт! — воскликнула она. — Не делай таких резких движений!       Капитан не обратил внимания на ее реплику. Он смотрел на меня и прищурившись, спросил: — Он сказал? — Ну да, он сказал! То, что работает в человеческой форме, работает и в форме титана. Я могу слышать его мысли через прикосновение.       На лице Зое появилось немного бесноватое выражение: — Правда? Как интересно! То есть ты можешь общаться с ним? До этого все наше общение с Эреном в форме титана было односторонним, но теперь…       Леви оборвал ее: — Хватит. Идём.       Мы прошли через лес и вышли к лошади Леви. Я не понимала, почему Ханджи идет за нами. Когда мы пришли на место, они странно переглянулись. Леви сказал: — Ханджи, объясни ты.       Зое подошла ко мне и сказала сочувственно: — Маргарита, разумные титаны могут видеть тебя. Это было доказано только что. И хотя твоя способность общаться с Эреном в форме титана очень пригодилось бы нам за стеной, но если есть враждебная женская особь, мы не можем допустить… — она замялась, — в общем, ты не поедешь в экспедицию. — Что?! — вскричала я не своим голосом.       Женщина продолжила: — Мы не можем допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Физически ты слаба и плохо обращаешься с приводом. Но ты представляешь определенную ценность, и мы еще не до конца выяснили все о твоих способностях.       Тут женщина осеклась, поняв, как цинично прозвучали ее слова, поэтому добавила: — Но дело не только в этом. Просто мы заботимся о тебе и не ходим подвергать тебя опасности!       Я почувствовала дикий прилив злобы. Мы, мы, мы! Да что они возомнили о себе? Вертят мною, как марионеткой. Полгода я проторчала в этой тюрьме. Училась использовать этот долбанный УПМ. И теперь, когда осталось всего ничего, они мне говорят, что я никуда не еду.       Я почувствовала, как у меня начинается ЭПИЗОД. Гнев затопил мой разум, и я совершенно точно знала, на кого его следует направить. Я подошла к Леви, который стоял со своим обычным непроницаемым выражением на лице.       Сказала зло: — Это все ты!!! Уверена, без тебя тут не обошлось. Хочешь посадить меня на привязь?       Я сильно толкнула мужчину кулаками в грудь, капитан отступил на несколько шагов, и я выкрикнула: — Мерзавец! Ты же обещал! Ты наврал мне!       Я наступала на него, готовая растерзать. Услышала, как Зое сказала: — Маргарита, подожди. Не надо… — Ханджи, — оборвал ее Леви, — уходи отсюда. Дальше я сам. — Но… — Иди!       Она исчезла среди деревьев. Но мне уже было не до нее. Я кинулась с кулаками на Леви: — Ты обещал! Обещал!       Он перехватил мои руки, я пыталась вырваться, но напрасно. Мне оставалось только смотреть на него исподлобья в злобном бессилии. Леви сказал: — Если женская особь существует, и если она нас атакует, то там будет мясорубка. Понимаешь? Многие погибнут! И ты можешь погибнуть. Даже я не смогу тебя защитить от разумного титана.       Я молчала. Мой гнев куда-то испарился. Осталось только чувство горькой обиды.       Отпустив мои руки, мужчина сказал: — Возвращаемся.       Мы ехали назад молча. А что тут скажешь? Не знаю, чего я ожидала от этой экспедиции, но совершенно точно хотела поехать. И чувствовала себя как ребенок, которому не купили обещанный велосипед.       Когда мы вернулись в штаб, я сразу же пошла в свою комнату. Там ходила из угла в угол — металась, как зверь в клетке. Как фанера над Парижем? Что? Пролетела ты, вот что! Они же типа «заботятся» обо мне, мать их за ногу! Они, действительно, заботятся о тебе. Что дальше делать будешь? А вот ничего!       Я уселась в кресло. Ну, ты всегда можешь угнать лошадь из конюшни и доехать до стены сама. Теперь ты умеешь обращаться с УПМ. Уж переправиться через стену как-нибудь сумеешь. Правда, за стеной придется передвигаться на своих двоих. Но для тебя это не проблема. Нет. Почему? По кочану. Отвали от меня! Леви. Все дело в этом долбанном капитане. А как ты себе это представляешь? Что-то вроде: ребята, вы отправляйтесь за стену, сражайтесь с этими сраными титанами, включая жуткую женскую особь. А я в это время попробую домой отчалить. Потому что мне здесь тяжело, и надоело все. И да, Леви, я люблю тебя, но я — бессовестная и предам тебя при первой же возможности. Так что ли? Все зависит от того, с какой стороны посмотреть. Ты такой хитрожопый, что можешь оправдать необходимостью даже самую явную подлость. Нет уж, я — пас. И закончим этот разговор.       Наступил вечер. Я сходила на ужин, потом в душ. С тех пор как мы вернулись, я не видела Леви. Я все еще злилась на него.       В одиннадцать часов я легла спать. Но в голове было слишком много мыслей — сон не шел. Зато ко мне в комнату пришел сам предмет моих размышлений. Открыл тихо дверь, скользнул внутрь. Я подала голос: — Не крадись — я не сплю.       Мужчина разделся, лег рядом и своим обычным хозяйским жестом подтянул меня к себе под бок. — Я все еще злюсь на тебя, — сказала я раздраженно. — Мне все равно, — сказал капитан спокойно.       Я со злобы ущипнула его изо всей силы за руку. Леви выдержал экзекуцию, не дернувшись. Когда я отпустила его, он спросил: — Полегчало? — Какой же ты все-таки хладнокровный сукин сын, Леви! — А ты — избалованная и никого не хочешь слушать. — Конечно! Зачем мне думать своим умом и что-то решать, когда есть такой замечательный Леви, который каждую секунду готов указывать, как мне жить! — Действительно, зачем? — переспросил он насмешливо. — Я сейчас тебя покусаю. Твое отношение раздражает! — Может, направишь свою энергию в другое русло? — сказав это, он засунул руку мне под ночнушку.       Я взвилась: — Так вот зачем ты сюда пришел? Ну и наглость!       Он убрал от меня руку и отодвинулся: — Как хочешь. Но это последняя наша ночь вместе перед экспедицией.       Я удивилась: — Почему, еще три дня же?       Капитан ответил: — Еще много чего нужно сделать, и я не могу отвлекаться. Поэтому буду работать в своей комнате, а ты будешь спать здесь. — А я прям ежесекундно твоего внимания требую, когда ночую в твоей комнате, — сказала я с сарказмом.       Леви тихо вздохнул: — Как всегда идиотку из себя строишь. Тебе на пальцах объяснить? Впереди разлука. Если ты будешь под боком, я наверняка, захочу тебя, а одного раза мне обычно мало. Я не могу накануне экспедиции позволить себе трахаться всю ночь напролет.       В комнате повисло молчание. Кажется, это было самое романтическое из того, что Леви мне когда-либо говорил. И после его слов внизу моего живота растеклась сладкая боль желания. С одной стороны, я, конечно, злилась на него, но с другой… Чертов сукин сын! Теперь у меня это что-то вроде зависимости!       Придвинувшись поближе, я поцеловала Леви в шею. А он никак не отреагировал. Ну ладно, мистер Неприступный, посмотрим. Стянув с себя ночнушку и трусы, я прижалась к нему голой грудью, погладила рукой сквозь ткань белья его мужское достоинство и прошептала: — Капитан, не будьте таким холодным. Ваша женщина хочет Вас.       Легко куснула его за мочку уха. Потом начала целовать его в губы. Сначала мужчина оставался таким же неподвижным, но затем, видимо, решив, что достаточно меня проучил, начал отвечать, а потом и вовсе взял инициативу в свои руки. И вот я уже лежу под ним, а его руки и губы находят самые чувствительные местечки на моем теле. Он оторвался от моей груди: — Ты сама это начала. Так что потом не жалуйся.       Жаловаться? Нет, жаловаться в ту ночь мне было не на что. Леви был особенно хорош. Хотя казалось бы, куда уж лучше? В очередной раз я подивилась тому, как естественно и легко у него получается заставлять меня отдаваться этому полностью.       Уже потом, после всего, когда мы лежали обессилевшие, я попросила: — Не умирай. — Не собираюсь.       Я прильнула к нему: — Обещаешь?       Мужчина ответил спокойно: — Обещать такое бессмысленно. За стеной все слишком непредсказуемо. Погибнуть может любой. Даже самый сильный. — Но только не ты! — Я ничем не отличаюсь от других. Я, конечно, не хочу умирать. Но предсказать исход экспедиции невозможно. — Понятно, — сказала я упавшим голосом.       Леви погладил меня по плечу: — Не надо меня хоронить заранее. Это будет не первая моя экспедиция, и я знаю, как выживать за стеной. Обещаю, что постараюсь вернуться живым. — Слушай, Леви, — сказала я серьезным голосом. — Ты — моя первая, единственная и настоящая любовь. Как бы пафосно ни звучало, но это правда. — Странно слышать от тебя такое. Но теперь-то я точно должен вернуться, чтобы потом каждый раз, когда тебе захочется сбежать от меня, припоминать тебе эти слова. — Ну и гад же ты, Леви! — От первой настоящей любви до гада за тридцать секунд — рекорд.       Я засмеялась: — Давай спать.       Оставшиеся до экспедиции два дня пролетели довольно быстро. Мы виделись с Леви три раза в день в столовой, вечером перед сном он приходил ко мне в комнату, и мы болтали немного. Он сказал, что в замке остается несколько человек вспомогательного персонала, например, повара. Также наказал мне особо не высовываться. Этих людей предупредят обо мне, но не стоит привлекать к себе лишнее внимание. — А сколько продлится экспедиция? — Сложно сказать. Отсюда два дня пути до Каранеса. Это город на восточном краю стены Роза. Там мы выйдем за стену. Разведкорпус ни разу до этого не ходил по этому пути. Поэтому неизвестно, что нас там ждет.       Час от часу не легче, подумала я.       Еще, хотя я и понимала, что ему будет не до этого, но попросила его приглядывать за Зое и за Эреном, и если будет возможность за Микасой, и, конечно, за Смитом и Майком. Леви, естественно, недовольно скривился и сказал, что я лезу не в свое дело, и что все эти люди очень даже неплохие бойцы, способные сами о себе позаботиться. И не его дело следить за ними. Только Эрен его ответственность.       В последнюю ночь перед экспедицией я лежала без сна. Они должны были выехать в восемь часов утра.       Я еще раз прогоняла в голове всю эту ситуацию с женской особью, обдумывая то, что вспомнила. Мой мозг выстраивал возможные варианты предстоящих событий. Ты же знаешь, что должна сделать.       Со вздохом встав, я зажгла свечу и посмотрела на часы — два часа ночи. Учитывая, что им вставать в пять часов, сейчас все спят. Иди. Другого шанса у тебя не будет. А если его охраняют? Вряд ли. Ты же видела в его воспоминаниях, что в последние пару месяцев ему сделали некоторые послабления, в том числе перестали ночью его сторожить. Ладно.       Одевшись, я тихо выскользнула в коридор и спустилась в главный холл, а оттуда в подвальные помещения. Нужную комнату я нашла сразу — видела чужими глазами, как она выглядит.       Сняла со стены практически догоревшую свечу, тихо открыла дверь и прокралась внутрь.       Парень спал на боку, подложив кулаки под голову — совсем как ребенок. Одеяло сползло набок, и я видела, что на нем ничего нет кроме нижнего белья. Да уж, вентиляция там была не ахти — жарковато. И как он провел в этой подвальной комнате шесть месяцев? А еще я подметила, что у него отличное, тренированное тело, особенно если учесть, что ему всего пятнадцать лет. Но это не делало его взрослым в моих глазах. Разве может у взрослого быть во сне такое щенячье выражение лица?       Я поставила свечу на тумбочку рядом с кроватью, накинула на него одеяло, присела на край кровати и положила руку ему на предплечье: мне было интересно, увижу ли я то, что видит во сне Эрен. Но перед моими глазами мелькали только обрывки образов — никаких связных мыслей.       Я сказала тихо: — Эрен, проснись.       Он даже не шелохнулся. Что тут скажешь — здоровый подростковый сон.       Я потрепала его по плечу: — Проснись.       Парень зашевелился, забормотал: — Ма…ма, мамочка.       Я погладила его по голове: — Нет, детка, это не мама. Давай, просыпайся.       Он открыл глаза, посмотрел на меня сонным взглядом, потом закрыл глаза, затем снова открыл, и увидев, что я все еще там, пробормотал: — Странно, ты в моем сне. Но если ты здесь, может, ляжешь рядом?       Я сказала со смешком: — Это не сон, поэтому не говори и не делай ничего, за что тебе потом будет стыдно.       Его глаза расширились: до парня дошло, что я действительно здесь. Он резко сел в кровати и натянул одеяло до подбородка: — А…что? Как…?       О, знакомая картина — сама была на его месте. Я сказала успокоительно: — Мне нужно серьезно поговорить с тобой. Знаю, что тебе рано вставать и предстоит тяжелая дорога, но мне нужно кое-что тебе сказать. — Хорошо, — Эрен выглядел удивленным. — Я сейчас тебе кое-что расскажу, и ты не должен говорить об этом никому, ни одной живой душе, ты понимаешь? Это очень серьезно. — Хорошо. — И не перебивай меня, вопросы задашь потом. Эрен, есть разумная женская особь титана, совсем как ты. Я не знаю, что за человек скрывается внутри нее. Но я точно знаю, что она существует. И она настроена враждебно по отношению к людям. А еще ей нужен ты. Сразу скажу, что не знаю, зачем ты ей нужен, но то, что ты ее цель — это точно. А дальше пойдут мои предположения: скорей всего она атакует Разведкорпус за стеной. Это не точно, но очень вероятно. И скорей всего Разведкорпус попытается захватить ее, потому что командор, майор Ханджи и капитан Леви знают о ее существовании. И я уверена практически на сто процентов, что у них есть план. И тут ты должен вступить в игру. Слушай, они — сильны. Но сила часто соседствует с заносчивостью, а заносчивость — это прямой путь к поражению. Они захотят сделать все сами. Понимаешь? Ты должен им помочь. Ты можешь превращаться в титана. Ты — сильный, поэтому помоги им. Вместе вы сможете. Я не могу сказать тебе, в какой конкретно момент тебе вступать в бой. Ориентируйся по обстановке. Но одно я могу сказать точно: ничего не бойся и не отступай. Ты здесь главный герой. Ты все сможешь.       Во время моей речи выражение его лица менялась от удивленного к решительному. Он не растерялся и не начал ныть. Эрен воспринял мои слова серьезно. — Я все сделаю! Я приложу все свои усилия! Обещаю тебе! Я жил ради этого последние пять лет. Я не подведу.       Я улыбнулась: — Молодец. Другого я от тебя и не ожидала.       Он замялся: — Но кто это? Ведь, получается, женской особью может быть любой? Самый обычный человек? Или член Разведкорпуса? Или кто-то, кого я знаю? — Да. Но понимаешь, я вроде как могу даже в человеческом обличии распознать тех, кто может становиться титанами. То, что ты другой, я увидела еще в первую нашу встречу. И я могу тебе точно сказать, кто не является женской особью: командор Смит, капитан Леви, майор Закариас, майор Ханджи, отряд Леви в полном составе, Микаса, Жан, Армин. Ты можешь рассчитывать на этих людей. Но тебе нужно быть бдительным. Потому что это действительно может оказаться любой. Даже тот, кого ты знаешь. — Я понял тебя. Но почему мне не рассказали об этом? И почему ты рассказываешь? — Почему не рассказали? Говорю же, привычка быть на передовой борьбы с титанами сделала их заносчивыми, и они полагаются только на себя. Почему я говорю? Потому что знаю, что так нужно. — Спасибо тебе. Я не знаю, откуда ты это все знаешь, но почему-то верю тебе. И я все сделаю. — Хорошо. А теперь мне нужно идти. Никому не говори, что я сюда приходила, и о чем мы разговаривали. — Ладно, — он замялся, — а можно… ты только не пойми меня неправильно… ничего такого… только один раз.       Я не поняла: — Что один раз?       Он нерешительно развел руки в стороны. А, понятно, обнимашек хочет. Так странно: в своем мире я избегала любых, даже самых малейших контактов с чужими людьми, а тут обнимаюсь со всеми подряд. Ну что же, планида, видимо, у меня такая. Хотя ситуация была весьма двусмысленной, учитывая, что на парне не было ничего кроме трусов. Но всё же я согласилась: — Можно.       Мы обнялись. Чувствуя под руками голую спину парня, я слышала его мысли. В голове Эрена крутилось: я смогу, я смогу, я смогу, я все сделаю.       Но так же на заднем плане его мыслей и чувств я ощущала страх. Затаившийся, пробирающий до печенок страх. Его можно было понять. На плечи этого ребенка легла слишком большая ответственность.       Мы разомкнули объятия, и я сказала: — Все, мне нужно идти.       Встала, взяла свечу. Но перед тем как выйти, я сказала: — Удачи тебе, Эрен Йегер! Будь сильным!       Вернулась в свою комнату — спать совсем не хотелось. Ну что доволен теперь? Доволен. Сам говорил не вмешиваться. Где логика? Нет никакой логики в этом мире. Ее и в твоём мире не было. Кругом только хаос. Понятно. Ответ самого хитрожопого второго я в мире.       Я легла в постель, но так и не спала до утра. Слышала, как в пять часов начали хлопать двери — замок просыпался. Я сходила и быстро умылась, а потом пришел Леви. Мы заранее договорились попрощаться в комнате. Потом ему будет не до меня.       Он был уже полностью одет в форму. Даже плащ был на нем. Не хватало только УПМ. Судя по всему, он замечательно выспался. И на его лице не было ни капли волнения — как всегда хладнокровен.       Я вцепилась в него и никак не могла отпустить. Мы так и простояли, обнявшись, минут пять. Я в который раз просила его быть осторожным и обязательно вернуться. Он просто гладил меня по голове. Наконец, решительным жестом мужчина отстранил меня от себя. Сказал: — Не делай глупостей, пока меня не будет.       Я кивнула. Потом показала пальцем на свои губы. — Что? — не понял он. — Хочу поцелуй.       Он привлек меня к себе и поцеловал хорошим, крепким, долгим поцелуем. А потом он ушел.       Я, обессиленная, привалилась к подоконнику, наблюдая за суетой во дворе. Потом взяла себя в руки и спустилась вниз. Были еще люди, с которыми мне нужно было попрощаться.       Во дворе я нашла Зое. Не стесняясь, обняла ее и сказала: — Пожалуйста, вернись, ладно.       Она сказала весело: — Не переживай, все будет хорошо.       Как всегда пышет оптимизмом и рвется в бой.       Командор был окружен людьми, и я кивнула ему издалека. Он кивнул мне в ответ.       И, наконец, я улучила минутку и подошла к Майку, когда рядом с ним никто не вертелся. — Маргарита, — он посмотрел на меня с высоты своего роста.       Я украдкой пожала ему руку, пока никто не видел и сказала: — Майк, надеюсь, что Вы вернетесь. Правда.       Он грустно улыбнулся: — Я постараюсь. Но никогда не знаешь, как пойдет дело за стеной. — Я знаю, мне говорили. Но все же…. — я не закончила фразу. А что тут еще скажешь?       А потом они уехали. И двор, который несколько минут назад был полон людского гомона, лошадиного ржания, скрипа телег, вдруг опустел. Я почувствовала себя брошенной. Как пассажир, поезд которого внезапно ушел, оставив его одного на перроне в бессильной тоске провожать глазами огни последнего вагона.       Я поднялась на крышу замка и наблюдала за колонной Разведкорпуса, пока она не скрылась за горизонтом.       Начались унылые дни. Я старалась себя занять чем-нибудь: снова начала бегать, занималась йогой, рисовала.       Я знала, что за стену они выйдут на третий день. И когда пришел этот третий день, места себе не находила. Никогда не думала, что буду за кого-то так переживать.       Мой ненормальный братец все эти дни вкрадчиво пытался меня убедить, что сейчас у нас появилась отличная возможность стащить УПМ, угнать лошадь и пробраться за стену. Но я его и слушать не хотела.       Прошло еще три дня — в общей сложности шесть дней, как они уехали. Было часа три пополудни. Я утром пробежала хороший кросс и поэтому дрыхла без задних ног. В мой сон начал просачиваться какой-то шум. Я отмахивалась от него, как от надоевшей мухи. Пока, наконец, до меня не дошло, что я слышу голоса людей, ржание лошадей и еще множество звуков, которые бывают от большой толпы.       Я подскочила с кровати и подбежала к окну: люди, полный двор людей. Они вернулись! Но это значит, что за стеной они пробыли не более суток? Я не стала дальше размышлять над этим вопросом, натянула наспех на себя рубашку и брюки, и понеслась вниз.       Я выскочила во двор, но вокруг были сплошь незнакомые лица. По выражению их лиц я поняла, что произошло что-то существенное. Может даже хорошее — в воздухе витал дух приподнятого настроения.       Пробираясь сквозь толпу людей, я внезапно столкнулась лицом к лицу с Моблитом. — Моблит! — окликнула я его. — Маргарита? — Где Зое? Она в порядке? — Майор Ханджи в порядке. — А командор? А майор Закариас? — Тоже.       Последний свой вопрос я задала с легкой дрожью в голосе — оттягивала, боясь услышать ответ: — А капитан Леви и его отряд? — Они тоже в относительном порядке.       У меня камень упал с груди, и я почувствовала дикое облегчение.       Моблит махнул рукой куда-то в сторону: — Он там со своим отрядом.       Я двинулась в указанном направлении, попутно подмечая детали: телеги, полные раненных, вокруг которых суетились медики, телеги, накрытые брезентом, вокруг которых никто не суетился. Мертвые разведчики! Судя по всему, корпус попал в ужасную передрягу, и они понесли большие потери.       В толпе мелькнули лица Микасы и Армина с забинтованной головой. Я почувствовала облегчение от того, что они живы.       Наконец, я увидела Леви. Он только спустился с лошади. Рядом были люди из его отряда. Он тоже меня увидел. Я подбежала к нему и молча обняла — нам не нужны были слова. И стоя там, обнимая его, чувствуя, как у меня с плеч сползает гора, которая давила на меня все эти дни, я вдруг осознала, что пробираясь сюда, неосознанно подметила две вещи: во-первых, я видела телегу, на которой было что-то довольно крупное, накрытое брезентом и рядом с ней серьезная охрана. Значит, Разведкорпус вернулся с добычей. И второе, я совершенно точно видела в толпе разведчиков лицо — незнакомое мужское лицо, черты которого я не запомнила, но по нему вдруг пробежала рябь, та самая РЯБЬ!