***
Аиша вернулась в Алфею на исходе второго дня после злополучного ужина: дольше выносить накалённую до предела домашнюю обстановку она была не в силах. После ухода Некса она и сама вскоре покинула обеденный зал, так и не понимая, на кого обижена больше: на парня или на отца. Однако, в отличие от короля Тередора, Некс прислал смс с извинениями, а следующим вечером всё-таки позвонил, чтобы объяснить свой поступок. Он неплохо знал Аишу: обычно на следующий день после ссоры девушка уже остывала и могла спокойно его выслушать, но королевский дворец не способствовал успокоению. Только ленивый не перемывал кости неудачливому жениху принцессы, и если прислуга ещё не рисковала открывать рот при самой Аише, то её отец не стеснялся в выражениях. — Где это видано, нахамить в лицо королю и уйти с торжественного ужина в его честь?! — гремел Тередор, расхаживая взад и вперёд по тронному залу. — Из какой он семьи?! Где его научили такому неуважению?! Академия Палладо так воспитывает своих учеников?! Или это его семья?! Чего ещё можно ждать от простолюдина?! — Тередор, возьми себя в руки, — пыталась урезонить мужа королева Ниобе. В отличие от него, она была наблюдательной женщиной и видела, как грубость отца ранит Аишу. — Тебе стоило быть с ним помягче, он ведь совсем не знает нашей культуры. — Вот именно! — поддержала мать принцесса. — Если бы вы объяснили ему — или хотя бы предупредили меня! — что собираетесь нарядить его в традиционную боевую одежду, всё было бы иначе! Он бы понял, почему вы это делаете, и ничего этого не было бы! — Набу не требовались объяснения! — отрезал Тередор. — Рою тоже не нужно объяснять правила приличия! Ему следовало лучше подготовиться к ужину в королевской семье! Характером Аиша пошла в отца, и спор между ними напоминал игру в мяч между двумя стенами, ни одна из которых не меняла своё мнение. Прорычав что-то несуразное, принцесса выбежала из зала, хлопнув дверью. В тот же день она решила, что ноги её больше в доме не будет. По крайней мере, ближайшие несколько месяцев. Во всём дворце было лишь одно место, где она могла не бояться осуждения и немного побыть собой: танцевальный зал на вершине Морской башни. Она так далеко выдавалась в океан, что из окон зала было видно лишь небо и воду — он словно парил в небесах. Маленькую Аишу, закованную в корсет, здесь учили прямой осанке, правильным книксенам и традиционным медленным танцам. А потом в её жизни появилась она — девчонка с рыжими косичками, порхающая по залу, как бабочка. Девчонка, которая подарила маленькой принцессе настоящую свободу. А теперь уже взрослая принцесса сама зашнуровывала корсет и выслушивала претензии о том, что её парень не соответствует протоколу. — О, Энн, что случилось с моей жизнью? — спросила Аиша, сидя посреди зала, уткнув лоб в колени. Но в зале не было никого, кто мог бы ей ответить. Энн, дочь учителя танцев, уехала и исчезла из жизни Аиши давным-давно, оставив принцессу в одиночестве. Но с тех пор многое изменилось, и в школе фей её ждали старые подруги, к которым Аиша и решилась, как раньше, вернуться за поддержкой и помощью. «Ты не только принцесса, — сказала она себе, глядя в зеркало на высокую темноволосую девушку, и распуская кудрявые волосы из пучка. — Ты фея Морфикса, ты Винкс. Ты больше не одна.» Протянув руку к своему отражению, она впервые за последние два дня улыбнулась. Ей нужно было многое обдумать и понять, но королевский дворец не способствовал логическим рассуждениям. В тот же вечер Аиша собрала вещи и взяла билеты на регулярный рейс Андросс-Магикс. Она могла бы использовать портал, но созерцание звёзд за окном корабля успокаивало разум гораздо лучше моментальных перемещений. — Как всё прошло? — поинтересовалась Блум, поднимая голову на звук открывшейся двери. Аиша остановилась у порога и окинула взглядом гостиную. — Не спрашивай, — прокомментировала она, проходя мимо Блум и Стеллы и плюхаясь на соседний диван. Она могла бы пойти в свою комнату, но ей нужна была компания, и две «подруги по несчастью» были идеальным вариантом. — Что случилось? — Блум внимательно посмотрела в лицо принцессы Андросса, а Стелла отложила блокнот и обеспокоенно наклонилась вперёд. — Ты не выглядишь, как приехавшая из дворца принцесса, — с неуверенной улыбкой прокомментировала она дорожный наряд Аиши: обычный спортивный костюм, какие она носила несколько лет назад. Вздохнув, та пересказала всё случившееся, словно проживая эту катастрофу второй раз: начав с едких комментариев Некса в адрес Роя, она всё больше распалялась, перепрыгивая с собственной точки зрения на переживания Некса и мысли отца, что к концу перешла почти на крик, не справляясь с потоком эмоций. Только когда Блум протянула ей платок, Аиша поняла, что расплакалась и последние несколько минут её рассказ прерывался шмыганием и всхлипываниями. — Я не думала, что всё так получится, — она вытерла слёзы и снова заплакала, от обиды и злости на саму себя. Последняя фраза звучала как жалкая ложь для самоуспокоения, и это было недалеко от истины. — Некс не должен был так поступать, — покачала головой Стелла. — Тоже мне, герой — сбежать с ужина с родителями девушки! — Но его нельзя винить за то, что он не знал вашей культуры, — возразила Блум, поглаживая подругу по плечу. — Он наверняка воспринял это как личное оскорбление. Если взглянуть на ситуацию с его стороны, его можно понять. — Ну и что, — надулась принцесса Солярии, отводя глаза. — Всё равно, он не должен был так подставлять Аишу. — Ты разговаривала с ним? — спросила Блум, видя, что Аиша немного успокоилась. Та помотала головой: — После того, как он позвонил мне, чтобы объясниться — больше нет. Да и тогда… Он позвонил, чтобы отчитаться о причинах своего побега. И всё. Сдались мне его разговоры… — Вам нужно спокойно это обсудить, — покачала головой Блум, протягивая новый платок. — Теперь ты понимаешь позицию Некса и твоего отца. Нужно найти компромисс между ними. — Это… — Аиша втянула носом воздух, понимая, что так напрягало её в случившемся: — Это не то, чего я ожидала. Я знаю, что у отца сложный характер, но я была уверена, что Некс понравится им, так же как Набу или Рой… — Поэтому ты пыталась заставить его вести себя как Набу? — Блум сказала вслух то, в чём принцесса боялась признаться себе сама, и она опустила голову. — Не думаю, что Некс этого не заметил. А когда твой отец попытался заставить его выглядеть как Набу, это стало последней каплей. Вам действительно нужно поговорить об этом, Аиша. — Может быть, — вздохнула та, вставая и растирая щёки. — Но сначала я как следует вмажу ему промеж ног, чтобы знал, как сбегать из моего дома. И если ему так уж не нравятся традиции моей семьи и моего народа, ему стоит задуматься, а нравлюсь ли ему я! Поблагодарив подруг за поддержку, она вышла из комнаты Винкс, провожаемая одним задумчивым взглядом. — Не та реакция, которой я ждала… — протянула Блум. — Возможно, она похожа на своего отца больше, чем думает. Либо же… Она не закончила фразу, печально вздохнув. Подумав о том, что попустительство двухлетней давности начинает давать свои плоды, перевела взгляд на Стеллу, задумчиво глядящую в одну точку. — А что гнетёт тебя? — поинтересовалась она, но её не услышали. — Хочешь пойти в библиотеку? — Стелла заправила светлые волосы за ухо и встала, собираясь уйти вне зависимости от ответа Блум. — Я тут подумала… надо почитать, вдруг и у нас с Брендоном есть… культурные различия… чтобы… — Чтобы Брендон не повторил судьбу Некса, — с улыбкой кивнула Блум, тоже вставая. — Мне как раз нужно встретиться кое с кем в библиотеке, так что с радостью составлю тебе компанию. Стелла облегчённо улыбнулась: ей нужна была компания, но не для сидения в библиотеке — случай Аиши дал сильную мотивацию, — а для психологической поддержки, в которой Блум почти не было равных. Самой же огненной фее не стоило переживать за встречу Ская и Оритела, ведь её родители уже дали согласие на их брак. Проблема была скорее в отношениях Блум и королевской четы Эраклиона, но её волновало даже не это. В голове всё ещё крутились вопросы о судьбе семьи Алмадиам, но Эрендор стал королём до рождения Ская, и вряд ли рассказывал сыну о своём тёмном прошлом. Оставался другой выход — спросить того, кто старше Ская и принадлежит к другой семье, всё ещё близкой к трону. Таким человеком был нынешний зять Блум, Торен. Кузен Ская, он был почти на четыре года старше, и приходился королю Эрендору племянником. Блум знала, что мать Торена замужем за одним из министров королевства, а его отец много работал вместе с лордом Алмадиамом, поэтому была уверена, что Торен поможет ей разобраться в белых пятнах эраклионской истории. Занятый делами дворов как на Эраклионе, так и на Домино, Торен время от времени приезжал в Алфею навестить жену и обсудить с ней дальнейшие планы. Как и специалисты, он выпускался в этом году, с той лишь разницей, что его воинский титул будет старше, а обучение длилось дольше. Теперь, когда он женился на крон-принцессе Домино, это не имело особого значения, но для Торена было важно подвести черту под долгими часами тренировок и лекций. Когда же он приезжал в Алфею, их общение с Дафной сводилось к беседам в перерывах между занятиями и после них, обычно в тишине библиотеки или дворцового парка. Как раз в один из таких перерывов Блум нашла молодожёнов в библиотеке. Пара сидела за одним из дальних столов и, взявшись за руки, тихо обсуждала свою дальнейшую жизнь. После выпуска Торена из академии Палладо Дафна также планировала уйти из преподавания и вернуться домой, где их ждало погружение в обязанности будущих правителей. Когда Блум нашла сестру, та с увлечением описывала мужу Драконьи Поля, зелёную равнину в тихом уголке недалеко от столицы, где она хотела бы жить до своей коронации. Торен с улыбкой кивал: ему тоже не сильно улыбалась идея делить жильё с родителями жены, пусть даже этим жильём был королевский дворец. Заметив Блум, Дафна прекратила свой рассказ и повернулась к ней: — Привет, сестрёнка, — улыбнулась она, и фея улыбнулась в ответ, помахав Торену рукой. — Что-то случилось? — Нет… не совсем, — замялась Блум, чувствуя, как неловко разрушать редкий момент их воссоединения. — На самом деле, я хотела расспросить Торена кое о чём, но если вы сейчас заняты, это может подождать. — Вовсе нет, — Дафна указала ей на стул напротив и закрыла атлас Домино. Торен с интересом взглянул на фею, которая достала блокнот и ручку, приготовившись записывать. — Я весь внимание, — паладин повернулся к ней, и Блум задала свой главный вопрос: — Ты знаешь, что произошло во время между правлением дедушки Диаспро, короля Алмаза, и коронацией Эрендора? Я изучала историю Эраклиона, но нигде не смогла найти причины такой резкой смены власти. Торен нахмурился, и Дафна тоже немного помрачнела. «Она ведь застала эти события, — вспомнила Блум, — значит, тоже может что-то рассказать!» — Ты говоришь про государственный переворот и «девяносто ночей», — начал объяснять Торен. — Долгая история. О ней действительно не пишут в учебниках, потому что король Эрендор делает всё, чтобы эти события побыстрее забыли, и Скай чувствовал себя законным правителем. Хотя на самом деле это не совсем так. Исторически трон Эраклиона принадлежал семье Алмадиам, они были первыми, кто объединил королевство и поднял экономику с помощью продажи драгоценностей. Так продолжалось довольно долго, несколько поколений, пока не настал тяжёлый кризис. Корундовые шахты истощились, в казну перестали прибывать деньги, начинался голод. Запасов казны едва хватало, чтобы поддерживать лишившихся работы людей ценой снижения зарплаты советников короля и придворных, все силы были брошены на поиски новых месторождений. Люди не роптали: они любили короля Алмаза и верили, что скоро всё наладится. Однако этим кризисом решили воспользоваться дворяне, которых не устраивало длительное правление Алмадиамов и тот факт, что у них отобрали деньги ради бедняков. Возглавил переворот первый советник короля, Суллар. — Дедушка Ская?! — Блум в ужасе прикрыла рот, захваченная историей. Дафна также повернулась к Торену, в напряжении ожидая продолжения: она знала о происходящем только «снаружи», по сводкам новостей и рассказам родителей, которые были близкими друзьями Эрендора. — Да, Суллар был отцом Эрендора, которому в то время ещё не было и двадцати. Он считал, что будет лучшим правителем, чем Алмаз, и собрал сторонников, готовых осуществить переворот. В ночь, когда королю принесли известие о найденном месторождении, они убили гонца, а затем захватили дворец. Короля Алмаза убили в тронном зале, хотели убить и его сына, но тот успел сбежать — ему помог заночевавший во дворце торговец. — Простой торговец? — Не простой, — покачал головой Торен. — Его позвал сам король Алмаз, чтобы договориться о переносе оплаты за лазерные пушки, которыми дробили камень. Корабль, на котором прилетел этот человек, сломался, и Алмаз в благодарность за отложенную оплату отправил королевских техников чинить его транспорт. Корабль был готов к вечеру, но торговца пригласили переночевать во дворце, чтобы улететь утром, и он увидел переворот собственными глазами. — Получается, гостеприимность короля спасла жизнь его сыну, — протянула Блум. — И его невесте — торговец забрал их обоих и нескольких верных людей, сбежав во время суматохи. Суллара объявили правителем, но это мало кому понравилось. Следующие несколько месяцев бунты гасили оружием и теми самыми пушками, которыми король Алмаз хотел добывать камни. Люди верили, что Эвклаз жив, а в то же время Суллар активно прятал все свидетельства переворота и своего предательства — как в истории, так и в жизни. Из дворца исчезло всё, что напоминало об Алмадиамах, а документы, подтверждающие права Эвклаза на трон, исчезли. Но когда правлению Суллара исполнилось почти два года, Эвклаз вернулся. С ним была армия и поддержка народа, а Суллар не ожидал нападения, как и король Алмаз когда-то. Законного наследника практически на руках внесли во дворец Эраклиона, и начались «девяносто ночей» власти Алмадиамов. — Только девяносто? Значит, их снова свергли? — Блум уже сочувствовала истинному наследнику престола, и Торен печально кивнул. — Можно сказать и так. На самом деле, девяносто ночей спустя, когда сотни тысяч армии леди Самары пришли под стены дворца, Эвклаз сдался. Правителем Эраклиона стал Эрендор, леди Самару отдали ему в жёны, а Эвклаз занял почётное место при дворе. Как-то так всё и было. — Подожди, — помотала головой Дафна. — С чего бы Эвклазу отказываться от трона? И почему тогда его не убили, как его отца? — И почему новым королём стал Эрендор, а не Суллар? — добавила Блум. — И что с этим торговцем, который спас Эвклаза? Ты сказал, что он не так прост. — Как много вопросов! — засмеялся Торен. — Не забывайте, мне в то время не было и двух лет, я знаю эту историю только с рассказов отца, а ему рассказал сам Эвклаз. Но судя по тому, что он рассказывал, тот торговец действительно оказался непростым человеком. Именно он организовал возвращение Эвклаза на трон, и все девяносто ночей провёл во дворце. Я не знаю, кто он такой, знаю лишь, что его называли «лордом стрекоз», поговаривали, что ему помогают ведьмы, и что именно он убил Суллара в том же тронном зале, где Суллар убил короля Алмаза. Ещё ходили слухи, что за три месяца во дворце он сделал копии со всех документов, компрометирующих семью Эрендора и подтверждающих право Эвклаза на трон, или даже подменил документы копиями, а оригиналы забрал себе. Я бы сказал, что это просто байки, но сейчас этот торговец в списке людей, которым грозит смертная казнь, как только они окажутся на Эраклионе. — Ты всё ещё не объяснил, почему Эвклаз передал трон Эрендору и как он остался жив, — напомнила Дафна. — Неужели он не рассказывал? — На самом деле, мой отец мало что об этом знает, — вздохнул паладин, откидываясь на стул. — Вроде как «лорд стрекоз» посоветовал Эвклазу сдать трон и уйти в тень, чтобы Эрендор сам показал, каким ужасным правителем он станет. Не знаю, предвидел ли он атаку Трёх Древних Ведьм или нет… если ему и правда помогали ведьмы, он мог знать о грядущих событиях, которые разрушат репутацию Эрендора и укрепят любовь жителей к Эвклазу. Скорее всего, именно поэтому Эрендор и не убил истинного наследника — он боялся нового бунта… Боялся, что его убьют, как убили его отца. — И теперь он старается удержать Эвклаза рядом, потому что у того могут быть сторонники, — продолжила Блум. — Он боится нового переворота? — Причём постоянно. День ото дня, — кивнул Торен. — Я думаю, брак Ская и Диаспро был его способом загладить вину. Если бы он состоялся, внучка Алмаза вернулась бы на трон Эраклиона и все были бы довольны. «С другой стороны, для самих Алмадиамов этот брак — способ вернуть то, что принадлежит Диаспро по праву, — осенило Блум. — Если родители рассказывали ей настоящую историю, то у неё могли быть совершенно другие мотивы! Возможно, ей не нужен сам Скай — ей нужна корона!» — Мне нужно поговорить об этом со Скаем и Диаспро, — решила она. — Я хочу понять мотивы всех, кого это теперь касается. Дети не должны страдать из-за ошибок своих отцов и дедов! — Хочешь, чтобы Скай отдал трон Диаспро? — хмыкнул Торен. — Если она этого заслуживает, — замялась Блум. — Он говорил, что Диаспро хорошо разбирается в вопросах управления и могла бы стать отличным советником короля. Если она также сможет стать хорошей королевой, я хотела бы восстановить справедливость. Уверена, Скай тоже этого захочет. — У тебя доброе сердце, — улыбнулся он. — Но Скай не знает того, что я тебе рассказываю, и он верит своим родителям… насколько это возможно. А Диаспро тебя ненавидит. Так что будь аккуратнее. Блум кивнула и, обернувшись на минуту — Стелла всё ещё сидела за книгами, — вежливо попрощалась. — Надеюсь, она не усугубит конфликт ещё больше, — вздохнул Торен, возвращаясь к своей жене. Дафна лишь задумчиво улыбнулась: — Блум любит Ская не за его титул. У неё храброе сердце и много сил. Уверена, она добьётся справедливости. Если понадобится, мы ей поможем. Пока Дафна и Торен неторопливо возвращались к своим мечтам и планам, на втором этаже Флора крутилась на стуле в комнате Текны и Музы, занятых своими делами. Пока фея музыки просматривала программу концерта, то и дело бросая взгляд на мобильник, Текна быстро что-то печатала, косясь взглядом на вращающиеся по спирали каштановые волосы подруги. — И как у тебя голова не кружится? — поинтересовалась она, отвлекаясь и поворачиваясь к Флоре. Та остановила стул и перевела дыхание. — Она не может кружиться больше, чем сейчас. У меня так много переживаний, что лёгкое головокружение погоды не сделает. — В чём проблема? — спокойно поинтересовалась фея технологий, понимая, что именно из-за своих переживаний Флора пришла к ним. — Разве твоё назначение преподавателем не одобрили? — Да, мисс Фарагонда была очень рада, что я согласилась, — вздохнула она, — но первые занятия мне придётся вести под присмотром Гризельды. Она уже отчитала меня за стиль одежды, мне страшно даже представить, как она отнесётся к моим занятиям. — Если вспомнить, как одевается сама Гризельда, её претензии можно объяснить, — прокомментировала Муза со своей кровати. — Но ты не то чтобы к ней прислушалась. Фло подобрала ноги под миди-юбку. Она вернулась к линфейскому этническому стилю с его цветочными узорами и мягкими фасонами, но сохранила открытость нарядов. Глупо одеваться в футляр, когда тебе нет и тридцати, решила она, пусть даже Гризельда продолжает сердиться. — Не думаю, что тебе стоит переживать, — попыталась урезонить её Текна. — С твоим характером ты станешь отличной учительницей для первокурсниц. Кстати, что ты будешь вести? — Травоведение, а ещё буду помогать Палладиуму в лаборатории, — ответила та. — Это достаточно спокойные предметы, всё должно пройти хорошо… я буду на испытательном сроке под присмотром Гризельды ближайшие несколько месяцев, а начну работать сама в следующем году, если всё сложится хорошо. Гелия тоже останется в Красном Фонтане, он говорил, что хотел стать тренером… Она вздохнула, вспомнив, что в последнее время у Гелии явно не было на неё времени, зато были секреты. — Он совсем ничего не говорил о той страшной истории с пожаром на болоте, — размышляла она, снова начиная крутиться на стуле. — Говорят, кто-то из специалистов пропал без вести… — Я слышала, что Тимми ведёт расследование по поручению Саладина, — отозвалась Текна. — Надо спросить, какие методы он использует. Мне они тоже могут пригодиться, — пораздумывав какое-то время, она не выдержала: — Мне предложили работу! — Поздравляю! — хлопнула в ладоши Флора, и Текна просияла. — Чем ты будешь заниматься? — Один известный предприниматель предложил мне работать аналитиком. Сейчас он расследует цепочку ограблений по всему измерению. Он думает, что это может быть связано с бунтами, и ему нужен человек, который сможет выявить закономерность и найти организатора всего этого безобразия. Он уверен, что я с этим справлюсь. А когда я это сделаю, я могу стать старшим аналитиком в его корпорации. Или даже кем-то более важным! — Но работу предложили только тебе? — осторожно уточнила фея природы, и Текна недовольно кивнула. — Ему нужен техномагический специалист, а не техномагический специалист и просто специалист. Я ещё не говорила Тимми об этом, не знаю, как он отнесётся. Мне кажется, он понимает, что на рынке я буду более востребована, поэтому избегает общения, прикрываясь заданием Саладина. В конце концов, я могла бы помочь ему быстрее найти поджигателей. — Думаю, это внутреннее дело Красного Фонтана, — возразила Флора. — Гелия тоже совсем об этом не рассказывает. Они как будто что-то скрывают… — Перестань, он просто не хочет пугать тебя подробностями, — отмахнулась Текна, возвращаясь к компьютеру. — Для них этот пожар и усиленный комендантский час — очень удобная отмазка. Муза больше не вмешивалась в разговор подруг, но держала уши открытыми, впитывая каждое слово. Она была на стороне Флоры, уверенная, что специалисты скрывают кое-что, а точнее, кое-кого. Как только слухи о пропавших на болоте ребятах дошли до Алфеи, в совокупности с недавним пожаром и поджогом стойл в голове Музы всё сложилось в очередную атаку на загонщиков. Она бы сказала, что команду Ривена преследует злой рок, но когда выяснилось, что пострадали виновники поджога, она заподозрила, что «рок» в этой ситуации — сам Ривен. Теперь же, когда выяснилось, что расследованием занимается Тимми, а Гелия скрывает подробности от своей девушки, она готова была поставить свои голосовые связки на то, что они оба покрывают старого друга и, возможно, всю его команду. За последние несколько месяцев в его жизни появилось больше секретов, чем за предыдущие шесть лет. Точнее, они все как-то резко стали всплывать на поверхность один за другим: то, что семья, о которой он никогда не говорил, связана с криминальным миром; то, что неплохая часть Красного Фонтана не против его убить, а он не против ответить; странные знакомые, у которых есть доступ в вип-ложи и закрытые рестораны; ещё более странные знакомые, участвующие в музыкальных конкурсах явно не славы ради… У Гелхарта было что-то на уме, но Муза не знала, что. «Я бы хотел выступать с тобой, а не с Фловв». Глядя на то, как он флиртует с другими парнями из оркестра Крамсу-Ри, она всё чаще задавалась вопросом об истинном смысле этих слов. То, что девушки ему безразличны, было очевидно: даже Ривен спокойно относился к тому, что Гел провожает Музу до Алфеи, когда у него самого нет возможности её забрать. Гелхарт знал о Крамсу-Ри больше, чем кто-либо, но понятия не имел, какие продюсеры и руководители оркестров приедут на концерт, а ведь всем было известно, что это выступление — лишь трамплин для молодых певцов, в свою труппу Крамсу-Ри никого не возьмёт. Но что волновало Музу ещё больше, так это постоянное присутствие Фловв. Она была вокруг концертного зала, иногда даже внутри. Общалась с музыкантами, обнималась с администратором зала, пару раз оставалась на ночь с другими певцами. Гелхарт не мог сдержать гримасы презрения, а Муза разрывалась между желанием сказать об этом Ривену и нежеланием беспокоить его в и так неспокойное время. Но когда Ривен всё-таки увидел бывшую девушку у концертного зала с очередным кавалером, удивлённым он не выглядел. «Неужели он знает, зачем они на самом деле здесь?» — в который раз спросила себя Муза, невидящим взглядом сверля нотные ряды. Она сама не могла ответить на этот вопрос, и это тревожило фею. Ей уже казалось, что что бы Ривен ни скрывал, хорошо это не кончится. Меньше всего она могла позволить этому концерту сорваться, а её бывшему — загреметь в тюрьму за умышленное убийство. Не выдержав, она отложила ноты и взяла молчащий весь вечер мобильник. Мало что изменилось со времён их отношений — она всегда писала первой. И теперь быстрое предложение встретиться исходило от неё. Ривен соглашался далеко не всегда — чаще он был занят тренировками, или драконами, или учёбой, или чем угодно, только не ей. В этот раз у него было ещё меньше поводов соглашаться: он не был слепоглухим идиотом (хотя насчёт «идиота» девушка иногда сомневалась) и наверняка догадывался о её подозрениях. Зная манеру Музы говорить «в лоб» всё, что она думает, он понимал, что его вызывают на допрос. Глядя на сообщение на экране мобильного, Ривен откинулся на кресле и задумался. Как и думала Муза, он прекрасно понимал её намерения добиться от него правды. Ситуация менялась каждый день, быть может, каждую минуту: Тёмные Бароны хотят пойти на сотрудничество с Новыми, но этого никогда не будет; нечто с тёмной стороны крушит авторитеты королевских семей и закона в самых разных государствах; Саладин связал себя с тёмной стороной, и очень скоро Дэв Даргофли может заявиться в Магикс в чёрных перчатках и получить доступ к центральному торговому узлу магического мира. Вслед за ним придут другие, и тьма старых районов хлынет на улицы, подпитывая бунты и круша сложившиеся устои. Как один из Тёмных Баронов, Ривен знал, что власть Совета Магикса держится на поддержке трёх школ. Три столпа, один из которых уже затрещал — с таким контрактом Дэвиену не составит труда выбить Красный Фонтан из-под влияния Совета, если он, конечно, этого захочет. «Знает ли он сам, чего хочет? — поинтересовался Рив, глядя в окно, на бегающих по двору драконов. — И зачем это знать мне?» Нет смысла спасать мир, когда твой собственный мирок ещё не до конца склеен и вот-вот снова развалится. Эту простую истину ему вбил отец, который сам учился ей следовать вот уже больше двадцати лет, с тех самых пор, как Элайа, мать Ривена, сбежала из «Смородины», чтобы присоединиться к битве за Домино отнюдь не на стороне доблестной Команды Света. Отправив Музе короткое «Конечно. Приходи к Роколуччи через полчаса», он отошёл от окна, всё ещё раздумывая над тем, что нужно сделать. Он хотел держать девушку под своим присмотром, но уже скоро это станет практически невозможно: концерт Крамсу-Ри пройдёт и Гелхарт уедет, а сам Ривен будет на соревнованиях целый долгий месяц. За месяц весь мир может пойти к чертям, а его здесь даже не будет! В шкафу в закрытой шкатулке лежали полусимволические вещи, открывающие ему многие двери в тёмном мире: кольцо, значки и запонки с гербом Тёмных Баронов, гербовые вещи семьи Даргофли и один особенный сувенир. Кулон-стрекоза из белого золота с россыпью камней на крыльях, сделанный по особому заказу особым мастером. Отдавая кулон Ривену прошлым летом, Дэвиен криво усмехнулся: «Когда Элайа сбежала, она оставила только два моих подарка: этот кулон, означающий принадлежность к Даргофли и их защиту, и тебя. Думаю, вам стоит быть вместе». Глядя на украшение теперь, Ривен мысленно задумался о том, не было ли отношение к ребёнку как к «брошенному подарку» своего рода психологической защитой, выродившейся в специфические отношения между отцом и сыном. — Если рассуждать физиологически, он в чём-то прав, — вздохнул специалист, доставая кулон и убирая его в карман. Футляра у него при себе не было, и Рива это не сильно волновало: любовь к эстетике он не унаследовал ни у одного из родителей. Выезжая на байке в сторону заходящего солнца, он вспомнил, как летом, пытаясь подбодрить переживающего расставание сына, Дэв ударился в воспоминания о собственной молодости, о тех событиях, которые привели к появлению Ривена на свет. Скорее всего, он увидел в нём себя двадцатилетней давности, брошенного любимой девушкой в пустом особняке наедине с двухмесячным ребёнком, которому даже не дали имени. — Я всегда понимал, что добром это не кончится, — говорил он, замешивая в кофе апельсиновый ликёр. — Но я также знал, что если не рискну, буду жалеть до конца своих дней. И сейчас, — на этих словах он обычно взъерошивал Риву волосы, — я ни о чём не жалею. Это был основной постулат жизненной философии Дэвиена, которую Ривен впитывал всё своё детство: поступай так, чтобы потом ни о чём не жалеть. Это было сложно, и в жизни всё равно накапливались поступки и ситуации, о которых он думал по ночам, жалея, что нельзя вернуться в прошлое и поступить иначе. Но были и другие, не менее безумные вещи, которые он совершал под флагом этих слов. Если бы он не отправился бить морду тому парню, которого поцеловала его девушка, он бы до сих пор об этом жалел. Если бы он не вышел против Сторми на концерте, призывая людей помочь фее, он бы до сих пор об этом жалел. Если бы он не бросился защищать Музу от Даркара, рискуя собственной жизнью, он бы до сих пор об этом жалел. Если бы он не признался ей в своих чувствах у входа в пещеры, он бы до сих пор об этом жалел. И он знал, что если не попробует начать всё с чистого листа, то будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Просто потому что эти чувства проросли слишком глубоко в его душе и пропитали её насквозь. Просто потому что он не мог отказаться от них — это значило бы вырвать с корнем самого себя. Просто потому что любовь к темноволосой певице с невозможно синими глазами была сильнее его, хотя он скорее под землю бы провалился, чем признался в этом. Но на этот раз чистый лист следовало заполнить правдой, и Ривен соврал бы, если бы сказал, что его это не пугает. Подобные мысли терзали и фею с того самого момента, как она с удивлением прочла его сообщение. Она понимала, что узнает не самые приятные вещи о человеке, которому отдала своё сердце семь лет назад, и откровенно боялась того, что именно может узнать. Раскачиваясь на кровати, она пыталась заглянуть внутрь себя и понять, как изменится её чувство к Ривену от новости, что он убивает людей. К стыду и ужасу феи, даже после такого факта её безудержно влекло к специалисту как эмоционально, так и физически. «Я хочу понять, кто он такой. Быть может, тогда он сможет принять то, кто я такая», — подумала она, глядя на часы, и подпрыгнула: до встречи оставалось десять минут. Быстро распустив волосы, она натянула юбку и первую же кофту, какая лежала на стуле. Глянув на себя в зеркало, мысленно съязвила: «Идёшь допрашивать, а вырядилась, как на свидание», — и выбежала из комнаты, махнув подругам на прощание. Чуть ли не бегом добравшись до мерцающего в темноте леса озера, она увидела на берегу байк Ривена, на котором, лениво облокотившись на руль, курил его хозяин. Услышав шаги, он обернулся, выпуская изо рта струю дыма, и затушил сигарету в пепельнице мотоцикла. — Ты куришь, — сказала она вместо приветствия, подходя ближе. Ривен кивнул: — Это не звучало как вопрос. — Я догадывалась. Твоя одежда иногда пахнет сигаретами. — Многие в Красном Фонтане курят, я просто рядом стоял, — усмехнулся он, и она усмехнулась в ответ: — У твоих поцелуев вкус сигарет. Ты с ними ещё и целовался? Ривен рассмеялся и поднял руки, шутливо сдаваясь. Воспользовавшись моментом, Муза крепко обняла его, впитывая знакомый запах сигарет, машинного масла, мужского парфюма, который она же ему дарила, и неуловимый аромат его самого, близкий и каждый раз новый, сводящий с ума и бесконечно удивляющий, как и сам Ривен. Она слышала, как застучало его сердце, но парень не спешил обнимать её в ответ. Опустив руки ей на плечи, он какое-то время помолчал, наслаждаясь моментом, а потом осторожно напомнил: — Ты ведь не обниматься меня сюда позвала, верно? Как обычно. Романтические моменты и Ривен — вещи из очень разных реальностей, и Муза никогда не должна была забывать об этом. Тем более что он был прав. — Я хочу спросить у тебя… много о чём. Он оценивающе взглянул на её лицо, отметив решительно сомкнутые губы, прямой взгляд и раздувающиеся ноздри. Она глубоко дышала, пытаясь сохранять спокойствие, и отпустила его рубашку, лишь когда он аккуратно отцепил её пальцы от ткани. — О пожаре на Чёрном болоте? Все меня об этом спрашивают, — ухмыльнулся он, присаживаясь обратно на мотоцикл. Девушка же отступила, разворачиваясь и уходя к озеру. — Не только. Сначала я хотела узнать о Фловв и Гелхарте. Это заявление слегка выбило Ривена из колеи внутренне подготовленного ответа. Такого внезапного поворота он совсем не ждал, хоть и замечал, что ситуация с концертом Музу беспокоит. — Что именно? — Зачем они здесь? Не говори, что Гелхарт хочет стать певцом, я прекрасно вижу, что это не так. Ты учился вместе с ними, ты ведь знаешь, чего они на самом деле хотят. — Не совсем, — признался Ривен, и это было чистой правдой. — В предыдущей школе нас часто отправляли на самые разные задания, и скорее всего, они здесь по одному из подобных поручений. Но я честно не знаю, по какому именно: это запрещено рассказывать посторонним, и Гел мне ничего не говорил. Однако… — Однако? — она повернулась, глядя на него со стороны озера. — Зная наши предыдущие миссии, что бы они ни делали, это может быть очень опасно для всех окружающих. К тому же Фловв не забыла, что я сбежал из её лап, и теперь она вряд ли питает к тебе нежные чувства. Так что будь внимательна до концерта и предельно осторожна во время него. Я постараюсь быть там, но я точно не смогу остановить кого-либо из них, так что вся смутная надежда на твоё благоразумие. Она внимательно посмотрела в его глаза, но здесь Ривену нечего было скрывать. Или почти нечего — он догадывался о сути задания Гелхарта, но не знал наверняка, и не собирался рассказывать о своих подозрениях. — Тебе ведь интересен пожар на болоте, но ты не знаешь, как к этом подступится, — улыбнулся он, глядя на фигурку в развевающейся юбке, тёмную на фоне луны и сияющего озера. — Это ты убил их? Прямой и конкретный вопрос, какие она всегда задавала, когда становилась серьёзной. Она ждала прямого и конкретного ответа, и Ривен замолчал, думая о том, что сказать, чтобы потом не жалеть о своём выборе. — Нет, — ответил он, и девушка облегчённо выдохнула. — Но если бы я мог убить их собственными руками, я бы сделал это, не задумываясь. Муза посмотрела на него, неподвижно сидящего на своём мотоцикле, и увидела холодную решимость в глубине его глаз. Нет, сказала она себе, это не решимость. Это жестокость. Жестокость, которая пропитывала Ривена насквозь и отравляла его отношения с учителями, с друзьями, с ней. Жестокость, которую он не всегда мог контролировать. Жестокость, которая всегда будет тянуть на себя одну чашу весов его личности. Вместе с тайнами его прошлого всплыла и та тёмная сторона его души, которая когда-то привлекла к нему Дарси, и которую так упорно отрицала в нём Муза. Фея-хранительница, она пыталась сделать из своего парня доброго героя, и ей понадобилось много лет, чтобы понять и принять невозможность этого. Теперь же, глядя в эту темноту, она с опаской понимала, что не может сопротивляться влечению. Ривен расценил её молчание по-своему. Он понимал, что открытое признание его готовности убивать других оттолкнёт её, но также понимал, что чем дольше с этим тянуть, тем будет хуже, а Муза уже прикоснулась к тёмной стороне мира, и каждый день рисковала провалиться в это болото по уши. Когда это произойдёт, он должен быть рядом, чтобы защитить её, и поэтому уже сейчас она должна понимать, с чём столкнётся. — Такова жизнь, которую ведёт тёмная сторона, — спокойно объяснил он. — Те, кто готов навредить тебе — враги, и если ты не убьёшь их, они убьют тебя. Просто и понятно. Это не фейская мораль, но она у меня в крови. Ты сейчас на очень опасной дорожке, и если ты… будешь рядом со мной, когда-нибудь кто-нибудь захочет навредить тебе. Тогда я просто убью их, потому что это… справедливо. — Справедливо? — Можешь называть это тёмной формой справедливости. Тому, кто захочет навредить тебе, стоит знать, на что он себя обрекает. Это моя справедливость. Они снова помолчали: Муза смотрела на ровную гладь озера, а Ривен смотрел на неё, перебирая в голове возможные слова. Ничто не подходило ситуации, и в любом случае звучало бы странно. — Ты останешься со мной? — девушка повернулась к нему, брови подняты в недоумении. — После того, что знаешь теперь? Она сделала несколько шагов вперёд и остановилась, рассматривая его напряжённое в ожидании лицо. Лицо человека, только что прямо обозначившего готовность убивать за неё и ради неё. Лицо человека, чья тьма только начала открываться перед ней, но уже манила своей глубиной и неизведанностью. Человека, вокруг которого ещё было слишком много тайн и вопросов. Человека, которого она всё ещё безумно любила, и продолжала бы любить, даже если бы на её вопрос он спокойно ответил «Да». — Конечно, — улыбнулась она, подходя ближе. Теперь уже Рив облегчённо выдохнул, проводя пальцами по её ладони и вверх, до локтя. Он чувствовал, что губы сами собой растянулись в улыбке, и даже не пытался это скрывать. — Будь моей девушкой, — тихо сказал он, глядя на неё снизу вверх. Сердце пропустило пару ударов, как будто он делал предложение руки и сердца. Да и ситуация в целом была похожа, если забыть о предшествующем разговоре. — То есть? — не поняла его Муза, оторопело захлопавшая глазами. — А сейчас я… Нет, я понимаю, что мы как бы расстались, но… — Просто я никогда не делал тебе официального предложения встречаться, — посмеялся Ривен, но смех быстро сошёл на нет. — А ещё я хочу, чтобы об этом знали все. Чтобы о том, что ты моя девушка и ты под моей защитой, знали не только наши друзья, но и… менее приятные личности. — Тёмные Бароны? — И менее приятные личности, — повторил он, кивая. — Чтобы вся тёмная сторона, с кем бы ты ни столкнулась, знала, кто стоит за твоей спиной. — Иметь в личных телохранителях Тёмного Барона — идея заманчивая, — улыбнулась она, проводя пальцами по его щеке. — Но даже без этого… как я могу сказать «нет»? Ривен перехватил её руку, утягивая девушку вниз и накрывая её губы поцелуем, удивительно целомудренным, горячим, нежным и недолгим по сравнению с тем, что он сам себе представлял и чего хотел. Оторвавшись от её губ и не обращая внимания на разочарованный взгляд, Рив засунул руку в карман джинс. Надо было сделать ещё одно дело, прежде чем отпускать плотские желания в свободный полёт. — Теперь это твоё, — сказал он, держа в пальцах кулон-стрекозу. Муза, уже сидящая у него на коленях, изумлённо взяла украшение. — Тебе не стоило, правда… — начала она, мотая головой, но парень лишь отмахнулся. — Это не совсем подарок. Я хочу, чтобы ты носила его всегда. Если ты попадёшься личностям с тёмной стороны, они увидят этот кулон, и поймут, что за тобой придёт могущественная семья. Он станет твоей защитой, когда меня не будет рядом. Поэтому никогда его не снимай. Ещё раз взглянув на раскрывшую крылья стрекозу, Муза кивнула. — Поможешь мне его надеть? — хитро улыбнулась она, поворачиваясь на его бёдрах. Перекинув волосы вперёд, открыла линию шеи, пересекаемую плотной небесно-голубой тканью, и маленькое аккуратное ушко, будто голое без забытых серёжек. Расстёгивая застёжку кулона, Ривен облизнулся, сдерживая растущее внутри желание. Теперь она была его девушкой, и давно забытые чувства рвались наружу, как перебродившее за год вино. Замыкая цепочку на тонкой шее, он не выдержал и прикоснулся губами к нежной коже, почти белой при свете звёзд. Ему не хотелось портить её синяками засосов, и Рив покрывал шею девушки нежными поцелуями, слушая её прерывистое дыхание. Дойдя до воротника кофты, он остановился, понимая, что вот-вот пересечёт шаткую границу приличия. Ему было слишком жарко в прохладной ночи, а девушка на его коленях — его девушка — была слишком соблазнительна и желанна, чтобы останавливаться. Муза едва дышала, всё ещё чувствуя его дыхание и его руки на своей талии. Это было неожиданно, очаровательно и возбуждающе, и она понятия не имела, что будет дальше, но определённо хотела узнать. Она уже жалела, что надела традиционную кофту из плотной ткани, потому что под такую одежду не полагался лифчик, и теперь при каждом вдохе набухшие соски тёрлись о твёрдую поверхность, а какая-то её часть очень хотела эту кофту снять и выбросить. Волшебство момента разрушила длинная вибрация в кармане джинс Ривена, от которой сам он вздрогнул, а девушка подскочила, вырываясь из его объятий. Раздосадованный до злости, он взглянул на экран мобильника — звонил Оливер. Понимая, что разговор по телефону с помощником вообще не входит в список того, чего он сейчас хочет, Рив сбросил вызов, убирая телефон в багажник мотоцикла. — Прости, — он пожал плечами, чувствуя, что ногам стало как-то холодно без сидящей на них феи. Она же посмотрела на него, проходясь взглядом сверху вниз и обхватив себя руками, словно в лихорадке. — Теперь мы встречаемся, так ведь? — Получается, что так, — усмехнулся он, стараясь не выдать своего возбуждения и подбирающегося разочарования. — Снова. — Значит, я могу сделать так, — она оперлась коленом о мотоцикл и, наклонившись, поцеловала его, обхватывая руками шею. Ривен только успел понять, что этот поцелуй ещё более глубокий, чувственный и развратный, чем тот, которым она мстила Фловв, и все мысли в его голове растворились, уступая место одной. Он хотел эту девушку. Здесь и сейчас, одной рукой притянув её к себе, а второй зарывшись в чёрные волосы, он творил с её губами и языком то, что мечтал сделать с её телом, стараясь не опустить ладонь ниже её спины. Стоило только подумать о часто вздымающейся под плотной кофтой груди или мягких бёдрах, трущихся о его джинсы, и он чувствовал, как закипает кровь и штаны становятся ему заметно тесноваты. Поймав себя на том, что кусает её губы, он переключился на шею, вылизывая и покусывая уши и разрывая подкожные сосуды страстными поцелуями. — Рив… — судорожно выдохнула она, цепляясь за его рубашку. Шея и лицо горели, а то, что когда-то было бабочками, сплелось в судорожный шар внизу живота, накатывая новыми ощущениями, одновременно пугающими и фантастическими. Она сходила с ума в его руках, но телу этого было мало, а всем, что она могла из себя выдавить, было его имя. — Хватит сводить меня с ума, — прошептал он ей в ухо, тяжело дыша. — Я не… — он повернул её голову вбок, и она на секунду испугалась того безумного вожделения, которое горело в его глазах. Она уже видела такое пламя и никогда не забыла бы тот день. Но в этот раз… — Ты даже не представляешь, как я хочу тебя раздеть. В этот раз всё иначе. Ривен никогда не причинит ей вреда. — Вперёд, — выдохнула она ему в лицо, чувствуя, как сама возбудилась от этого слова. Ривен тоже, казалось, не поверил услышанному. Он вновь поцеловал её, глубоко и нежно, не позволяя ускорить ритм. Она расслабилась, выпуская из пальцев ткань его рубашки, и тут же смяла её вновь, когда под кофту проник холодный воздух. Одна за одной, под медленный поцелуй пуговицы расстегнулись, открывая ночному воздуху её обнаженное тело. Растворяясь в поцелуе, она лишь чувствовала под кофтой его пальцы, проникающие дальше и выше, изучая её. Когда он обвёл пальцем линию под грудью, она простонала ему в губы и отстранилась, глядя на него помутневшими от желания глазами. Не отрывая взгляда, он накрыл её грудь рукой, катая по ладони набухший сосок, и с наслаждением глядя, как на лице Музы выступает краска, а из губ вырываются стоны. Она потянулась к нем за поцелуем, но Рив наклонился, приникая губами к ложбинке между ключицами и заставляя девушку выгнуться навстречу его движениям. Она даже не задумывалась о том, что стоны может кто-то услышать, концентрируясь на руках и языке парня, ласкающих её тело. Она чувствовала, как та рука, что долгое время покоилась у неё на талии, сползла к ногам и забралась под юбку, нежно проходясь по внутренней стороне бедра. Неосознанно раздвинув ноги, Муза закусила губу, всё ещё теребя рубашку Ривена. Её бесила эта рубашка, и девушка резкими, дёргающимися вслед за его ласками движениями начала его раздевать. Рив сходил с ума, засасывая губами её сосок, лаская пальцами другую грудь, чувствуя, как её пальцы освобождают его от надоевшей одежды, ощущая нежную кожу её бедра и мокрое пятно на джинсах. Он возбуждал её, и испытывал восторг от осознания этого. Она возбуждала его до такой степени, что весь мозг, казалось, собрался переезжать в район члена, но тому и так было тесно в застёгнутых штанах. Девушка выгнулась, впиваясь ногтями в его кожу, когда его пальцы коснулись клитора сквозь влажную ткань трусиков и двинулись дальше, проходясь по половым губам без глубокого проникновения. Она не могла вымолвить и слова, сдавленно дыша, глядя в звёздное небо и цепляясь за Ривена, пока её тело изгибалось под его поцелуями и двигалось навстречу ласкающим клитор пальцам, вызывающим всё новые волны наслаждения по всему телу. Когда узел внизу живота стянулся до предела, сжимая внутренние и внешние мышцы, она сдавленно выдохнула, до побеления сжимая его плечо. — Всё хорошо, — успокоил её Ривен, наращивая темп и целуя её ключицы. — Расслабься, и сейчас тебе будет очень хорошо. Он чувствовал её близость к оргазму, слушая её тело больше, чем собственное, и, когда девушка снова втянула воздух, надавил на клитор большим пальцем, остальными проникая внутрь неё сквозь ткань, перехватывая её губы, чтобы приглушить стон, когда её тело выгнулось в первом оргазме. Мышцы всего её тела как будто натянулись до предела и лопнули, оставляя её тряпичной куклой, обмякшей в его руках. Уронив голову на его плечо, она долго переводила дыхание, собирая себя из множества ощущений, главными среди которых было разливающееся по животу горящее желание, тепло его рук под её одеждой и прозрачная чистота разума. — Это… невероятно, — выдохнула она, внезапно замечая, что Ривен и сам полураздет, она ухитрилась оставить у него на груди россыпь следов своих ногтей, а ещё он заметно возбуждён. — Спасибо, — усмехнулся он, тоже тяжело дыша. Отпустив её, он одной рукой оперся о байк, расслабляя ноющие мышцы пресса, а другую, покрытую липкой влагой, неторопливо облизал, палец за пальцем, делая вид, что не замечает взгляда Музы. — Я и не такое умею. — Я и не сомневаюсь, — девушка прошлась пальчиками по его груди, ненадолго останавливаясь на возбуждённых сосках и продолжая ниже, пока сама она вытянулась и поцеловала его в ухо: — Спасибо, что не зашёл дальше. Рив вздрогнул, переводя дух и торопливо отстраняя её губы от своих эрогенных зон. — Во-первых, мы встречаемся всего несколько минут, — улыбнулся он, — во-вторых, для нормальных ласк у меня недостаточно чистые руки, а то было бы ещё веселее. Считай это демо-версией. И в-третьих, — он нервно облизал губы, чувствуя скапливающееся внизу возбуждение, — куда ты протянула свои руки? — Ты уделял мне так много внимания, что забыл о себе, — пропела Муза, уже расстегнувшая ремень штанов и взявшаяся за пуговицу. Теперь она брала ситуацию в свои руки, изучая уже знакомый поджарый торс и постепенно открывая новые участки его тела, настойчиво требовавшие к себе внимания. Это было то поле, на котором ей было мало равных, и само созерцание желания в глазах парня под ней возвращало уверенность в своих силах. В этом было что-то извращённо-изысканное: впервые ласкать член парня, не опуская взгляда ниже его глаз, видеть, как он, загипнотизированный, не может даже пошевелиться, часто дыша в такт движениям её руки. Не она одна была на грани: стоило ей лишь пройтись по уздечке и немного поласкать головку, её ладонь уже была покрыта смазкой. — Похоже, кто-то почти готов, — усмехнулась она, и Рив скрипнул зубами, не в силах покраснеть ещё больше. — После такого… — он резко выдохнул, когда она снова задела чувствительную точку. — Я тоже не железный… знаешь ли… — А иногда так хочешь казаться, — она поцеловала мочку его уха, чувствуя ответную реакцию и его тела, и своего собственного. Она снова хотела почувствовать его руки, его губы, его язык, позволить ему добраться до самых сокровенных участков своего тела и самой изучить его… Убегая от пошлых мыслей, она прикусила его ухо, лаская языком, чувствуя, как перехватывает дыхание и как его рука сжимает её бедро. — Быстрее, — выдохнул он, смиряясь с властью маленького черноволосого чертёнка, сидящего у него на коленях. — Пожалуйста, быстрее… Улыбнувшись про себя, девушка ускорилась, длинными музыкальными пальцами играя с его членом, лаская солёную и влажную шею. Поймав начало его оргазма, она вернула Ривену его же приём, закрывая рот поцелуем, пока её пальцы купались в горячей сперме. — Если ты скопируешь и вторую мою фишку, мы застрянем тут до утра, — предупредил он, разрывая поцелуй, и Муза шутливо надула губки: парень как будто прочитал её мысли. — Как скажешь, — усмехнулась она и щёлкнула пальцами чистой руки, прошептав короткое заклинание. Вихрь магии окутал их, приводя одежду в порядок и удаляя ненужные пятна. Чистая и полностью одетая, фея встала с его колен на подкашивающиеся ноги и слегка пошатнулась. — Удобно, — прокомментировал Ривен, снова расстёгивая верхние пуговицы рубашки, и взял девушку за руку: — Я бы с радостью остался здесь с тобой до утра, а может, и дольше. Но я думаю, что не стоит торопить события. — В конце концов, мы только начали встречаться, да? — улыбнулась она, целуя его в нос. Парень рассмеялся и достал ещё один шлем. — Да, и это тоже. Но я не против эпизодических разрядок вроде сегодняшнего вечера. Скорее, я даже очень за. Поехали, я отвезу тебя в Алфею. — Это вовсе не обязательно, — возразила было Муза, принимая от него шлем, но он уже завёл мотоцикл и окинул её скептическим взглядом: — Я понимаю, что сегодня была очень скромная демонстрация моих навыков в сексе, но ты точно уверена, что сама дойдёшь? Покраснев до корней волос, девушка натянула шлем и села позади него. Бесшумно посмеявшись, он развернулся и выехал с берега озера, поворачивая к школе фей. Дорога заняла всего пару минут, но это были пара минут в тёмном лесу, которые Муза провела на его байке, обнимая его за спину. К тому же, снимая шлем уже во дворе Алфеи, она обернулась к нему, ожидая чего-то очень конкретного. Посмотрев на неё несколько секунд, Ривен тоже снял шлем, не в силах скрыть довольную улыбку. Поцеловав его на прощание, девушка собралась уйти, но не тут-то было: он прижал фею к себе, углубляя поцелуй и переводя его за пределы приличного выражения чувств. — Ещё немного, и ты снова засунешь руки мне под юбку, — предупредила она, выскользая из его объятий, что было не так просто. — Я бы с радостью, — усмехнулся Рив, ловя её шутливо-сердитый взгляд. — Рассказать, куда тебе засунет руки мисс Гризельда, если это увидит? — пригрозила она, и Ривен со смехом поднял руки, отпуская фею. — Окей, это страшно, — признал он, забирая её шлем и надевая свой собственный. — В следующий раз приглашу тебя к леди Хорвуд, чтобы расположиться с комфортом. Идёт? — Вообще, ты можешь просто приглашать меня куда-нибудь на свидания, — намекнула Муза, махая рукой. — Я не настолько идиот, чтобы ты знала, — подмигнул ей Ривен, опуская стекло и заводя мотор. Когда за его мотоциклом закрылись ворота школы, Муза подняла голову: в комнате Винкс не горело окно гостиной. Можно было надеяться, что все уже спят. Загонщики тоже уже улеглись, и когда Ривен вернулся на тренировочную базу, его ждал одинокий фонарь на лестнице и храп могучих животных в стойлах. Поднявшись к себе, он кинул взгляд на оставленные Оливером отчёты, на которые сейчас не было ни сил, ни желания, и отправился в душ. Конечно, можно было бы окунуться в холодную воду, чтобы взбодриться и сбросить остатки возбуждения. Но можно было включить водичку потеплее и довести себя ещё до парочки оргазмов, вспоминая умопомрачительный вечер и думая о том, что ещё можно было бы сотворить ночью на берегу озера. Выбор был очевиден. Ощупывая следы от фейских ногтей, полируемые горячей водой, Ривен усмехнулся. Ещё пару нырков в развратные воспоминания его тело выдержит, точнее, они даже необходимы, потому что одного оргазма ему было мало. Подставляя лицо под струи воды и приглашая накатывающее возбуждение, он быстро пролистал свою память за сегодняшний вечер, и уцепился за одну мысль. Мысль была интересной, так что его ласкающая член рука немного затормозила, чтобы потом опять вернуться к удобному темпу. «Если она была так неуверенна во время моих ласк и явно не испытывала оргазма раньше, — подумалось ему, пока пелена возбуждения ещё не застелила разум, — то откуда столько уверенности, наглости и мастерства в дрочке мужчине?» Ответ крутился на языке, но он был слишком неточным и совсем Ривену не нравился. В конце концов он включил напор воды на максимум и отдался самоудовлетворению, оставив рациональные мысли на утро.***
Тем же вечером маленький частный корабль приземлился на стоянке королевского дворца Мелодии. На глазах настороженной стражи из корабля вышла группа девушек в облегающих чёрных костюмах. Выстроившись у трапа, они проверили обстановку, пока по трапу спускался человек в длинном чёрном кимоно. Оставив часть девушек сторожить корабль, он вместе с двумя ближайшими помощницами вошёл во дворец, никем не остановленный. Пройдя по запутанным коридорам и галереям до тронного зала, он кивнул страже. — Как я могу вас представить, милорд? — обратился к нему камердинер, и девушка с пшеничными волосами передала ему письмо. Прочитав сообщение, камердинер низко поклонился и дал страже сигнал открыть двери. С улыбкой кивнув камердинеру, человек в чёрном прошёл в тронный зал, где в ту минуту его с нетерпением ожидал король Лир. Обернувшись к вошедшему, грузный король в многослойном платье всплеснул руками: — О, вы, должно быть, лорд Азир? Добро пожаловать! Я был заинтригован вашим письмом. Рад, что вы так скоро приехали. — Я всегда рад посетить Мелодию, Ваше Величество, — улыбнулся Азир, складывая руки за спиной. — А касательно моего письма… Думаю, на этой прекрасной планете есть одна серьёзная проблема. И объединив усилия, мы обязательно сможем её решить.