Убийственное проклятие

Очень тихо и шёпотом Гермиона ругалась. Рон сидел на своей кровати и кивал на её слова, с явным сочувствием глядя на Гарри и Седрика, которым вся гневная тирада и предназначалась. Гермиона продолжала распаляться, но вовремя понижала голос. Седрик слепо смотрел на медленно затягивающийся ожог на запястье, а Гарри недовольно поправил воротник футболки, скрывая след укуса. Они вернулись всего двадцать минут назад. Рон был рад, что ему из «Норы» притащили шарф с эмблемой «Пушек Педдл», однако точно не был рад тому факту, почему его друг выбрал именно шарф. Внизу произошло внеплановое собрание, миссис Уизли делилась с Сириусом и Люпином, который в этот раз ненадолго остался в доме, о том, что узнали. И Гарри едва заметно сжал руку Седрика, когда тот вздрогнул и стиснул челюсти так, что у него желваки на щеках заиграли. «Я вылечу тебя» — сказал он тогда в «Норе» и сейчас косился в сторону книг по чёрной магии и различным ритуалам. Зелье, заклинание, хоть что-нибудь должно же быть! Гарри устало пробежался по двум стопкам книг и нахмурился. Сириус давал ему около двенадцати. Сейчас книг было всего восемь. — Гермиона! — он необдуманно прервал лекцию подруги про то, как опасно быть укушенным в шею, и спросил. — Ты куда-то отнесла часть книг? Гермиона возмущённо замолчала, Рон округлил от удивления глаза, посмотрел на стопки, нахмурился и подошёл к ним, начав считать. — Их стало меньше, — констатировал он. Гарри кивнул и вздрогнул, когда его руку резко сжал Седрик. — Что такое? — Гарри повернулся к нему. — Они уверены, что я… с помощью какого-то ритуала, но решили подождать профессора Грюма, — тихо проговорил он и прикрыл глаза. Ожог на запястье наконец затянулся, не оставив после себя и следа. Гарри кивнул. Гермиона окинула Седрика внимательным взглядом, быстро сменившимся на тревожный, но ничего не сказала. Может, посчитала, что не очень тактично будет спрашивать про его родителей. — О нет, — Рон вскочил на ноги и бешено оглядел комнату. — А я закрывал дверь, когда мы ходили дочищать кухню? — Не знаю, — пожала плечами Гермиона. В глазах Рона вспыхнула паника. Он одними губами прошептал: — Кикимер мог утащить книги. — Отлично! — вздохнул Гарри и запрокинул голову к потолку. — Даже Сириус не может найти его логово! Седрик вздохнул и окончательно закрыл глаза, желая уснуть надолго и, возможно, навечно. Может, и правда, лучше бы он продолжал оставаться мёртвым у себя в гробу. Возможно, тогда бы родители были спокойнее. Просто оплакали его, похоронили и продолжили жить. А теперь… а теперь Орден Феникса считает, что его воскресили в угоду Тому-Кого-Нельзя-Называть, чтобы он служил ему. Зачем — чтобы в один момент подобраться к Гарри и убить его, так предположил Люпин. В давние времена, когда некромантия ещё была популярна, воскресшие не отличались умом и своей волей. И тут Седрик выделился — он вполне соображал. Неудачный ритуал, или его воскресили, но на него напал какой-нибудь мимо проходящий вампир и повторно убил, память стёрлась, его зарыли обратно… Голова начинала болеть от всего этого. Седрик неуверенно покосился в сторону книг по чёрной магии, а затем на Гарри, как можно менее конкретно рассказывающем про то, что было в доме Диггори. Всё становилось сложнее. День Рождения Гарри нагрянул так внезапно, что, казалось, весь дом пребывал в шоке, когда миссис Уизли напомнила, что тридцать первое июля уже наступило. Седрик прекрасно слышал, как Сириус выронил вилку из рук, а Гермиона шумно вздохнула, скорее всего, удержавшись от оханья, а Рон резко прекратил жевать. Из всех выкрутился лишь Сириус, быстро откопав во всём огромном доме осколок зеркала, с помощью которого можно было с ним общаться на расстоянии, и торжественно преподнёс его радостному и одновременно смущённому Гарри, делая вид, что всё продумал. Миссис Уизли в срочном порядке предложила отправиться в Косой Переулок и заодно купить там мантии для нового учебного года. Перед отправкой Гарри забежал к Седрику с лёгкой паникой в глазах. — Со мной всё будет хорошо, — бледно улыбнулся Седрик, всё же принимая в руки мантию-невидимку, на всякий случай. Гарри неуверенно посмотрел на него, закивал и направился к двери, но всё же обернулся и потянулся к руке с бинтами. — Тебя ждут, — Седрик со скоростью света оказался возле него и остановил его попытки снять бинты. — Правда, всё хорошо, — он поправил воротник его рубашки, скрывая следы от своих зубов, чуть поморщившись. Гарри замер, тяжело выдохнул и снова кивнул. — С Днём Рождения, извини, что без подарка, — с мелкой искрой веселья в голосе продолжил Седрик и тихо охнул, когда его на секунду заключили в объятья. Отстранившись, Гарри покраснел, сказал «Спасибо!» и выскользнул за дверь, оставив друга в смешанных чувствах. Через несколько минут в доме остался только Седрик, Сириус, засевший вновь в библиотеке, и Кикимер, который ходил и ворчал на нижнем этаже. Букля и Сычик мирно спали на верхушке шкафа. Седрик вздохнул, сжал в руках мантию-невидимку и вышел из комнаты. Воровато оглядев незнакомые коридоры, — всё же, бывать тут приходилось крайне редко — он направился к лестнице. Под его ногами предательски скрипели половицы, но вряд ли хозяин дома мог расслышать это. Седрик осматривался так, будто боялся, что из-за угла выскочит Люпин и поразит его заклинанием солнечного света. Однако Люпин ушёл ещё ночью, а Грюм не появлялся уже неделю. Седрик сжал футболку на груди, но его сердце как было мёртвым, так мёртвым и осталось. Поджав губы, он двинулся дальше. Наконец, впереди показались старые портьеры. Сглотнув, он остановился напротив них, прислушался — Сириус чихнул, кажется, ему в очередной раз прилетело облако пыли в лицо. Прочистив горло, Седрик неуверенно позвал: — Госпожа Блэк? В ответ ему было почти мгновенное удивлённо и тихое: — Кто это? Седрик судорожно стиснул мантию в руках и как можно вежливее произнёс: — Здравствуйте, госпожа Блэк. Меня зовут Седрик Диггори. С несколько секунд стояла гробовая тишина. А затем из-за портьер раздалось полное льда и спокойствия: — Насколько я знаю, Седрик Диггори мёртв с конца июня этого года. Портрет замолчал и больше не издал ни звука. Седрик кивнул, но вряд ли нарисованное лицо госпожи Блэк было в состоянии увидеть это сквозь хоть и изъеденные молью, но всё такие же плотные портьеры. Предстояло долгое объяснение всего. И очень не хотелось, чтобы бывшая хозяйка этого дома подняла ужасающий крик, который могла воспроизвести только она. — Вы правы, но произошло что-то, что воскресило меня, — медленно проговорил он. На самом деле, сколько бы госпожа Блэк не проявляла адекватность по вечерам, когда по коридору мало кто ходил, он всё же не решался показаться ей. Едва портрета касался свет — начинали изливаться проклятия, обвинения и ненависть ко всем находящимся в доме. Может, помимо заклятия вечного приклеивания на картину наложили ещё какое-нибудь? — «Что-то»? — в голосе появилось презрение. — Я думала, слово «некромантия» должно быть знакомо всем ученикам Хогвартса, хотя бы в качестве не лишних знаний. — Да, — Седрик сглотнул. — Однако обыкновенная некромантия не предполагает, что воскресший сможет самостоятельно мыслить. А также не предполагает и того, что воскресший станет другим существом. Снова повисло молчание, однако в отличие от первого, оно было пропитано задумчивостью. Седрик стоял и не двигался. Скорее всего, если он вдруг заговорит, госпожа Блэк может разозлиться, а шанса наладить хоть какой-то контакт может больше не выпасть. Время тянулось мучительно медленно. На верхнем этаже Сириус тихо выругался и захлопнул книгу, после чего зашагал по комнате. Кикимер что-то едва слышно бормотал внизу и, кажется, не двигался вообще. Остальные портреты или спали, или шепотом переговаривались меж собой. Впрочем, именно из-за живых портретов Седрик сейчас стоял в мантии невидимке. Он вздрогнул, когда прозвучало надменно и с приказными нотками: — И что же за существом ты стал? Возможно, она ему не верит ни на йоту. — Вампиром, — Седрик стиснул зубы, когда из-за портьер послышалось задумчивое и не лишённое холода хмыканье. — Грязнокровки не заслуживают находиться в телах волшебников даже после воскрешения, ничего удивительного. — Однако я полностью чистокровный*, — отозвался Седрик. — Моя семья не включена в священные двадцать восемь семей**, однако мои родители являются так же чистокровными. Он так часто видел своё семейное древо, которое было вырезано на одной из стен в кабинете отца и скрыто шторой, — чтобы не запылилось — что мог назвать имена своих прапрародителей и сказать, из каких родов они пришли. Отец считал, что ему следует знать свои корни, ведь в один день он станет главой семьи. В груди будто иглами закололо. Седрик тряхнул головой, отгоняя воспоминание. — Если это действительно так, — недоверие звучало в голосе госпожи Блэк так явно, что, казалось, даже воздух пропитался им. — То всё равно, скорее всего, твоя семья имеет связь с магглами, — на последнем слове Седрик словно увидел, как её бледное лицо скривилось от отвращения. Диггори — золотоискатели. Однако ещё эту фамилию можно было трактовать и в совершенно ином значении — «благородство» и «достоинство». Кажется, госпожа Блэк склонялась к первому. Логично, если он не из священных двадцати восьми, то, ни о каком благородстве и речи идти не может. — Госпожа Блэк, — он сделал глубокий вдох и продолжил, когда услышал повелительное «Продолжай». — Я хотел спросить вас об этом. Вряд ли мне кто-то сможет ответить на подобный вопрос, кроме вас. — Не льсти мне, — он потупил взгляд. Госпожа Блэк пробормотала что-то про не умеющих держать себя молодых людях и всё же ответила. — Однако ты прав. Никто из этих… волшебников, грязнокровок и предателей крови не в состоянии ответить тебе на твой вопрос. Они же просто хотят избавиться от тебя, последний раз только об этом и говорили. И мне очень интересно узнать, как ты проник сюда, в родовое гнездо одной из самых чистых семей Англии. Он похолодел. Тяжело сглотнув, он собрался с мыслями. — Я могу рассказать вам всё, что вас интересует, если вы расскажете мне про ритуал или заклинание, которое сделало меня таким. — Хорошо, — как-то подозрительно она согласилась. Седрик напрягся. А уже последовало приказное «Рассказывай». И он рассказал. Вальбурга слушала молча, возможно, кивала, но кто знает. Когда Седрик закончил рассказ про то, каким образом всё же оказался в этом доме, она спросила: — Ты пьёшь только кровь Гарри Поттера? На утвердительный ответ она издала от чего-то леденящий душу смешок. И проговорила: — Тогда он находится на грани смерти. Что ты знаешь о вампирах кроме того, что они пьют кровь, бессмертны и используют магию на выпитой ими крови? В Хогвартсе очень поверхностно проходят саму суть проклятия вампиризма. Она ещё раз издала тот смешок, а Седрик будто обратился в каменную статую. Гарри падал. Много падал. У него часто темнело в глазах. В последнее время Гермиона уже с тревогой жаловалась на то, что он в который раз чуть не рухнул с лестницы. Так это из-за него. Седрик сжал руки в кулаки, внутри всё словно прошило болью, как при солнечном ожоге. — Что вы имеете в виду? — выдавил он из себя. — Книги про это есть в библиотеке, как и про ритуалы. Хотя я не уверена в том, что есть что-то, что превращает человека в вампира при воскрешении. Есть много сильной и прекрасной магии, чего только стоит крестраж… — Крестраж? — отстранённо отозвался Седрик, прокручивая в голове как выглядел Гарри последние дни. Он и раньше был бледным, но сейчас и вовсе почти ничем не отличался от ходячего мертвеца. Миссис Уизли пока не заметила этого, поскольку Рон и Гермиона умело увлекали её внимание на себя. Близнецы, сами того не зная, тоже им помогали в этом. Гарри умирает из-за Седрика. — Крестраж это очень тёмное заклинание. Волшебник раскалывает свою душу и прячет частичку в чем-то материальном. Неужели вы даже этого не знаете? Тогда не удивительно, что вы совершенно не понимаете, что надо делать. — Вот как, — пробормотал Седрик. — Понятно. Спасибо вам большое. — Ты хочешь уйти? — впервые в голосе госпожи Блэк скользнуло что-то помимо надменности — разочарование. — Я только что рассказала тебе про одно из самых страшных заклинаний. — Да, но что мне с этим делать? — Седрик передёрнул плечами. Вальбурга издала такой продолжительный вздох и повторила. — Раскалывание души на части. Бессмертие. Не получив никакого ответа, она с вернувшейся надменностью процедила: — Приходи ещё раз, когда поймёшь. Точно пуффендуец, непроходимо глуп. И замолчала. Седрик пробормотал благодарности и бесшумно зашагал обратно в комнату.

***

Родовое гнездо Блэков ближе к вечеру наполнилось голосами. Из Косого переулка все вернулись с новыми мантиями. Гермиона притащила в свою комнату несколько толстых книг, Рон проводил её взглядом и закатил глаза, кидая Сычику новые вкусности. Букле тоже перепало. Близнецы Уизли бочком скрылись в своей комнате, бросая хитрые взгляды на мать, которая придирчиво оглядывала комнаты. Все были слегка взбудоражены. «Слегка» относилось ко всем, кроме Гарри. Потому что Седрик вздрогнул, когда дверь в комнату вдруг распахнулась и в неё влетела надежда всего волшебного мира. По его голове словно прошёлся ураган. Он уставился на Седрика, бледно ему улыбнувшемуся, и выпалил, как только закрыл дверь ногой, поскольку руки у него были чем-то заняты: — Всё в порядке? — Да, — кивнул Седрик и бросил взгляд на Рона, который на секунду закрыл лицо руками. — Он метался по всему Косому переулку всё время, — проворчал он. Гарри поморщился и пожал плечами, подходя к кровати. — Вот, — произнёс он и поставил на одеяло небольшую коробку. Открыв её, он достал небольшой флакон с чем-то бордовым внутри. Седрик повёл носом и его глаза резко расширились. — Это Гермиона придумала, — сказал Гарри и протянул флакон, неуверенно взглянув на Седрика. — Ты ведь можешь пить кровь не только людей? — в его взгляде скользнула растерянность. Седрик медленно кивнул и взял в руки флакон. Его взгляд было метнулся на шею Гарри, где красовался укус, но так там и остался. Потому что синяка от укуса не было. Гарри замер, на краткое мгновение смутился, и поспешно объяснил: — Мы нашли волшебную мазь, она заживляет синяки и всё такое, вот мы и взяли её, — он выговорил это на одном дыхании и тяжело выдохнул, как только закончил. Седрик кивнул и внезапно для себя расплылся в облегчённой улыбке. Однако внутри снова что-то кольнуло. Гермиона зашла бесцеремонно, но дверь закрыла. Седрик выслушивал её лекцию про то, какую кровь им удалось достать в магазинчике ингредиентов для зелий — много крысиной крови, есть кровь сов (на этом моменте Гермиона понизила голос, поскольку Букля была бдительна, как никогда и кто знает, как она могла бы отреагировать). Однако Седрик то и дело бросал взгляды на успокоившегося Гарри, который разглядывал новый набор живых шахмат, который получил на День Рождения от Рона. Всё ухудшилось, а затем резко наладилось. После празднования, на которое пришёл Люпин, все разошлись по комнатам. Гарри лёг в кровать и выдохнул, прикрыв глаза, а Седрик вновь перечитывал книги по ритуалам, как вдруг он вскинул брови и даже слегка усмехнулся. — Нашел что-то очень ужасное? — осведомился Рон, который после одного увиденного заклинания из этих книг больше туда не заглядывал. Седрик мотнул головой и прочитал: — «Связывание жизней», — он посмотрел сначала на Гарри, оторвавшегося от нового учебника по зельеварению, который он приобрёл сегодня, а затем на Рона, который пожал плечами и сказал: — Не так уж страшно звучит. Хотя, — он возвёл глаза к потолку, — связывание жизней… — Это что-то вроде языческого колдовства, — пояснил Седрик, пробегая глазами по строчкам. — Оно причислено к тёмным ритуалам в начале семнадцатого века за то, что, — он запнулся и неуверенно прочёл. — «Отрицательно влияло на всех, кроме тех, кто прошёл через этот ритуал». — Это ещё в каком смысле? — вскинул бровь Рон. Седрик пожал плечами, хмурясь с каждой строчкой всё сильнее и сильнее. — Этот ритуал проходили вдвоём или втроём, после они обретали необъяснимую связь, которая… угнетала других, не связанных с ними? — Седрик вчитался ещё раз в нечёткие строки на истлевших страницах. — Да, так тут написано. — А в чём он заключается? Надо кого-то выпотрошить и обмазать кровью твоего напарника по несчастью? — спросил Рон. Гарри с ужасом посмотрел на него, а Седрик мотнул головой: — Это из другого ритуала. Проходящие ритуал сначала выпивали чистой родниковой воды, разжигали костёр, сжигали в нём связку ромашек, всё время распевая песни, — он слегка улыбнулся. — Затем бросали туда листья и корень мандрагоры, всё это горело, а потом они прыгали через костёр, бросая в него омелу. Когда он закончил, в комнате повисла недолгая тишина, исчезнувшая по милости Гарри и Рона — они оба рассмеялись, но недостаточно громко, чтобы привлечь внимание кого-нибудь из коридора. Седрик тоже слегка усмехнулся и перевернул страницу. После такого слегка нелепого, на его взгляд, ритуала сразу же следовало заклинание со странным названием «Кость, плоть и кровь». — Мандрагоры, — протянул Рон, откидываясь на подушку. — Помнишь, как они тогда кричали? — Лучше не вспоминать, — отозвался Гарри и поёжился. — Жуткие… растения. — Но полезные, — фыркнул Рон и тише добавил. — Чертов василиск. Гарри кивнул и хотел было перевернуть страницу, как замер, будто его только что заморозили заклятием. Зелёные глаза устремились куда-то сквозь книгу, пальцы побледнели, губы не слышно прошептали что-то, что услышал только Седрик, недоумённо к нему повернувшийся. — Мандрагоры, — повторил чуть слышнее Гарри, и тут его глаза резко расширились. — Тонизирующая настойка мандрагоры! — Чего ты орёшь? — зашипел на него Рон, но друг его не слышал. Он просто подпрыгнул на своей кровати, чуть не отправив книгу по зельям в полёт и громким жарким шёпотом, сбиваясь, будто боялся, что забудет, протараторил: — Она снимает проклятия! Зелье сопротивление магии, тёмной магии! Он взмахнул руками и учебник всё же полетел на пол, однако Седрик резво его подхватил и закрыл, положив на кровать. Переведя взгляд на Гарри, он серьёзно сказал: — Думаешь, она может меня излечить? — Это было бы слишком просто! — в один голос выпалили Гарри и Рон и непонимающе переглянулись. — Я хочу сказать, — продолжил Гарри. — Что стоит попробовать. Может, она хоть как-то снимет вампиризм, или тебе станет легче, или… не знаю, но вдруг получится? Он всмотрелся в лицо Седрика. Тот замер на несколько секунд, а затем из его рук выпала книга по чёрной магии. Он вскочил на ноги и обнял Гарри так крепко, будто хотел, чтобы тот никогда никуда не ушёл. Ему показалось, что его сердце сделало удар. Кажется, подобное медленно начало входить в их образ жизни. Вряд ли в этом есть что-то плохое. Наоборот. Если Седрик вновь начинает чувствовать себя, то всё просто замечательно.