Кровавые струны

      Роза уже стояла в дверях библиотеки. Вид снаружи оставлял желать лучшего — стена поросла мшистыми зарослями, на деревянных стенах были видны маленькие трещины, а само здание было не больше, чем рядовая двухкомнатная квартира. Справа от здания стояла небольшая кирпичная каморка охранника, но она была пуста.       Вздохнув, Роза вошла внутрь, а её взору открылась такая же библиотека, как и неделю назад. В комнате царил, как его называют ленивые, «творческий беспорядок». Повсюду лежали какие-то коробки, в которых хранились либо разные художественные принадлежности, либо новые стопки книг. А на некоторых стульях и столах книги стояли маленькими горками, ожидая библиотекаршу. Кстати, о ней — она мирно посапывала за столом. Повсюду в библиотеке висели агитационные плакаты для юных пионеров, перед одним из книжных шкафов стоял бюст Ленина, а на стенах висели флаги с надписями «Великая слава». — Всё в духе этого времени. Полнейшая промывка мозгов правительством о великом и сплоченном советском государстве. И как в это так яро верили? — подумала Роза, поднимая с пола книгу и кладя её на стол. — Ладно, пора разбудить Женю, возьму себе чего-нибудь.       Но библиотекарша проснулась сама и, слегка потянувшись, продолжила что-то заполнять в бланки, даже не поздоровавшись. А Роза искала подходящую для себя книгу, и её выбор пал на «Сто лет одиночества» Маркеса Гарсиа. — Ироничное название, тебе не кажется? — усмехнувшись, спросил Алекс.       Роза же молча подошла к стойке и протянула книгу Жене. Та оценочно глянула на обложку и начала заполнять: — Тебя вроде бы Роза зовут? — спросила Женя, попутно записывая название книги. — Да-да, а ты вроде как Женя? — вежливо поинтересовалась Роза, зная её имя уже давно. — Да, распишись вот тут… И вот тут. Смотри, книгу не порви, — сказала Женя и снова приступила к заполнению бланков.       Роза села за ближайший стол и принялась к чтению:       Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер, когда отец взял его с собой посмотреть на лед. Макондо было тогда небольшим селением с двумя десятками хижин, выстроенных из глины и бамбука на берегу реки, которая мчала свои прозрачные воды по ложу из белых отполированных камней, огромных, как доисторические яйца. Мир был еще таким новым, что многие вещи не имели названия и на них приходилось показывать пальцем. Каждый год в марте месяце у околицы селения раскидывало свои шатры оборванное цыганское племя и под визг свистулек и звон тамбуринов знакомило жителей Макондо с последними изобретениями ученых мужей. — Какое-то скучное произведение, но из зарубежной литературы тут мало чего, а из русской — пропаганда, да и классика, — грустно подумала Роза.       Роза продолжила читать, и книга начала постепенно захватывать её. Речь пошла уже о древних мистических существах и подобной оккультной чуши, которая привлекает многих читателей. Чтение увлекло её, и Роза полностью погрузилась в мир этого произведения, но горн, зовущий пионеров на обед, вернул её к реальности, а с прозвучавшим горном в библиотеку зашёл Сёмен. Запыхавшийся, видимо торопясь, подошёл к библиотечной стойке и спросил Женю: — А есть у вас книга «Гарри Поттер и дары смерти»? — после долгой отдышки спросил он. — Нет, даже не слышала о такой, — спокойно ответила Женя, выходя из библиотеки.       Роза лишь последовала за ними, чтобы не опоздать на обед в столовой. Она проголодалась после очередной поездки в лагерь. — Семён никогда так не проверял, какой век сейчас. Хм… Стоп! Я же говорила Мику, какой сейчас год! А что, если Мику попала сюда вместе с Семёном, и они пытаются подтвердить мои слова? — мысли сбивались одна за другой в голове Розы. — Значит они — такие же реальные люди?! Я не видела таких уже долгие 7 лет.       Розе осталось лишь идти в столовую, раздумывая над происходящим. Толпа пионеров еле протискивалась в маленькие двери, ведущие в столовую. Все проголодались с завтрака и торопились взять свою порцию. А сама столовая выглядела ровно как и всегда: ещё не потрескавшиеся кирпичи выполняли роль фасада здания, аккуратно покрашенные ступеньки, ведущие в столовую, пока не испорченные временем двери — всё было вполне новым и ухоженным.       Взяв свою порцию, Роза села на первое попавшиеся во взгляд место и принялась за еду. Только начав есть, она посмотрела, кто её окружает и удивилась — напротив неё сидели Семён и Мику. — Я должна действовать. Только как? — раздумывала Розана, попутно расправляясь со своей порцией. — Ты думаешь, они на что-то годны? — возмутившись, спросил Алекс. — Это же их первый цикл! Они ничего не знают. — Ты, наверное, прав, — с горечью согласилась девушка.       Семён и Мику уже ушли из столовой, а Роза, покончив с обедом, сидела в ступоре и думала, что делать дальше. Мысли спутывались в одну большую рыболовную сеть, но выловить из неё хоть что-то стоящую мысль было невозможно. — Пойду в музыкальный кружок, обожаю играть на гитаре, а там и Мику встречу, — подумала Роза, поднимаясь со стула и направляясь на выход.       Зайдя за столовую, она закурила, впустив в себя приятный табачный дым и выдохнув. Голова закружилась от послеобеденной сигареты, а она, покачиваясь, пошла в сторону музыкального кружка.       Перед её взором было, пожалуй, самое контрастное здание в лагере. Оно не было каким-то заурядным лагерным зданием, а было по-своему неподражаемо. Веранда на входе лаконично влилась в природный контраст здания, окно, занимающее целую стену, придавало зданию некой легкости, будто кружок расположился под открытым небом. Роза распахнула дверь и вошла внутрь.       Внутри всё выглядело ещё более уютно: инструменты всех мастей расположились по периметру комнаты — величественный рояль с партитурой для играющего, обычная акустическая гитара и электрогитара, так полюбившаяся Алисе, в углу стояли даже классические барабаны и литавры, а в центре комнаты стоял чёрный пюпитр для нотной тетради. На настенной доске была расписана табулатура какой-то песни, текст которой неразборчивым шрифтом был написан на обратной части доски. На стене висела полка с какими-то книгами — издалека удавалось лишь разглядеть надписи, а-ля «настольная книга меломана», «в классе концертмейстера». Снизу была ещё одна полка с неказистой магнитолой и маленьким студийным микрофоном. Сами же стены украшали портреты классических композиторов — Бах и Моцарт исподлобья смотрели на Розу, бродящую по комнате, а Шуберт решил спрятаться от девушки за крышкой рояля. — Мику ещё не пришла, — подумала Роза.       Она взяла в руки гитару и начала перебирать пальцами струны. Исполнив пару пробных аккордов для разминки, Роза начала играть свою любимую песню, негромко напевая столь знакомый мотив: Небо ниже, небо ближе, Серое, как спинка мыши. Я сам не видел, но он так говорит. Открыты окна, сквозь фильтры дышим. Туман ползет по крыше, Сумрачно молчим. Слышишь, Арахна? Это моя песня, ее поет ветер, А что поешь ты? Знаешь, Арахна, он попал в твои сети, И снова под крышей симфония тишины. А в перекрестках коридоров свистят сквозняки. Ночь опускается на плечи, и я снова в пути. Мой лес не пропускает лунный, призрачный свет, Тенями и росой стекая в пыльный паркет. Слышишь, Арахна? Я пью влагу неба, следы птичьих лапок, А что же пьешь ты? Знаешь, Арахна, я слышу — ты рядом, Я чувствую дрожь твоей тетевы. Шепот снов, крики стен, Я растворился, я исчез. Я невидимка на изломе миров. Решайся, друг, уйдем совсем. Я проведу тебя в свой лес Под эхо флейты тропой ходоков. Слышишь, Арахна? Это моя песня, ее поет ветер, А что поешь ты? Знаю, Арахна, ты мне не ответишь — Оборваны нити, и тлеют мосты…       Роза, закончив играть, положила гитару на законное место, но вдруг услышала знакомый голос: — Браво! — восторженно произнесла Мику, стоящая в дверях кладовки. — И сколько ты тут стоишь? — спросила Роза, поднимаясь со стула. — С того момента, как ты начала петь, — радостно ответила Мику. — Розочка, у тебя великолепный голос! А где ты узнала эту песню? — Сама написала, — хоть некая фальшь и промелькнула в голосе Розы, Мику, кажется, этого не заметила. — Великолепная песня! У тебя талант, Роза! — слегка погрустнев из-за ответа Розы, ответила японка. — Не стоит льстить мне, — равнодушно сказала Розана.       Она уже собиралась уходить, но Мику остановила её рукой: — Роза… — неуверенно начала Мику, проницательно посмотрев на Розану. — Я уверена, ты что-то знаешь… Расскажи мне, пожалуйста… — О чём знаю? — театрально разведя руками, сказала Роза. — Об этом лагере. Ты не похожа на других, ты — живая, ты ведёшь себя, как обычный человек, — сказала Мику, а перед Розой встал выбор — выложить все свои карты на стол или приберечь их на удобный случай. — Скажи ей, — предложил Алекс. — Мику, — всё-таки решилась Роза. — Этот лагерь не такой, каким кажется сначала. Я попала сюда так же, как и ты, — диалог набирал обороты, а девушка с любопытством смешанным со страхом смотрела на Розу. — Но я тут намного дольше тебя — я здесь около 7 лет. Я проживала одну и ту же неделю сотни раз с этими куклами… — Куклами? — перебила её Мику. — Да, куклами. Все эти пионерки и пионеры отвечают каждую неделю одинаково. Иногда структура меняется, но суть такая же, — ответила Роза, а Мику, шокированная услышанным, присела на пол, закрыв глаза руками. — Можно ли сбежать отсюда? — спросила Мику, горько плача. — Я и есть ответ, — Розана демонстративно показала на себя.       Роза повернулась к выходу, но увидела там Семёна: — Нельзя сбежать значит? — разочарованно спросил он. — А есть ли у нас причины тебе верить? — Может и нет, но и не верить мне у вас нет оснований, — равнодушно ответила Роза.       Она направилась к выходу, но Семён остановил её: — Ты всё знаешь! — закричал Семён, а Роза почувствовала сильный удар по голове и упала на холодный деревянный пол музыкального кружка, отключившись.