Сон в осеннюю ночь

Грантер знал, что, если коснуться раскаленного металла, можно обжечься, знал, что нежелательно пить из бутыльков с надписью "крысиный яд" и что мечты, увы, не сбываются — ну такова уж жизнь. А еще он знал, что Анжольрас никогда не разбрасывался словами. Его слова были подобны молниям, сопровождаемым звоном вместо грома, мечущим прямо в цель и поражающим ее насмерть. Грозы были редкостью в этом лесу. Но почему-то здесь, но почему-то сейчас Анжольрас стоял перед ним, желая поговорить с несчастной заблудшей душой человека. Или он все еще спит, убаюканный безумной мелодией флейты? А может, он и сам уже сошел с ума? — Я больше не причиню тебе вреда. Ни тебе, ни любому из вашего рода. — Требуя отвлечься от затягивающего разум тумана мыслей, сверкая глазами, заговорил Анжольрас. — Столько веков прошло с того, как сюда в последний раз ступала нога человека, времена изменились. И то, что ты оказался здесь, не может быть случайностью. Война кончилась еще давно, но вражда царила между нами все это время. И сейчас все указывает на то, что пришел час положить конец и ей. Менестрель зачарованно смотрел на тернового духа, не в состоянии вникнуть в его слова. — Грантер, — это, наконец, смогло вырвать его из транса, — пока играет твоя лютня, мои терновые лозы бессильны. Пока звучит флейта Жеана, ни один факел не осветит этот лес. Вот почему ты нашел дорогу сюда той осенью. Так гласит наше древнее соглашение с людьми. Я рассказал тебе это, потому что я верю, что ты, что вы достойны доверия. Лес наконец снимет терновые оковы и нам будет больше нечего бояться! Глаза Анжольраса не сверкали — они горели какой-то почти безумной одержимостью, но в тот момент метали кое-что пострашнее карающего гнева, — испепеляющую сознание веру. "О нет" — только и успело проскользнуть в мыслях Грантера, прежде чем его губы разомкнулись, выпуская на волю поток почти ядовитых слов. — Это глупо. Я знаю, вы прожили черт знает сколько веков и знаете этот мир дольше, чем кто-либо другой. Но были ли вы хоть раз за терновой стеной? Я уверяю, даже если бы вам случилось вернуться оттуда, вы бы больше никогда не покидали свой лес. Вы можете сколько угодно называть себя Мудрецами Времен, но вы глупы! Вы не знаете настоящего мира, вы даже не можете быть уверены, что однажды я вас не выдам и не спалю здесь все до угольков! Грантер внезапно почувствовал, что будет жалеть об этих словах до конца своей жизни. Но в ответ на внимающий взгляд Анжольраса он лишь усмехнулся, решив копать эту могилу до конца. — Люди, — чуть запыхаясь, он ткнул пальцем в грудь, — самые страшные существа, которых носит эта земля. Не знаю, какими они были два века назад, но за два десятка лет я испил этого сполна! Они уничтожат вас, уничтожат все светлое и дикое, что в вас есть. Стоит довериться им раз, и они испепелят ваши надежды. Почему я так говорю? Да лишь потому что я ничем не лучше них! И для вашего же блага... — с горькой широкой улыбкой, Грантер опустил пустые глаза , — тебе правда стоило убить меня тогда. Той осенью, и не было бы... - НЕТ, — прозвучало настолько подобно грому, что, казалось, откуда-то с неба. — НЕ СМЕЙ! Глаза Анжольраса вновь сверкали молниями, а волосы вновь вздымались от гнева. Вот он, вот сейчас он был по-настоящему прекрасен. Но длилось это всего мгновение, когда его голос затих, почти шепотом добавив — Говорить об убийстве... Но Грантер, оглушенный и ослепленный, будто не слышал тернового духа — А могут ли вообще быть запятнаны ваши невинные руки? Или вы, сгустки безупречной чистоты, и рук-то на самом деле не имеете? Что есть в вас, кроме нее? А может и нет вас вовсе! И всё это — лишь мой бред, лишенный смысла. Я серьезно болен, я схожу с ума. Я не верю. Я не верю, что вы существуете, я не верю, что я действительно знаю вас, я не верю, что ты до сих пор оставил мне жизнь! Я не верю ни во что! А что поделать, таковы люди! Они убивают веру в себе, они убьют веру в вас... А что же тогда в вас останется без вашей бесконечной веры? Грантер уже давно не смотрел Анжольрасу в глаза. Его сердце болело. Сейчас. Он должен убить его сейчас, или он больше не выдержит этой пытки. Анжольрас молчал. Это было мучительнее всех слов, которые он сказал. Но губы стража леса вобрали воздух и выдохнули: — Если бы ты не верил, то я бы не смог схватить тебя за руку. Слова отдавались в голове менестреля тысячей церковных колоколов. Его разум метался в тисках вездесущего звона. Голова разрывалась от боли — все тело горело ей, а щеки и глаза пылали от неостановимо льющейся соли. Колени подкосились, и он упал на колени, прямо к ногам Анжольраса, не в силах что-то сделать, кроме того, как закрыть глаза и трястись от страха в ожидании участи. Рука тернового духа занеслась и... Легла ему на плечи Спустившись, Анжольрас обнимал запуганную заблудшую душу человека.