***
Три дня перемирия окончились, уступая место тяжёлым будням войны. Из-за пополнения рядов светлых, тёмные были вынуждены возобновить отступление. Гениальный план, разработанный Майроном и Мелькором, сработал, но это лишь ненадолго задержало войска Эонвэ. Многие майар пали жертвами тех боёв, и их духи долгое время не могли восстановить физическе тело. Ожесточенные схватки шли буквально за каждый клочок земли. Несмотря на отчаянное сопротивление слуг Моргота, армия Валар всё ближе подступала к пикам Тангородрима, откуда открывался ужасающий вид на поле брани. Тела убитых лежали друг на друге, залитые кровью, образуя собой ало-коричневое, дурнопахнущее мессиво. Трупы людей, синдаров, гномов , всё смешалось до невозможности отличить одного от другого, и лишь цвет брони рассказывал о стороне погибшего. Многие останки были изуродованны настолько, что было невозможно опознать умершего. Среди тел погибших иногда можно было заметить, бьющихся в предсмертной агонии майар, в муках теряющих физическое обличие. Зрелище было невыносимым, но уже обыденным в столь тяжёлое время для обеих сторон. В Ангбанде работа не прекращалась ни на миг. Из труб валил чёрный дым от печей, орки патрулировали территорию, разведчики возвращались в крепость лишь к утру, в кузницах не угасал огонь, и не утихали звонкие удары молотов. Мелькор напустил пургу, дабы замедлить продвижение, не привыкших к холодам войнов Эонвэ, но она добавляла работы и обитателям крепости. Приходилось расчищать проходы, которые снова быстро заваливало снегом, из-за пурги стало ещё холоднее, благо зимней экипировки было достаточно, чтобы без проблем перенести холода. Военачальники советовали Мелькору выпустить в бой драконов, но он отвечал, что его создания ещё не готовы, отрицая свою привязанность к ним. Несомненно они были ему дороги, так как были созданы и взрощены его собственными руками, но тёмный вала не желал признавать эту слабость. Не сейчас. Не в эти тяжёлые времена, когда слабость означала поражение и смерть. Единственная "слабость", которую Мятежный был не в силах отрицать, являлась его главным военачальником и правой рукой. Да, он любил Майрона. Любил страстно и самозабвенно, каждый раз открывая для себя всё новые палитры неподдельных эмоций. Каждый взгляд на Артано был полон нежности и вожделения. Это уже стало необходимостью, без которой он был не в состоянии представить своё существование. Какой смысл просыпаться, если приоткрыв глаза, не сможешь увидеть этого торопливого рыжего юношу, спешащего приступить к работе? Какой смысл жить без моментов, проведенных наедине с любимым , который будто приображаясь, снова становился милым и застенчивым , как в те далекие дни, когда ещё был светлым учеником Ауле? Лишь в такие редкие моменты возлюбленный Мелькора мог скинуть с себя личину сурового полководца , не знающего ни любви , ни страха , ни милосердия и немного побыть собой, поэтому за пару таких минут Мелькор был готов отдать целую вечность. Тёмный вала ни в коем случае не хотел подвергать опасности свою единственную любовь, поэтому всегда помнил о своём приказе, отданном так давно¹, дожидаясь подходящего момента, и наслаждаясь последней возможностью быть рядом, ведь было ясно с самого начала войны, что рано или поздно их повергнут. Главным же для Мятежного было защитить или спрятать самое дорогое, что у него есть—Майрона. Саурон же, являясь гениальным полководцем, лишний раз убедился в скором поражении, когда светлые начали брать в кольцо крепость. Как только они завершат свой план и полностью окружат крепость, поражение станет неминуемым, а это давало четкий сигнал к началу исполнения своего рискованного и возможно последнего плана. Он не хотел покидать своего господина, но ради его спасения, был готов на всё. С самого начала, он доверился Владыке тьмы, вверяя ему свою жизнь, которую настало время положить на алтарь победы, ради него. А раз времени у них осталось мало, то нужно его провести вместе. Внимательный Мелькор стал замечать странную перемену в поведение Артано.За посленее время он всё чаще оставлял свои дела раньше, чем обычно, приходя в тронный зал и просто нежно прижавшись сидел рядом, начал приходить вечерами в покои, хотя из-за трудоголизма, считал сон слишком расточительной тратой времени. Проведенные вместе мгновения несомненно радовали, но что-то в этом настораживало... Майрон как будто... прощался, но при этом верил, что победа будет за ними. Как будто причиной их разлуки будет не поражение... Стараясь отогнать все пугающие мысли, Мелькор пошёл кормить драконов. В той части замка, где жили его любимцы стены были толстыми, укрепленными и огнеупорными из-за частых потосовок Глаурунга с Анкалагоном, сопровождающихся огненными залпами и немалыми разрушениями. Зайдя в просторное помещение, освещенное множеством факелов, Моргот позвал обитателей этого места. Огромные огнедышащие ящеры, толкая друг друга, выбежали, радостно приветствуя своего господина, но тут же успокоились, в попытке вести себя чинно. Мелькор, снисходительно улыбнуашись, положил принесенную им еду на пол. Агкалогон придирчиво рассморел угощение, но поддавшись голоду, быстро проглотил большой кусок алого мяса. Глаурунг же, благодарно посмотрев на Мелькора, но не тронул пищу, пока владыка крепости не ушёл, и лишь тогда начал есть поразительно аккуратно для существа его размеров.***
В долину, заполненную белыми шатрами, где обосновались светлые, прибыл Тулкас. Валар хотели завершить войну быстрее, а непревзойденная сила Асталдо должна была ускорить наступление, да и после падения Ангбанда кто-то должен будет сразиться с Мелькором и вновь сковать его цепью, и вряд ли у кого-то кроме него, хватило бы сил повергнуть властелина тьмы в бою без больших потерь. Тулкас был настолько велик и могучь, что один занимал целый шатер. Его золотистые волосы средней длины были собраны в косы, голубые глаза как будто светились, а лицо украшала густая борода. На лике его часто красовалась улыбка, задорная и устрашающая, казавшаяся слегка ненормальной. Кожа Тулкаса была смуглой с оттенком красного. Её украшали многочисленные золотые узоры, подчеркивающие рельефные мышцы сильного тела. Он был облачен в лёгкую, сверкающую золотом броню, которая озоряла его светом. Тулкас был рад поучаствовать в войне, ибо любил кулачные бои и ненавидел Мелькора. Характер был у него воинственным, бесстрашным и доблестным. В силе и скорости ему не было равных. Он мог бегом обогнать любое живое существо, стереть камень в порошок, просто сжав его в руке. Но главная способность Асталдо, была и причиной его главной проблемы. Вспыльчивый, драчливый и неимоверно сильный, он был менее мудрым и терпеливым, нежели другие валар и часто мог рваться в бой не обдумав деталей, но к счастью стратегией занимался Эонвэ—один из лучших воинов Манвэ. Он был не столь силен, как Тулкас, но расчетлив и остроумен. Даже его воплощение отражало чистоту и свет его духа. Светлые, почти белые волосы спускались чуть ниже плеч, глаза цвета сапфиров , будто смотрящие в душу были серьёзными и уравновешенными. Он был мудр и спокоен, но как и всех светлых, его касался существенный недостаток—нежелание принимать другую точку зрения, считая всё неподходящее под мировозрение валар уродством и искажением. Военный план Эонвэ был одновременно прост и гениален. Пользуясь численным преимуществом, направить свои силы в две наиболее слабыне точки защиты врага, и прорвавшись, заключить часть вражеского войска в "котёл". После добивания окруженных, продвинуться дальше и замкнуть, уже начавшее образовываться осадное кольцо вокруг крепости тёмных. Эонвэ понимал, что и без того непредсказуемый, а тем более загнанный в угол Мелькор способен на всё что угодно, поэтому после осады Анганда, себя проявит Тулкас, сразившись с Властелином тьмы и заковав его в цепи. Но на этот раз они не должны отпустить ни одного, даже самого слабого военачальника, чтобы "искажение" вновь не начало поглощать Средиземье. Приступать к очередному этапу плана Эонвэ собирался как только намечающее свои очертания кольцо вокруг крепости сможет затянуться, подходя хотя бы к землям вблизи Тангордрима , а при нынешних обстоятельствах, на это понадобится где-то 4 дня. Все готовились к тяжёлой битве. Готовились не только технически, но и морально, ибо многие боялись и не желали расставаться со столь щедро подаренной жизнью, страшась смерти. Далеко не все светлые были доблестны и бесстрашны, как и все живые, но ведомые приказом валар, они старались отбросить все свои сомнения и страхи. Так проходил очередной год Войны Гнева.