♚
Пятьдесят километров от Сеула и час пути — на старом, но охраняемом складе умирала крыса. Дожила свой век, совершила подлость и теперь ждёт смерти, плачет, но прошлое не вернуть, как и не исправить все свои ошибки: палачи скоро прибудут. Машина, подъехавшая к парковке, остановилась прямо перед входом, выпуская из себя две тени. Кивнув охранникам, они прошли дальше, через приоткрытые двери, открывая себе картину голого пространства, украшенного несколькими дырами в потолке да той самой крысой, привязанной к стулу прямо в центре здания. Псы стояли по бокам и наблюдали за хозяевами, как те медленно подходят к предателю и разминают пальцы, нацеливаются на нужные приборы, которые помогут выпытать информацию. Пока Чонгук отошёл в сторону, чтобы отправить некоторых охранников домой, Сокджин, на ходу скидывая пиджак, подошёл к связанному Миндже и присел перед ним, заглядывая в испуганные, но злые глаза. Мужчина вырывался и мычал, видимо, проклиная дона, но тот заранее слушать его не хотел: слишком очевидно и неинтересно. Поэтому он лишь схватил предателя за волосы и дернул вверх, наблюдая, как чужое лицо морщится от слишком яркого света ламп, а после резко отпустил, поворачиваясь к Чонгуку. — Инструменты здесь? — Да, хённим, — послушно ответил брат и подкатил к главе столик с разложенными на нём приборами. Выбор был не особо широким, но Джину было достаточно: он уже приметил для себя клещи и щипцы, которые точно пригодятся. Око за око. — Итак, — Джин приволок стул и сел прямо напротив Миндже, срывая с его лица скотч и доставая изо рта мокрый платок, — вот мы и встретились. Ты бы знал, как я ждал, даже приказал пораньше выехать, так хотелось тебя увидеть. — Падаль, — процедил мужчина. На его лице его были синяки и ссадины, видимо, сопротивлялся и пытался вырваться. Сокджин знал, что человек напротив так отчаянно пытался уйти, что созвал всю свою охрану, всех людей. Но они — пыль для Гомун Ге Пха, а посему почти что все были уничтожены за ненадобностью, лишь их предводитель остался в живых. Скоро и он пойдёт за ними. — Ты… Какого чёрта, Сокджин, у тебя крыша поехала? — Кажется, у нашей крыски короткая память. Не ты ли, — дон ударил носком ботинка чуть ниже колена Миндже, и тот зашипел, злобно глядя на него, — подослал своего человека, чтобы тот незаметно передал коробочку двум мальчикам, чтобы потом её нашел я и подумал на Хосока, так? — Бред, — сплюнул Миндже. — Тебе стоило придумать что-нибудь логичнее, Сокджин-и. Но Джин не отреагировал на провокацию так открыто, лишь сощурил глаза, а после, улыбнувшись, повернулся к столику, ища нужный ему инструмент, а после, схватив клещи, услышал ехидный голос: — Ты действительно пытаешься запугать меня вырванными ногтями, Сокджин? Думаешь, мне их никогда не вырывали, думаешь, что я боюсь боли? — Славно, раз не боишься, — улыбнулся дон и, откинув клещи, взял в руку щипцы, — тогда не будем тянуть. Вопрос первый: к чему была попытка стравить меня с Нумон Ван Пха? — Иди на хер. — Парни, — глава кивнул кому-то, кто стоял за спиной Миндже, и голову мужчину тут же зафиксировали, пихая в рот расширитель. — Какие там Ёчжону вырвали? — Два первых моляра, три вторых и один боковой резец, — отозвался Чонгук, стоявший рядом со столиком и внимательно наблюдающий за пытками. — Нижние, к слову, больнее вырывать, так что советую начать с них, хённим. — Видишь, какие у меня хорошие подчиненные, — весело произнёс Джин, поворачиваясь к мычащему мужчине. — Я не вижу смысла тянуть, поэтому давай начнём. Держите его покрепче. Будет немного больно, но ты ведь сам сказал, что боли не боишься, так? А новые ощущения — это всегда прекрасно, так что радуйся. Я не каждый день людям зубы вырываю. Через секунду по всему складу пронесся истошный вопль, а тело, обвитое верёвками, задергалось в приступе, желая вырваться на свободу и забыть о дикой боли, пронзившей голову. Но Миндже всё ещё держали люди Сокджина, пока он сам сидел напротив и холодно смотрел на корчащегося в муках пленника. Хотелось побыстрее узнать нужную информацию и вернуться обратно в Сеул, но нужно было подождать некоторое время, пока мужчина успокоится и придёт в себя. — Ну как ты, дружок? — спросил Джин, пригнув голову, чтобы заглянуть в искрящиеся от боли глаза, и жестом приказал своим достать расширитель. — Готов говорить? В ответ лишь слабый кивок и струящаяся по подбородку кровь. Но это ничего не значило по сравнению с тем, что последовало далее, поскольку стоило только помощникам на секунду ослабить хватку, как Миндже выпрямился и плюнул прямо в лицо Джина. Тот замер, а после поднял руку, приказывая всем своим людям не двигаться, в том числе и Чонгуку, который уже наставил пистолет на голову мужчины. Но дон лишь стянул со стола салфетку и протёр ей лоб и щёку, убирая с лица слюну, смешанную с кровью, а после усмехнулся и прошипел: — Неплохо. Вижу, с первого раза не доходит, но, думаю, если немного увеличить размер той боли, что ты испытывал, то тебе будет далеко не до плевков в лицо. Парни, давайте, — и снова чужие руки, намертво вцепившиеся в засаленные волосы и сующие в рот расширитель. Миндже кричал и вырывался, но Джин лишь снова взял в руки щипцы и сощурил глаза, выбирая зуб. — Думаю, по крайнему с обоих боков будет достаточно. Чтобы боль равномерно распределилась, верно? Мужчина застонал, когда услышал хруст, и почувствовал, будто кровь потекла прямо в его глотку, растекаясь дальше и вызывая приступ тошноты. Но его никто не слушал и не слышал, потому что в следующую секунду боль вспыхнула на другой стороне: дон вырвал зуб и оттуда. И поэтому Миндже задыхался и корчился, не в силах притупить боль, кричал, чтобы её ослабить. Но когда неожиданная пуля попала прямо в колено, то он не сдержался и заорал во весь голос: тело его горело огнем, а невыносимая пытка, казалось, сожгла всю кожу. — Заебал уже орать, — процедил Чонгук, опуская пистолет и не обращая внимание на то, в какой растерянности на него смотрят охранники и с какой злостью — Джин. Пленник часто задышал и слегка откинулся назад, дрожа от боли, но дон лишь кинул на него презрительный взгляд и отошёл к брату, хватая его за воротник рубашки и уводя подальше. Только на улице, у самой парковки, Джин отпустил его и холодно спросил: — Ты принимаешь таблетки? — Да, хён. — Тогда какого чёрта, Ким Чонгук, какого чёрта? Что это было? Я отдавал приказ? — Нет, — коротко ответил брат. — Прости, хён. — Хён-хён-хён! — зрачки Сокджина опасно сузились, и он сделал шаг в сторону Чонгука так, что между их лицами были считанные сантиметры. — Не строй из себя дурака и не смей перечить мне и врать, я ненавижу такое. Ты только что выдал себя, идиот, так что поезжай к Ёчжону и проверь, как он, а после делай, что хочешь. — Нужно до конца допросить Пак Чимина. — Хорошо, — согласился Сокджин и подошёл к приоткрытой двери, а после повернулся и процедил: — Узнаю, что не выпил лекарства, — убью. — Конечно, хённим. Оставив за спиной бездушное небо и равнодушного Чонгука, дон выдохнул и подошёл к Миндже. Тот заметно успокоился и даже не дернулся, когда его Сокджин снова сел напротив и приказал своим людям убрать расширитель. — Говори давай, — сухо сказал мужчина, без капли жалости глядя в испуганные глаза напротив. — Говори, иначе я просто подожгу тебя, и тогда уж точно будет невыносимо. Поэтому начинаем сначала. К чему была попытка стравить меня с Нумон Ван Пха? — Так нужно было… Чтобы… На ваше место стал новый глава… — Кто? — Мх… Н-Намджун… — Ким Намджун? — Да. — Его сестра помолвлена с моим братом, он мог бы в таком случае подождать, пока пройдёт свадьба. — Он сказал, что чем раньше, тем лучше, хённим. — Почему он выбрал тебя в напарники? — Потому что мой подручный мог бы втереться в доверие шлюхи Хосока… Сокджин лишь откинулся на спинку стула и устало протёр глаза. Допросы следовали один за другим, как и бесконечные вопросы, и в голове уже путались мысли, мешая вовремя сообразить, что к чему. И поэтому он спросил стоящих за Миндже подчинённых, Кита и Марка: — Что вы думаете? — Мне кажется, — Кит замялся, но продолжил мысль: — Мне кажется, что в его словах есть логика. Я не могу ничего утверждать насчёт Намджуна, но ЫнХёк и правда был похож на студента, и если всё планировалось задолго до этого дня, то вполне возможно, что документы парню подделали, а сам он успел примелькаться в университете. А если о нём начали там шептаться, чтобы создать какую-никакую популярность, то вопросы, почему мальчики поверили, отпадают. — Я согласен, — поддержал напарника Марк. — Тем более, если они немного общались. Но я думаю… Разве главе Хин Гом Пха не будет выгоднее, если он выдаст сестру замуж за Чонгука-нима? Тогда он может рассчитывать на поддержку с вашей стороны и полное отсутствие конфликтов. Да и его сестра могла бы пострадать от такого. — Вот и вопрос появился. Отвечай, Миндже, — Сокджин несильно ударил носком ботинка по простреленному колену пленника, отчего тот тихо заскулил. — У меня нет времени с тобой возиться. — Он просто так сказал, вот и всё… — Три зуба. Вырывайте. — Я правда… — но договорить ему не дали: снова расширитель, снова эта хватка в четыре руки, а потом щипцы, вырывающие три разных зуба. Пришлось ждать долго, но Миндже всё равно плакал и говорил, что ничего не знает. «Может, он всё же говорит правду? — пронеслось в голове у Сокджина. — Если Намджун всё-таки причастен, он не стал бы сразу разглашать все детали, не в его стиле. Самое главное, что нас вывели на след. Дальше мы разберёмся сами». — Знаешь, Сон Миндже, — уже вслух произнёс дон, щёлкая пальцами и подзывая к себе охранников с улицы, — когда я только возглавил Гомун Ге Пха, то дал себе обещание: за нанесение увечий любому моему человеку я буду мстить в десять раз больше, в сто раз больнее. И если ты надеялся, что на вырывании зубов я и остановлюсь, то ты глубоко заблуждаешься. Твоя мелкая банда подохла как мухи, и ты пойдёшь за ними. Подвесьте его. — Что… Ты не можешь, Сокджин. Не можешь! — закричал Миндже, пытаясь вырваться, но всё было тщетно. Дон наблюдал, как связанного мужчину подвешивают головой вниз, так, чтобы её удобно было обгладывать собакам. — Отпусти меня, я ведь всё сказал! — Да, плюнув мне в лицо. А ещё собирался затеять войну против меня, пытался выставить меня дураком, — Джин холодно смотрел на дёргающегося пленника, не испытывая ни капли жалости, а после подозвал к себе Марка и приказал: — Приведи псов. Я не отрежу ему член лишь потому, что собаки обглодают не только его голову, но и всё тело. Лай точно испугал Миндже, и он начал рыдать, шёпотом просить дона о помиловании, на что тот лишь коротко и тихо ответил: «Бог простит. Но я бы на его месте этого не делал» — и, повернувшись к гавкающим и подвывающим ротвейлерам, ласково поприветствовал их, потрепав каждого кобеля по холке. — Кушать подано, мои хорошие. А тебе, Миндже, сладких снов. Как-нибудь встретимся. — Ты не можешь, не можешь, не мож-, — а после — нечеловеческий крик, способный уничтожить слух в считанные секунды. Сокджин молча наблюдал за развернувшимся зрелищем, пиршеством, а затем развернулся и пошёл к выходу. Псы сами всё закончат. Но только дон вышел на улицу и вдохнул свежий прохладный воздух, как сзади послышались шаги и громкое дыхание подбежавшего Кита. — Хённим, вы не сказали, остаться мне или нет, поэтому я… — Да, правильно. Извини, забыл сказать. Поезжай домой, — Сокджин кивнул подчинённому и открыл уже дверь машины, как его снова окликнули: — Хённим, Сон Миндже сказал неполную информацию о сделке с Ким Намджуном, потому что, вероятно, не знал полностью цели последнего. Мне стоит сейчас ехать в офис и узнать детали? Тут дон не сдержался, улыбнулся ответственному информатору и, качая головой, сказал: — Позже разберёмся, Кит. Эти два дня были невероятно выматывающими для всех нас, и сейчас мне нужно, чтобы ты отдохнул. Поэтому поезжай домой и побудь со своим любимым. — Х-хорошо, хённим, — запнулся парень, видимо, смущённый неожиданным упоминанием своей пары в разговоре, но Сокджин лишь шире улыбнулся и, похлопав подчинённого по плечу, сел в машину со словами: — Отдохни хорошенько и забудь на время о всех проблемах, связанных с группировкой. Я разрешаю. — Спасибо, Сокджин-ним! — Кит низко поклонился, а после, подняв голову, увидел, как свет от фар постепенно растворяется во мгле. Глава Гомун Ге Пха позволял подчинённым на несколько дней забыть о работе, но сам, видимо, никогда не отдыхал. А человеческие крики были громче любого лая.♚
Не потерять сознание в этом месте было настоящим испытанием, и Чимин не знал, что ему ещё сделать, чтобы этого не произошло. Здесь было настолько темно, что оставалось лишь гадать, где он и что его окружает. И если юноша не ошибался, то это та же комната, в которой он был, вероятно, несколько часов назад. Вместе с его палачом. Вместе с Чонгуком. Вероятно — это из-за того, что он потерял счёт времени. Характерного тиканья не было ни в камере, ни в этой комнате. Часы были только на руке Чонгука, и тогда Чимин успел разглядеть время — час дня. Теперь ничего. Все исчезло и замерло. Но раз его снова привели сюда, значит, скоро начнётся очередной допрос, точнее, продолжение предыдущего. И брат дона возглавит эту пытку. А юноша боялся его, боялся до одури, один голос этого человека вызывал неконтролируемую дрожь по всему телу. После того самого разговора по телефону мафиози совсем озверел, но что-то спасло Чимина, поскольку парень спустя пять минут выругался и ушёл, а юношу снова отвели в камеру. Но если Чонгук придёт не в настроении, то пытки точно продолжатся. Сам Чимин немного завидовал Тэхёну, поскольку тот говорил с вменяемым на вид доном, а не с его агрессивным братом, но больше радовался, потому что не увидел никаких синяков или кровоподтёков на теле друга — значит, его не били. И это хорошо, это правильно, потому что если бы не Чимин, то Тэхён сейчас бы сидел дома и ни о чём не беспокоился. Сейчас оставалось лишь дёргать руками и пытаться выбраться, заведомо зная, что ничего не получится. Не вышло тогда, не выйдет и сейчас. — Привет, куколка, — дверь открылось так тихо, что Чимин, засевший в своих собственных мыслях, дёрнулся, когда почувствовал чужое присутствие и услышал шёпот Чонгука, решившего навестить пленника. — Как ты себя чувствуешь? Но юноша не ответил, лишь пытался успокоиться и остановить жалкие попытки освободить связанные руки, но ничего не получалось. Когда он был один в комнате, выбраться хотелось очень сильно, но когда пришёл Чонгук, то Чимин готов был умереть, только бы не сидеть рядом с ним, не говорить, не чувствовать этот оглушающий страх, засасывающий его в бездну. Но его молитвы никто не услышал: он всё так же сидел, привязанный к стулу, и с отчаянием смотрел на то, как подручный садится напротив него и смотрит внимательно, наблюдает за попытками вырваться отсюда. И лишь потом мягким голосом говорит: «Я задал тебе вопрос». — Плохо, — Чимин сказал честно, потому что понимал: ври, не ври, всё равно тебе точно навредят ещё больше. Ему так точно. А говорить, что ты чувствуешь себя хорошо, когда ладонь всё ещё невыносимо болит из-за раны, нанесённой ножом, невероятно глупо. — Ужасно. — Понимаю, — мягко ответил Чонгук, — но ты ведь в курсе, из-за чего это случилось? Твоему другу не стоило вести себя столь безрассудно, ведь понятно, что в таком случае пострадаешь и ты. Но тебе повезло: я уже выпустил пар, поэтому тебе нужно просто отвечать на мои вопросы прямо и чётко. В противном случае будет то, о чём ты, думаю, догадываешься, — Чимин робко кивнул и перевёл взгляд на здоровую руку, которая, как он надеялся, не пострадает от рук этого маньяка. — Хорошо, — продолжил подручный, — тогда начнём. Единственное, о чём мы не успели поговорить, — это то, зачем тебе нужна была такая внушительная сумма. Неужели нельзя было оформить кредит? Попросить у Хосока? — Я его знаю, но просить такую сумму было бы слишком, — опустил голову юноша, — кредит я уже готов был взять, но тянул до последнего. Буквально за день до этого пришёл ЫнХёк. — Это я знаю. И зачем нужны были эти деньги? Оплатить чью-то операцию? Вернуть долг? Переехать? — Мой брат, — тихий дрожащий голос казался чётким и громким в этой холодной пустой комнате, и Чонгук сощурил глаза, внимательно слушая пленника, — Чигён, его поймали на употреблении наркотиков. Чтобы хоть как-то помочь ему, нужны услуги хорошего адвоката, а один их сеанс стоит около ста семидесяти тысяч вон. Поэтому сумма нужна огромная. — А родители решили забить? — Нет, они дали часть суммы, но этого недостаточно. — Какие у вас отношения с братом? — Я переехал в Сеул ещё девять лет назад, с тех пор мы редко созванивались и переписывались. А до этого… Ну, мы хорошо общались, хотя он большую часть времени общался со своими друзьями. Но даже если так, — Чимин поднял голову и с отчаянием посмотрел прямо в глаза Чонгуку, — неужели Вы бы не сделали то же самое ради своего брата? Юноша задал вопрос, и Чонгук застыл. Две секунды, три — затяжное молчание, тучей нависшее над ними. Чимин не понимал, что случилось, почему человек напротив не двигается, застыв, словно статуя, и молчит? Неужели они с братом ненавидят друг друга так, что один вопрос загнал подручного в тупик? А чёрные глаза искрились, они молчали, и краски в них сгущаться не могли: и так были темнее ночи. В них юноша видел лишь какую-то тайну, которую сам Чонгук точно не раскроет: слишком личное, слишком больное. И поэтому, видимо, он коротко ответил: — Кто знает. Мой брат не дурак, чтобы попасть в такую глупую ситуацию, — а потом положил свою руку на раненую ладонь Чимина и продолжил: — Думаю, раз ты не соврал тогда, то и сейчас сказал мне правду. Умница, куколка. Горжусь. Но если узнаю, что утаил что-то, — тут же поплатишься, понятно? — Понятно, — повторил юноша и сдержался, чтобы не вскрикнуть, когда чужая рука резко сжала собственную. — Умница, — Чонгук медленно распутал бинты, оголяя ещё не зажившую рану, а затем начал массировать ладонь, будто невзначай касаясь покрасневшей кожи. — Утром состоится встреча с Нумон Ван Пха, с Хосоком. Они уже в курсе произошедшего и, вероятно, пойдут на многое, чтобы забрать вас. Ты ведь хочешь вернуться домой, куколка? Чимин кивнул, тихо сказал: «Хочу» — и заскулил, когда пальцы Чонгука с силой прошлись по ране. Он точно сделал специально, точно захотел сделать больно. Но на лице была лишь многообещающая улыбка, за которой скрывалась тайна. Юноша не хотел её разгадывать. Он просто хотел вернуться домой. — Спасибо за честность и прямоту, мой хороший. Ещё встретимся, — подручный отпустил чужую руку и мягко похлопал ладонью по покрасневшей щеке юноши, который прикрыл глаза, не желая видеть человека напротив. Но Чонгук лишь усмехнулся и подозвал охранников, приказывая перебинтовать руку Чимина и отвести его в камеру. Тот даже не отреагировал, лишь дёрнулся, когда обе руки освободили, однако его тут же впечатали обратно в кресло, а Чонгук, стоящий около двери и наблюдающий за этим, цокнул и покачал головой. Чимин чувствовал на себе пронзительный взгляд, чувствовал дрожь в теле даже тогда, когда его руки связали, а потом толкнули в спину, чтобы юноша пошёл к двери. Но стоило ему пройти мимо подручного, как он тут же дёрнулся в сторону и отвернулся, стараясь не слышать тихий смешок. Однако его никто не тронул и не ударил. Его просто повели в камеру. Там его ждал Тэхён.♚
Перед рестораном стояло несколько людей из охраны, но Юнги было всё равно: они с Хосоком пришли сюда для того, чтобы договориться с главой Гомун Ге Пха о возвращении мальчиков. Охраны с ними не было: таким было одно из условий, поэтому сложно было говорить, вернутся они оба домой или нет. Сокджин, видимо, подготовился, раз изменил место встречи на свой ресторан и слегка вооружился, но время поменять не захотел, видимо, понравилось мучать временем Хосока, который хмуро смотрел на дорогой и элитный ресторан, в котором, несмотря на раннее утро, уже раскинули свои дорогие шелка и шубы женщины, будто невзначай подмигивающие красивым мужчинам, которые как вкопанные, застыли посреди зала. Главу точно одолевали сомнения насчёт засады, но выбора у них так или иначе не было, а посему Юнги подтолкнул дона и кивнул в сторону лестницы. Там, на втором этаже, должна была состояться встреча. Охрана плавно расступалась перед ними, пропуская вперёд, и парень следовал за боссом, проводя кончиками пальцев по перилам, которые были покрыты бордовым бархатом. В таком стиле было оформлено всё здание: оттенки красного смешивались с золотым и чёрным, показывая всю роскошь и богатство места, показывая, что люди, находящиеся здесь, не какие-то бедняки, а имеют высокий статус в обществе. Но Юнги удостоил каждого презрительным взглядом, а на дам даже не взглянул: слишком много чести. Когда они поднялись на второй этаж, то там уже ждала миловидная девушка-администратор, которая провела гостей к приватному столику, а затем, низко поклонившись, ушла. Шуга проводил её взглядом, а когда обернулся, то увидел рассевшихся на диванчике Сокджина и Чонгука, которые расслабленно пили вино и из-под полуприкрытых ресниц наблюдали за членами Нумон Ван Пха. — Садись, — Хосок кивнул на второй диван и, подождав, пока Юнги устроится на нём, сел рядом. — Доброе утро, Сокджин, Чонгук. — Доброе, — промолвил Джин, его брат только кивнул в знак приветствия. — Может, вина? Или чего-нибудь покрепче? — Спасибо, но мы пришли сюда не за этим, — сухо процедил Хосок. — Понимаю, — хозяин ресторана мягко улыбнулся. — Знаешь, два дня назад мне пришло странное уведомление. В нём говорилось, что я должен приехать на такую-то улицу в одиннадцать часов вечера и ждать сюрприз. Естественно, я подумал, что там засада, но несколько моих людей, в том числе Чонгук, вызвались проверить то место. Я запретил, однако потом пришло ещё одно сообщение, с данными, которые позволили отследить жучок. Что это за жучок, кому он принадлежит, — я не знал. Но когда он начал двигаться в сторону той самой улицы, я всё же позволил своим людям поехать туда, а сам, чтобы перестраховаться, оповестил своих, чтобы готовили места в больнице: вдруг кто-то пострадает. А потом понял, что никак не могу найти своего телохранителя, которого отослал в отпуск. Он словно пропал. Я хотел с этим разобраться, но потом мне позвонил Чонгук и сообщил, что у этой сумки, на которой был установлен жучок, есть ещё и прослушка. И так выяснилось, что два мальчика, которые её держали, говорили о Хосоке и о том, что нужно ему позвонить и предупредить. Но потом — какая жалость — двери открылись, и один из людей Сучжона, я думаю, ты его знаешь, утащил их в дом. Дальше началась перестрелка, мои люди убили остатки банды Сон Сучжона и схватили Ким Тэхёна и Пак Чимина, которые пытались сбежать, — Хосок напрягся и заскрипел зубами, и Юнги скосил на него глаза, а после снова перевёл взгляд на Сокджина, который продолжил: — Я приехал и в сумке обнаружил коробочку, в которой были зубы Ёчжона, того самого пропавшего телохранителя. После мы выпытали информацию у твоих мальчиков и узнали, что они, ища деньги, столкнулись с ЫнХёком, помощником Сон Миндже, который, притворившись студентом, подсунул им сумку с документами и пообещал им сумму, если они донесут эту сумку до нужного дома. Как видишь, не получилось. Воцарилось молчание. Джин, всё объяснив, откинулся на спинку дивана и отпил ещё немного вина, не отводя глаз от Хосока, который застыл и обдумывал ситуацию. Юнги тоже ошалело уставился на Сокджина: неужели их догадки подтвердились, и мальчики всё-таки постыдились просить деньги у дона? — Когда я пытал Миндже, — снова заговорил глава Гомун Ге Пха, — он сказал, что у них с Намджуном была сделка: они стравливают наши кланы, а затем делят освободившуюся территорию пополам. Но, увы, не получилось ничего из этого. Я пока не буду ничего говорить насчёт причастности Ким Намджуна к этому, ведь он не в стране, однако мальчики так или иначе являлись посредниками, хоть и косвенно, хоть и не знали об этом. — Конечно, — спокойно ответил Хосок, — я понимаю, Сокджин. Но я бы хотел их вернуть. — Ты знаешь, что мне нужно. — Порт в Инчхоне. Хорошо. Что ещё? Деньги? — Нет-нет, — Джин покачал головой и сощурил глаза, с презрением глядя на главу, — думаю, тебе они нужнее, раз ты не смог дать бедным мальчикам деньги. Но я бы хотел ещё кое-что. Твоего подручного. — Что? — прохрипел Шуга, вставая с дивана и хлопая по столу руками. Дон лишь улыбнулся, увидев горящую злость в чужих глазах, а Хосок схватил подручного за плечо и дёрнул вниз, прошипев: «Сядь на место» — и, повернувшись обратно с Сокджину, спросил: — Что ты имеешь в виду? — Думаю, твой подручный неплохо разбирается в документах и ознакомлен с портом. Я бы хотел, чтобы он мне помог с этим. — Не нужно придуриваться, Вы прекрасно осведомлены, как всё это происходит, и сами разберётесь, — прошипел Шуга, змеиным взглядом прожигая дыру в главе. — К тому же, вдруг я буду шпионить, не подумали об этом? — Я прослежу за этим, — очаровательно улыбнулся дон. — Это одно из условий, откажетесь — и Тэхёна не получите. — И Чимина, — холодно заметил Хосок, но тут в разговор вступил молчавший ранее Чонгук: — Нет. Чимин останется, — и, увидев, как Юнги открыл рот, чтобы возразить, перебил его: — Мы нашли в его личном деле деталь, из-за которой мы его не отпустим. Пока что. — Ты говоришь о принадлежности его отца к нашей группировке? — спросил Юнги, переводя недоуменный взгляд с Хосока на Чонгука. Получив положительный кивок, он продолжил: — В таком случае это сугубо наше дело, вас оно точно не касается. — Касается. Меня, — холодно ответил чужой подручный, и только Шуга снова открыл рот, чтобы возразить, как Джин громко сказал: — Это наши условия. Лучше согласись, Чон Хосок, а если ты решишь начать войну, то будешь получать своего Тэхёна по кусочкам, которые будут лежать в точно таких же коробочках, в какой лежали зубы моего подчинённого. И у меня нет поводов шутить. Так и будет. — Хорошо, — выдохнул глава, раздражённо щёлкая пальцами. Выбора не было. — Я согласен.