26.
Разведкорпус поймал женскую особь. Правда, все оказалось не так радужно. Она смогла заключить себя в своего рода кристалл, и теперь не представляется возможным допросить ее. Ханджи и ее команда исследователей бьются над раскрытием загадки этого кристального вещества, но пока безрезультатно. Зато была раскрыта ее личность. Оказалось, что она состояла в кадетском корпусе с Эреном и остальными, а потом вступила в Военную полицию. Был поздний вечер. Прошло всего несколько часов с тех пор, как они вернулись. Мы с Леви находились в его комнате. Я сидела в кресле, поджав ноги под себя, а он стоял, прислонившись к столу. Когда капитан рассказал мне, кем оказалась женская особь, я сказала, не подумав: — Понятно, такой же ребенок, как Эрен и Микаса. Странный у вас тут мир всё-таки. Его лицо почернело, он подошел ко мне стремительным шагом, склонился и сказал зло: — Хватит считать их детьми! Эта сука положила кучу народа. В том числе и одного человека из моего отряда. Помолчав немного, я сказала успокоительно: — Прости, Леви. Знаю. Я всё понимаю. Я обхватила его руками, прижалась лбом к его груди и сказала: — Мне очень жаль Гюнтера. Да. Гюнтер погиб. А еще Несс, который так любил свою лошадь, и научил меня не бояться этих удивительных животных. Женская особь убила его. И помимо него многих и многих других. Она прошлась ураганом по рядам Разведкорпуса, оставив его обескровленным. Конечно, я была рада, что практически все, кого я знаю лично остались в живых. Но также я и понимала, что разведка понесла огромные потери. И хотя мое придурошное альтер эго считает, что я не умею сострадать, мне было по-настоящему жаль всех, кто лишился жизни или остался искалеченным. И также мне было жаль тех, кто потерял в этой мясорубке своих родных и любимых. Сама я была просто рада, что Леви вернулся, что Зое, Майк и Эрен тоже не пострадали. Знала, что это эгоистично, но ничего не могла с собой поделать. Оказалось, что эти люди заняли определенное место в моем сердце. Вернее не в сердце. Потому что сердце это всего лишь мускул. Нет. В моем разуме. Я думала о них и хотела, чтобы с ними все было хорошо. Может, не такая я и бессердечная сука. Леви пошевелился, и мы разомкнули объятия. Капитан сказал: — Мы повели себя слишком нагло. Первая попытка захвата женской особи не удалась. Она смогла ускользнуть. В конечном итоге, если бы Эрен не вмешался, ей бы удалось скрыться, и все жертвы оказались бы напрасными. — Хорошо, что все так удачно сложилось, — сказала я и посмотрела ему прямо в глаза. — Все говорили Эрену не вмешиваться. Но в какой-то момент он принял самостоятельное решение и пошел наперекор. Странно, да? — сказал Леви и посмотрел на меня с подозрением. — Ничего странного я здесь не вижу. Он, конечно, молодой, но не тупой. — Не держи меня за идиота! Я видел его реакцию, когда появилась женская особь. Эрен не удивился. И когда мы захватили ее, мальчишка тоже не был удивлен. Ты ему что-то сказала. Не знаю, когда ты успела, но ты что-то сделала. Ох, Леви, не всегда нужно быть таким проницательным, подумала я, а ему сказала с невинным видом: — Понятия не имею, о чем ты. Он выдохнул сквозь сжатые зубы и намотал мои волосы себе на кулак так, чтобы я не могла пошевелить головой. Моя голова оказалась запрокинута назад, а лицо мужчины было в паре сантиметров от моего. Я видела, что в глазах у него переливается холодный блеск. Но совсем не боялась Леви, даже не опасалась. Мы давно прошли тот этап, когда он мог причинить мне боль. Я знала, что капитан мне ничего не сделает. Леви сказал: — Ты постоянно оказываешься на шаг впереди меня. Ты каким-то образом поняла, что мы попытаемся заманить ее в ловушку и предупредила Эрена. Зачем ты это сделала? Я высвободила волосы из его захвата и сказала жестко: — Если бы не он, вы бы провалились. Вы же практически ее упустили, так? Леви, ты знаешь, как я к тебе отношусь, но сейчас я скажу одну неприятную вещь: Разведкорпус и ты лично — все вы очень самонадеянны. И в этом ваша слабость. Закрыв глаза, он сказал устало: — Может, ты и права. Просто мы очень давно занимаемся этим и привыкли рассчитывать только на себя. Затем он посмотрел на меня и добавил с холодной усмешкой: — Этот мальчишка тоже теперь в этом ряду? Я не поняла: — В каком ряду? — В твоем трофейном ряду. — Нет у меня никаких трофеев, и, вообще, я ему в матери гожусь. Не понимаю, как ты можешь даже думать о таком. — Как всегда строишь из себя простушку. Это твоя тактика по жизни. Видимо, так проще, и для тебя происходящее здесь продолжает оставаться отчасти вымыслом. Считаешь, что это тебя не касается. Или это какая-то игра, которая забавляет тебя. А еще ты считаешь себя неуязвимой и поэтому ко всему относишься свысока. И кто тут самонадеянный? Я попыталась возразить, но Леви перебил меня: — Хватит болтать! Идем в кровать. Мне нужно снять напряжение. Ясно! Война войной, а потрахушки по расписанию. Я сказала: — Ты, как всегда, прямолинейно заявляешь о своих желаниях. — Ты не ребенок. Знаешь, какой я, и что мне нужно. Конечно, знаю, подумала я. А он знает, какая я. И вместе мы составляем странную пару: манипуляторша, прикидывающаяся овечкой и хладнокровный сукин сын. Уже гораздо позже, после наших физических упражнений (как всегда приятных, уж этого у нас не отнять, хотя бы здесь мы понимаем друг друга), когда Леви уснул, я лежала и раздумывала. Итак, их экспедиция закончилась. Очень успешной ее не назовешь, но и краха тоже не случилось. Но тебя волнует совсем другой вопрос. Да. То лицо, которое ты видела в толпе. В Разведкорпусе есть еще по крайней мере один разумный титан! Да. Почему ты не рассказал об этом Леви? Действительно, почему? Потому что если они узнают об этом, то попытаются вывести того на чистую воду. Неизвестно, к каким последствиям это может привести. С женской особью, скажем начистоту, они чуть не обосрались. Да. Разберемся сами? А тебе только этого и нужно! Надоело быть пай мальчиком? Хочешь к кому-нибудь свою психопатическую натуру приложить? Энтропия, знаешь ли. Необратимое рассеивание энергии. Нам нужно что-то сделать иначе мы сорвемся. Fuck! Ты сейчас, как Голлум. А я Смеагол. Голлум такой нашептывает: убей хозяина, забери кольцо. А Смеагол ему в ответ: нет, я не такой. Так и ты заладил: давай что-нибудь сделаем. А я тебе в ответ: нет, пусть сами разбираются. Я здесь не для этого. Меня тут и быть-то не должно, а я постоянно вмешиваюсь в происходящее. Это уже не эффект бабочки, а какой-то эффект мамонта! Правильно Леви говорит, что для меня это своего рода игра. Дома я себе такого не позволяла. Черт! Надо рассказать Леви о том, что я видела! Слушай, хотела бы, сразу рассказала бы ему. Но что-то тебе не дает это сделать. А ты всегда доверяла своей интуиции. Да. Ты чувствуешь это? Этот зуд? Эту извечную тягу к разрушению? Тебя раздражает, что все хорошо. Ты не можешь принять хорошее. Никогда не могла. Ты не веришь в хорошее. Считаешь это слащавым бредом. И сейчас, чтобы не навредить Леви, тебе нужно навредить кому-нибудь другому. Тебе нужно что-то СДЕЛАТЬ. Ты могла бы освободиться от этой отрицательной энергии, если бы поехала с ними в экспедицию. Но ты не поехала. Чушь несешь. Это тебе нужно кому-нибудь навредить. Я-то могу держать себя в руках. Всегда могла. Просто здесь мне нечем себя занять, и я помираю без музыки, а еще я безвылазно сижу в этом долбанном замке. Я скоро на стену лезть начну. Я знаю. Я — это ты. Не забывай. Да что с нами такое? Что со мной такое? Почему я не могу до конца довериться человеку, которого люблю? Почему во мне сидит демон разрушения? Я же стараюсь быть хорошей. Стараюсь не причинить им вреда. Я хочу им помочь. Но все мои действия выходят боком. У меня же бывают хорошие дни, когда я чувствую себя нормальной, когда верю, что все будет хорошо. Дни, когда пропадает это чувство, что все напрасно, что кругом одна низость и плебейство. И я начинаю верить, что могу просто жить, быть, как все! Позволь мне напомнить следующее: ты скрывала свое имя и возраст; рассказала Эрвину, что он умрет и сделала это в ужасной манере; пыталась разрезать себе вены; прыгнула с крыши замка; пыталась сбежать отсюда, а когда у тебя это не получилось, начала спать с Леви без любви; сбежала в лес и шастала там два дня; заставила испытывать к себе чувства того или иного рода уже трех мужиков и одного еще совсем юного парня; пыталась порвать с Леви уже после того, как влюбилась в него; скрываешь от него меня. И ты всегда находишь себе оправдание. Ведь все, что я перечислил, ты делала не сгоряча, не потому что у тебя семь пятниц на неделе. Нет. Каждый раз ты находила себе логическое оправдание и действовала с холодной головой. Ты — гребанный ангел смерти. Ты, как черная дыра, поглощаешь все, что оказывается в пределах твоего поля гравитации. И теперь я предлагаю сделать что-то полезное. Найди змею, затаившуюся в рядах разведки… А может тебе и искать не придется. Я заметил, что они сами тебя находят. Как там Ханджи говорит: я выдвигаю гипотезу. Так вот, я выдвигаю гипотезу, что ты притягиваешь этих людей. Помяни мое слово. Сейчас ты даже лица его не можешь вспомнить. Но ты встретишься с этим человеком, и случится это скорее раньше, чем позже. В реальной жизни таких совпадений не бывает, но здесь возможно все. Здесь ты почему-то всегда оказываешься вовлечена в какое-нибудь дерьмо. А не слишком ли большое значение ты придаешь моему нахождению здесь? Как же плохо, что я не знаю оригинальной истории! Интересно, насколько происходящее отличается от того, что должно было случиться? Я, действительно, сделала все, что ты перечислил. И если говорить об этом в таком ключе, то звучит не очень. Но на все можно посмотреть с разных точек зрения. И я сейчас не собираюсь рассматривать под микроскопом все, что я тут натворила. Это бессмысленно. Я и так признаю, что налажала. А по поводу Леви. Мы не какая-нибудь там счастливая супружеская пара. Я вообще не знаю, что мы за пара. И пара ли мы? Мы любим друг друга, но постоянно испытываем друг друга на прочность. Не знаю, сколько так будет продолжаться. Сколько я еще смогу продержаться в этом мире? Мне здесь совсем не нравится. Я устала. Тебе нужно отвлечься и выпустить отрицательную энергию. Ты опять по поводу того человека-титана? Я задумалась. А что я теряю? Конечно, с моей стороны нехорошо скрывать от них такое. Ведь для них это очень важно. Но с другой стороны, я совсем не уверена в том, что видела. А если быть до конца честной, тебе скучно. В конце концов, мы здесь не для того, чтобы сидеть под защитой самого сильного бойца человечества. ЛАДНО. ДАВАЙ РАЗВЛЕЧЕМСЯ, БРАТЕЦ-КУН! That’s my girl. Let’s have some fun! Вот только знаешь, обычно такие игры ничем хорошим не заканчиваются. Мы–то с тобой выкрутимся в любом случае, но могут пострадать невинные люди. ¡No seas gallina! Постараемся никого не угробить. И вот так я позволила этому психу уговорить себя на авантюру. На следующий день Ханджи отвела меня в подвал, где находилось закованное в кристалл тело девушки-титана. Энни. Так ее звали. Зое думала, что я смогу прочитать через прикосновение ее мысли. Они хотели знать, жива ли та. Но все было напрасно. Дотронувшись до кристалла, я ничего не услышала. Я просто стояла там и смотрела на ее лицо. Казалось, она спит. Так странно. Такая молодая и уже убила стольких людей. А ведь она пришла сюда с вполне конкретной целью. Ей нужен был Эрен. Кто-то ее послал. Но она унесла с собой эти тайны. Вряд ли они смогут извлечь ее из кристалла. Эта девочка совсем как Белоснежка, спящая в хрустальном гробу. Сделала все, что могла, но в итоге потерпела крах. И ей не оставалось ничего другого, как спрятаться в вечном сне. Я не чувствовала к ней жалости, но не чувствовала и гнева. Я ПОНИМАЛА ее, просто потому что способна понять. В тот же день состоялись похороны погибших разведчиков. Хотя это сложно назвать похоронами. Я наблюдала за происходящим с крыши замка. Их сожгли. Совсем как древние викинги сжигали своих павших воинов. Ну что же, их можно было понять. Из-за потери внешней стены появилась острая нехватка земли, поэтому иметь обычную могилу на кладбище здесь считается роскошью. В поле на некотором отдалении от замка из стволов деревьев сложили погребальные костры. Вечером состоялся обряд. Я видела, как в небо взмыли языки пламени и почувствовала характерный запах горящей плоти. Весь Разведкорпус был там. Я, естественно, не пошла. Мне там не место. Я не принадлежу этому братству воинов. Они стояли сплоченными рядами, отдавая последние почести ушедшим. Хорошо, наверно, чувствовать такое единство с другими людьми. Знать, что рядом стоят товарищи, которые понимают тебя полностью, которые прикроют твою спину. Я давно такого не испытывала — привыкла идти по жизни с девизом «Trust no one» С крыши замка я вглядывалась в далекие фигурки людей и думала о том, что мир стоит на разрушении и утратах. Это не ты сказала, это из «Кафки на пляже» Мураками. Да. А что ты сама думаешь об этом всем? Я думаю, что жизнь нас всех поимеет, рано или поздно. Невинным от нее точно никто не уйдет. Увидела, как от толпы отделились две фигурки: высокая, широкоплечая и низкая, самоуверенный шаг которой заставил мое сердце забиться быстрее. И когда я так размякла? Я знала, что тем вечером мы не увидимся с Леви, потому что он должен был ужинать с Эрвином. Выяснилось, что у них есть что-то вроде традиции: после каждой экспедиции ужинать вдвоем. Поэтому я со спокойной душой легла спать в своей комнате. Но разве может здесь хоть одна ночь пройти спокойно? Я проснулась от того, что кто-то ворочался на кровати рядом со мной. — Что ты делаешь? — спросила я все еще полусонная. — Ничего. Просто уснуть не могу. Я почувствовала от него запах алкоголя. Вот зараза! Говорила же, что не переношу этот запах, а еще запах сигарет. Но Леви все равно пришел сюда. Спал бы в своей комнате. — Конечно, — сказала я ехидно, — как тут уснешь, когда алкоголь в голову ударил? Капитан ответил спокойно: — Я не пьяный. Это здесь не при чем. Мне просто о многом нужно подумать. Бес глумливости подначивал меня, и я сказала: — Капитан, конечно, Вы не пьяный. А алкоголем несет, потому что просто бутылка рядом с Вами стояла. — И как такая идеальная женщина, которая даже обычный чай не пьет, могла связаться с таким, как я? О, старая песня о главном! Давно я этого не слышала, подумала я, а вслух сказала: — Действительно. Не иначе меня кто-то заставил. Последние слова вырвались из меня сами по себе. Они повисли между нами, как нож гильотины над головой осужденного. Я слышала, как мужчина повернулся ко мне спиной. ¡Puta! ¡Joder! И почему меня распирает от злобы? Мне бы радоваться, что Леви вернулся живым, а я пилю его, как последняя стерва. И тут до меня дошло — у меня же ПМС! Вот оно что. Понятно теперь, почему я такая злая. Поднявшись с кровати, я зажгла керосинку. Я просто не могла этого так оставить. Этот разговор давно назревал. Даже после того, как мы прояснили, каковы наши чувства друг к другу, мы не поговорили о том, о чем давно нужно было поговорить. Леви лежал на боку с закрытыми глазами и легкий румянец играл на его щеках. Все-таки он выпил прилично. Может это и неудачное время, но все же… Я присела сбоку от кровати и начала издалека: — Леви, прости меня. Я себя так веду, потому что у меня ПМС. Открыв глаза, мужчина спросил с подозрением: — Что у тебя? — Это бывает у женщин где-то за неделю до их женских дней. Они становятся злыми и раздражительными. Ученые доказали, что это правда! — Значит, ты не беременна, — в его голосе послышалась нотка разочарования. Я воскликнула: — Нет, конечно! С чего ты взял? — Мы с тобой столько трахаемся. Ну и пошлости капитан несет с такой невозмутимой мордой! Я сказала раздраженно: — Тут дело не в количестве. Но сейчас это не важно. Давай лучше поговорим о другом. — О чем? — О том, что я до этого сказала. Его глаза сузились, и он сказал жёстко: — Что я заставил тебя спать со мной? — Да. Нам нужно выяснить это раз и навсегда. Ты не слишком пьяный? В состоянии говорить? Леви сел в кровати: — Я тебе уже говорил, что не напиваюсь. Хватит считать меня слабаком! Сев рядом, я сказала: — Леви, послушай. Действительно, в самом начале ты проявил известную долю настойчивости. А я… Я не думала, что когда-нибудь смогу быть с кем-то. И тебе пришлось перебороть это во мне. Но с самого первого нашего раза я почувствовала к тебе сильное физическое влечение. Ты никогда не был мне противен. Я не представляю, что ты можешь быть противен хоть кому-то. Потому что ты очень привлекательный. И мне было хорошо с тобой с самого начала. Понимаешь? А теперь я люблю тебя. Люблю не только за твою мужскую притягательность, и не за то, что ты такой сильный, а просто за то, что ты есть. Мне нравится в тебе все. Черт! Я не могу толком выразить свои мысли. Просто я знаю, что, несмотря на холодность, грубость и цинизм, у тебя есть совесть. И эта совесть тебе покоя не дает. Так вот: не надо себя грызть. Ты не сделал мне ничего плохого. Ты заставил меня испытать такие замечательные чувства. Я не думала, что способна на такое. — Понятно. Он выслушал мою тираду со своим обычным выражением лица. Потом сказал: — Давай спать. Завтра мы с Эрвином уезжаем в город — будет решаться судьба Йегера. Я молча потушила свет и легла рядом. На душе скребли кошки. Как же все-таки с ним сложно! Мы когда-нибудь выясним это до конца? Он ни в какую не хочет об этом говорить. Все потому, что Леви хочет казаться засранцем, но внутри жутко правильный. Ведь он — маньяк не только внешней чистоты, но и внутренней. И эти благородные идеалы мешают ему жить. И если он совершает какой-то поступок, который был необходим, но который не соответствовал его кодексу чести, то потом беспрестанно грызет себя за это. По крайней мере, мне это видится таким образом. Я уже начала засыпать, когда он придвинулся ко мне, обнял одной рукой и сказал негромко: — Я знаю, что я сделал с тобой. И это будет со мной до конца жизни. Но также знаю, что из этого получилось что-то хорошее. Поэтому мы больше не будем возвращаться к этой теме. И когда ты исчезнешь, я буду вспоминать слова, которые ты только что сказала. Мне нужно было ему возразить, сказать, что я никогда его не брошу. Но я промолчала — просто обняла его в ответ. На следующий день они уехали. Наверняка, Эрвин на волне относительного успеха экспедиции попытается продвинуть интересы Разведкорпуса в столице. Он сделает все, чтобы Эрен остался в разведке. Потому что только с его помощью можно закрыть пролом в Марии. А еще есть загадочное нечто в подвале его старого дома. Рядовым разведчикам предоставили отпуск, и многие из них разъехались повидать свои семьи. Отпуск предоставили всем, кроме тех, кто пришел из сто четвертого кадетского корпуса. Этих ребят оставили под предлогом того, что им, как новичкам, нужно отрабатывать командное взаимодействие. С ними осталась специальная команда, возглавляемая Майком. Вот только эти детишки на самом деле ничем не занимались. Они просто слонялись туда-сюда, томясь от безделья. Мы с ними не пересекались, и я видела их лишь издалека. Мне сразу же показалось странным, что Смит поехал в столицу без Майка. Майор всегда следует за командором тенью. Не иначе как они подозревают, что в Разведкорпусе есть еще разумные титаны! И пытаются выяснить это каким-то своим способом. Видимо, под подозрение попали все, кто был с Эреном в кадетке. Было бы гораздо проще позволить мне побыть наедине с этими ребятами десять минут. Неужели такая очевидная вещь не приходила им в голову? Уверена, что приходила. Честно говоря, не знаю какой дебильной логикой они руководствовались, когда решили не делать этого. Или они отложили это до возвращения командора и Леви из столицы? После того, как я пришла к этим выводам, меня практически перестала мучить совесть по поводу того, что я не рассказала им о своих подозрениях. В замке совсем не осталось народу. Только Майк со своими людьми, детишки из сто четвертого, я, да еще Зое со своим исследовательским отрядом. Они целыми днями пропадали в подвале, пытаясь разбудить Белоснежку. Врачебный персонал тоже не отпустили. Прошло несколько дней. Я думала, как бы мне подобраться к подозреваемым. А еще я заметила, что и Зое, и Майк старательно избегают меня. Они практически не ночевали в своих комнатах, проводя все время со своими отрядами. Я несколько раз стучала в комнату то к одному, то к другой, но все было бесполезно. Мне стало понятно, что они не хотят, чтобы я задавала неудобные вопросы. В остальном меня никто не ограничивал, и я даже выходила за пределы замка. Так прошло несколько дней. Командор сотоварищи должны были вернуться со дня на день, а я так ничего и не выяснила. Стояло раннее утро. На душе было неспокойно, и я проснулась очень рано, что со мной бывает крайне редко. Сходила в душ, потом пошла в столовую. Поев хлеба, запила его водой. Вспомогательный персонал тоже отпустили домой, поэтому оставшиеся отряды сами готовили себе. А я перебивалась с пятого на десятое. Мне вполне хватало сухих пайков, хлеба и сырых овощей. После завтрака я решила прогуляться в лесу. Почему-то меня так и тянуло туда. Мне нужен был простор — сил не было оставаться в этом опустевшем замке. С того дня, как я поняла, что в рядах Разведкорпуса затаилась змея, начала носить с собой складной нож, газовый баллончик и свой элетрошокер. Удивительно, но даже спустя полгода в нем все еще был заряд! Нож, баллончик и шокер я засовывала поглубже в голенища сапогов. В Разведкорпусе выдают такие высокие сапоги, в которые и автомат запихать можно. Поначалу они меня страшно бесили и я, как человек, живший до этого в очень холодном климате и вынужденный ходить в сапогах по полгода, не понимала, зачем в таком теплом климате, как здесь, ходить в сапогах. Но теперь-то вполне оценила их прелесть. В них спокойно можно было замаскировать оружие. Я надела свое спортивное бра, сверху рубашку, штаны и, натянув сапоги, засунула туда оружие. Когда я вышла во двор, мои часы показывали около шести. Я пересекла двор и уже подходила к воротам, когда услышала голоса. Я не смогла разобрать, о чем они говорили. Слышала только, как один спросил: — Ты уверен? Другой голос ответил неразборчиво. Первый голос спросил раздраженно: — Куда же они подевались? Голоса определенно показались мне знакомыми. Я вышла за ворота и увидела Жана с Армином. При виде меня парни резко замолчали. Их поведение показалось мне странным. Я не поняла, что они делали там в такую рань. Наверно, при виде меня у них возник тот же вопрос, и они уставились на меня с подозрением. Я прервала молчание: — Давно не виделись, детишки. Как вы после экспедиции? Пришли в себя? Жан сжал зубы и посмотрел на меня со злобой. Точно! Этот олух же терпеть меня не может. Армин сказал немного запинаясь: — У нас все хорошо. Спасибо. Потом добавил: — Маргарита, извините, что спрашиваю, но куда Вы так рано собрались? — Просто решила немного прогуляться по лесу. Заметив на их лицах странное беспокойство, я сказала с улыбкой: — Обещаю далеко не уходить. В этот раз не нужно будет посылать за мной поисковую группу. Армин сказал просящим тоном: — А, может, Вам не стоит ходить в лес? Это может быть опасным. — А что там опасного? Белка орехом кинет? Жан сказал зло: — Просто не ходите туда и все! Я парировала: — Кажется, у вас двоих есть какие-то основания не пускать меня в лес? И кстати, что вы сами так рано здесь делаете? Армин порывался что-то сказать, но Жан перебил его: — Вас это не касается! Идем, Армин. Не стой столбом. Я видела, что что-то не так. Они что-то знали, и Армин хотел мне рассказать, но не решился. Я пошла по тропинке в лес, думая о том, что нужно быть осторожной. Не зря эта парочка только что вертелась, как два ужа на сковороде. В лесу я начала делать разминку. Птицы пели на деревьях, а косые лучи солнца пригревали меня, падая сквозь кроны. Какое тихое, мирное утро. По опыту знаю, что такое затишье бывает перед каким-нибудь дерьмом. После активных упражнений, мне стало жарко, поэтому я сняла рубашку и повесила на сук. Ветерок приятно обвевал голые живот и спину. У меня с собой была фляга с водой. Отпив, я повесила ее на тот же сук, где висела рубашка и присела на выступающий корень дерева. В голове бродили какие-то несвязные мысли. Приятно пахло прелой землей. Люблю я все-таки лес. Вдруг я услышала тихое ржание. Лошадь? Я пошла на звук и, пройдя метров тридцать, увидела человека в форме Разведкорпуса, стоящего спиной ко мне. Рядом с ним к стволу дерева были привязаны две лошади. Определенно, я раньше никогда не видела этого человека: высокий, светловолосый, широкоплечий и очень мускулистый. И хотя я стояла абсолютно бесшумно, он каким-то звериным чутьем почувствовал, что не один и резко обернулся. Лицо его оказалось под стать фигуре: грубые черты и маленькие глазки, как у дикого вепря. Мужчина приблизился ко мне. Я не смогла определить его возраст. Ему могло быть как шестнадцать, так и двадцать шесть. На нем была форма, но не было УПМ. — Кто Вы? — спросил он низким голосом. — Я живу в замке, — сказала я. — Вы из Разведкорпуса? На Вас форма разведчика, — он посмотрел на мой спортивный топик и добавил, — по крайней мере, часть формы. Черт, я же не надела рубашку! Моя идиотская привычка разгуливать в таком виде! Я повторила: — Я живу в замке. А Вы из Разведкорпуса, как я вижу? — Да, — коротко сказал он. У него был странный вид. Вроде не враждебный, но в тоже время какой-то настороженный. Кто он такой? Не припомню, чтобы я видела его в отряде Зое или Майка. Может, он из сто четвертого? Мне стоит его опасаться? Ряби на его лице я не заметила. Мой братец-психопатец тоже молчал. Я сказала: — А я решила прогуляться немного. Извините, что увидели меня в таком виде. Я не думала, что встречу здесь кого-то. — Ничего страшного. — Ладно, мне нужно возвращаться. Я оставила там свою рубашку. Пока! — сказала я с улыбкой. — Счастливо, — попрощался доброжелательно парень. Я начала отворачиваться и в эту самую секунду увидела, как по его лицу пробежала рябь. Та самая рябь. Почему сейчас? Почему не сразу? Наверно, на моем лице отразилось удивление. Спешным шагом я зашагала прочь. Пройдя шагов десять, я оглянулась — парень стоял на месте. На его лице застыло настороженное выражение, но он не делал попыток пойти за мной. Я прибавила шагу. Не знаю, как этот парень смог оказаться позади меня так быстро. Честно говоря, я совсем не слышала его шагов. Ощутила только, как моей голой спины коснулось дуновение ветра. В глазах сверкнули молнии, я начала падать и почувствовала, как меня подхватили две руки. Последняя мысль, перед тем, как я окончательно соскользнула в темноту, была: и как такая туша может так быстро и бесшумно передвигаться? Когда ко мне вернулось сознание, я поняла, что сижу на лошади. Я постаралась не выдать того факта, что пришла в себя. Чуть приоткрыла глаза и осмотревшись, проанализировала свои ощущения и то, что видела. Первое. Я еду на лошади и не падаю, потому что сижу на ней не одна. Позади меня кто-то сидит. И этот кто-то держит меня, обхватив рукой. Второе. Голова болит. Кажется, меня стукнули по ней. Третье. На мне чужая одежда — форменная куртка Разведкорпуса. Она мне чертовки большая и пахнет чужим мужиком. Жуть какая! Но из-за этой чертовой куртки я не могу прочитать его мысли, ведь он не касается моей голой кожи. Четвертое. Мои руки связаны спереди обрывком веревки. А вот это хреново. Пятое. Мое оружие все еще в сапогах — я чувствую его. Он что, не обыскал меня? Man, that’s sloppy! И последнее: мои волосы почему-то распущены. А ведь я заплела утром их в тугую косу. What the fuck? Разложив все по полочкам, я решила, что нужно «прийти в себя» и выяснить, что он собирается со мной сделать. Вздохнув, я подняла голову. Мы не спеша ехали на лошади вдвоем с этим жутким шкафом, вторая же лошадь была привязана к нашей и шла рядом. Над ухом пророкотал голос: — Как Вы? Извините, что ударил Вас по голове. Извернувшись, я повернула голову и встретилась с парнем взглядом. Мне очень не понравились его глаза, как у дикого кабана. Такой порвет на куски в два счета. А еще меня нервировало, что он был так близко. Крипота какая-то! Почему в этом мире я постоянно оказываюсь в таких ситуациях? Уже даже не смешно. Отвернувшись от него, я сказала: — Какой ты вежливый для человека, который собирается убить меня. — Я еще не решил, что сделаю с Вами. Ага, конечно, подумала я. Рассказывай сказки дядьки Римуса. Жаль, что я не могу прочитать его мысли. Может, невзначай положить свою руку на его? Нет, это будет выглядеть подозрительно. Вместо этого я спросила: — Почему мои волосы в таком состоянии? — Извините, что разрушил прическу. Мне нужно было осмотреть Вашу голову на предмет кровотечения, а волосы были заплетены слишком туго. Там только небольшая шишка — я постарался ударить несильно. А Ваша штучка для волос в кармане брюк… И еще я не нашел Вашу рубашку, поэтому надел на Вас свою куртку. Freaking Gosh! Какой заботливый! Я щас прям заплачу. Я сказала: — Может, скажешь, как тебя зовут? — А зачем Вам? — спросил он с подозрением. — Нужно же мне как-то к тебе обращаться. Меня зовут Маргарита. И потом, ты ж все равно меня убьешь, какой толк скрывать свое имя? — Я же сказал, что еще не решил, что сделаю с Вами! — сказал он громко и зло. При этом рукой, которой придерживал меня, парень резко сжал мои ребра. Мне показалось, что из легких вышел весь воздух. Этот гребаный медведь мне сейчас ребра сломает! Но он отпустил меня и добавил уже не таким напряженным голосом: — Просто не злите меня. Делайте, что я говорю, и все будет нормально. Я молчала, обдумывая свою дальнейшую стратегию поведения. Так мы ехали некоторое время. Потом он сказал: — Райнер. — Что? — не поняла я. — Меня зовут Райнер. — Понятно, — сказала я. Больше ни он, ни я не делали попыток заговорить. Я обдумывала, что мне делать дальше. Разложила всю ситуацию на составляющие: итак, он титан. Он понял, что я поняла. А может, и не понял. Может, тот факт, что я просто увидела его в лесу, послужил достаточным основанием, чтобы напасть на меня. Для кого вторая лошадь? У него есть сообщник? Если их будет двое, я вряд ли смогу с ними справиться. А вот попробовать уложить его одного можно. Он, конечно, очень сильный. И скорей всего, хорошо дерется. Но у него нет при себе привода. Я не заметила на нем никакого оружия. Мое оружие он не нашел и даже не догадывается, что я умею драться. И есть еще мой отвязный напарник. Кстати, чего затихарился? Рано еще. Я появлюсь в нужный момент. Ты пока справляешься. Можешь попробовать уговорить его отпустить тебя. Кажется, этот парень переживает какой-то внутренний конфликт. С одной стороны он собирается устранить тебя, как ненужного свидетеля, но с другой — не хочет этого делать. Отсюда и эта его «забота». Жаль, что ты не можешь прочитать его мысли. Хотела бы. Но, кажется, он намеренно касается меня только там, где есть одежда. Не зря же он напялил на меня свою куртку. Какие все стеснительные засранцы в этом мире, мать их за ногу. Ладно. Может, он действительно не очень хочет меня убивать. Хотел бы — сразу убил. Посмотрим. Мы еще ехали какое-то время. Потом Райнер остановил лошадей, легко соскочил на землю и привязал их к дереву. Сказал спокойно: — Слезайте. Я перекинула ногу через круп, но со связанными руками мне сложно было спуститься с лошади, поэтому Райнер протянул руки: — Я Вам помогу. Легко, как пушинку, подхватил меня под мышки и поставил на землю. Чертов верзила! Весит, наверно, центнер. Нелегко мне с ним придётся! — Пойдемте. Мы углубились в лес. Парень шел позади меня. Я каждую секунду ожидала, что он сожмет мое горло, и для меня все закончится. А, может, и не ожидала. Я же знаю, что моя жизнь закончится не здесь. А вот мой визави точно этого не знает. Райнер думает, что контролирует ситуацию. Сейчас, он явно ведет внутренний спор с самим собой, пытаясь внушить себе, что моя смерть будет во благо. Старо как мир! Наконец, мы остановились, и я повернулась к нему лицом. Он спросил: — Как Вы поняли? — Не понимаю, о чем ты. По его лицу пробежала тень, и он сказал: — В Ваших интересах не злить меня. Просто ответьте честно на мои вопросы, и я Вам ничего не сделаю. Ага. Щас! ¡A otro burro con esa albarda! — Начнем сначала. Кто Вы? — Я могу сказать, кем я точно не являюсь. Я не член Разведкорпуса. Я не солдат. Я не проходила военную подготовку. Я просто живу в замке. — Почему на Вас форма? — У меня нет другой одежды. — Как Вы поняли, кто я? — Это сложно объяснить, лучше показать. Я подошла к нему вплотную и протянула свои связанные руки, чтобы взять его за руку. Резко отдернув руку, он отступил на шаг: — Что Вы делаете? — Ты же хочешь узнать, как я поняла. Я тебе покажу. Или ты боишься? Что по твоему мнению такая, как я, может сделать такому, как ты? Я снова подошла к нему, взяла за руку и спросила: — А какой ты титан? Райнер не ответил, но в его голове я увидела картинку: бронированный. Когда у нас что-то спрашивают, ответ автоматически формируется в мозгу и не важно, хотим мы отвечать или нет. Я отпустила его руку: — Понятно. Значит, ты — бронированный титан. А вторая лошадь, наверно, для твоего дружка колоссального, а? Он приоткрыл рот от удивления и сказал несвязно: — Как…? И я поняла, что наступил момент и ему увидеть мою истинную натуру. — Знаешь, Райнер, когда мы отсюда выберемся, я срежу кожу с твоего лица и сделаю из нее себе дамскую сумочку. Он отшатнулся. Не знаю, что его поразило больше — лицо моего альтер эго или его слова. Воспользовавшись ситуацией, я изо всей силы заехала парню ногой в пах. Удары в мужской пах такая штука: если не попадешь в нужное место, то никакого вреда не будет. Но вот если попасть по самому чувствительному органу, то это нейтрализует мужика на какое-то время. И я попала. Потому что точно знала, куда бить. В свое время Дани заставил меня отрабатывать этот удар на протяжении многих дней. Парень схватится за промежность, а я понеслась во весь опор в лес. Бежать со связанными руками было тяжело, но мне нужно было уйти от него как можно дальше. Отбежав на достаточное расстояние, я спряталась за ствол большого дерева. Необходимо было освободить руки. Я выудила складной нож из-за голенища сапога. Открыла его, и, зажав между коленями, начала лихорадочно пилить веревку. Удар между ног надолго Райнера не задержит, и скоро он пойдет по моему следу. Пиля веревку, я обдумывала, что делать дальше. Потом вытащила резинку из кармана брюк и убрала волосы, чтобы они не мешали. Интересно, как далеко от замка я нахожусь? Нужно залезть на дерево и определить направление. Осмотревшись, я выбрала подходящее дерево. Убедившись, что на земле не осталось следов моего пребывания, взобралась на дерево. Замок был все еще в поле видимости. Это хорошо. Я уже собиралась спускаться, когда услышала внизу шаги. Быстро же он! Я притаилась среди густой листвы, надеясь, что преследователь не догадается посмотреть наверх. И вдруг осознала, что слышу шаги двух человек. Мое сердце заколотилось. Твою ж мать! Только этого мне не хватало. Они остановились прямо под деревом, на котором я сидела. Мне удалось разглядеть второго преследователя: темноволосый и очень высокий. Блядь! Чем их только кормят здесь? Как на местных скудных харчах могли вырасти такие лбы? Мне придется иметь дело с двумя шкафами! — Может, не будем ее искать? Нужно ехать, нас уже могли хватиться! После того, как Энни провалила миссию, они стали очень подозрительными! — сказал темноволосый. — Нет, нам нужно найти эту женщину! — сказал Райнер не терпящим возражений тоном. — Она знает меня в лицо и каким-то образом поняла, какой я титан! Она не обычный человек, нам нужно захватить ее и выяснить, кто она такая, и что знает про нас и про Эрена. Мы не смогли захватить его. Но наше отступление временное. Сейчас нам нужны козыри! — Давай разделимся, — предложил темный, — так будет быстрее. Обыщем лес — она не могла уйти далеко. — Давай. Они уже начали расходиться, когда Райнер окликнул своего товарища: — Бертольд! Будь осторожен. Есть что-то страшное в ее лице. — Страшное? — не понял тот. — То есть она некрасивая? — Ты не понимаешь. Наоборот, очень красивая. Но ее лицо может странно измениться. Когда увидишь, поймешь. Просто будь с ней осторожен! — Хорошо. Они пошли в разные стороны. Мне нужно было принимать решение: идти за одним из них, мчаться в замок на всех парах или бежать в лес. Я сжала кулаки и стиснула зубы. Мне предстояло сделать непростой выбор. Наличие выбора не делает этот выбор легче. Если ты сейчас их отпустишь, то неизвестно, каких дел они натворят. Пока ты доберешься до замка, они скроются. Предлагаю идти за темным, за этим Бертольдом. Несмотря на свои габариты, он показался мне трусоватым и неуверенным. Райнер явно лидер в их паре. Я не смогу справиться с ними обоими! Ты не понимаешь что ли?! Мы не сможем! Сможешь. У них нет при себе УПМ, и они разделились. Это твой шанс. Решай быстрей, а то он далеко уйдет. Я слезла с дерева. Сердце стучало как ненормальное, ладони вспотели. Твою ж мать. В какое дерьмо я тут вляпалась? Ноги сами понесли меня в ту сторону, куда ушел темноволосый. Я знала, что это плохая затея, но ничего не могла с собой поделать. Быстро кралась от дерева к дереву. На ходу вытащив баллончик, засунула его в задний карман штанов. В другом кармане был нож. Шокер решила оставить в сапоге про запас. Прошло какое–то время, прежде чем я догнала парня. Завидев его спину, я приглушила звук шагов до минимума, пряталась за стволами деревьев. Я понимала, что мне не удастся напасть со спины. Нужно было найти подходящее открытое место, чтобы контролировать пространство. Наконец, парень вышел на поляну и остановился, раздумывая, куда идти дальше. Я вышла следом за ним, остановилась в отдалении и сказала негромко: — Меня ищешь? Он резко повернулся. Вид у него был какой-то испуганный и сомневающийся. Надо же. Такой детина и такой трусоватый. Мы стояли, молча разглядывая друг друга. У него было довольно приятное лицо. Правильные черты лица. Его даже можно было назвать симпатичным. Но было в его лице какое-то неприятное выражение скованности, которое отталкивало. Он выдавил из себя: — Вы… Вы должны пойти со мной! — А ключ от квартиры, где деньги лежат, не хочешь? — спросила я хулигански. Он, естественно, не понял этого прикола. Переспросил: — Что? — Да так, ничего. Хорошая погода, говорю. Меня почему-то понесло. Чем больше он нервничал, тем смешнее становилось мне. Парень выпалил: — Если Вы не пойдете со мной, мне придется применить силу. — Силу? Ммм, — протянула я. — Понятно. Знаешь, Бертольд… ведь так тебя зовут? Он удивился, что я знаю его имя, но кивнул в знак согласия. — Так вот Бертольд, в МОЕМ мире есть изречение одного философа: если долго всматриваться в бездну, то бездна начнет всматриваться в тебя. Ты чувствуешь это? — Что? — Чувствуешь пронизывающее, пахнущее смертью дыхание этой мглы? Как она заползает тебе под кожу? Зовет к себе? После всего, что ты и твой друг сделали, ты должен чувствовать это! Ну и как, стоила ваша миссия всех этих отнятых жизней? Сколько смертей на твоей совести? Сотни, тысячи, десятки тысяч? Он стал нервничать еще заметнее и явно не знал, что сказать, просто смотрел на меня. Решал, наверное, что дальше делать. Самый большой титан оказался таким мнительным и неуверенным в себе. Да уж, парадокс. Я скинула форменную куртку Райнера, которая до сего момента так и оставалась на мне. В драке она мне будет только мешать. Этот олух сейчас придет в себя и возьмется за меня. Встала в боевую стойку и поманила его ладонью к себе: — Ну что, нападай! — Нападать? — переспросил он, как зачарованный, глядя на мое изменившееся лицо. — А ты как думал? Придется попотеть. Сможешь напасть на безоружную женщину, которая не проходила никакой военной подготовки и весит в два раза меньше тебя? А? Он двинулся ко мне. На его лице все еще была неуверенность. Но потом парень сжал зубы, и я поняла, что он решился. Бертольд начал наносить удары — я уклонялась. Он оказался очень хорош в рукопашном бою. Мне пришлось использовать все свое внимание, всю свою реакцию, чтобы не получить удар куда-нибудь под дых. Вернее моему братцу-психопатцу пришлось. Потому что он завладел моим разумом. Я была там, чувствовала, как двигаются мои руки и ноги, но в то же время наблюдала за всем как будто со стороны. Мои чувства обострились до предела, внутри меня кипела жажда сокрушить его. А еще мне было весело. Да, мое альтер эго развлекалось вовсю. Этот психопат просто кайфовал от адреналина. Мне приходилось блокировать нешуточные удары, но боли я не чувствовала. Если бы я была самой собой, то сразу проиграла бы, как проиграла Леви тогда у озера. Сейчас же схватка шла не на жизнь, а на смерть. Скорей всего он меня не убьет, но если я проиграю, то окажусь в очень незавидном положении. Он понял, что перед ним совсем не слабый противник и остановился. Мы стояли на расстоянии нескольких шагов друг от друга, переводя дыхание. Я настороженно следила за ним, готовая в любой момент отразить удар или отпрыгнуть в сторону. — А сказали, что не проходили специальной подготовки. — Я сказала, что не проходила военной подготовки. — Что с Вашим лицом? Я злобно оскалилась: — Бедный птенчик. Испугался страшную тётку. Может, мне пожалеть тебя? — Вы даже разговариваете не так, как до этого. Что Вы такое? — Я просто слабая женщина, которую вы на пару с твоим дружком хотите убить. — я притворно вздохнула — Какой жестокий мир! Как страшно жить! Ну что продолжим? У меня появился план. Он снова начал нападать, и я намеренно пропустила пару несильных ударов, притворяясь, что устала. В глазах Бертольда появился хищный блеск. И тут я вытащила нож, открыла лезвие. Он немного обалдел. А на что он рассчитывал? На честный бой? Ножом я пользоваться умела. Пару лет назад на свой день рождения я от Гельки в подарок получила подарочный сертификат на двадцать занятий обучения ножевому бою. Знала сеструха, чем меня порадовать. В школе ножевого боя, конечно, удивились, когда к ним на занятия заявилась девчонка. Но инструктор оказался профессионалом, и я многому научилась. И сейчас пришло время применить эти знания на практике. Пусть думает, что я выдохлась, и нож моя последняя надежда. Я сделала пару несильных ударов ножом. А потом последовал резкий выпад прямо ему в грудь. Бертольд, естественно, перехватил мою руку. Не такой уж я и асс в обращении с ножом. Да и сам нож был только отвлекающим маневром. Перехватив мою правую руку с ножом, парень на несколько мгновений отвлекся и перестал следить за моей левой рукой. И это дало мне возможность осуществить задуманное: я задержала дыхание, зажмурила глаза и распылила ему в лицо весь баллончик. Kansas City Shuffle, motherfucker! Все смотрят направо, а ты идешь налево. Бертольд рефлекторно схватился за лицо. Я отскочила на несколько шагов и только тогда открыла глаза и вдохнула. Этот олух тер свое лицо руками в бесплодной попытке избавиться от мук, и тем самым только ухудшая свое положение. Он закашлялся, из его глаз текли обильные слезы, из носа тоже капало. Бедолага. К такому жизнь его не готовила. Мне нужно было пользоваться моментом, поэтому я подскочила к нему и нанесла ногой сокрушительный удар в коленную чашечку. Он схватился за ногу и рухнул на колени, а я завершила начатое, врезав ногой с разворота ему по голове. Парень отключился. Конечно, это было жестоко. И я очень надеялась, что не убила его. Но на войне, как на войне. Склонившись над Бертольдом, я проверила пульс и дыхание. Он пребывал в глубокой отключке. Мне нужно было действовать. Я сняла с него ремень и крепко связала им ему руки за спиной. Потом своим ремнем также связала его ноги. И напоследок отрезала ножом часть рукава его рубашки и сделала кляп. Не хватало еще, чтобы он очнулся, укусил себя и стал титаном или начал орать, как резаный, привлекая внимание. Закончив все, я перевела дыхание. Потом проверила баллончик. Как я и думала, он был пуст. В любом случае, благодаря ему я смогла нейтрализовать этого голубчика. Один есть. Остался еще один. Боюсь, с Райнером будет сложнее. Но для начала нужно его найти. Я спрятала нож в карман, шокер оставила в сапоге про запас. Затем направилась в сторону леса. Я прошла буквально шагов сорок, когда Райнер показался из леса. На ловца и зверь бежит! Он сразу же увидел своего друга, связанного, как поросенок на рождественском блюде. На лице парня промелькнуло удивление. Он не мог понять, как я смогла одолеть такого верзилу. — Что Вы с ним сделали? — спросил он. — То же, что собираюсь сделать и с тобой. Он осмотрел меня с головы до ног. Я знала, о чем он думает: худая, на руках мышцы слабо выражены, весит килограммов пятьдесят. Как же она смогла? Я сказала: — Ну что, Райнер, готов драться со слабой женщиной? — Судя по положению, в котором сейчас находится Бертольд, Вы совсем не слабая. — А, может, просто твой друг оказался трусоватым слабаком? Тот разозлился: — Не смейте так говорить о нем! Он — воин и делает все… — тут он запнулся. — Все, чтобы выполнить вашу великую миссию? — продолжила я за него насмешливо. — Это ты хотел сказать? Воины? Так вы себя называете? Какая чушь! Чем только люди не оправдывают своё извечное стремление убивать, унижать и обездоливать других людей! Миссии, идеалы, вынужденная необходимость — весь этот бред, дерьмовые отмазки. Ты хотя бы самому себе признаешься, что ты обыкновенный убийца, у которого нет ни совести, ни моральных принципов, ни достоинства? По мере моего монолога его лицо становилось все злее и злее. Наконец, Райнер не выдержал и кинулся на меня с кулаками. Он тоже оказался хорош в рукопашном бою. Практически сразу же я пропустила чувствительный удар в плечо. Мой братец взял инициативу в свои руки. Завязалась схватка. Я старалась уворачиваться от ударов, поджидая подходящий момент. Пару раз мне удалось нанести ему весьма чувствительные удары. Но, несмотря на это, я совсем не была уверена, что смогу выиграть, и даже мое альтер эго поняло это. Было в этом Райнере что-то самоотверженное: настолько он был убежден в необходимости делать то, что должно. В какой-то момент его кулак по касательной задел мою скулу. Я практически смогла увернуться от удара, но не до конца. Если бы мое лицо приняло на себя полную силу удара, то он отправил бы меня в нок-аут. Чтобы выиграть немного времени, я отпрыгнула от него на несколько шагов и сказала: — Ну и как, тебе приятно бить женщину? А что ты сделаешь после того, как вырубишь меня? Изнасилуешь мое побитое тело? Ответь мне, воин! Он взревел: — Нет!!! За кого Вы меня принимаете? У меня есть принципы! Я никогда такое не сделаю! Вы ответите за эти слова! И ринулся на меня. Я не успела увернуться и получила прямой удар под дых. Слышала как хрустнули ребра. Плохо дело! Кажется, он сломал пару из них. Из последних сил отскочив от него, я достала нож. Но Райнера уже ничто не могло остановить. Он с лёгкостью выбил нож из моей руки. А потом подхватил меня под мышки и поднял в воздух. В этот момент наши глаза встретились. И я поняла, что мне конец. Изо всех сил он отшвырнул меня. Пролетев несколько метров, я упала, больно стукнулась головой обо что-то твердое и на несколько мгновений потеряла сознание. Когда я открыла глаза, то увидела, что парень поднял нож и направляется к своему другу. Пиздец! Я проиграла! Мы поиграли! Сейчас Райнер освободит своего товарища, приведет того в чувство и один черт знает, что они сделают со мной потом. Я лежала на боку. В голове был страшенный туман, и я чувствовала, как по виску течет кровь. В этот момент послышался цокот копыт. Райнер, не успевший дойти до Бертольда, резко повернулся. Прибывший находился вне поля моего зрения. Я услышала только, как он спрыгнул с лошади и сказал: — Райнер, что здесь происходит? Я узнала этот голос — Жан. Райнер ответил: — Жан, тебя это не касается. — Значит, это правда. Ты и Бертольд, вы — титаны? Помолчав, Райнер спросил: — Как ты догадался? — Это не я, это Армин. Всю последнюю неделю мы приглядывались к вам. И в итоге пропустили тот момент, когда вы сбежали. Хорошая работа! — И что теперь? — спросил Райнер. Жан не ответил на его вопрос, вместо этого спросил: — Она жива? — видимо, имея в виду меня, — Капитан Леви тебя на куски порежет из-за нее. — Капитан Леви? — не понял Райнер. Но потом до него дошло. Он выругался: — Черт! Так вот кто она такая. Жан сказал зло: — Ну что, Райнер, чертов предатель, добровольно пойдешь со мной или как? — Мне уже нет дороги назад. И ты это понимаешь, — с этими словами он кинулся на Жана с ножом. Между ними завязалась схватка. Я с большим трудом перевернулась на другой бок, чтобы видеть происходящее. Определённо, та поляна насмотрелась на драки в тот день. Эти двое нещадно молотили друг друга. Райнер старался ударить Жана ножом в какое-нибудь уязвимое место, а тот уклонялся. Кажется, в какой-то момент я отключилась, потому что не видела, как Райнер повалил противника на землю. Я открыла глаза и увидела только, как он навис над своей будущей жертвой, стараясь вогнать нож ему в шею. Жан пытался двумя руками отвести нож от себя. Я могла только бессильно наблюдать за происходящим. Внутренний голос заорал в голове: Get your fucking shit together! Хватить валяться, ты еще можешь драться! Я пошевелила правой рукой и застонала — по телу прошла волна боли. Проще всего было б не шевелиться вовсе. Но голос не отставал: Ты ни разу в жизни не сдавалась! Борись, долбанная сука! Собрав остатки воли, я вытащила шокер из сапога и поднялась из последних сил. Перед глазами все плыло, к горлу подкатывали тошнотворные спазмы. Я двинулась к ним небольшими шагами, стараясь не упасть. Я уже практически дошла до них, когда, Жан из последних сил дернул нож, уводя его от своей шеи, и тот вошел ему в руку где-то пониже левого плеча. Райнер выдернул нож и вскочил на ноги. В пылу борьбы он не слышал, что я оказалась буквально в шаге за его спиной. Резко выкинув руку вперед, я приставила шокер к его шее и выпустила в него полный заряд. Он рухнул лицом вперед. Я наклонилась и, проверив его пульс, почувствовала слабое биение под пальцем. Говорят, нельзя выпускать разряд в область головы или сердца — можно убить человека. Но мне нужно было вырубить его любым способом. Не теряя времени, я сняла с него ремень и связала его руки за спиной. Потом отрезала часть его же рубашки и сделала кляп. Ноги связать было нечем — ремни закончились. Все это я делала медленно, через силу — у меня сильно кружилась голова. На какое-то время я даже забыла о Жане. А зря! Когда, наконец, я подошла и склонилась над ним, то увидела, что дело — дрянь. Судя по всему, нож задел одну из вен руки. Не артерию, иначе он уже истек бы кровью до смерти. Кровь темно красного цвета вытекала медленной струей. Он зажимал рану, но она все равно просачивалась. Наверно, от болевого шока он не сообразил, что нужно сделать жгут. И пока я возилась с Райнером, из него вытекло где-то полтора литра крови. Мне хватило одного взгляда, чтобы оценить ущерб. Я кинулась к Жану и подняла его руку вверх, чтобы кровь отлила от конечности. Он перевел на меня взгляд. В его глазах была только усталая обреченность. Потом отвёл глаза и уставился в небо. Быстро же этот парень сдался! Я вспомнила правила оказания первой помощи при венозном кровотечении. Нужно было наложить давящую повязку чуть ниже поврежденного места. Я надрезала его рубашку, чтоб оторвать кусок. Для этого мне пришлось отпустить его руку и она безвольно упала. Я снова подняла ее и, прислонив к своему плечу, сказала: — Жан! Нужно держать руку так. Ну же держись за мое плечо! Я должна сделать повязку. Давай же! Он снова посмотрел на меня, потом слабо схватился рукой за мое плечо. Я сняла с него ремень. Приложила к ране повязку и сильно стянула руку ремнем, начиная ниже раны и захватывая саму рану. Он застонал сквозь сжатые зубы. Я сказала: — Знаю, тебе больно. Потерпи. Закончив с повязкой, я смогла немного отдохнуть и подумать. Наше дело дрянь! Хотя у мужчин объем крови больше чем у женщин — в среднем пять-шесть литров, но полтора-два литра — это уже большая кровопотеря и для них! Налицо были все симптомы гиповолемии: учащенное прерывистое дыхание, бледная кожа, на лице выступил липкий пот, я пощупала пульс — частый, но неровный. Открыв глаза, Жан сказал прерывисто: — Мне… холодно. Естественно, кровь отлила от конечностей и прилила к сердцу и мозгу. — Знаю. Жан, мне придется взять твою лошадь и поехать за помощью. Тебе срочно нужен врач! — Я… умираю. Я вскричала: — Не говори ерунды! Ты не умрешь! Я приведу помощь. Он посмотрел на меня умоляющим взглядом: — Пожалуйста… Я не хочу… умирать один. Прошу… Я не хочу, как Марко. Мне стало его так жалко, что на глаза слезы навернулись. Я погладила парня по щеке и сжала его руку: — Ты не один. Я с тобой! Он снова закрыл глаза. Отключился, подумала я. Блядь! Блядь! Блядь! Я была одна посреди леса. Те двое в любую минуту могли прийти в себя, и кто знает, чего от них можно было ожидать. Жан умирал. Мне нужно было ехать за помощью, но я не знала, успею ли. А бросить его одного было бы жестоко. Никто не должен быть один в такую минуту. Сама я была вся избитая. Каждый вдох отдавался болью в груди — у меня явно были сломаны ребра. Голова ехала, в ушах шумело и меня тошнило — признаки сотрясения мозга. Я заорала в бессильной злобе, обращаясь к моему альтер эго: — Сукин ты сын, доволен теперь?! Вот, что бывает, когда заигрываешься: страдают невинные люди! Жан внезапно открыл глаза и прошептал: — С кем… ты… разговариваешь? — Ни с кем. Сама с собой. Пожалуйста, молчи, тебе нужно беречь силы. — Хотел… попросить. Скажи Микасе, что я ее любил. — Болван! Сам потом скажешь. Но он уже не слышал моих слов. Он снова отключился, и я поняла, что больше не слышу его прерывистого дыхания. Я наклонилась совсем низко к его губам — не было и малейшего дуновения. Жан не дышал! Я прижала два пальца к сонной артерии. Пульса тоже не было. У него случилась остановка сердца! Все происходило как будто в замедленной съемке, но я знала, что с момента остановки прошло всего секунд пятнадцать. В таких случаях можно провести прекардиальный удар, что я и сделала так, как нас учили на курсах первой помощи. После удара безрезультатно пыталась нащупать пульс. Следующим этапом была сердечно-легочная реанимация. Расположив руки на его груди в правильном месте, я начала выполнять компрессию. Тридцать резких нажатий на глубину до пяти сантиметров. Мне потребовались все мои силы. И здоровому человеку необходимо много сил, чтобы правильно выполнить непрямой массаж сердца, а мне с моими сломанными ребрами и пробитой головой было адски трудно. Каждое движение отдавалось резкой болью в моей груди. Сделав необходимые тридцать нажатий, я припала своими губами к его рту, зажала ему нос и сделала два выдоха в рот с интервалами в четыре-пять секунд. Пульс не появился. И снова тридцать нажатий — два выдоха. Снова вхолостую. Третий заход мог стать последним. Я чувствовала, что у меня совсем не осталось сил. Запасы адреналина были исчерпаны. Мне хотелось рухнуть рядом с Жаном и не шевелиться. Проверив пульс в очередной раз, я поняла, что чувствую слабое биение. Прислонила ухо к его груди и услышала негромкий стук. Дыхание тоже появилось. Собрав последние силы, я повернула его на бок — не хватало еще, чтобы он собственным языком подавился. Но это была временная победа. Я знала, что если у него будет еще одна остановка, я не смогу его откачать. Я чувствовала, как мое сознание медленно ускользает. Ловила каждый его вдох, боясь, что он будет последним. И в тот момент, сидя на поляне рядом с умирающим Жаном и с двумя связанными убийцами, которые могли прийти в себя в любой момент, я заорала что есть мочи: — Помогите!!! На помощь!!! Раньше, когда я видела подобное в фильмах — людей, которые звали на помощь, априори зная, что их никто не услышит и не придет, всегда думала: идиоты, какого хрена вы орете. Вас же никто не слышит! Только зря силы тратите! Но теперь, оказавшись на их месте, я поняла, что они орут от ужаснейшей безысходности. Когда понимаешь, что ты один на один со смертью, то начинаешь цепляться даже за несуществующую соломинку. А потом я сдалась. Все мои чувства, кроме зрения, как будто отмерли. Я могла только сидеть и, не мигая, смотреть как медленно поднимается и опускается грудь Жана, боясь не увидеть следующего движения. Уже позже, много времени спустя я осознаю, что с момента, как Жан выехал на эту поляну и до момента, когда там появились еще люди, прошло не более двадцати минут. В эти минуты уместилась и его схватка с Райнером, и моя борьба за его жизнь. Но мне этот отрезок времени показался годами. Вот так я узнала, как время может превратиться в бесконечный тягучий поток, заполненный страхом. Когда на мое плечо легла большая теплая рука, и ко мне склонился человек, настойчиво спрашивая что-то, я даже не удивилась — у меня уже было предшоковое состояние. Я подняла на него глаза и выпалила на одном дыхании: — Майк, Жан умирает. Он потерял много крови, у него уже один раз сердце остановилось! Ему нужен врач! — Что здесь произошло? Что с тобой? Ты вся избитая! Что с этими двумя? — он показал на связанную парочку. — Они же титаны — колоссальный и бронированный! — сказала я, не понимая, что за глупости майор у меня спрашивает. Это же такая очевидная вещь! И вообще, при чем тут эти двое? Здесь человек умирает. Я так отчаянно боролась за его жизнь, а Майк у меня какую-то ерунду спрашивает. И почему у него так лицо вытянулось, когда я сказала про титанов? Закариас начал отдавать указания людям, и я увидела, что поляна полна разведчиков. Я видела Ханджи, которая металась от одного связанного тела к другому и Моблита, мечущегося вслед за ней, я видела Армина, бросившегося к Жану и твердящего, что это его, Армина, вина, что если бы он все понял раньше, этого не произошло бы. Я попыталась встать. Мне нужно было идти. Ведь я оставила рубашку в лесу. Но почему у меня так кожу стянуло на лице с правой стороны? Прикоснувшись к щеке, я поняла, что она вся в запекшейся крови. Откуда кровь? Ах да, я же головой ударилась. Мне все-таки удалось подняться на ноги, и я смогла сделать несколько шагов перед тем как начала падать. Меня кто-то подхватил и мягко опустил на землю. Я услышала голос Микасы: — Маргарита, сейчас Вас отвезут в штаб, к врачу. Потерпите немного. Я открыла глаза: надо мной было голубое небо, и я все еще была на этой чертовой поляне. Потом я перевела глаза на девушку. — Микаса, детка, перед тем, как отправиться на берег реки, я гладила рубашку и теперь не помню, выключила ли утюг, — сказала я и провалилась в темноту.26.
16 ноября 2018 г. в 16:43