Тьма нашего мира

— Итак: Солярия, Дребестос, Зенит, — Тей по памяти повторил названный Дэвиеном список космопортов, которые им предстояло посетить: — Гибен, Эсперо и, наконец, Сестус. К чему такой сложный маршрут? Заметаем следы? Разговор шёл вполголоса, но даже от таких тихих звуков, с аккомпанементом из шумов корабля и голосов остальных пассажиров, спящий Ривен то и дело ворочался на коленях у отца. Как только корабль покинул гравитационную зону Каллипсо и за окном показалась темнота космоса, утомлённый стрессом ребёнок заснул, и теперь Дэв успокаивающе поглаживал его по голове. — Это одна из причин, — кивнул он. — Другая заключается в том, что к пункту назначения нет прямого маршрута. И третья — я даю тебе время избавиться от наших преследователей. Сделай так, чтобы к приезду на Зенит у нас на хвосте не было ни одной живой души. Ещё при покупке билетов Дэвиен заметил, что хоть им и удалось обмануть большую часть наёмников, некоторые всё же проявили к маленькой семье повышенное внимание и последовали за ними на борт. Он сам был не в состоянии сражаться, да и желания отпускать ребёнка хотя бы на секунду не испытывал, предпочитая в очередной раз проверить Тея в сложных полевых условиях. Тот, наклонившись в коридор, посмотрел в оба его конца, отметив трёх человек в камуфляже. — Когда уже будут предлагать еду? — спросил он, скорчив недовольную гримасу, и наклонился к хозяину: — Как, по-вашему, я должен это сделать на глазах у толпы? — «Толпа» — это очень сильно сказано, — отрезал Дэвиен, глядя на пассажиров через проход от них. — Здесь всем и на всех глубоко плевать. Посмотри: этих людей интересует только то, какой у меня очаровательный сын и то, какого чёрта взрослый мужик типа меня носит хвостик, а не пострижётся по-человечески. А вот то, вышел ты поссать или прикончить пару наёмников, им до лампочки. Так что действуй как пожелаешь нужным, но тихо. Он приоткрыл пиджак, взглядом предлагая Тею своё оружие, но тот покачал головой и, пробурчав что-то невнятное, покинул своё место. Дэвиен же откинулся на спинку сиденья, опуская взгляд на лохматую голову сына и перебирая его крашеные волосы. Теперь, когда почти всё было позади, он прикрыл глаза и глубоко вдохнул, с выдохом позволяя волне животного ужаса, до той поры сдерживаемой холодным рассудком, накрыть себя с головой. Сердце рухнуло куда-то в пятки и одновременно застучало в глазах, мышцы от лица до кончиков пальцев ног сковало судорогой, невидимый обруч выдавил из лёгких почти весь воздух, все волоски на теле встали дыбом, а на ладонях выступили липкие капли пота — его сознание и тело вернулись на день назад и перед глазами снова стоял залитый кровью холл Смородины. Несмотря на то, что на его коленях спокойно дышал во сне Ривен, внутри разлилась пустота от внушенной осквернённым домом мысли о потере единственного ребёнка. Тело его ещё двигалось хаотично по комнатам первого этажа, взгляд рыскал по полу, совершенно игнорируя трупы верно служившей ему прислуги, как будто это были побитые вазы. Он искал и боялся найти, уже съёжившись от страха, уверенный, что как только он увидит безжизненное тело ребёнка, жизнь оставит и его самого. Силы оставили его на главной лестнице — Дэвиен видел, что крови наверху нет, а значит, бойня до туда не добралась, и искать там нечего. Только уверенному голосу Тей-Дея удалось поставить его на ноги и довести до коридоров второго этажа, почти не тронутого нападавшими. Записка о выкупе из злополучных кармаосских минералов и неприподъёмной суммы денег сняла с его души огромный камень: если за ребёнка просят выкуп, значит, он скорее всего ещё жив. Дэв на секунду прикрыл глаза, перебирая в уме, кто бы рискнул потребовать бесценные камушки за уже мёртвого наследника Даргофли, и не нашёл подобных смельчаков. Такой манёвр давал ему драгоценное время, и распрорядиться этим временем следовало с умом. Дэвиен чётко помнил: с той минуты он повесил на свои чувства тяжёлый засов, запретив себе действовать на эмоциях и решив руководствоваться только холодным рассудком до тех пор, пока Ривен не вернётся к своей семье. Открыв глаза, он увидел вокруг уже не лужи крови и мёртвых людей, служивших ему до самого конца, но множество странностей и несоответствий. Дверь комнаты Ривена была чуть приоткрыта, как всегда, а дверь его кабинета, обычно запертая единственным ключом — вырвана с мясом. Окинув взглядом оба коридора: остальные двери, внешне неотличимые от выломанной, остались нетронутыми, — он кивнул своим мыслям. Слова Тея проходили мимо его внимания, только подтверждая подозрения. Кое-кто сказал налётчикам, за какой дверью скрываются все секреты Даргофли. И этот кое-кто, разумеется, остался в живых, чтобы послужить для Дэвиена путеводной нитью и ещё одним мотивом расстаться с кармаосскими минералами. Клариче, поселившаяся в доме около полугода назад, его пока не сильно интересовала, и первое время Дэвиен оглядывал разрушенное рабочее место, механически подмечая пропавшие вещи и вывороченные сейфы и ящики. Поджав губы: на обустройство в кабинете в своё время ушло немало времени и сил, — он отметил витраж в левой стене. Окружённый картинами витражной росписи, этот портрет остался нетронутым, а значит, и убежище, проход в которое за ним лежал — тоже. Эта хорошая новость лишь подтверждала его мысли, что ключ к произошедшему лежит в плачущей за изрезанным диваном женщине. С первого взгляда Дэв не мог определить, плачет Клариче настоящими слезами или же это искусная игра. Да его это и не волновало. Получив от любовницы самую базовую информацию, он понял, что для деталей придётся прибегнуть к силе и показать не самую приглядную свою сторону. «Сейчас все методы хороши», — оправдал он себя, но опускаться до такого при Тей-Дее почему-то не хотелось. Сначала Дэв постарался вежливо его сплавить, но непокорный раб вздумал выражать собственное мнение, хоть и полностью совпадающее с мнением своего хозяина. «Почему он не может просто делать то, что я говорю? — мысленно возмущался Дэвиен, многозначительным взглядом указывая собственности, где её место. — Он что, считает меня настолько тупым?». Несдержанность раба всколыхнула ещё трепыхающиеся под замком эмоции, и когда Дэвиен остался с Клариче наедине, он был уже на взводе, а поведение любовницы нисколько не успокаивало. Она продолжала всхлипывать и ёрзать на полу, глядя на него большими влажными глазами, которые теперь напоминали мужчине глаза какой-нибудь скотины. — А теперь рассказывай, — бросил он, потянувшись за сигаретами. — Кто напал на Смородину? — Я… — Клариче посмотрела на него с удивлением, граничащим с ужасом. — Я не знаю, говорю же! Они были в военной форме… — Всё ты знаешь, — бесстрастно перебил он, подходя ближе и хватая женщину за плечо. Отступив, он выволок её на середину комнаты, ближе к резному столу из тяжёлого дерева. — Можешь больше не ломать комедию. — Я не знаю! — взвизгнула она, упираясь свободной ладонью в ковёр, и Дэв воспользовался моментом, с размаху припечатав тонкую руку каблуком ботинка. Клариче простонала, но всё ещё пыталась вырваться. — Знаешь, — он посмотрел в красивое лицо, уже представляя, как от удара ботинком ломается аккуратный носик и кости съезжают вверх, ломая симметрию личика, но не доходя до мозга — пока что Клариче была нужна живой. Вид её изуродованного парой пинков лица удовлетворял рычащую внутри него злость, но одна мысль затормозила уже приподнятую для первого удара ногу. «Тей-Дей наверняка поймёт, что я её избивал, — подумал Дэв, глядя на любовницу и видя перед собой сломанное лицо, покрытое синяками и размазанными слезами. — И что он подумает? Что я не могу добыть информацию без таких грубых пыток?». От этой мысли стало как-то противно. Он боялся не оправдать ожиданий собственного раба? Какая глупость. Но уродовать женщину уже расхотелось, да и в голову пришла мысль более изящная. Перехватив её руку, он оттянул кисть и ударил локоть Клариче об острый край стола, точно попав в нервный узел. Женщина взвыла от мерзкой боли, парализующей до кончиков пальцев, и затрепыхалась ещё сильнее, пытаясь освободить руку. Посмотрев на её попытки, Дэвиен ударил снова, снова попадая в болевую точку. — Тварь! — крикнула ему в лицо Клариче, еле сдерживая на этот раз настоящие слёзы. — Ублюдок! Сукин ты сын, отпусти меня! — Скажи, кто разграбил Смородину, — терпеливо повторил он, с наслаждением глядя на её перекошенное личико. Клариче молчала, тяжело дыша, и он снова оттянул её руку, прицеливаясь. — Военные с Каллипсо! — выпалила она, и с облегчением выдохнула, когда Дэвиен остановился и кивнул, веля ей продолжать: — Это была военная группировка с Каллипсо. Они что-то искали, не знаю что. Я должна была только впустить их в дом и показать твой кабинет. Они всё здесь перевернули и ничего не нашли. Спрашивали про какие-то камни, не помню название, я его вообще в первый раз услышала. Они хотели забрать меня, но кто-то услышал шум и они нашли ребёнка. Это была их идея шантажировать тебя, клянусь! Дэвиен вздохнул, понимая, что последняя фраза Клариче с большой вероятностью была ложью: с неё сталось бы обменять собственную жизнь на жизнь ни в чём не повинного ребёнка. Какое-то время он обдумывал информацию, перекатывая каблук по кистевому суставу женщины, не рискующей даже пикнуть. Наконец, он сформулировал вопрос и снова без предупреждения нанёс удар по локтевому нерву. Клариче закричала, сгибаясь от боли, её руку уже сводило судорогой. — Сукин сын! Я же всё сказала! Что тебе ещё нужно, блять? — завизжала она, глядя на совершенно равнодушного мужчину. — Ты даже в постели со мной так не орала, — усмехнулся Дэвиен, глядя на стол, на котором от целой серии ударов не осталось ни отметины: — Хорошее дерево, качественное. На Каллипсо обитают наёмные военные группировки. Кто их нанял? Кто велел тебе впустить их в дом в определённый день? — Я не знаю… — пролепетала Клариче, и тут же согнулась от нового укола боли. Она уже не чувствовала рук, но эти удары пронизывали всё тело как ток, а сустав жалобно скрипел под тяжёлой мужской ногой. — А откуда они узнали, когда нас с Теем не будет? И откуда наёмники узнали, где мой кабинет? От тебя, не так ли? Поздно врать, Клариче, надо было бежать от меня раньше. Думала, я поверю, что они оставили бедную несчастную красотку одну в доме и даже не попользовались? Рассказывай всё, что знаешь, и молись всем, кого знаешь, Клариче. Её судьба была уже решена, и это решение женщина могла прочесть в его глазах, смотрящих на неё как на застоявшийся мусор. Не выдержав этого взгляда, Клариче опустила голову: — Какие-то дельцы, я не знаю имён. Они пообещали мне много денег за простое дело, половину заранее, половину по факту. Просто сказали, что пошлют военную группу, а я должна пустить их в дом, когда ты будешь далеко отсюда. А потом я бы сбежала отсюда с деньгами. Ты прав, надо было делать ноги раньше. Не ожидала, что ты так быстро вернёшься. — Почему тогда плакала? — Дэвиен впервые за этот день искренне удивился. — Хотя не отвечай, это не важно. Но зачем меня продавать? У меня есть деньги, почему тебе понадобилось… — Твои деньги? — сухо рассмеялась Клариче, глядя ему в глаза. — Получать подачки и служить тебе подстилкой без шанса на что-то серьёзное, а когда тебе надоест или ты найдёшь себе девку помоложе, оказаться на улице «порченым товаром»? Спасибо большое! С деньгами, которые они мне обещали, я могла бы жить припеваючи до глубокой старости, но и половины хватит, чтобы встать на ноги. Я знать не знаю, куда они увезли твоего выродка, на Каллипсо, наверное, но надеюсь, вы все трое там сгинете, и вы, и твой чёртов раб! Дэвиен отпустил её руки, и женщина принялась растирать запястья и локти, всё ещё что-то бормоча. Внутри у него было всё так же пусто: и от осознания правоты Клариче, и от понимания, что женщины снова предали его доверие. — Немного печально иметь деньги, которыми не сумеешь воспользоваться, да? — поинтересовался он, и когда Клариче подняла голову, ей в глаза смотрело дуло его пистолета. — Не буду извиняться за то, что не оправдал ожиданий. Будем считать, что мы квиты. — Ты обещал отпустить меня… — пролепетала она, неумело отползая к стене, но Дэв лишь покачал головой: — Я такого не говорил. Но у тебя будет достаточно времени припомнить наш последний разговор, — он некоторое время помолчал и наконец выдохнул: — Прощай, Клариче. Выстрел оставил на её лице красивую дырочку во лбу, и Дэвиен даже порадовался, что не стал её уродовать. Убрав пистолет, он прислушался: в доме царила всё та же кладбищенская тишина. В кабинете не было окон, и он не знал, сколько прошло времени, но было очевидно, что Тей-Дей не успел бы обернуться так быстро… — Не думал, что делать свои дела тихо в таком большом корабле окажется так сложно! — голос Тея вырвал его из воспоминаний, и, удивлённо поморгав, Дэвиен запоздало на него шикнул. Кентавр же лишь перевёл взгляд на ребёнка, который уже проснулся и заинтересованно разглядывал ползущие в окне звёзды и космические корабли. — Эта фраза звучала двусмысленнее, чем должна бы, — наконец, ответил Дэв, и обернулся на шуршание упаковок в конце прохода: — О, еда подъехала! — Почему вы… ты так озабочен едой? — поинтересовался Тей, плюхаясь на своё место и вытягивая ноги. Было видно, что разборки с «хвостом» после бессонной ночи его слегка утомили. — Только и делаешь, что ешь. — Еда восстанавливает энергию и помогает заглушить животный ужас от мысли о судьбе моего единственного ребёнка, — с улыбкой ответил Дэвиен, нажимая несколько кнопок на автомате, который разъезжал между пассажирами и предлагал напитки и закуски. Тей молча принял свою порцию и, видя смешанное выражение его лица, Дэв добавил: — К тому же из-за всех этих переживаний и беготни по лесам мы кучу калорий потеряли, а тут столько вкусной дешёвой еды, что можно не сильно задумываться и просто есть. Советую именно так и сделать. Тебе нужны силы, у нас скоро пересадка. Пока все трое набивали желудки, царило молчание. В молчании же они покинули корабль, распрощались на платформе с Даной и её выводком ребятишек, а вот переход до корабля на Дребестос прошёл под смешки Дэвиена, который мысленно составлял список подколов для Тей-Дея. Кентавр же шёл тихо и усиленно вертел головой по сторонам, высматривая слежку и стараясь не думать о том, зачем юная вожатая дала ему записку со своим номером телефона. До самой посадки он не обронил ни слова, и Дэвиен заметил, что его самого такое молчание напрягает. «Наверное, Тея тоже напрягало моё молчание по пути на Каллипсо,» — подумал он, внезапно осознавая, что не может вспомнить, о чём думал в тот момент. Как будто в голове было совершенно пусто всё время пути. «Нет, наверное, я думал об Элайе, — решил он, усаживая Ривена в сиденье у окна и жестом командуя Тею осмотреть корабль. — Иногда я даже рад, что она уже мертва». Смерть когда-то и всё ещё любимой женщины не избавила Дэвиена ни от внезапного двухмесячного подарка, который Эла бросила перед своим побегом, ни от не менее внезапного возвращения возлюбленной в качестве духа, ни от истерики, закатанной перед самым отъездом, когда он молча выслушивал потоки брани, стоя на коленях на лестнице перед её портретом. — ДВА ДНЯ! Два чёртовых дня я была заперта в пустоте, ты слышишь меня, Дэвиен Даргофли?! Два чёртовых дня этот дом оставался без моей защиты, и каков результат?! ЧТО С МОИМ РЕБЁНКОМ, ДЭВИЕН?! — Он куда больше мой ребёнок, нежели твой, — процедил Дэв, поднимая глаза на призрака, видимого только ему. Такая же молодая, как и пять лет назад, Элайа от злости выглядела ещё прозрачнее, чем должна бы, а её широкое мелодийское кимоно развевалось по всей лестнице, когда женщина наворачивала круги по площадке у портрета — её якоря в реальном мире. — Поэтому ты доверил его первой попавшейся шлюхе?! — выкрикнула она, нагибаясь к самому его лицу. Дэв поджал губы, и Эла торжествующе усмехнулась, хотя её узкое острое личико оставалось перекошенным от ярости. Оба какое-то время молчали, тяжело дыша, хотя Эла явно дышала по привычке. Наконец, Дэвиен опустил голову, глядя сквозь её ноги на лестничный ковёр. — Я найду его… жив он или нет… — Жив. — Как ты… — Просто знаю, — пожала плечами ведьма, глядя в сторону и сложив руки на груди. — В доме вы или за его пределами, я всегда знаю, в каком вы состоянии. Да, и ты тоже. Он слегка улыбнулся: когда Элайа начинала проявлять обычную грубоватую заботу, это означало, что она уже выплеснула весь свой гнев, и отношения скоро снова наладятся. — Ну найдёшь ты его, а дальше что? — Мы вернёмся домой… — Не возвращайтесь. Тут Дэвиен удивлённо поднял на неё взгляд. — Мне понадобится время, чтобы восстановить магическую защиту дома. Два дня простоя — это тебе не шуточки. Перекантуйтесь где-нибудь ещё. И, Дэвиен… Она присела на корточки, глядя прямо ему в глаза. — Уничтожь тех, кто посмел напасть на нашего сына. — Разумеется. Тогда Дэвиен улыбался, а теперь с некоторым страхом предрекал новый скандал, когда Элайа узнает, что он не расквитался с наёмниками, а просто выкрал у них ребёнка. «Часть мы всё-таки поубивали, точнее, Тей поубивал, — мысленно оправдался он, глядя на раба, молчаливо рассматривающего телефончик девушки. — К тому же куда важнее избавиться от заказчиков, а с этим я точно справлюсь». — Позвонишь? — он кивнул на записку в руках Тея, а тот лишь пожал плечами. — Зачем? — Что значит «зачем»? Мне тебе что, про пестики и тычинки рассказывать? — Тей вспыхнул, а Дэвиен невозмутимо продолжил: — Серьёзно, ты у меня уже почти пять лет, и за всё это время я не заметил, чтобы у тебя были хоть какие-то отношения. Тебе ничего… на мозги не давит? — Есть и другие способы снимать напряжение… такого рода! — прошептал кентавр, залившись краской. — К тому же сложно найти партнёршу… под мои физические особенности. — Вы о чём? — поинтересовался Ривен, на минуту отвлёкшись от созерцания космоса, и мужчины стушевались. — Да так… Вот, Дана дала Тею свой телефон, — неловко посмеялся Дэвиен, переводя стрелки, и Тей закашлялся. Ривен какое-то время обдумывал эту информацию, затем кивнул. — Она хорошая, — подытожил он и повернулся к окну. Проследив за пролетевшим мимо военным кораблём, он снова повернулся: — Куда мы летим? — Сюрприз, — коротко ответил Дэв, и Рин задумчиво покачал ножками. — Хочу писать, — наконец, сказал он, и Тей вызвался проводить его, чтобы заодно проверить наличие «хвоста». Глядя на двух фальшивых братьев, Дэвиен в очередной раз задумался о том, что бы случилось с ним и с его семьёй без этого раба. Тей-Дей и Ривен во многом были похожи: так, для Дэвиена и тот, и другой стали неожиданными (и не совсем прошенными) подарками, но если Ривена оставила его мать, то Тея в Смородину привёз Азир. Сначала Дэвиен упорно отказывался от столь щедрого и совершенно ему не нужного дара, но потом всё-таки сдался, хоть «подарочек» и сверлил его ненавидящим взглядом. Сколько бы хозяин ни ругался, подкопаться к Тей-Дею было сложно — как и все рабы Азира, он был прекрасно обучен, и постепенно стал тенью своего господина на всех деловых переговорах и в обычной жизни. Дэвиен понимал, что без раба уже почти как без рук, но сомнение всё равно грызло его изнутри. Он долгое время не мог определиться не только в своём отношении к тому, кто юридически являлся его собственностью, но и в том, какое место эта собственность должна занимать в семье. Он продолжал размышлять об этом, когда Тей и Ривен вернулись, когда они все вместе покинули корабль для новой пересадки, и даже когда на очередном рейсовом корабле начали разносить еду. — О чём ты так задумался? — наконец, поинтересовался Тей-Дей, открывая Ривену вакуумную упаковку с обедом. — Такое долгое молчание — это уже странно. — Думал о том, как всё изменилось за это время, — он окинул взглядом раба, на лице которого за пять лет не прибавилось ни морщинки. — Всё, кроме твоей внешности, разумеется. — Кентавры живут куда дольше людей, — улыбнулся Тей и выдавил себе в рот пасту из тюбика. — Но я согласен с тем, что наши отношения здорово изменились в лучшую сторону. — И что же ты думал обо мне сначала? — Дэв встряхнулся и тоже потянулся за едой. — Я вот до самого конца не мог начать тебе доверять. И я поражён тем, насколько потрясающая из тебя боевая единица. Не думал, что ты станешь таким полевым лидером в нашей маленькой команде. — Ну, это уж перебор, — смутился кентавр, механически хватая новый тюбик. — Меня хорошо учили, вот и всё. — Скажи, Аз ведь специально готовил тебя к тому, чтобы работать со мной? Поэтому ты так много знаешь об оружейном деле, рынках и нашей структуре? Подумав немного, Тей кивнул. — Господин Азир с самого начала решил отдать меня тебе. Я тогда ещё был ребёнком. И всё моё обучение было посвящено именно этой цели. На самом деле, когда я увидел тебя впервые, я был разочарован. Господин Азир так о тебе отзывался, что я представлял себе какого-то принца или героя, — он усмехнулся, — а увидел нервного человека, который не может отойти от побега своей жены и не может управиться сразу со всем, что на него свалилось. У тебя на руках остался маленький ребёнок, но ты сам был похож на потерявшегося ребёнка, который к тому же отрицает любую помощь. Это было даже немного смешно. — То есть ты на меня ещё и свысока смотрел?! — Первое время — да, признаю. Но потом я понял, что был неправ. Когда ты отошёл от случившегося и вернулся к работе, я увидел того мастера своего дела, о котором говорил господин Азир. До этого я считал, что смог бы заменить тебя в управлении делами Даргофли, но сам вид тебя за работой поставил меня на место, и я старался учиться у тебя. Но больше всего… Он снова на какое-то время замолчал. — Я всегда рос в имении господина Азира, а до того переходил от продавца к покупателю. Я знал, что мною распоряжаются как вещью, но рядом с тобой я… — Ты не чувствовал себя рабом, — кивнул Дэвиен, и в глазах Тея промелькнул страх. — Ты… вы знали? — Дэв снова кивнул. — Это было достаточно очевидно. И по непокорному взгляду, и по тому, как ты вёл себя со мной. Как будто ты был сам по себе и хотел дальше жить сам по себе. Именно поэтому я тебе не доверял. Как можно доверять рабу, который сам себя даже прислугой не считает? Какая-то часть меня всегда ждала от тебя неприятного сюрприза. На самом деле, я даже думал, что с тебя сталось бы пришить меня в том лесу и отправиться на вольные хлеба. Теперь в широко распахнутых глазах Тея был уже не страх, а удивление. — Мне это даже в голову не пришло… — пробормотал он, и Дэвиен рассмеялся: — Вот видишь, ты ещё не такой прожжённый циник, как я. Когда у раба больше морали, чем у его хозяина, это что-то да говорит! — но Тей продолжал смотреть на него большими удивлёнными глазами. — Сначала я действительно хотел убежать, — тихо сказал он. — Но не хотелось подводить господина Азира. Потом я привязался к мастеру Ривену, — он глянул на задремавшего в кресле ребёнка. — Не хотелось оставлять его с бестолковым отцом, у которого вечно не хватало на него времени, — Дэвиен недовольно втянул воздух, но промолчал. — А потом… к тебе привязался, что ли? Меня почему-то радовало, когда я помогал тебе, а когда я нашёл Рина и бежал рассказать тебе об этом, я так собой гордился и был так рад, что ненавидел себя за это. Как будто, не желая становиться твоим рабом, я загонял себя в угол, а ты просто относился ко мне… нормально. Ты почти никогда не акцентировал внимания на том, что я именно твоя вещь, а не что-то другое. — Ты моя собственность только юридически, — пожал плечами Дэвиен, слегка смущённый такой откровенностью. — Я не умею относиться к близким людям как к вещам. — Видимо, юридическая сторона моего существования значила для меня больше реальности, — печально улыбнулся Тей-Дей. — Я всегда боялся признать свои чувства, и в тот раз я снова решил убежать от них, сосредоточившись на спасении Рина. Наверное, поэтому и не задумался о том, о чём думал ты. А даже если бы и задумался, убить тебя я бы не смог… Он отвёл глаза, глядя в бесконечную темноту за окном. — Когда всё это началось, я не видел в тебе любящего отца. Тебе как будто были важнее эти минералы, чем похищенный ребёнок. Но когда мы его нашли… — он снова печально улыбнулся: — Я понял, что ошибался. Хотя я впервые видел, чтобы ты так трепетно о нём заботился. — Ещё бы, — Дэв наклонился к сиденью, на котором спал Ривен, и поцеловал сына в лоб. — Он — моё маленькое бесценное сокровище. — С тобой я впервые почувствовал себя по-настоящему ценным, — признался Тей, через силу посмотрев хозяину прямо в глаза. — Не дорогим в плане денег, а… ценным. И я на самом деле всегда это чувствовал, и меня всегда это пугало. Ты так много мне позволял, так доверял мне и так относился, что я чувствовал себя не на своём месте. Не раб, который исполняет приказы своего хозяина, а… «Скажи это сам, — подумал Дэвиен, с улыбкой глядя на Тея. — Скажи себе то, что я уже понял, а Ривен, кажется всегда знал и ни капли в этом не сомневался». Но Тей-Дей молчал, краснея и сжимая ткань штанов. На обычно непроницаемом лице отражалась внутренняя борьба и последние ломающиеся преграды. — Как будто я член семьи, — прошептал он, пересилив себя и тут же уткнувшись взглядом в пол. Дэвиен улыбнулся ещё шире и потрепал его по колену. — Но ты же член семьи, — раздался рядом детский голосок, и оба мужчины обернулись на Ривена, лениво потирающего глаза кулачками. Он явно не слышал всех предыдущих слов, а потому не совсем понимал смысл разговора: — Папа, Тей ведь тоже семья? — Конечно, — Дэв повернул к себе лицо Тея и приобнял его за шею, нащупывая на загривке татуировку. — Мне кажется, ты уже давным-давно стал нашей семьёй, Тей. Надеюсь, что и мы стали твоей. Всё ещё раб, Тей покраснел и неловко улыбнулся, кивая. Выговорившись, он впервые почувствовал себя на своём месте, рядом с теми двумя людьми, с которыми он хотел провести всю последующую жизнь. Это осознание делало его самым счастливым человеком на корабле, после, наверное, Дэвиена, который облегчённо выдохнул и пересел на их ряд, облокачиваясь Тею на плечо. — Я рад, что мы всё обсудили. Хотя я ещё во время операции понял, что могу запросто доверить тебе свою жизнь и своего ребёнка. — Раз ты так мне доверяешь, — вспомнил Тей и тут же получил щелчок по носу — не наглей, — но всё равно продолжил: — Куда мы едем? Дэвиен что-то недовольно проворчал. — В Таурус, — вздохнул он, устраивая голову на костлявом плече нового члена семьи. — Бывшая родина моей матушки, сгоревшее и заброшенное поместье. Там нас никто искать не станет. Элайа просила перекантоваться где-нибудь, пока она не восстановит магическую защиту дома, — он зевнул, вытягивая ноги и устраиваясь поудобнее. — Посидим там. Место конечно — даже Великий Дракон забыл, что оно существует, — но оттуда можно будет связаться с Азиром и решить все наши проблемы. — Ты всё продумал, — с ноткой восхищения вздохнул Тей-Дей, тоже глубже опускаясь в кресло. — Ещё бы, — довольно усмехнулся Дэвиен. — Как же иначе. Ладно, разбуди меня минут за десять до выхода. И, — он погрозил рабу пальцем, — не вздумай проспать нашу станцию. Поспишь в следующем корабле. С этими словами он оставил Тея в полной тишине, лишь иногда нарушаемой сопением отца и сына, устроившихся на друге, рабе, члене семьи и просто очень важном для них брошенном ребёнке человека и кентавра, который, боясь пошевелиться, чувствовал, что сейчас на его плечах лежит ни много ни мало — вся Вселенная.