Lorn — Acid Rain
В оружейной Ли Соджуна было мрачно и темно, длинные коридоры теснили из стороны в сторону, и потеряться в бесконечном лабиринте было слишком легко: одно неверное движение в сторону — и ты уже один, окружённый дымкой. Серые стены и подчинённые на каждом углу — так охранялось самое лучшее и ценное оружие, которым нужно было снабдить всех солдат Сакласа и Асмодея. Хосоку бы идти и оглядываться по сторонам, но всё здесь настолько унылое, что остаётся только ждать, когда они, наконец, дойдут до места назначения, и тогда уже всё увидят. Они шли уже минут десять, и долгий путь начинал надоедать. Намджун, идущий чуть впереди, молчал и не высказывал своё негодование, насчёт Соджуна и подавно ничего не было известно: была видна лишь его спина. Перед ними оказалась одинокая тяжёлая дверь, заколоченная чуть ли не намертво. Достав ключ, Ли подозрительно посмотрел на мафиози и пропустил гостей внутрь комнаты, закрывая её на замок. Хосок прошёлся холодным взглядом по усатому старику и, скрывая презрение, кивнул ему в знак благодарности. Соджун что-то буркнул в ответ и прошёл к Намджуну, который, собственно, и привёл Чона к оружейнику. Огромное пространство, находящиеся в нём сотни пистолетов, дробовиков и другого огнестрельного оружия — всё это открылось перед восхищённым доном. Самое лучшее и самое дорогое; то, что пригодится во время облавы, и то, на что Хосок точно не пожалеет денег. Соджун начал что-то рассказывать про ценность оружия и его стоимость Намджуну, а Чон прошёл дальше, слушая лишь краем уха и в основном сосредотачиваясь на сборке пистолетов. Всё выглядело дорого и красиво, но беспокоили дона совершенно другие характеристики, и он поднял голову, спрашивая у хозяина: — Я могу их взять и посмотреть? — Конечно, — кивнул старик, и они с Намджуном начали следить за тем, как пальцы главы аккуратно обхватывают новенький пистолет, а глаза начинают внимательно рассматривать оружие. Соджун кашлянул и решил прокомментировать выбор: — FN Five-seven, Бельгия. Очень мощный, способен пробивать бронежилеты. Ключевая особенность — новый патрон SS190 калибра пять целых семь десятых миллиметра с остроконечной пулей, развивающей дульную скорость свыше шестисот пятидесяти метров в секунду при стрельбе. Снаряжается двадцатизарядным магазином. Построен по схеме с полусвободным затвором. Думаю, он отлично подойдёт при атаке, учитывая то, что пробивает бронежилеты на раз-два. — А вы настоящая «Википедия», — рассмеялся Хосок и мягко провел пальцем по выбитым на пистолете символам. — Отличный вариант, мне нравится. Нужно запомнить. — Расскажите про GLock-17, — сухо приказал Намджун мужчине, и тот, поклонившись, протараторил: — Оснащается магазином на семнадцать, девятнадцать и тридцать три патрона, всё зависит от комплекции. Отличается высокой живучестью узлов и механизмов. Если в среднем износоустойчивый пистолет может сделать сорок тысяч выстрелов, то данная модель способна воспроизвести триста пятьдесят тысяч. Всё связано с использованием полимерных деталей и технологии производства стволов, запатентованной их же фирмой. — Этот тоже подойдёт, — кивнул Хосок и, отложив нужный пистолет, подошёл к следующему стенду и взял тот, что приглянулся ему с самого начала. — Я знаю, что это. Mark 23, чуть более утяжелённая версия USP той же фирмы. Последний есть у меня, но эта модель, насколько я знаю, надёжнее. Давай устроим небольшое соревнование, Намджун, — внезапно дон поднял голову и встретился с немигающим взглядом Кима. — Этим пистолетом я прострелю голову Сокджина первым. Ли Соджун замешкался и в растерянности посмотрел на обоих мафиози. Без сомнения, он догадывался о чужих планах с лёгкостью: не каждый день главы покупают оружие для всей армии, не каждый день платят ему огромные деньги не только за снаряжение, но и за молчание. Но старик и не догадывался, что идёт настоящая гонка за чужой головой, а посему попятился — никто даже внимание на него не обратил. Оба монстра уставились друг на друга. — Как бы не так, — холодно сверкнул глазами Намджун и усмехнулся. — Падаль из Гомун Ге Пха умрёт от моей руки.♚
minor key beats — the stranger
Толчками просыпался в нём зверь, внутренний монстр рвал и метал, желая порвать, уничтожить, сломать. Дыхание Чонгука можно было спутать с тяжёлыми вздохами дикого волка, вышедшего на охоту, и Ким от и до был им, только клыки еще не проявились, а так всё: и зрачки суженные, и глаза красные, и хребты вен по шее и рукам — было подтверждением умирающего в нём человека. То была не природная биполярность, а обыкновенное раздражение, перешедшие все рамки. Он клацал зубами и хрипел, пока читал пришедшее от прислуги сообщение и извинялся перед Намхи, бегло целуя нежную ладошку и обещая ещё одно свидание, только чуть позже. Обед в ресторане был полностью испорчен, как и попытка сблизиться с будущей женой, но Чонгук чувствовал досаду лишь потому, что подорвал свой статус перед девушкой и прислугой. Его должны бояться, должны уважать. И всё из-за чёртового Пак Чимина, который должен боготворить его и ужасаться одновременно. Он даже не успел забыть ту злосчастную квартиру со вчерашнего дня. Планировал, что заедет чуть позже, потому что не обычный рядовой, а подручный, будущий дон, а, значит, дел у него полно и времени нет, тем более на щенка, что собрался перечить ему. Но час выделить можно, получит урок — пасть больше не откроет против воли хозяина. Проводив изящную Намхи, он тут же сел в свою машину и понесся в другой район, от злости чуть не нарушая все правила дорожного движения. Перед глазами всё краснело, а сердце судорожно билось в желании уничтожить все вокруг. Правильно, что он не остался рядом с невестой: и ей бы шею скрутил ненароком. Несколько минут в бесконечной злости — и дом рядом, секунды — и лифт уже несется вверх, к будущему смертнику. Чонгук действительно пытался успокоиться и дышать ровно — у него это даже получалось, только медленно. Ярость отходила на второй план, теперь осталось просто твёрдое желание наказать и поставить на своё место. Чимин для него всего лишь игрушка, которая рано или поздно, но надоест. Охранники, стоило ему выйти из лифта лишь почтительно кивнули и поприветствовали руководителя, не решаясь что-либо высказать в его адрес. Волк просто кивнул в ответ и открыл дверь, устремляясь вперёд. Чимин лежал на диване, закутавшись в плед, и, обнимая игрушку в виде зайчонка, смотрел какую-то глупую программу по телевизору. Лишь на секунду задержав взгляд на мальчике, Чонгук задушил жалость и схватил его за шкирку, отбрасывая на пол. Юноша ойкнул и, выронив игрушку, попытался встать, однако запутался в одеяле и упал ещё раз. Только после бессмысленных попыток он посмотрел на нарушителя спокойствия и, улыбнувшись, пропищал: — Чонгук-и пришёл! — Почему ты ничего не ел вчера вечером и сегодня? — процедил подручный, и Чимин отпрянул, удивляясь и то открывая, то закрывая ротик, однако ни одного слова не вырвалось — сплошное молчание, разрезаемое чужой холодной яростью. — Я плачу людям деньги, чтобы они, блять, готовили тебе, кормили тебя, а ты устраиваешь бунт и истерики?! Может, ещё и мне начнёшь перечить, а? Я бегать за тобой не собираюсь, ты здесь никто, и желаниям твоим никто потакать не будет, ясно? Пойдём, раз ты ложкой пользоваться не умеешь, я научу. — Умею, Чонгук-и, я просто… — начал что-то лепетать Чимин, когда его запястье сжали в мёртвой хватке и потянули в сторону кухни, но стоило Чонгуку что есть силы дёрнуть, мальчишка вновь запищал: — Больно! — Будет тебе уроком, — голос подручного был строгим и ледяным, добреть от милого вида он не собирался, поэтому, усадив свою жертву на высокий стул, поставил прямо перед ним тарелку с первым и вторым с громким возгласом: — Ешь. — Н-но я не хочу, — Чимин шептал очень тихо, себе под нос, вмиг теряя всю уверенность. Чонгук это услышал и незамедлительно влепил слабую пощёчину, схватился за тонкую шею юноши и, притянув его к себе так, чтобы чужие добрые глазки были напротив тех, где черти плясали, спокойно сказал: «Тебя никто не спрашивал» — и отпустил. Юноша с отчаянием смотрел, как подручный прошёл в ту часть квартиры, где начиналась гостиная, и лёг на диван прямо в костюме, не беспокоясь о том, помнётся ли тот. Пронзительно глянув на пленника, Чонгук достал телефон и приложил его к уху, одновременно наблюдая, как первая ложка супа коснулась пухлых губ, а затем потерялась в них, и Чимин, сглотнув, жалобно посмотрел на хозяина, но столкнулся с айсбергом в чужих глазах. И когда юноша почти доел, кривясь и чуть ли не плача, смартфон подручного завибрировал, и тот, снова приложив его к уху, спросил прямо в трубку: — Хён, я тебе нужен сегодня? — спустя нескольких секунд невнятного бормотания с другой стороны Ким вздохнул и небрежно буркнул: — Хорошо, до встречи. Чимин, всё это время с интересом смотревший на парня, тут же уткнулся носом в тарелку с недоеденным супом, через силу пихал в себя невкусный обед. Блюда выглядели и пахли восхитительно, словно их готовил шеф-повар мишленовского ресторана, и мальчик действительно съел бы это, если бы был в порядке. Однако живот так неприятно крутило со вчерашнего вечера, что любая еда вызывала смешанные чувства и подступающую к горлу тошноту. Но раз его любимый Чонгук-и сказал, значит, нужно кушать, о нём ведь заботятся. Уныло пододвинув к себе тарелку с рисом и курицей в соусе, юноша тихо вздохнул и взял в руки палочки, ковыряя мясо и потухшим взглядом ища нужный кусочек. Чонгук всё ещё лежал на диване и, видимо, смерял Чимина взглядом, однако тот не хотел проверять и чувствовать на лице ещё одну пощёчину, просто продолжал делать вид, что заинтересован в пище. Соус размазался по миске и смешался с рисом, и теперь это было похоже не на работу шеф-повара, а на странную невкусную массу, которая, несмотря на это, все ещё источала приятный запах горячей еды. — Почему ты не ел? — внезапно спросил его подручный, пугая и отвлекая юношу. Тот поднял удивлённый взгляд и тут же опустил, что-то шепча, но получилось лишь невнятное шевеление губами — никаких слов, молчание. И только когда Чонгук переспросил, но уже громче и строже, Чимин поднял голову и, глядя на него слезящимися глазками, тихо сказал: — Было плохо… Живот болел… — И почему ты никому не сказал? — Чонгук всё так же лежал на диване, скрестив ноги и глядя чуть устало, но вовсе не злобно — это придало Чимину сил и подарило надежду, и он пробурчал: — Я не верю никому, кроме Чонгук-и… Они даже знакомиться со мной не захотели, имена не сказали! А я хотел подружиться! — Они и не должны с тобой болтать или дружить, — фыркнул Чонгук и, приподнявшись, подошёл к Чимину. Последний отшатнулся и зачарованно проследил за тем, как подручный садится на корточки и открывает полку, чтобы достать аптечку. Такой сильный и умный, он разбирается даже в медицине! Им нельзя было не восхищаться, не боготворить, и поэтому мальчик сидел смирно и молча радовался, даже не заметив, что ему уже протянули таблетку со стаканом воды. — Пей, — сухо сказал Чонгук, вручая лекарство в руки юноши, и хотел уже отойти, но внезапно стушевался и аккуратно дотронулся до покрасневшей щеки младшего. Там расцвёл небольшой синяк от тех пощёчин, доставшихся и за этот, и за предыдущий день. Но рана не смертельная, а одно лишь прикосновение, судя по просиявшему взгляду Чимина, было настоящим лекарством от всех ушибов и болезней. И Ким больше не хотел что-либо предпринимать, боялся опять выйти из себя, а посему лишь уселся напротив пленника и, притянув к себе тарелку, сухо сказал: — Иди спать. Я поем и уйду. — А можно я посижу? — жалобно спросил мальчик, сверкая карими глазками. — Я буду молчать, правда! — Сиди, — кивнул Чонгук, палочками схватил нетронутую курицу и положил её в рот, чуть прикрывая уставшие глаза. Хоть он и был на свидании в ресторане, много съесть не удалось, поэтому сейчас он пытался восстановить силы благодаря приёму пищи. Брат приказал встретиться через час в офисе, неизвестно, зачем, но почему-то он чувствовал, что домой попадёт нескоро. Даже будучи солдатом высокого ранга, он иногда забывал, что можно отдыхать и забывать обо всех проблемах. У него всегда было слишком много дел. Чимин же, получив долгожданное разрешение, широко улыбнулся и на всякий случай закрыл рот ладошкой, улёгся на деревянную поверхность и начал внимательно следить за обедающим подручным. Так много хотелось узнать, спросить, но разочаровывать Чонгука — девятый смертный грех, а посему юноша лишь улыбался и мягко смотрел, и странно, что сердце палача от такого взгляда не растаяло полностью. Когда подручный, доев, положил тарелку в раковину и подошёл к дивану, чтобы забрать телефон, Чимин, подбежав к нему, спросил: — Чонгук-и завтра тоже придёт? — Не думаю, — покачал головой Ким, поворачиваясь к пленнику и строго глядя на него. Последний точно расстроился и потупил взгляд, поднял с пола игрушечного зайчика и прижал к себе, словно ища в нём защиту. Чонгук не раскололся и твёрдо продолжил: — Если тебе станет плохо, сообщи прислуге, иначе получишь, понятно? — А можно я тебе буду говорить, — всхлипнул Чимин и сел на пол, носиком утыкаясь в игрушку и исподлобья глядя на подручного. — Я буду послушным, но можно тебе говорить обо всём? — Посмотрим, — фыркнул Чонгук и, перешагнув сидящего на ковре юношу, направился к двери. Стрелки уже подходили к трём, а посему медлить уже нельзя было: брат не терпит, когда опаздывают. Раскалываться и утешать почти плачущего Чимина не было времени, желания тоже, но когда подручный коснулся дверной ручки, его тихо позвали. Секунду выделить можно, поэтому парень повернулся и вопросительно посмотрел на притихшего мальчика. Теперь он не кричал и не улыбался — грустно смотрел на покидающую его надежду. — Можно… обнять?.. — Нельзя. Хлопок двери.♚
Marco Beltrami — Old Man Logan
Тэхён проснулся в мягкой кровати, в солнечной комнате и в ангельском обличии. Голова кружилась, и мысли возносились туманом к потолку. Мальчик не помнил точно, что случилось, однако сейчас, когда он был в комнате, чувствовал знакомые запахи, даже глаза не требовалось открывать — и он, ранее приподнявшийся на локтях, упал обратно, зарываясь носиком в простыни и довольно урча. Ссора с Хосоком точно была страшным сном, но теперь, когда он проснулся дома, понял, что всё в порядке. Он дома. Сладко выдохнув, мальчик поднял руку и взлохматил волосы, коснувшись рукой бинта. Недоуменно выдохнув, он дотронулся до повязки ещё раз, и резко вскочил, ничего не понимая. Страшнее стало, когда почувствовал, что из руки что-то торчит, когда понял, что ничего не видит. Веки распахнуты — перед ним темнота. Тэхён проморгался несколько раз, но ничего не изменилось, и тогда он испуганно заскулил. Он же дома, в безопасности, но почему так страшно и так непонятно? Где же Хосок, который обещал быть всё время рядом, почему он ушёл? Успокоиться никак не получалось, и поэтому юноша дрожащей рукой дотронулся, но предплечья, на ощупь пытаясь понять, что это. Под повязкой покоилась игла, воткнутая вену и, судя по всему, соединённая с капельницей, стоящей рядом. Тэхён часто-часто задышал и почувствовал, как по щёкам катятся неконтролируемые слёзы. Может, он не дома, а в плену? Может, Хосока будут шантажировать им? Влекомый подобными мыслями, мальчик завыл и скатился с кровати, головой несильно ударяясь о пол и чувствуя, как та разрывается на куски из-за скачущей боли. Тут же послышались быстрые шаги и скрип открывшейся двери, секунда — и лицо Тэхёна обняли мягкие тёплые руки, подняли парня и усадили на кровать, успокаивающе поглаживая по плечу. Юноша всё ещё всхлипывал, зажмурив глазки, когда знакомый голос горничной прошептал: — Господин Ким, что же Вы так… Все хорошо, Вы дома, не волнуйтесь. Вам приснился кошмар? — Не приснился! — тоненько взвыл мальчик, наугад склоняя голову и утыкаясь в мягкое плечо девушки. Та вздрогнула и, непонимающе посмотрев на юного господина, начала растерянно почёсывать тонкую спинку, стараясь успокоить несчастного, но когда Тэхён прохрипел что-то мёртвым голосом, застыла на месте. — Я ничего не вижу. — Тише-тише, — горничная, аккуратно высвободив руку, достала телефон и начала искать номер подручного, не так давно уехавшего на задание. Конечно, прерывать его было не лучшей идеей, но это все же лучше, чем звонить хозяину, который и убить мог за подобное. — Возможно, это из-за того, что Вы слишком долго были без сознания, и Ваши глазки отвыкли от света. Пожалуйста, лягте на кровать и просто отдохните, а я пока позвоню господину Шуге, хорошо? — Угу, — всхлипнул мальчик, утирая покрасневший носик и накрываясь одеялом. Так горько и больно было на душе, что хотелось скрутиться в калачик и спрятаться под одеялом, но страшно стало даже дёргаться лишний раз: вдруг сползшая с головы повязка или выдернутая из вены игла усугубят ситуацию? Но может ли быть что-нибудь хуже? — А-алло, господин? — пробормотала горничная, отходя куда-то в сторону. Тэхён потерялся, не понимая, почему его вновь оставили в этом одиночестве. Оставалось лишь отчаянно вертеть головой и хныкать от беспомощности: он ещё не привык к темноте (и не хотел), и поэтому стук каблучков делился в сознании на сотни частей и разливался по всей комнате, смешиваясь с тишиной. — Тут проблема, у-у господина Кима нет… Ну… — девушка, закусив губу, с отчаянием посмотрела на глядящего в пустоту мальчика. — Он не видит. Мне вызвать врача? Вероятно, он ослеп, но я… Услышав последнюю фразу, Тэхён потерял последнюю связь с реальностью и притянул к себе колени, тычась в них носом и тихо всхлипывая. Почему Хосока нет дома, почему он ушёл тогда, когда его возлюбленный в таком состоянии? Его планы в последнее время совершенно выходили из рамок и он забывал о том, что у него есть семья, есть тот, кто всегда ждёт его дома, но тоже требует внимания. Дон, вероятно, снова уехал на встречу, а Юнги отослал на задание, полагая, что именно в этот отрезок времени Тэхён не очнётся. Внезапно кто-то ласково коснулся плеча мальчика, а последний тут же дёрнулся и отполз назад, пугаясь. Горничная начала кланяться, и юноша выдохнул, просто кивая и принимая в руки то, что ему давали. На ощупь это был телефон, и Тэхён тут же прижал устройство к ушку, слушая успокаивающий голос подручного. — Дыши глубже, малыш. Всё в порядке.♚
Chris Garneau — Love Zombies
— Расскажи подробнее: что ты чувствуешь? — мягко спросил Юнги, опуская молоток на окровавленные пальцы и холодно глядя на скривившегося пленника. Тот замычал от дикой боли и вывернулся в неудобной позе, покрасневшие глаза закатились в агонии, и палач хмыкнул, внимательно слушая неуверенные слова Тэхёна. — Ну… Я просто ничего не вижу, вот. Абсолютно ничего, ни одного светлого пятнышка. Хён, — тихий голос задрожал от отчаяния, — я что, навсегда ослеп? — Ну что за глупости, — прорычал Шуга и, отвернувшись от жертвы, пристрелил другого мужчину, напарника первого. Тот, видимо, восстал из мёртвых и решил напасть сзади, но его исход уже предрешён: дорога только в Ад. Отбросив тело на всякий случай подальше, подручный повернулся к ещё живому пленнику и начал медленно подходить к нему, всё ещё разговаривая с мальчиком. — Всё в порядке, Тэхён-и, темнота скоро уйдёт, это просто реакция организм на удар, — на самом деле Юнги понятия не имел, какого чёрта Тэхён ничего не видит, потому что врач не предупреждал ни о чём подобном, и у самого теперь руки дрожали. Хосок исчез на встрече с Намджуном, и пытаться дозвониться до него было проблемной задачей. Оставалось лишь взять ситуацию в свою руки. — Можешь подождать буквально полминуты? Услышав тихое «угу», Шуга заблокировал телефон и завернул его в куртку, чтобы не было ничего слышно, затем подошёл к умирающему пленнику и схватил его за волосы. — Надумал позволить копам залезть в группировку? Агент недоделанный, — сплюнул подручный, с хрустом вмазывая кулак в чужую впалую щёку. Мужчина задёргался и заскулил, пытаясь что-то сказать, но последнее слово уже было произнесено. Юнги лишь холодно посмотрел на него и промолвил: — Если так нужно было проникнуть к нам, следовало следить за тем, что говоришь, дружок. Люди за свои слова несут ответственность не меньше, чем за действия. Шуга отошёл от извивающегося пленника и, развернув куртку, достал оттуда телефон, ласково шепча: — Ты тут, Тэхёни? — Угу, — всхлипнул мальчик, шмыгая носиком, и подручный по-доброму усмехнулся: — Давай я тебе спою колыбельную, а ты постараешься заснуть, ладно? Когда ты проснешься, мы с Хосоком уже будем рядом. — А ты умеешь петь? — недоверчиво спросил мальчик и рассмеялся, стоило подручному выразить притворное негодование. — Ладно, хорошо. Жду, хён. Юнги выдохнул и задумчиво посмотрел в стену, пытаясь вспомнить самую сладкую и красивую песню. Всё как будто стёрлось из памяти, и он уже слегка запаниковал, не желая расстраивать и без того отчаявшегося мальчика, но стоило увидеть метнувшуюся у входа тень, как слова сами пришли в голову. — Есть на далекой планете город влюбленных людей, — нежно пропел подручный, отходя от своей жертвы ещё дальше, в тень, чтобы только глаза холодные сверкали с клыками обнажёнными. В душе что-то множилось надвое, и она разрывалась под напором страха и тоски, плыла и вилась шипастыми лозами. Юнги чувствовал расползающуюся по венам голубую кровь, которой на смену вскоре пришло расплавленное золото. Подручный мягко улыбнулся пленнику, только вот ему предназначались лишь растянутые в эмоции губы, а вся искренность шла волнами к другим людям. — Звезды для них по-особому светят, небо для них голубее. Медленными шагами подходил лис к беззвучному мужчине, и тот с каждой секундой заходился в ещё большем страхе, молча рыдал, жалея обо всём содеянном и молясь тому, в кого никогда не верил. Юнги о своих грехах не думал — всё так же пел сладкую колыбельную, слушая дыхание Тэхёна в ответ. — Белые стены над морем, белый покой и уют, — мальчик дышал всё глубже и тише, не отвечал, а Шуга всё продолжал ласково мурлыкать, остановившись прямо перед растерявшейся крысой. — Люди не ссорятся, люди не спорят… — чёрная тень показалась из-за плеча подручного, и тот ласково улыбнулся пленнику, — люди друг другу поют. Мужчина, прослуживший в рядах Нумон Ван Пха и точно прознавший про всех глав, в ужасе скривился и закричал сквозь кляп — жаль, только и смог, что жалобно промычать что-то. Сокджин, подходящий к ним медленно, словно вожак прайда, хитро сверкал глазами и облизывался — или же так просто показалось смертнику. Мужчина пытался пробиться в солдаты Гомун Ге Пха, но не получил должного звания и ушёл, после скрывшись в рядах Сакласа, однако холодные глаза главы Эроса запомнил навсегда. И поэтому сейчас он завыл, грозясь прервать сказку Юнги, за что тут же и поплатился ударом в живот. — Посидим, помолчим, всё само пройдет, — растерянно пробормотал Шуга, но тут же потряс головой и уже ласково пропел: — И растает гнев… И печаль уйдет… Внимательным взглядом Юнги наблюдал, как Сокджин легко хватает пленника за шкирку и тащит к выходу, не брезгуя наступать на разорванные собаками тела других предателей и специально делая так, чтобы покрасневшее лицо мужчины проходилось по чужой плоти. Дон нёс его так небрежно и постоянно оглядывался, убеждаясь, чтобы Сахар следовал за ним, и усмехаясь сладкой колыбельной. — Посидим, помолчим, — голос подручного мёдом лился в уши главы, топил сердце и туманил сознание. Мёд мужчина ненавидел — слушать Юнги готов был вечно. Пленник под пальцами снова задёргался, выгибаясь и стараясь сбежать, и Джин небрежно опустил его на асфальт, опускаясь рядом и связывая ему некрепким узлом руки за спиной. — Не нужны слова. Крыса начала рыдать и выбиваться, что-то просить и умолять о чем-то, но её никто не слушал: срок истёк. А посему Сокджин усмехнулся и пнул его поближе к небольшой лестнице, схватил за волосы и заставил зубами обхватить одну из ступенек. — Виноваты мы, — уже шептал Юнги, слушая тихое сопения и улыбаясь сладкому сну Тэхёна, подошёл к смертнику и занёс ногу над его головой. — А любовь права. Сладких снов, малыш, — и что есть силы ударил по чужому затылку, буквально вбивая пленника в лестницу и наблюдая, как зубы предателя разлетаются по сухому асфальту, слушал душераздирающий крик. Поморщившись, он достал пистолет и, сняв с предохранителя, выстрелил ровно три раза, навсегда погружая мужчину в объятия сна. Простояв так несколько минут, молча глядя на труп и думая про причину слепоты Тэхёна, Юнги повернулся к всё так же стоявшему за спиной дону и спросил: — Что ты тут делаешь? — Захотел тебя увидеть, — пожал плечами мужчина и чуть нагнулся в желании поцеловать подручного, но тот лишь увернулся и последовал к центру абмара, ворча под нос: — Подожди, мне нужно написать своим, чтобы съездили в одну больницу и узнали кое-что. — А что-то случилось? — с интересом спросил Джин, чуть склонив голову и проследовав за подручным, а после уткнулся носом в его макушку и прикрыл глаза. — Мне понравилось, как ты пел колыбельную. Спой потом и мне. — Тэхён ничего не видит, — мрачно сказал Юнги и, повернувшись к дону и нахмурившись, грозно прошипел: — Только попробуй сыграть на этом, понятно? Однако дон лишь улыбнулся и, воспользовавшись секундным замешательством парня, притянул его к себе и сладко поцеловал, проходясь языком по разжавшимся губам и не давая подручному возможность выбраться. Кажется, тот не возражал, только вот строгость в медовых глазах всему мешала, и тогда Джин, чуть оторвавшись, прошептал ему прямо в губы: — Я, конечно же, подлец и забияка, но слабости в виде большой любви стараюсь не использовать в качестве оружия, слышишь? Поэтому всё в порядке, Сахар, не бойся, не трону твоего Тэхёна, — дождавшись кивка и расплавленного золота, спрятанного под длинными ресницами, промурлыкал: — Я хочу пригласить тебя в ресторан. — Глупая идея, — муркнул в ответ Юнги и, прижимаясь щекой к горячей шее дона, начал вести его в сторону, в самый тёмный угол старого амбара, чтобы там уже можно было спокойно целовать любовника. — А ещё глупее стоять прямо в центре. — Не глупая, — буркнул Джин и, приподняв подручного, сам понёс его в темноту, на ходу шепча: — Ресторан мой, так что я его просто сниму. Официантам не будет позволено рассказывать о свидании под страхом смерти, а оркестр будет играть за ширмой. Ну разве не романтика, Сахар? — О, — хмыкнул Шуга, лисьими глазками стреляя в сердце дона, — так это свидание? — Именно, — дон оставил ещё один поцелуй на губах Юнги и прошептал: — В любое свободное для тебя время, ладно? Я буду ждать. — Ладно-ладно, посмотрим, — засмеялся подручный и мягко отстранился. — Пора идти. Если всё будет хорошо, я приду. — Понял, — кивнул Сокджин и, оставив последний поцелуй на сахарных губах, шепнул: «Прощай» — и пошёл к выходу, чувствуя, как ответное «прощай» неприятно колет в сердце, а что-то внутри скулит от этой фразы, желая вернуться обратно. Скрестив руки, Юнги незаметно прошмыгнул в другую часть амбара, ближе к трупу мужчину, и не зря: через минуту стал слышен звук приближающейся машины, а знакомые голоса всколыхнули тишину. Подручный округлил глаза и обеспокоенно обернулся — Хосок не говорил, что заедет! Он сказал, что сразу же поедет к Тэхёну, так что же он здесь делает? Неужели всё узнал? «Джин ещё не уехал», — мысль пташкой забилась в сердце парня и он поджал губы в своём бессилии, страшась выйти, но понимая, что ожидать правду долго не сможет. Сделав первый шаг, он услышал голос Намджуна и присоединившегося к разговору Джина. Все говорили непринуждённо, почти как друзья, но Юнги не верил фальши — знал о жгучей ненависти. Не выдержав и подбежав к выходу, он выглянул и увидел, как два дона подходят к нему, а третий, пронзительно подмигнув Шуге, скрывается в своей машине и уезжает. — Разобрался? — крикнул Чон, только подходящий к подручному, и тот успел только кивнуть, как телефон завибрировал, а на экране высветилось имя одного из солдат. — Да? — ответил Юнги, прикладывая смартфон к уху и наблюдая, как Хосок с Намджуном проходят мимо него и следуют к трупам мужчин. Один из них остановился прямо за спиной подручного и принялся внимательно слушать разговор. Подчинённый же, услышав ответ старшего, выпалил: — Шуга-ним, мы нашли того врача. Говорит, что слепота через некоторое время пропадёт, просто организм не полностью восстановился, а господин Ким очнулся раньше, чем это должно было случиться. — Что сказал Дохон? — Сообщил, что это так, жизни мальчика ничего не угрожает. Он не может приехать прямо сейчас, однако как только, то сразу сюда. — Хорошо. Надеюсь, с тем врачом вы были ласковыми? — Абсолютно, босс, — голос подчинённого стал насмешливым, и Юнги усмехнулся, — всё как обычно. — Молодцы. Вызовите чистильщиков на моё месторасположение, его я сейчас сброшу, а затем возвращайтесь на посты, — кивнул сам себе Юнги и выдохнул чуть спокойнее, после повернулся и сбросил звонок, с вызовом глядя в глаза Намджуну. Тот смотрел долго и тягуче, растягивая мгновения, но после усмехнулся: — И давно ли тебя преследует Сокджин? — Ты пытаешься вывести меня из себя? — спокойно спросил Шуга, игнорируя скользкий взгляд и стараясь успокоить бурю внутри. Он знал, что дон просто дразнит его и хочет посмотреть на чужую злость, а правда ему чужда, и поэтому фыркнул: — Прекрати говорить так, будто не знаешь главу Эроса. Он любит комментировать всё происходящее. — Недолго ему осталось это делать, — сузил глаза дон и, скрестив руки, облокотился о стену амбара, краем глаза наблюдая за подходящим Хосоком. Юнги внутренне напрягся и, ничего не показывая, решил уже выяснить, что его босс задумал вместе с Ким Намджуном. — Как Тэхён-и? — Хосок! — вспомнив о мальчике, подручный повернулся к подошедшему главе и, увидев заинтересованный блеск в его глазах, оповестил его: — Тэхён проснулся. Чон тут же потерял интерес к бывшим должникам, хотя ранее планировал поговорить о них, потерял и тут же встрепенулся, бодро смотря на спокойного Юнги. Тот, увидев эту радость, улыбнулся краешками губ, но большего позволить не смог — они здесь не одни. Поэтому, услышав долгожданное «мы едем домой», выпрямился и, отвернувшись от Намджуна, пошёл к своей машине, не прислушиваясь к разговору за спиной. Когда он подошёл к автомобилю и развернулся, чужого дона уже и след простыл. Зато был Хосок, пронзительно смотрящий на подручного. Тяжело вздохнув, глава напряжённо спросил: — Ты что-то скрыл от меня, верно? — Тэхён ничего не видит, — мрачно сказал Юнги и, увидев, как Чон опасно оскалился, поднял руки и успокаивающим тоном промолвил: — Всё в порядке, угомонись. Парни съездили к тому врачу, он сказал, что организм не полностью восстановился. — И ты ему так и поверил, да? — Мнение Дохона — аргумент? — Хосок дёрнул бровью, но кивнул, соглашаясь. — Такое уже наблюдалось в медицине, из-за травмы организм полностью не восстановился, да и очнулся достаточно рано. Нужно немного подождать, это временно, так что успокойся и не смей злиться, слышишь? Во-первых, тебе сейчас за руль садиться, а во-вторых, если ты будешь так вести себя рядом с Тэхёном, он ещё больше запаникует. Наверняка весь себя извёл, когда проснулся. — Он звонил тебе? — настороженно спросил Хосок, не торопясь садиться в машину и продолжая допрашивать Шугу. Тот просто кивнул, подтолкнул дона к автомобилю и пошёл к своему, больше не собираясь отвечать на остальные вопросы. Путь был недолгим, около двадцати минут до особняка, и Юнги, следовавший за главой, заметил, что тут ускорился, как только они въехали в город. Солнце освещало дома и улицы, и, несмотря на приближающийся ноябрь, погода была на удивление тёплой, свет — мягким. Тэхён любил осеннее солнце. Подручный надеялся, что мальчик сможет увидеть его. Телефон, стоящий прямо около руля, завибрировал, и парень, скосив глаза, увидел сообщение от Чона: «Поезжай домой». Юнги тут же вслух заворчал, заявляя, что тоже хотел бы посмотреть, как себя чувствует юноша, но понял, что сейчас они должны побыть наедине и поговорить о личном. И поэтому сдался, поворачивая в сторону своего дома и решая, что там он и обдумает предложение Сокджина.♚
Until The Ribbon Breaks — One Way Or Another
У Хосока руки тряслись от страха, и, пока он ехал, боялся от нервов не свернуть не в ту сторону и не создать аварию прямо на дороге. Но у него была цель и снова появилась радость в сердце, а посему он крепче схватился за руль и прибавил газу, устремляясь дальше. Дом был буквально в двух минутах от него, и, увидев знакомую территорию, дон выдохнул, желая уже, наконец, встретиться со своим мальчиком. Въехав в заранее открытые ворота, Чон, так и оставив машину во дворе, вышел из машины и устремился в особняк, кивая слугам. Те послушно расходились перед хозяином и не мешали его пути, смотрели вслед и о чём-то перешёптывались, однако Хосоку не было до этого дела — позже разберётся. Поднявшись на второй этаж, он подошёл к двери собственной спальни и уткнулся в неё лбом, не решаясь войти, потому что за ней лежал его воробушек, ослепший только по вине самого главы. Там лежал тот, кого он любил всем сердцем и кто любил в ответ не меньше, кого хотелось бы одаривать вниманием ежеминутно, но нет возможности: то, что он главный, не даёт свободу, а заковывает цепи. У него не было времени на Тэхёна, и теперь он жалел об этом больше всего. Хосок осторожно вошёл в комнату и улыбнулся, увидев, что мальчик спит. Капельницу убрали, как и повязку с головы, и теперь швы, вероятно, прятались за пластырем на затылке. Тэхён теперь был не таким бледным, его кожа приобрела здоровый оттенок, но во сне он всё ещё чуть дрожал и звал кого-то, и поэтому дон, скинув пиджак на кресло, змейкой прошмыгнул к кровати и сел на неё, начиная мягко поглаживать чужие волосы. Юноша вздохнул во сне и чуть приоткрыл глаза, устремляя пустой взгляд в сторону окна. Глава поджал губы, увидев непривычно светлую радужку и побледневший зрачок, будто застеленный плёнкой. — Хосок? — проскулил Тэхён, поворачивая голову то направо, то налево, полностью теряясь в пространстве и не понимая, что где находится. — Это ты? — Да, воробушек, — не удержавшись, дон прижался губами ко лбу мальчика и мягко приобнял его, чувствуя, как тонкие пальчики отчаянно цепляются за рубашку. — Как ты себя чувствуешь? — Ужасно, — всхлипнул юноша, — я ничего не понимаю! Я хочу всё видеть, я хочу видеть тебя, но перед глазами лишь пустота! Юнги-хён постарался меня успокоить, и я заснул, но теперь весь страх вернулся! — Чш-ш, — прошептал Хосок прямо в покрасневшее ушко. Тэхён дрожал в его руках и часто дышал, и поэтому дон прижал его к себе крепче, мельком посмотрев на затылок. Волосы там были сбриты, а на месте швов красовался большой пластырь. Осторожно подхватив мальчика под шею, мужчина уложил его голову на подушку и сам лёг рядом, мягко целуя в висок. — Врачи под страхом смерти сказали, что это временно, понял, воробушек? Мне сообщили, что уже совсем-совсем скоро зрение уже должно начать восстанавливаться, медленно, но мы ведь потерпим, правда? — Я точно буду видеть? — голос Тэхёна — стекло разбитое — дрожал и звенел так, что сердце Хосока не выдержало, и он, сам себе удивляясь, мягко заурчал и погладил юношу по щеке, наблюдая, как тот щурится от приятных прикосновений. — Конечно же. Поэтому не бойся, Тэхён-и, ведь если понадобится, я порву всех, но видеть ты будешь. А теперь давай спать? — юноша кивнул и удобно устроил свою голову на плече дона, прикрывая глазки и вдыхая родной запах. — Спи, а я буду охранять твой сон. — Ты ведь больше не уйдешь? — сонно пробормотал Ким, медленно засыпая, и голос его с каждой секундой становился всё тише. — Ни за что, мой воробушек. Больше я тебя не оставлю.