Amnesty

Баром был окрещен за пару дней старый амбар, находящийся невдалеке от берега. Выпивка, конечно, откровенно херовая, но напиться до свинского состояния и неразбавленным спиртом можно было без особых усилий. Солдаты расслаблялись, праздновали ещё не наставшую победу, и это не вызывало ничего, кроме беспокойства. Майкл бы назвал это пиром во время чумы. А Джеймс, глядя на происходящее, остро ощущает, что выбился из общего механизма. Своему отряду он не дает особо расслабляться, а в это время едва не половина всех сосредоточенных здесь сил развлекается как может. Впрочем, Фассбендер отвлекает его от этих мыслей, вероятно, решив продемонстрировать выпивку получше той, которой давился вчерашней ночью. Макэвой не знает, почему вообще согласился пойти с ним. Наверное, Майкл был настойчив, а на субординацию ему было немного наплевать. Джеймс, честно говоря, тоже бы хотел так. Фассбендер хлопает ладонью по засаленной барной стойке и просит лучшую выпивку, что есть в этом заведении, хотя сам не уверен, что его можно так назвать. Они оба знают, что ничего качественного здесь не найдётся, а если и найдётся — моментально будет израсходовано. Поэтому Джеймс ещё долго смотрит на мутный медовый цвет напитка в рюмке и пробует почувствовать запах, прежде чем ощутить вкус. Майкл, кажется, уже смирился, поэтому опустошает свою рюмку за раз и сразу же выдает: — Ну, в любом случае, могло быть и похуже, капитан. Макэвой поджимает губы в улыбке и делает маленький глоток, сводя брови напряженно и слизывая быстро с губ отвратительно сладкие капли. — Что ж, ты не безнадёжен, — парень отставляет рюмку, показательно смотрит на свои солдатские часы, чтобы уточнить время, и добавляет: — Хотя ты сломал мне всю систему, прибыв в отряд всего лишь… всего лишь двадцать часов назад. — Можешь называть меня Разрушителем, — смеётся Майкл, и ему совершенно не стыдно. — И если ты ждёшь от меня извинений, офицер, то не дождёшься! Он кивает бармену, подталкивает к нему свой стакан. — Теперь! — он вскидывает голову, улыбается широко, не стесняясь своей немного странной улыбки, польщённый специфическим комплиментом. — Теперь расскажи, какие у тебя суперсилы! — ему хочется, правда хочется хоть на десять минут почувствовать себя ребёнком, читающим книги о героях. Хочется представлять себя одним из них, героем, который мог бы закончить всю эту войну и вернуть свою семью щелчком пальцев. Но увы, — ему остаётся только мечтать и звать в свои мечты других. Например, офицера. Такого ещё молодого Макэвоя… Майкл оживляется рядом с ним и его экспрессивность так же даёт о себе знать. Хотя он даже ещё не успел выпить. Джеймс тоже не успел, но разговор легко подхватывает. — Не дождусь, так заставлю извиниться, друг мой. Чтобы предупредить парня о полностью серьёзных намерениях, — он даже ударяет ладонью по столешнице. Долго думать над достойным ответом не пришлось, Джеймс полностью был готов помечтать о недостижимом вместе с Майклом. — Я... проникну в твою голову и подчиню тебя себе, а там уж и победу мне принесешь, и прощения за все свои злодеяния попросишь! — и это выглядело бы серьёзно, если бы не попытки командира не рассмеяться. Победно ухмыльнувшись, он прижимает два пальца к виску, очень внимательно глядя в серые глаза солдата и вживаясь в отведенную себе роль, точно вдохновленный игрой ребёнок. — Вот прямо сейчас и начнём! Майкл давно не напивался, так что сейчас это почти благословение. И он отвечает по-прежнему без капли стыда: — О, значит, сделаешь из меня злодея?! — возмущенно спрашивает Майкл и отставляет пустую рюмку в сторону. А затем, наблюдая за игрой Макэвоя, вздрагивает и вытягивается струной. Смотрит внимательно в глаза Джеймса и опускает безвольно руки, будто поддаваясь его планам и следуя приказам в его голове. Берёт снова полный стакан, медленно подносит, чтобы отдать в руку капитану, но тут же резким движением опрокидывает выпивку в себя. И улыбается довольный. Джеймс возмущённо охает, но игру не прерывает. Хер он теперь Майклу сдастся. — Ссылаясь на мои благие намерения, можно сделать вывод, что я делаю из тебя героя! — конечно, Джеймс сейчас переигрывал, может даже нарочно, но детское начало в нём ликовало. Во всяком случае, по внутренним ощущениям всё было замечательно. Парень перехватывает руку Фассбендера, не давая вновь наполнить рюмку, и крепко сжимает пальцы вокруг кисти. — Если ты, конечно, сам не захочешь быть злодеем, — последние слова звучат с долей угрозы и существенно тише. Джеймс смотрит неотрывно в серые глаза солдата, улыбается широко и наигранно опасно. А Майкл вдруг замирает, абсолютно очарованный его взглядом, улыбкой и горячими пальцами на пульсе. Он буквально забывает обо всём на несколько секунд, пока его не приводит в себя толчок, и, Господи прости, Майкл сейчас кого-то изобьёт. На них приземляется достаточно пьяный вояка, цепляя руками стоящие на стойке, наполненные алкоголем, рюмки, и проливая выпивку на себя, капитана и солдата. МакЭвой сразу же отстраняется от Майкла, моментально выходя из своей роли, и хватает парня за воротник кителя, грубо притягивая к себе. — Тебя что, блять, пить научить?! — орёт ему в лицо Джеймс. Майкл же не думает и не орёт. Он просто бьёт с размаху, буквально вырывая из рук командира пьяного солдата ударом и отбрасывая на пол. В помещении быстро завязывается потасовка, в которой они оба волей-неволей принимают участие. Майкла шатает и он плохо запоминает драку, в которую ввязывается и Макэвой. Но по её окончанию, когда ноет скула, парень вытаскивает Джеймса из бара за рукав, и они вместе валятся на песок в метрах ста от дверей. Драка продолжается без них. Макэвой смеется, посылая Майкла куда подальше, и его без алкоголя почти уже не смущают так легко и быстро установившиеся хорошие, почти что дружеские отношения с одним из своих солдат. За эту ночь он, кажется, получил больше эмоций, чем за месяц. А утром приходит корабль. Майкл почти удивлён, но он всё же улыбается устало и умиротворённо. И Джеймс мог бы сказать «а я говорил», но он молчит, и в глазах у него какая-то отеческая нежность. Теперь очередь Майкла молчать.

***

На корабле, словно в улье, слышно радостное гудение об отпускных, о семье, о выигранной войне и треклятых немцах. Макэвой по-прежнему держит свой отряд около себя, но сидит в стороне, только умиротворенно следя иногда за солдатами. Фассбендер садится рядом с ним и кладёт Джеймсу на колени полную пачку сигарет, выигранную у кого-то в карты: — Ты же говорил, — объясняет он. Командир придерживает её рукой, быстро рассматривает и улыбается Фассбендеру, опираясь спиной о стену. — Ведомость я о тебе получил. В Лондоне-то знакомые есть? Или куда идти собираешься? Майкл равнодушно пожимает плечами, переводит взгляд на море за бортом. Эта картина должна поднимать настроение и боевой дух, но поднимает в груди только отчаяние. Майкл встряхивает головой, приводя себя в чувства. Нельзя так. — Прогуляюсь. Был в Лондоне, когда мне было года три. Ни черта не помню. Да и… — он разводит руками неопределённо. — Я найду, где приткнуться. Кто ж «бравого солдата» станет выгонять на улицу? Это было странной ложью, потому что они оба знали, что солдат не любили. Нередко бойцы слишком уж злоупотребляли своим положением, ведя себя не лучшим образом с гражданскими. Люди стали относиться с опаской, так что «бравого солдата» могли свободно в дом не пустить, да и послать куда подальше. Майклу было бы обидно, серьёзно так, до глубины души обидно, если бы не было плевать. Он уже давно потерял тех, ради кого вёл эту войну, и вряд ли он сейчас многое теряет, добивая себя мыслями об этом. Фассбендер жалеет только о том, что выжил… в отличие от них. — А ты? — он встряхивается, приходит в себя, переводит на Джеймса сонный взгляд. — Куда пойдешь? — Лондон — не тот город, по которому можно спокойно прогуляться, не зная его. Тем более, сейчас, — качнув раздосадованно головой, отвечает Джеймс, упуская вопрос о себе и вероятно предполагая, что Майкл наивно верит, будто с первой же попытки сможет найти себе место для проживания. Майкл снова равнодушно пожимает плечами. Драка в подворотне и сон в канаве? Что ж… мог быть расклад и похуже. — Я слышал много историй. Про Джека Потрошителя, к примеру. Правда, он жил полтора века назад, но может удастся наткнуться на его призрак. Весёлая была бы драка, да? — хмыкает Майкл, даже не осознавая, к чему ведут его собственные мысли. Не то чтобы он прямо так горел желанием встречать в подворотне призрака, но, возможно... не против был бы встретить свою семью или однополчан. Хоть кого-нибудь, кто сказал бы ему, что всё хорошо. Вместо этого ему говорит Джеймс, и совсем другое, но у Майкла вдруг сжимается сердце. — У меня есть подруга в Лондоне, первые дни я у неё, а дальше — домой. Ты со мной, ибо избитым после отпускных я тебя встретить у себя в строю не хочу, — заключает парень, пряча сигареты в карман и поднимаясь со своего места. — Что?.. — вскидывается удивлённо Майкл и тут же замолкает. Смотрит на Джеймса настороженно и неуверенно. Да, у них завязались дружеские отношения, но… — Серьёзно?.. — настороженно спрашивает Майкл. Он не против, совсем нет, крыша над головой, в конце концов… Джеймс только улыбается молча и уходит, чтобы проведать своих ребят, а Фассбендер провожает его взглядом и кивает, всё ещё растерянный:  — Да, хорошо… Благодарю, командир. Так точно. Он смотрит, неотрывно, наблюдает за Джеймсом, а затем абсолютно невольно и беспричинно растягивает губы в широкой улыбке. Ему предлагают дом и свою компанию. О нём заботятся. Это так невозможно греет сердце. Майкл и не знал, что был таким одиноким.