Победить

      Рону снился сон. Он понимал это так отчетливо, словно был в реальности. Рон видел постоянно прокручивающуюся сцену: они с Гермионой находятся на кухне, он сидит на барном стуле, а Герми наливает себе воды. У нее трясутся руки, словно их сводит судорогой, и она болезненно морщится. Стакан выпадает из ослабевших рук, и Герми не реагирует. Рон видит на руках у нее бинты, и не знает, откуда они.       Рон сидит, ничего не делая и ничего не спрашивая. Он знал, что произойдет сейчас. Гермиона оглядывается на него — смотрит внимательно, безмолвно спрашивая разрешения, а Рон молчит. Не отвечает.       Герми садится на корточки, подбирает осколки стакана. Непослушные волосы закрывают выражение ее лица. Гермиона в последний раз смотрит на него — и в ее глазах он видит любовь и нежность. Она берет осколок и…       — Гарри, ложись. Свои вещи завтра разберешь.       — Спасибо, миссис Уизли.       — Что… — прохрипел Рон, просыпаясь. Он до сих пор был на той кухне. Рон приподнялся, щурясь в темноте. Яркая полоска света из приоткрывшейся двери слишком затемняла все остальное.       — Привет, Рон, — произнес голос.       — Гарри? — догадался Уизли и стал энергичнее потирать глаза.       — Ну, мальчики, спокойной ночи, — сказала мама довольным тоном.       — Мам, я же просил не заходить! — возмутился Рон, когда та уже вышла, и окончательно взбодрился.       Гарри хмыкнул, и Рон покраснел и почесал нос, размышляя. После сна это делать вообще было сложно для него.       — Включи свет, — сказал он, чтобы скрыть неловкость. — Выключатель…       — Я помню, где, — перебил Гарри, и в одно мгновение комнату озарил свет. Рон сдавленно охнул и забрался под одеяло.       — Видимо, я переоценил себя, — пробурчал он из-под одеяла. Потом сделал себе дырочку и начал подглядывать.       Гарри огляделся, тщательно избегая смотреть на кровать, выразительно вздохнул, закинул чемодан подальше, зевнул, чему-то нахмурился, вытащил из закинутого чемодана растянутую футболку, подумал немного и засунул обратно.       Рон думал, как корректнее объяснить Гарри, что они не могли писать ему. Друг не выглядел обиженным, хотя должен был. В прошлом году Гарри закатил грандиозную истерику, но даже Рон, как бы сказала Герми, со своим «эмоциональным диапазоном размером с чайную ложку» признавал, что он имел на это право.       — Мы думали, что ты утром придешь, — сказал Рон, начиная разговор. Ему надоело играть в шпиона, так что он выпутался из одеяла и отбросил его в сторону, уселся поудобнее, скрестив ноги. Герми бы сюда, печально подумал Рон, она бы смогла подобрать нужные слова.       — Не знаю, — пожал плечами Гарри, попутно расстилая себе постель. — Директор вообще предупредил меня за три дня. Ничего о том, когда мы прибудем сюда, не говорил.       — Ребята весь день ждали, — сразу подхватил тему Рон. — Мама пирогов наготовила, заставила прибираться.       Это была правда. Особое внимание она уделила комнате Рона, потому что именно там должен был жить Гарри. Вместо себя она послала Джин. Та по поводу порядка в доме загонялась еще сильнее, так что Рон испытал множество незабываемых ощущений. Было особенно стыдно, когда она нашла журналы совсем не по теме квиддича, но, к чести сестренки, она ограничилась всего лишь несколькими десятками намеков, парой прямых предложений и несколькими насмешливыми взглядами. Рон до сих пор поражался, почему патронусом Джин была лошадь, а не ехидна. Слава Мерлину, у нее хватило такта не звать за собой Гермиону — такого позора он бы точно не пережил.       — Гарри, письма… мы…       — Рон, мне директор сказал, — перебил его Гарри. — Так что не парься, нормально все.       Он еще раз зевнул. Рон облегченно выдохнул, буквально чувствуя, как в груди падает громаднейший ком напряжения. Он почти физически испытывал облегчение, но не мог подобрать слова, чтобы выразить, насколько сильное. Герми бы тоже что-то ехидное выдала — они с Джин были той еще парочкой, даже близнецы не спорили с ними всерьез. А мама считала, что они милые! Рон опять не мог выразить словами весь свой протест.       — А… — Рон хотел спросить про Сириуса, но не смог нарушить эту восстановившуюся дружескую атмосферу. Так что со спокойной душой переложил эту обязанность на плечи Герми. Та все равно не будет против. — Как ты в целом?       Рон и сам видел, как. Гарри выглядел похудевшим и вытянувшимся за то время, что Рон не видел его. У него были внушительные синяки под глазами, но сами глаза не были тусклыми. Гарри выглядел оживленным и только капельку, совсем чуть-чуть подавленным, но для этого надо было внимательно вглядываться. Рон был не очень внимательным и проницательным человеком, но он был другом Гарри, поэтому понимал его почти что интуитивно.       — Да нормально, вроде бы, — сказал Гарри с болезненной ухмылкой, догадавшись, про что именно спрашивает Рон. — Лучше, чем могло бы быть.       — Ты не обижаешься на нас? — прямо спросил Рон. Гарри внимательно посмотрел на него, набок склонив голову, Рон вспыхнул, но выдержал взгляд.       — Нет, конечно.       В Гарри что-то изменилось, догадался Рон. Долго же до тебя доходило, идиотина, подумал он, Герми не зря наговаривает. Было бы странно, если бы после смерти Сириуса Гарри нисколько не изменился. На Рона она тоже повлияла, — как и вся битва в Министерстве — но меньше, хотя и оставшихся впечатлений хватило. Тогда, еще до похода в Отдел Тайн, он испытывал азарт, предвкушая новое приключение, но даже не думал о том, что кто-то из его друзей может умереть. Рон размышлял немного наивно: они мигом спасут Сириуса, послушают пророчество и сбегут, незамеченные. Реальность оказалась жестче, и у него разбились розовые очки.       — Ты знаешь, почему директор запретил писать? — настойчиво спросил Рон.       Гарри задумался и повторил:       — Тоже нет.       Они проболтали почти до самого утра: уснули часика в четыре-пять. Гарри выглядел на удивление бодрым, когда Рон уже клевал носом, но он был слишком сонным и вялым, чтобы думать о чем-то, кроме постели. И исполнил свое желание, как только выдалась возможность этого.

***

      — Рональд Уизли! — взревел над ним голос любимой, несравненной, обожаемой младшей сестренки-садистки. — Подъем!       — Джин, твою мать, — Рон закутался в подушки, желая оттянуть момент пробуждения.       — У нас одна мать, братик, — подозрительно ласково ответила Джинни и даже погладила его по спине. — Агуа…!       — Че за фигня, — пробурчал снизу кто-то.       Гарри. Точно. Вчера приехал. И они проговорили до утра, пока его любимая, внимательная, несравненная и неподражаемая сестра не разбудила его воем раненного носорога.       Рон высунул нос из-под подушки — дышать все же нужно, хотя и была крамольная мыслишка хоть на небе выспаться — Джин попеременно то краснела, то бледнела и, кажется, стремительно просыпалась. Гарри сидел, усиленно скрывая зевок и пытаясь сосредоточиться на силуэте сестренки, но у него явно не получалась. Джин будила его рано, чтобы он составлял ей компанию в ее утренней зарядке, пробежке и тренировке на метлах, и ее абсолютно не волновало желание самого Рона, потому что в семье она была его личным тираном.       — Доброе утро, Джин, — поздоровался Гарри и опять зевнул. Рон сам уже проснулся окончательно, но вставать не спешил. Недоговоренное «Агуа» заставило его проснуться сразу же, потому что тело помнило холодную водичку авторства сестренки. Джин вообще отрабатывала на нем заклятья: заглушка на комнату, чтобы не было слышно ее рева, который она усиливала Сонорусом, — седьмой курс, вообще-то! — коронное Агуаменти, жалящее, Летучемышинный сглаз — выбирай, называется, Рон.       Джинни определилась с цветом лица и покраснела. «Ее еще что-то может смутить!» — возликовал Рон мысленно. Сам он спал без пижамы, Гарри тоже отбросил футболку в сторону, — они, в конце концов, живут в одной комнате большую часть года — потому что не рассчитывали на обнаглевших и не до конца проснувшихся сестренок, которые, между прочим, тоже носили не очень длинные шорты с топом по утрам.       Джин сбежала из комнаты. Рон пробурчал «ура» и снова отключился. Джинни этим летом научила его засыпать по мысленному приказу и спать на любой горизонтальной поверхности, если в этом была необходимость. Забвенье не длилось долго: скоро Джин притащила поддержку в лице Гермионы. Рон отклеился от подушки и честно пытался не напоминать сову. Гарри уже натянул футболку и чувствовал себя увереннее. Зато Рон поспал лишние минут пять, зная реактивность сестренки.       — Гарри! Как ты? Когда приехал? — забросала его вопросами уже бодрая Гермиона. Уизли знал: та точно была на улице, сидела на своей любимой поляне и читала книги до этого момента. Рон поежился, представив утреннюю свежесть, сел, не сходя с кровати, и закутался в одеяло, как в кокон.       — Да, Гарри, как ты? — поддакнула сразу ставшая скромной Джинни.       Рон вспомнил, какой смущенной и милой девочкой была его сестра в одиннадцать и какой бестией стала в пятнадцать, и загрустил. Правда, уже в одиннадцать она влипла в историю с темномагическим артефактом, хотя Рон искренне верил, что зараза к заразе не липнет.       — Нормально, — моргнул Гарри и помотал головой. — А сколько времени?       — Семь утра, — ответила Гермиона.       — Рон, я про тебя не забыла, — предупредила Джинни. — Завтра двойную проведем. Тем более, втроем будет веселее.       — Втроем? — спросил Гарри, удивленно приподняв брови. Рон показательно застонал, зарывшись под одеяло, Джинни злобно захохотала, а Гермиона грустно вздохнула, словно оказалась единственным адекватным человеком среди них. Хотя, почему «словно»?       Они еще немного поболтали. Гарри посмотрел на Джин, но рассказал пророчество, из-за которого было столько проблем. «Этим я подставляю вас под удар, — сказал он серьезно. — Теперь вы тоже будете целями Темного Лорда. Извините». Джин беззаботно махнула рукой, Рон заверил, что они, вообще-то, тоже чего-то стоят, а Гермиона задумалась о чем-то и серьезно кивнула.       — Пошли на завтрак, — предложила Джин.       — Герми, Гарри, идите вперед, — попросил Рон.       — Не называй меня Герми, — сказала Гермиона сразу.       — Хорошо, — согласился Гарри без вопросов.       — Нам с тобой надо о чем-то поговорить? — деловито спросила Джин, перед этим проверив, что они в комнате остались одни.       Рон вздохнул тяжело: он не любил разговоры на личные темы, не хотел советовать что-то с видом эксперта, но в ответ требовал такого же к себе отношения. Конечно, он мог пошутить что-то вроде: «Ты сразу сбежал в ванную, это было настолько горячее свидание, да?», но не более.       — Ну, чего тебе, братик? — нетерпеливо спросила Джин, потаптывая ногой.       — Тебе нравится Гарри? — выпалил Рон на одном дыхании.       — Нет, — удивленно сказала Джинни, в полной мере не осознав вопроса. — В смысле, он прикольный парень, но… Мордред, почему я должна объясняться?       — А зачем ты его пригласила тогда на тренировку? — допытывался он.       Для него это не было простым предложением проводить больше времени вместе, так что он хотел знать причины поступков Джин. Тем более, он видел, как сова приносит ей письма Дина Томаса, и он не отрицал, что между ними может что-то быть.       — Ты думаешь, что я влюблена в него? — догадалась проницательная Джин. При условии, что Рон сказал это недавно, было смешно. Рон мученически сдержал смех. Проницательная сестренка не заметила его состояния и продолжила: — Нет, Рон, мелкой я шаталась за Мальчиком-Который-Выжил, а не за Гарри, который стал моим другом позднее. И вообще, какого соплохвоста ты лезешь в мои личные дела?! — вспыхнула она, но всё-таки соизволила перед этим объясниться.       — Я подумал… — начал он неуверенно.       — Не умеешь — не берись, — огрызнулась Джинни.       — Ты прямо как Снейп! — возмутился Рон.       — Да, — язвительно ответила Джин. — Кажется, я начинаю его понимать.       — Зачем ты позвала тогда Гарри? — опять выпалил Рон. Этот метод был единственным, чтобы его не успели облить сарказмом.       Джин театрально вздохнула, будто собираясь объяснять истины.       — Чтобы отвлечь. Занять внимание. Заставить забыть тяжелые воспоминания. Помочь. Поддержать, — сказала она, чеканя слова, и продолжила таким же тоном: — Идиот. Тупица. Болван. Мужик.       — Последнее, вообще-то, неоспоримо.       — Как и предыдущие три, — категорично заявила Джин и горестно вздохнула. — Мерлин, бедная Гермиона…       Рон не понял, при чем тут была Гермиона, хотя говорили они о Гарри, но решил промолчать. Он не был мазохистом и не любил выслушивать утренние порции оскорблений, но знал, что Джин общалась так со всеми, потому что была пацанкой. А еще она была его сестренкой, так что Рон чувствовал себя ответственным за нее, потому что разумно опасался, чему могут научить ее близнецы. Видимо, что-то он все-таки упустил.       Потому что эта бестия Джин точно не могла когда-то быть его милой застенчивой сестренкой. Впрочем, уже тогда она проявляла преступные наклонности. Рон повторялся, но это было правдой, которую было невозможно не повторять в его условиях.

***

      Когда они завтракали, то совы принесли плохие вести. Гермиона внимательно читала газеты и не могла отказаться от этой привычки, несмотря на то что это раздражало маму.       — Каркарова убили, — сказала она, сочтя эту новость важной.       — Это… — начал Рон, пытаясь вспомнить.       — Директор Дурмстранга, — закатив глаза, ответила Джин. — Дурмстранг — это школа, где учился Виктор Крам. Виктор Крам — это…       — Бывший парень Гермионы, — сказал Фред.       — Ловец, — одновременно с этим произнес Джордж.       — Эм-м, — протянул Гарри.       Гермиона смутилась немного и опять уткнулась в газету. Джинни впала в состояние инфернала. Гарри ошалело посмотрел по сторонам, вопросительно взглянул на Рона — он пожал плечами, мысленно пытаясь сказать «привыкай». Близнецы открывали рты и смотрели друг на друга. Мама недовольно поджала губы. Крам ей не нравился, она все сватала его с Герми, но Рон жутко стеснялся этой темы, так что убегал сразу же.       Он поковырялся в яичнице еще немного. Есть не хотелось, хотелось спать. Он посмотрел на Гарри — тот выглядел хуже, но был удивительно бодр.       — Ой! — удивилась Гермиона и опять привлекла к себе внимание. — Мистер Оливандер пропал. Пишут, что его схватили в плен Пожиратели.       — Мерлин мой! — воскликнула мама, забыв про свое недовольство чтения за столом.       — Интересно, как нынешние первокурсники будут покупать палочки, — задумчиво сказал Гарри. Герми приняла это в свой адрес и ответила, зачитывая отрывки из Ежедневного Пророка:       — Пишут, что магазин конфискован… «до возвращения владельца». Закрыт. Про палочки ничего не сказали.       — Есть еще продавцы волшебных палочек, но Олливандер по праву считается лучшим, — объяснила мама. — Мне нужно отправить Патронус. Надеюсь, вы не разрушите кухню до того, как я приду.       Даже Рон догадался, что мама хотела спросить что-то, связанное с Орденом Феникса, поэтому и не отправила Патронус на кухне.       — Мам, мы взрослые…       — Самостоятельные…       — Набравшиеся опыта…       — Маги…       — Поэтому…       — Разрушите весь дом, а не кухню, — мрачно закончила Джин одним предложением. Близнецы хотели зааплодировать, но не посмели под грозным взглядом мамы. Она еще раз пригрозила им и ушла. Гермиона сразу заявила:       — Гарри, тебе на Косой Аллее будет небезопасно появляться.       Рон не понял, почему, но остальные, загадочно переглянувшись, кивнули. Рон был почти на сто процентов уверен, что близнецы не знали, на что соглашались, но задумали это специально, чтобы он один задал очевидный вопрос.       — Почему?       — Рон, — горестно вздохнула Герми. Близнецы на заднем плане вздохнули тоже. — Если Пожиратели смогли схватить в плен Олливандера, значит, они слишком сильны, и Министерство не может справиться с ними самостоятельно. Лавка Олливандера занимает место на Косой Аллее, главной улице Магической Англии, и, вообще-то, это очень серьезный шаг, схватить в плен человека, которого знают все. Тем более, он делает волшебные палочки, и он сможет сделать еще, но…       — Зачем делать, если есть целый магазин, — продолжил Рон, понимая. — Но Министерство же охраняет… Лавку.       Гермиона иронично улыбнулась. Все остальные смотрели за их разговором, вертя головами из стороны в сторону.       — Ты серьезно думаешь, что у Министерства все под контролем, когда у них под носом крадут магов?       Рон покраснел. Вопрос был глупый, он толком не подумал и поспешил. Как в шахматах: необходимо было продумывать каждый шаг тщательно, отслеживая ситуацию и расстановку сил после каждого хода. В большинстве случаев, «поспешить» равнялось «проиграть», когда нужно было победить. Рон был уверен в том, что если бы ему дали время подумать, то он бы сам сделал эти выводы. Истина заключалась в том, что жизнь — это все-таки не шахматы, и в ней ценилось умение быстро подстраиваться под ситуацию.       — Почему ты так уверена, что его похитили? Там же предполагают, а не говорят в точности.       — Ммм, — задумалась Гермиона, пытаясь объяснить свою точку зрения. Герми иногда была слишком умной, и то, что было очевидно для нее, приходилось объяснять другим. — Не думаю, что он внезапно уехал в отпуск, не предупредив никого. Пожиратели — это самый логичный, предсказуемый и единственный имеющий право на существование вариант.       — Олливандер помнит все палочки, которые продал, — сказал Гарри, будто бы это что-то могло объяснить. Фред и Джордж переглянулись в недоумении, и Рон почувствовал радость: не один он не может уследить за их мыслями.       — И? — коротко спросила Джин, с наслаждением отодвинув яичницу подальше.       — Он знает, какой тип личности у хозяина каждой проданной им палочки. Это очень многое даст, — объяснил Гарри. Рон примерно мог представить, что дало бы это, но сам ни в коем случае не стал бы играть на характере, слабостях противника, потому что считал это подлым. Однако, для Пожирателей вариант был вполне дееспособным. Фред и Джордж ухмыльнулись, за ухмылками скрывая напряжение. Джин поморщилась — такое она смогла бы и представить, не то что использовать. Гермиона задумалась и кивнула, поежившись.       Это действительно было много. Рон помнил, что Олливандер сказал ему: «Четырнадцать дюймов, ива, волос из хвоста единорога. Большой потенциал. Большая дорога. Хм… А единорог… Что же, вы точно не будете заниматься Темными искусствами». Тут волшебник загадочно улыбнулся и подмигнул: «Не предавайся меланхолии, малыш». Пожиратели вполне могли сыграть на его недостатках, или на недостатках Герми, которая была склонна к Темным Искусствам, если судить по сердцевине. (1)       Вообще, волшебные палочки были личной темой, из которой можно было многое узнать о человеке, так что маги старались не сильно распространяться об этом. Именно поэтому захват Олливандера был так страшен, хотя он даже не думал о таком варианте, пока его не предложил Гарри.       — Вы поели? — чем-то взволнованная, появилась в дверях мама. Все нерешительно закивали: аппетита после таких новостей не было. — Тогда идите. В квиддич поиграйте, что ли. Ну, ну, идите!       Рон вопросительно переглянулся с остальными, но те смотрели на него также. Мама не любила квиддич, и это было последним, что она могла предложить.       — Мам, ты уходишь, что ли? — спросила Джинни.       — Да, да, — рассеянно ответила мама, взмахами палочки спешно убирая в раковину посуду. Когда та начала мыться в воздухе, то мама встала в свою обычную стойку, когда начинала раздавать приказы, и сказала тоном, который не подразумевал неповиновение.       — Джинни, ты за старшую. Гермиона, поможешь ей. Если эти раздолбаи, — она открыто посмотрела на изображающих оскорбленных, обиженных и несправедливо обвиненных близнецов. — Будут пререкаться, то разрешаю спеленать, как младенцев, и применить наказание.       — Окей, мам, — просто согласилась Джин, с превосходством посмотрев на близнецов. Мама еще некоторое время бегала по дому, собираясь, и аппарировала. Близнецы сразу бросились к Джин в ноги:       — О, Великая!..       — Несравненная!..       — Три пары Удлинителей Ушей, портативное болото, как в прошлом году, десять шляпок-щитов, пятнадцать блевательных батончиков и четыре штуки Самозаправляющихся перьев, — ответила Джин. — Не меньше.       — Фордж, кажется, сегодня мы будет заниматься только бумагомарательством, — мрачно насупившись, произнес Дред.       — Так точно, Дред, — грустно вздохнул Фордж.       — Попытаться стоило, — пожала плечами Джинни, когда близнецы ушли в свою комнату. — Меня Луна звала. Так что нужно было уничтожить угрозу на корню.       — Гермиона, ты не хочешь сказать, что это против правил? — скромно поинтересовался Рон.       — Молодец Джин, — восхищенно сказала Гермиона.       — Сумасшедший дом, — подытожил Гарри.       — Спасибо, — застенчиво ответила Джинни.

***

      — Гарри, тебе, правда, не нужно идти на Косую Аллею, — сказала Герми, прислонившись спиной к дереву. Они втроем находились на лужайке, на которой она часто бывала.       — Мне все равно нужно будет выходить на улицу, — пожал плечами Гарри. — Не вижу ничего в этом такого.       Гарри вел себя странно. Попросил прогуляться, по пути будто что-то выглядывая, а потом вел себя слишком спокойно. Рон думал, что Гарри будет раздражать эта привычка Герми к безопасности — но, с другой стороны, Рона после Министерства она не раздражала. Гарри тоже вел себя расслабленно и даже немного пацифистично. Рон списывал это на стресс, перенесенный Гарри: он замечал все больше деталей, моментов или событий, на которые раньше друг смотрел по-другому, но удивился бы, если бы смерть Сириуса не повлияла на Гарри совсем.       — Тем более, нас будут охранять Орден Феникса и авроры, — весело хмыкнул Гарри. — Думаю, Пожиратели не настолько глупы, чтобы нападать посреди переулка.       — Ладно, — нехотя признала Герми, но в раздражении захлопнула книгу. — Все равно, мне кажется, что мы не должны туда идти.       — До этого еще два дня, — лениво произнес Рон, наблюдая за ними. — Возьмем мантию-невидимку, спрячемся, если что.       — Думаю, ты прав, — вздохнув, сказала Герми и окончательно отложила книгу. — Но все-таки…