Убийственное проклятие

Не то чтобы Гарри был уверен, когда вёл друзей к библиотеке, однако, чем дольше он смотрел на картинку в учебнике, тем сильнее уверялся, что ему не кажется. С неё на него определённо смотрел тот самый старик, что недавно сказал про борющихся за победу когтевранцев. После короткого взгляда на параграф под картинкой, это даже объяснилось — Бэзил Фронсак учился на Когтевране. Однако утром воскресенья, после завтрака, они в растерянности стояли перед картиной около дверей библиотеки. Кресло пустовало. Рон почесал затылок, огляделся с таким видом, будто ожидал, что старик с портрета сейчас появится в соседних картинах, и вздохнул: — И когда он придёт? — Понятия не имею, — огрызнулся Гарри, складывая руки на груди. Он видел его один раз, поздно вечером. Не появляется же бывший директор Хогвартса тут только в определённое время? Он же не заунывник, который надо собирать лишь зимними ночами. Он поделился этим с друзьями. — Если у него действительно есть пароль, — пробормотала Гермиона неуверенно, — то не будет он всё время тут сидеть, верно? — Как мы его вообще должны были найти? — фыркнул Рон, заражаясь недовольством от Гарри, уже быстро топающего ногой по полу. — Это сохранение некромантии или задание, — он махнул рукой в всплеске эмоций, — Кубка Огня? Как с тем яйцом. — С яйцом так сложно не было, — проворчал Гарри, и сидящий на его плече Седрик твёрдо кивнул. Яйцо просто надо было под водой открыть, а тут сначала Гермиона несколько месяцев вдоль и поперёк изучала каждую страницу, потом оказалось, что вся книжка заколдована как карта Мародёров, а теперь им нужен пароль, который знает то ли большую часть времени пустующий портрет, то ли Дамблдор. Лучше уж первое. Как именно они могут спросить у Дамблдора пароль к книжке о некромантии, казалось, никто думать вообще не хотел. На картине было лишь потёртое временем кресло, да несколько книжных стеллажей на дальнем фоне, ничего более. Не картина, а пост консьержа. Бэзил Фронсак следит по ночам за тем, чтобы никто не пробирался в библиотеку? Тогда мадам Пинс уже давно должна знать, что никакая это не миссис Норрис разворошила Запретную секцию. Вдруг Гермиона подступила к портрету и вгляделась в него так, будто ожидала увидеть нечто неожиданное и новое. Словно если будет вглядываться, то всё это время прячущийся за рамой директор сдастся и сядет в своё кресло. И, конечно же, сразу же скажет им пароль. Однако он не появился, не вышел и не сел. Кресло продолжало пустовать. — Ладно, — разочаровано вздохнула Гермиона, и Гарри вскинул брови. — Ты его пыталась призвать? — спросил он. Она удивлённо оглянулась. — Нет, просто подумала, что может быть ещё какая-то подсказка, — она указала на стеллажи на фоне. Рон прищурился, теперь тоже вглядываясь. Гарри скосил взгляд на Седрика — тот осматривал картину пристально, но затем тряхнул головой. — Ничего не вижу, — резюмировал Рон. — Там не разобрать ничего. Ни с чем они отправились в Выручай-комнату. Карта Мародёров показала точку с именем Малфоя неподалёку, когда до восьмого этажа оставалось всего пара пролётов. Все свернули в коридоры, оглядываясь. Малфой остался на лестницах, мечась из стороны в сторону, пока они незаметно двинулись дальше. Рон проворчал что-то про прилипчивых слизеринцев. Домашнее задание кончилось к обеду. Гарри оглядывал стопку исписанного пергамента и с унынием думал о том, что завтра она будет не меньше. Его настроение разделял и Рон, с грустными глазами дописывающий работу по заклинаниям. Гермиона же стучала концом пера о свой пергамент, смотря в никуда. — Надо спросить у мадам Пинс про этот портрет, — вдруг произнесла она. Седрик поднял голову и повёл плечами, как не одобряя предложение. — Мне кажется, она откусит тебе голову, если ты ещё раз к ней подойдёшь, — пробурчал Рон устало, ставя наконец жирную точку и откидываясь на спинку стула. — Ты видела, как она вчера на тебя смотрела? А ты всего лишь спросила про книги! — Странно, нет? — пробормотал Седрик. Гарри нахмурился и поднял взгляд, озвучив только что пришедшую мысль: — А если она знает, что из Запретной секции пропала книжка? Гермиона захлопала глазами так, словно ни разу об этом не задумывалась, а затем прикрыла рот ладошкой. Седрик очень медленно кивнул и проговорил, продолжая мысль: — В Запретную секцию книги отправляют по приказу директора, и если книжку некроманта действительно спрятали там сто лет назад по просьбе бывшего директора, то она должна значиться в каких-то списках. — Тогда учителя должны знать пароль? — спросил Рон, но Гермиона заторможенно помотала головой, снова уходя в собственные мысли и заговорив отстранённо: — Не обязательно, пароль может знать Дамблдор, а учителя просто в курсе о существовании подобной книжки, хотя это тоже сомнительно, потому что по той же защите от тёмных искусств у нас меняются учителя каждый год, было бы опрометчиво говорить им даже о наличии книги по некромантии, — она сделала глубокий вдох и продолжила. — Но некоторые, например, МакГонагалл, могут знать, что пароль находится у портрета, если это действительно так, потому если мы спросим у мадам Пинс, то сразу попадём под ещё большее подозрение, а это всё равно, что признаться, что мы взяли книжку по некромантии. Она замолчала. Моргнув, осмотрела всех и как-то рассеянно поглядела на своё задание по древним рунам. Гарри тяжело вздохнул и взъерошил волосы, затем утыкаясь лбом в стол. Шрам привычно задёргало, Волдеморт как уловил только что сказанное Гермионой. — А если мы спросим у портрета, — тихо спросил Рон, — то Дамблдор узнает? — Может быть, — отозвался Гарри, подняв голову и уставившись раздражённо на друга. — Только, мне кажется, он и так уже знает. — Так чего церемониться, пошли сразу к нему! — всплеснул руками Рон. — Вон и Седрика ему представим, смысл, если все и так уже всё знают!  — Это лишь предположение! — оборвала Гермиона их обоих, и готовый ответить ядом Гарри захлопнул рот. Он мелко вздрогнул, когда его руки коснулся холод, и сжал пальцы на ладони Седрика уже как-то машинально. По привычке, что ли. И всё равно внутри ворочавшееся раздражение никуда не уходило, только теплилось ещё сильнее, постепенно разгораясь. Возможно, на собрании клуба Захария всё же может отхватить своё, если Гарри не успокоится. Взглянув на Седрика, спокойно на него смотрящего, он опять уткнулся лбом в стол и поморщился, но теперь не от тянущей боли во лбу. Почему вчера он решил, что поговорить с Сириусом о «важном человеке» будет прекрасной идеей? Мог же даже не пытаться, весь вид Сириуса так и кричал о том, что он против, но это всё равно казалось чем-то очень серьёзным и нужным. Вот если Дурсли узнают об этом, то факт того, что Седрик — вампир, будет волновать их во вторую очередь. В первую, конечно же, то, что Седрик парень. Опять привинтят на окна решётки, а к образу сумасшедших и неадекватных волшебников в их головах дополнится лаконичное «извращенцы». Только видеть в их глазах презрение не так страшно, как беспокойство и недовольство в глазах Сириуса. Гарри посмотрел на сжимающую его в ответ бледную руку и помрачнел только сильнее. Самое отвратительное то, что Сириус в своём беспокойстве был прав. Ведь иначе зачем Гарри уже которую неделю таскает с собой везде браслет Полумны? Хотя он подозревал, что не будь браслета, то Седрик держал с ним дистанцию минимум в три фута и ездил бы на плече у Рона или Гермионы. — Хочешь спать? — прошептал Седрик, склоняясь к нему. Гарри приподнял голову, косо глянул на Рона, снова уткнувшегося в свою работу, на Гермиону, опять начавшую стучать остриём пера о пергамент, и выпрямился. — Нет, — повёл он плечом, наклоняясь немного вперёд. Седрик моргнул и тоже бросил взгляд по сторонам, затем качая головой. Гарри вздохнул и откинулся на спинку стула, отворачиваясь. — Шрам болит просто. — Сны были? — нахмурился Седрик и вздохнул с облегчением, когда Гарри уверенно мотнул головой. — Тогда хорошо. Окклюменция получается. — Может, тогда мне стоит не ходить больше к Снейпу, — буркнул Гарри, снова раздражаясь и вспыхивая внутри. В волосы зарылись холодные пальцы, как остужая голову, и он прикрыл глаза, протяжно выдыхая. Не стоило спрашивать Сириуса об отце и его отношении к Снейпу в школе, весь день как с бомбой вместо сердца ходит теперь. — Думаешь? — спросил Седрик озабоченно, и Гарри недовольно приоткрыл один глаз. — Последние занятия он любуется на картинки из моего «весёлого» детства с Дадли, — он показательно поморщился и закрыл глаз. — Хотя, может он специально их ищет — ему нравится наблюдать, как я страдаю. — И всё же небезопасно, — вздохнул Седрик, по голосу тоже морщась и уже больше размышляя о прекращении уроков. Гарри слабо улыбнулся и склонил голову, пуская холодные пальцы ниже, к шее. Кажется, кто-то из друзей поглядывал в их сторону, но они же ничего такого не делали. После обеда Гермиона ходила вдоль пустого портрета около библиотеки с таким видом, словно была уверена, что тут тоже есть какая-то загадка. На слова Рона о том, что бывший директор приходит в эту картину по настроению, она недовольно зашипела. В молчании они направились в дальнее крыло замка, готовить кабинет к собранию. Где-то в середине встречи Гарри заметил повышенное внимание со стороны Гермионы по отношению к когтевранцам. Гарри оглядел кабинет получше и заметил то, о чём недавно она ему говорила: Джинни действительно отрабатывала заклинания вместе с Ханной Аббот в паре, а от Корнера, обменивающегося заклинаниями с Голдстейном, как нарочно отворачивала нос. Гарри бросил на Гермиону внимательный взгляд, затем вопросительно посмотрел на Седрика. Тот тоже озадаченно двинул крыльями. — На сегодня хватит! — скомандовал Гарри спустя полчаса магических перестрелок. Джинни послала последнее заклинание в близнецов, те от него увернулись и карикатурно пригрозили сестре кулаками. Чжоу похлопала себя по рукаву, с которого несколько минут назад сбила пламя, а Мариэтта что-то ей говорила, по виду извиняясь. Гермиона коротко указывала в их сторону, что-то шепча скептически выгнувшему бровь Рону. — О чём секрет? — пробрался к ним Гарри. Рон фыркнул и кивнул на уже выходящих из кабинета когтевранцев. — Гермиона думает, что их можно спросить об этом портрете. Якобы они откуда-то могут это знать. — Гарри же сказал, что тогда Бэзил Фронсак появился после его разговора с Чжоу, — смутилась Гермиона, чуть заалев. Гарри выразительно на неё посмотрел и покачал головой. — И это ничего не значит. — Гарри, не то, чтобы у нас есть много вариантов, а караулить около портрета круглые сутки даже, — она осеклась, бросила взгляд по сторонам, в итоге попросту посмотрела на Седрика несколько секунд и закончила, — не может. Опасно. Седрик вдруг двинул крыльями, почти что взмахивая ими, как не соглашаясь, но не обратился — не все ещё покинули кабинет. Гарри огляделся, хмурясь. Гермиона так-то была права, может, кто-то да видел Фронсака на портрете и знает побольше их. Его бродящий из стороны в сторону взгляд наткнулся на Полумну. Она, убрав палочку за ухо и сложив пальцы домиком, что-то увлечённо вещала Невиллу, который моргал чуть ли не каждую секунду от удивления. — Погодите, — пробормотал Гарри, отворачиваясь от друзей. Кто-кто, а та, что с одного взгляда распознала в летучей мыши вампира и ходит кормить в Запретный лес фестралов с таким видом, будто это не покрытые кожей скелеты лошадей, а коты, какие живут у миссис Фигг, могла знать и про портрет бывшего директора больше остальных. Потому что если это не так, то Гарри будет искренне удивлён. — Привет, — сказал он дружелюбно, словно не было до этого целого часа занятий по защите от тёмных искусств. Полумна замолчала на полуслове и пространно улыбнулась ему. Немного ошарашенный Невилл как пришёл в себя, но его хватило только на кивок — видимо, переваривал информацию о морщерогих кизляках, о которых ему до этого рассказывали. — Что-то случилось? — спросила Полумна не беспокойно, а как-то заинтересованно. И ещё посмотрела на Седрика, шевельнувшего ушами в ответ. Гарри вздохнул. Может, это глупая догадка. — Ты что-нибудь знаешь о картине, которая висит у входа в библиотеку? — Да, — и так огромные глаза Полумны стали ещё больше. Гарри затаил дыхание и разочарованно выдохнул, когда Полумна добавила. — Там нарисовано милое кресло. Что такого милого в этом кресле она углядела — непонятно. Кресло как кресло, обыкновенное. Гарри почесал затылок и уныло кивнул, затем переведя взгляд на Невилла. Тот растерянно пожал плечами, видимо, оклемавшись после лекции о каких-то кизляках. Гарри начал сомневаться, что эти существа вообще реальны, когда отходил обратно к Рону и Гермионе. Только дошёл он до них в компании неожиданно возникших за спиной близнецов. Они воровато огляделись, жестами прогнали Джинни за дверь, и, хитро сверкая глазами, наклонились вперёд. Гермиона тут же нахмурилась, как ожидая какой-то несусветной чуши, а Рон, наоборот, напрягся. — А зачем вам этот портрет около библиотеки? — спросил Фред, усмехаясь. Настроение Гермионы вмиг изменилось: настороженность резко превратилась в заинтересованность и благосклонность. Если близнецы скажут ещё слово про картину, то, возможно, им простят все их эксперименты над первокурсниками. — А что с ним? — спросил Рон. Фред хмыкнул, а Джордж продолжил, хлопая Гарри по пустому плечу: — Мерлин, Гарри, карта у тебя уже второй год, а ты так и не посмотрел тайные ходы? — Портрет — тайный ход? — почему-то шепотом спросила Гермиона. Джордж важно кивнул, как сделав какое-то великое открытие, а Гарри подавил протяжный вздох, удерживаясь от желания ударить себя по лбу. — Он ведёт в подземелья, выход где-то неподалёку от гостиной Слизерина, если я правильно помню, — сказал Джордж и переглянулся с Фредом, как бы спрашивая у него, действительно ли он правильно помнит. Фред кивнул и добавил: — Старик на нём появляется нечасто, да в принципе это и не нужно, чтобы проход открыть — там сбоку рамы есть выступ, просто надавите на него. Гермиона тут же как-то сникла, вздыхая. Рон неловко погладил её по плечу, а вот Гарри нахмурился. — Портрет же около библиотеки, — сказал он. — Не лучшее место для тайного хода. — Именно, это-то и отвратительно! — с готовностью подхватил Джордж, видимо, и сам думая об этом уже достаточно долго. — Там слишком много народу ходит, — добавил Фред. — В проход проникнешь разве что вечером. Или ночью. В общем, не пытайтесь днём, поймают. Закрывая кабинет на ключ, Гермиона была мрачнее тучи, даже новость о тайном проходе не особо обрадовала её. Или же она думала о чём-то ещё более неприятном. Повертев в пальцах ключ, она проводила взглядом уходящих дальше по коридору близнецов, и сказала серьёзно: — Попытаемся проникнуть за портрет? — Спрашиваешь, — буркнул Гарри, ёжась. — Мантия-невидимка в Выручай-комнате, надо наверх. — Ты как-то серьёзно к этому относишься, — обронил Рон, когда они уже топали на восьмой этаж. Гермиона оглянулась на него и удивлённо похлопала глазами. Замерев прямо посреди лестницы, она посмотрела на Гарри и Седрика, как спрашивая у них что-то. Те просто растерянно переглянулись. — Ну, да, — наконец ответила она. — Это странно?  — Это некромантия, — просто отозвался Рон и замахал руками, теперь поймав от всех троих взгляды. — Я не говорю, что нам надо прекратить поиски, но сами подумайте! Она же была уничтожена не просто так, а мы в шаге от того, чтобы её вернуть! — Мы не собираемся её использовать, — отмахнулась Гермиона, снова начиная подниматься по лестнице. — Тем более, что в книгах могли многое переврать, помнишь же инспекторов. Потому мы не можем даже сказать, что именно это за магия. — Её называет тёмной даже тот, кто о ней написал целую книжку, — фыркнул Рон. — Это некромантия, а не чары левитации! Раздался хлопанье крыльев — Седрик быстро закружил над ними. Рон с размаху прижал руку ко рту и бегло осмотрел низ лестниц. Гарри прошиб холодный пот, а Гермиона уже молча указывала на коридор на следующем этаже. Как можно тише они прокрались за угол, оборачиваясь через плечи, а Седрик летел за ними. Двигались они до тех пор, пока летучая мышь не опустилась ниже и не обратилась. Седрик напряжённо застыл, вслушиваясь и покачал головой. — Не следовали за нами. А Гарри уже вытаскивал из сумки карту Мародёров, бегло проговорил пароль, чуть не проглотив несколько слов, и начал выискивать точки с именами около той лестницы. Но никого не было. Он покосился на всё ещё вслушивающегося Седрика. — Может, показалось? — сипло спросил Рон, тоже разглядывающий карту. Гермиона заломила руки и осмотрелась как в ожидании, что на них сейчас напрыгнут мракоборцы, кричащие: «Вы арестованы!». Но никто не выпрыгнул ни через секунду, ни через десять, и она едва слышно выдохнула. — Лучше нам действительно об этом не говорить в коридорах, — укорительно проговорила она. Все кивнули на её слова, переглядываясь друг с другом. Как быстро мог бегать Малфой — вот о чём думал Гарри, заходя в Выручай-комнату и бросая сумку в кресло. Услышал что-то и тут же дал дёру, а пока они крались по коридору, то мог уже и оказаться где-нибудь в другом крыле. У кабинета Амбридж, например. Гарри взъерошил волосы и сказал: — Амбридж может начать обыскивать наши сумки? — Не имеет права! — разом взвилась Гермиона. — Это можно делать только при серьёзной причине! — Обвинение в изучении некромантии сойдёт за «серьёзную причину»? — холодно спросил Гарри, и Гермиона прикусила язык, бессильно сжав кулаки. Рон упал мешком на диван и закрыл лицо руками. Седрик снова замер посреди комнаты, вслушиваясь и как действительно ожидая какого-то нападения. Будто Амбридж придёт прямо к ним и взрывным заклинанием разнесёт дверь Выручай-комнаты. — Просто слова не сыграют большой роли, — всё же сказала Гермиона спустя минуту раздумий и уверенно кивнула сама себе, затем разворачиваясь и садясь за свой стол. Гарри выгнул бровь. — Ты собираешься таскать с собой книжку про некромантию? — Нет, конечно, нет! — обернулась к нему яростно она, скрипнув стулом. — Но нам надо сегодня её взять, на всякий случай! — А если нас сторожит Амбридж около гостиной? — подал голос с дивана Рон. — И в этот раз нас не спасёт МакГонагалл? Замолчали. Седрик встряхнулся, как сгоняя наваждение, и уже осмысленнее всех осмотрел. Он прошёлся взад-вперёд, от дивана к креслам, и сказал: — Я мог бы один сходить. — Глупо, — отрезала Гермиона, и Седрик дёрнулся и немного оскорблённо на неё взглянул. Она поймала его взгляд и вздохнула. — Извини, но это действительно неразумно! Если портрет Фронсака висит ещё и в кабинете директора, то Дамблдор может узнать о тебе. И я бы хотела сама поговорить с ним, потому если кому и идти, то нам вдвоём. — Если Дамблдор уже не в курсе всего, — проворчал Гарри, опускаясь в кресло и потерев опять разболевшийся шрам. Что там у Волдеморта происходит? До него доносились какие-то слабые отголоски эмоции, похожей на ярость, но она не топила его. Было бы неплохо, жалей он о том, что из Азкабана сбежали Пожиратели Смерти. Осознал, что они невменяемые? — Вдвоём? — как ожил Рон, приподнимаясь. Гермиона медленно кивнула, стуча пальцами по какой-то книге, которую непонятно когда успела открыть. — Да, лучше действительно вдвоём, — отозвался Седрик вместо неё. — Меньше внимания, меньше шума. Так будет безопаснее. Да и Гермиона знает эту книжку лучше нас всех. Гарри вздохнул и заранее кивнул, соглашаясь. Подавив зевок, он убрал пальцы от шрама и тусклым взглядом осмотрелся. Определённо, день выходил каким-то отвратительным, хотя был выходной и Снейпа он не видел с завтрака. Да и тот же Малфой на глаза не попадался на пару Амбридж, будто сговорились, а настроение всё равно ужасное. После ужина хотелось завалиться в спальню и проспать до завтрашнего утра. — А что с книжкой тогда делать? — спросил Рон, и Гарри закрыл глаза, сжимая голову в руках. Послышались шаги, и ему на затылок легла прохладная ладонь. Гарри переместил её себе на щёку и прижался к севшему на подлокотник кресла Седрику. Боль в шраме будто бы слегка притупилась. — Гарри прав, лучше не носить её с собой, чтобы не случилось чего, — сказала Гермиона как нехотя, а Гарри беззлобно хмыкнул, прикрывая глаза. Холод не давал до конца провалиться в дрёму, неожиданной волной накатившую на него, да и лёгкие поглаживание по щеке отвлекали. — Я могу её принести, — проговорил Седрик, чуть понизив голос. — Под мантией-невидимкой, приду к гостиной, ты выйдешь где-нибудь, — он осёкся, а затем продолжил. — Около полуночи? — Завтра понедельник, — прошептала Гермиона больше себе, чем остальным. Повисло недолгое молчание, а затем Седрик сказал: — Хорошо, тогда в полночь около гостиной. Под мантией-невидимкой. Со стороны Гермионы зашуршала бумага, на диване Рон развдыхался, а затем утопал к себе. Гарри сильнее прижался к холоду и всё же приоткрыл глаза. — Ты сонный сегодня, — тихо проговорил Седрик. Гарри раздражённо дёрнул плечами и ответил: — Шрам болит. Может, поэтому. Не знаю. Надо отдохнуть. — В гостиную пойдёшь или тут подремлешь? — спросил с улыбкой в голосе Седрик, и его рука вернулась к перебиранию волос. Гарри вздохнул, скосил взгляд на часы и поморщился: что-то ему подсказывало, что по пути в гостиную он свалится с лестницы, попросту уснув. Потому он стянул очки и прильнул к Седрику сильнее. — Сейчас весна, а не лето, — прозвучало как-то насмешливо, и Гарри непонимающе нахмурился. Очки у него забрали и погнали к дивану. Гарри упал лицом в подушку и закрыл глаза, расслабляясь. На мантию, которая определённо помнётся вместе с остальной одеждой было как-то всё равно. Он приоткрыл глаза, проследил за размытой фигурой Седрика. Ему ещё раз взъерошили волосы, и под скрип пера со стола Гермионы, он погрузился в беспокойную тьму.

***

Полная Дама мирно сопела, порой что-то бормоча во сне, и глядя на неё Седрик сам бы с удовольствием прилёг. Хотя бы прямо на каменный пол. Однако он терпеливо стоял около стенки, держа в руках книжку некроманта и слегка сжимая невесомую ткань мантии-невидимки. Из-за портрета Полной Дамы доносились приглушённые голоса: Рон и Гермиона. А сердцебиений было три — Гарри снова видимо уснул, где-то у камина. Седрик вздохнул и прикрыл глаза, вслушиваясь. Другие портреты тоже издавали спящие звуки: храп, сопение, тоже неразборчивое бормотание. Лестницы на нижних этажах двигались, и где-то там же бродили дежурящие учителя. По пути сюда Седрик точно видел Филча и профессора Синистру, но они обходили шестой и пятый этажи, и как раз возвращались в сторону башни Когтеврана. А библиотека находилась на четвёртом. По идее, небольшое путешествие не должно было занять много времени. Из гостиной прозвучал бой часов, неожиданно громкий по сравнению со всем остальным. Голос Рона чуть повысился, Гермиона ответила ему в тон, возникла тишина, а затем портрет Полной Дамы тихонько отодвинулся. Выскользнувшая в коридор Гермиона растерянно огляделась и вздрогнула, когда Седрик стянул с себя мантию. — Всё нормально? — спросил он, бросая взгляд в гостиную, проход в которую ещё не скрыл возвращающийся на своё место портрет. В слабом свете огня стоял Рон, склонившись над одним из кресел. — Да, пошли, — выдохнула Гермиона нервно, забирая у него книжку. Седрик обратился, устроился у неё на плече. Уже невидимыми они двинулись к лестницам. Хохот Пивза доносился откуда-то издалека, разбегаясь эхом, в соседнем коридоре бродил кто-то из дежурных, а Гермиона то и дело оглядывалась, будто не была до конца уверенна, что на ней не просто мантия, а мантия-невидимка. Один раз она встала как вкопанная посреди коридора, увидев свет от палочки Флитвика, но затем быстро погасила свою и метнулась к ближайшей стене. Профессор прошёл мимо, а Гермиона и вовсе будто старалась не дышать. Седрик всерьёз подумал о том, что им стоит сделать перерыв и переждать где-нибудь, но Гермиона уже упорно шагала дальше. Впрочем, до белых пальцев стискивая палочку. Четвёртый этаж оказался пуст, и она мышью прокралась к библиотеке чуть ли не по стеночке. Седрик с облегчением выдохнул, когда впереди показались массивные двери, то же сделала и Гермиона, приостанавливая шаг. Седрик пошевелил ушами: никого рядом не было, кроме спящих картин. Он выбрался из-под мантии и полетел вперёд, а за ним уже быстрее двинулась Гермиона. Из её рта вырвался непроизвольный разочарованный стон, когда картина снова показала лишь пустое кресло. Она стянула мантию, сложила её в руках и осветила заклинанием раму, щурясь. Затем посмотрела на Седрика, снова усевшегося на её плечо, засунула мантию и книжку под мышку и нажала на небольшую выпуклость на раме, около нижнего правого угла. И едва не отпрыгнула, когда рама со скрипом отъехала в сторону. Свет от заклинания осветил длинный узкий коридор, убегающий вперёд. Пахнуло сыростью — ну точно, в подземелья вёл. Гермиона набрала в грудь побольше воздуха и шагнула как в бездну. С тем же тихим скрипом картина задвинулась, отрезая их от остального замка. Седрик огляделся и недовольно приложил уши к голове — тут они могут пойти разве что гуськом, слишком узко. Гермиона провела палочкой вдоль стен, всё ещё щурясь, и высматривая. Седрик навострил уши и замер. Гермиона дышала немного шумно, и сердце у неё билось громко, хотя тут у каждого бы оно билось, от вида-то убегающего в кромешную тьму коридора. Только как будто-то сзади доносилось ещё одно дыхание, слабое и еле слышное. — Ничего, — пробормотала Гермиона и дёрнулась, когда Седрик крылом ткнул её в шею привычным жестом. Привычным для Гарри, конечно же, но он не знал, как ещё обратить её внимание на то, что он пытается посмотреть им за спину и не свалиться. Летать в этом коридоре не легче: ему казалось, что расправь он крылья, то обязательно заденет ими стену. — Вам помочь с поисками, юная леди? Она вытянулась струной и застыла на месте. Седрик вцепился коготками ей в свитер и сделал глубокий вдох — нет, их окружала сырость, камень и почти исчезнувший запах краски. Картина. Гермиона задрожала и развернулась. Старик на картине прищурился от света и прикрыл глаза рукой, немного отворачиваясь. — Извините, — пискнула Гермиона, опуская палочку так, чтобы она не слепила глаза. Старик добро улыбнулся и сложил руки перед собой. То же кресло, те же стеллажи, что и на другой стороне картины. Гермиона сделала несколько быстрых вдохов, успокаивая сердце, и уже нормальным голосом спросила. — Вы — Бэзил Фронсак?  — Значит, Вы искали меня, — с лица бывшего директора не сошла улыбка, но на нём определённо мелькнуло удивление. — Так поздно? — Не застала Вас днём, — ответила Гермиона и покосилась на Седрика. Тот коротко кивнул, и она достала книжку. С тихим шорохом на пол упала мантия-невидимка, и Гермиона зашипев быстро её подняла. Затем всё же поднесла книжку к портрету и дрогнувшим голосом сказала. — По этой причине я искала вас. — Вы знаете, что в этой книжке? — спросил Фронсак, наклоняясь вперёд и всматриваясь в потрёпанную обложку. Гермиона замешкалась и неуверенно проговорила: — Не всё. Она требует пароль. — Не спроста, как думаете? — Фронсак взглянул поверх очков на Гермиону очень внимательно. Та лихорадочно облизала губы и опустила руку с книжкой, со слабой тревогой взглянув на обложку. Седрик прижал уши к голове, щурясь. — Некромантия была уничтожена по какой-то причине, — заговорила Гермиона, снова смотря на картину. — И, потому, нужен пароль, чтобы сохранить знания об этой магии. — Неужели Вам не хватило той информации, что не скрыта в книге? — озадачился Фронсак с искренней заинтересованностью на лице. Такая как-то раз возникла у экзаменатора по трансфигурации, когда Седрик сдавал СОВ. Бывший директор даже наклонился немного вперёд в своём кресле. А Гермиона замерла, распахнув глаза и чуть приоткрыв рот, не находя слов. Её взгляд забегал из стороны в сторону, остановился на Седрике на короткую секунду, затем метнулся обратно к портрету. Её сердце отстучало с десяток лихорадочных ударов, прежде чем она собралась с мыслями и нашла ответ: — Мы столкнулись с некромантией совсем недавно. Лицо Фронсака на секунду вытянулось в удивлении, а затем он как-то даже довольно погладил бороду. Седрик сказал бы, что сделал он это с некой гордостью. Бывший директор прищурил глаза и улыбнулся. — Неужели, на днях? — спросил он, и в его голосе отчётливо скользнуло волнение. — Больше, — Гермиона осеклась и закончила с тихим удивлением в голосе, снова бросив взгляд на Седрика, — полугода назад. Тот не менее удивлённо посмотрел на неё в ответ, быстро считая месяцы. Действительно, больше полугода — семь с половиной месяцев, если быть точным. Он неуверенно поглядел на Фронсака, продолжавшего довольно гладить бороду. Повисла короткая тишина, за которую Фронсак несколько раз кивнул каким-то своим мыслям, качая остроконечной чёрной шляпой, и в итоге он произнёс: — Полагаю, что не все записи были изъяты, всё же, некоторые сохранились. — Так, есть ещё записи? — оживилась Гермиона, стискивая в руках книжку. Фронсак медленно кивнул, пробежался по ней оценивающим взглядом, и проговорил вкрадчиво: — Раз Вы ищете пароль, чтобы прочесть книгу полностью, что позволит обвинить Вас в изучении запрещённых магических искусств, если законы не изменились за прошедший век, то Вы не собираетесь отдавать мракоборцам её. Правильно? Гермиона отчётливо стушевалась, теперь прижимая книжку к груди сильнее и снова забегав взглядом по стенам. Седрик бы ответил, что законы не изменились, но не мог же он обратиться и всё сам сказать. А Гермиона всё продолжала напряжённо думать, пока Фронсак терпеливо ждал, откинувшись на спинку потёртого кресла. — В книге, — спустя полминуты пришла к какому-то решению Гермиона и начала говорить неожиданно твёрдо, — написаны основные правила, которые раскрывают суть некромантии в теории. Но за паролем находится более углублённая версия, думаю так, — она сделала вдох и серьёзно взглянула на Фронсака, опустившего очки на кончик носа. — Однако несмотря на всю опасность, нельзя отдавать мракоборцам её. В воздухе так и повисло «Пока что», не произнесённое вслух. Фронсак вскинул брови, вернул очки на переносицу и сложил руки в замок на животе, снова пробегаясь по Гермионе изучающим взглядом. Затем произнёс со всё той же старческой мягкостью, словно они говорили о погоде за окном: — Что же вас останавливает? — Они могут нам помешать, — мотнула головой Гермиона с видом человека, которому не нравятся его собственные слова. Затем, подумав, добавила. — Я всё равно не смогу использовать некромантию. — Вы сквиб? — удивлённо спросил Фронсак, и Гермиона округлила глаза. Седрик ошарашенно уставился на портрет, не совсем понимая. Гермиона встряхнулась, сгоняя оцепенение, и неловко пояснила: — Нет, сэр, я магглорождённая. — Тогда вы вполне сможете применить знания на практике, — улыбнулся Фронсак. Гермиона отшатнулась от него, вздрогнув всем телом и чуть ли не ногтями впилась в обложку, как удерживая себя от того, чтобы не отшвырнуть её в сторону как ядовитую змею. Фронсак продолжил, будто не заметив реакции. — Видимо, Министерство постаралось на славу, раз вы так считаете. Некромантия подвластна всем волшебникам, независимо от того, насколько чиста их кровь. Седрик подавил вздох, делая мысленную пометку — исправить записи у себя в книжке. В голову параллельно забрела мысль о достоверности описанных исторических событий в учебниках. Если Министерство с лёгкой руки причислило некромантию к волшебству, подвластному только чистокровным волшебникам, то о чём ещё могли солгать? Например, действительно ли произошла стычка между вампирами и кентаврами в маггловской деревне, или это всё извращённый предлог для уничтожения вампиров и притеснения кентавров? — Понятно, — дрогнувшим голосом ответила Гермиона, всё же справляясь с собой, но не делая шага к портрету. Её сердце отбивало чечётку о рёбра, и Седрик прижал уши к голове, однако шум не приглушился. Гермиона набрала в грудь побольше воздуха и сказала ещё менее уверенно, чем говорила до этого. — Выходит, что некромантов может быть много? — Точно сказать нельзя, — покачал головой Фронсак и указал на книжку в её руках. — Насколько мне известно, это — единственный доступный экземпляр, по крайней мере, о большем я не могу знать. Остальные должны были быть изъяты ещё в восемьдесят втором году. — Восемьдесят втором? — прошептала Гермиона, хмурясь, и Седрик непонимающе моргнул — всего каких-то тринадцать лет назад? Слишком мало. Вдруг Гермиона понимающе ахнула. — Вы про 1882 год? — Да, — кивнул Фронсак и горестно вздохнул. — За десять лет до этого большинство фолиантов было сожжено, даже сгорело одно хранилище. Очень жаль, там столько всего было. И, понимаете ли, многие начали писать собственные рукописи, боясь, что некромантия может в скором времени сгинуть. Однако не сгинула, — он уже довольно посмотрел на книжку в руках Гермионы, будто бы сам её написал. Хотя, Седрик не удивится, если это окажется так. Вот оно как бывает — в директорах Хогвартса был некромант, странно, что его не вычеркнули из истории. — Но как её изучать, если нужен пароль? — слабо возразила Гермиона. Фронсак провёл рукой по бороде в задумчивости, а когда заговорил, то из его голоса исчезла мягкость — он посуровел. Но глаза старика продолжали щуриться как при веселье: — Не зря глубинные знания некромантии скрыты за паролем, мисс. Некромантию могут использовать лишь те, кто готов совершить сделку со смертью, отдав ей что-то взамен. Готовы ли Вы жертвовать? — он пронзительно посмотрел на вздрогнувшую Гермиону. Та сглотнула, бледнея в свете собственного заклинания. Фронсак снисходительно улыбнулся, как улыбаются родители, когда ребёнок приносит им не идеальную, но созданную своими руками подделку. — Вы слишком юны, в этом нет ничего удивительного. Как только Вы решитесь, то книга откроется полностью. — Сэр, — выдохнула сквозь зубы Гермиона, всё ещё бледная, но посерьёзневшая лицом, и спросила так, будто остальное не имело значения. — В этой книге есть что-нибудь про ритуал Лемитта? — Эдуардуса? — искренне удивился Фронсак и вознёс глаза к своему нарисованному потолку, затем медленно проговаривая. — Эдуардус Лемитт Блэк… Седрик сжался, а Гермиона мелко задрожала, не двигаясь с места. Вальбурга отказалась рассказывать про своего предка, потому что это исключительно семейные дела. В библиотеке было пусто, даже в истории семейства Блэк всё вычеркнули и изменили. Но сейчас они говорили с директором Хогвартса, который оказывался современником Лемитта. И если Фронсак так много знал про некромантов, то мог знать и Лемитта, и про ритуал. Потому что Гермиона, что Седрик застыли, ожидая, пока портрет вспомнит хоть что-нибудь. Фронсак опустил взгляд от потолка, казалось, спустя вечность. Он склонил голову и сощурился. — Был такой мальчик, да, — протянул он, — как и все Блэки, учился на Слизерине, если верно помню. Очень хорош был в заклинаниях, даже одарён, и жаль, что начал интересоваться некромантией по ужасной причине, — он сожалеюще покачал головой. Гермиона взглянула на Седрика, но тот лишь чуть приподнял крылья — о причине в книге о семействе Блэк точно не упоминалось. Или он каким-то образом проглядел её за все три прочтения. — Что случилось? — сипло спросила Гермиона. Фронсак вздохнул. — Его младшая сестра погибла в результате несчастного случая, — он ещё раз сожалеюще покачал головой. Седрик отвёл взгляд в сторону. Кажется, в книге действительно упоминалась чья-то смерть. Он тряхнул головой, мысленно переносясь в прошедшее Рождество: тёмная гостиная, шумящий на кухне Сириус, наливающий себе воды, огромный гобелен с выжженными на нём портретами, чёрная дыра, а под ней имя Эдуардуса, и рядом с ним… череп с лентой. Хестер Блэк. Седрик удивлённо моргнул, несколько удивляясь тому, что смог вспомнить, а затем вновь взглянул на портрет. Гермиона продолжала мять в руках книжку, переступая с ноги на ногу, а затем всё же спросила: — Он хотел её воскресить? — Да, — просто ответил Фронсак и добавил с хитринкой в голосе. — Видимо, Вы знаете, что его ритуал отличается от обычного. — О нём упоминание есть тут, — Гермиона указала на книжку, — но в ней не написано, что именно делает этот ритуал. — Потому что он был создан после написания книжки, упоминание внесли позже. Только сам ритуал подробно расписан в других источниках, которых в Хогвартсе нет, — ответил Фронсак, и Гермиона раздосадованно поморщилась, как и Седрик. Однако она тут же взяла себя в руки и спросила: — Но Вы знаете, что это за ритуал, верно? — Я не смогу вам о нём рассказать, — мягко улыбнулся Фронсак. — У вас есть лишь эта книжка, да и Вы сами не готовы. Эдуардус потратил на это исследование всю жизнь, и сделал всё, чтобы передать его нам, но нельзя говорить об этом ритуале просто на словах. — Почему? — спросила Гермиона обеспокоено. Фронсак посмотрел на неё и произнёс: — Он слишком опасен. Тот, кто им обладает, равен со Смертью. — Смертью? — выгнула недоверчиво бровь Гермиона, и Фронсак улыбнулся только шире, как улыбаются взрослые несмышлёным детям. — Почитайте волшебные сказки, мисс, они бывают очень занимательны. Кстати, не забудьте вернуть книгу в Запретную секцию. Вам уже пора, — он посмотрел в сторону, будто видел не раму, а нечто дальше за ней. Может, свою картину, висящую в кабинете Дамблдора. Гермиона недовольно открыла было рот, как портрет начал со скрипом отъезжать в сторону. Фронсак на прощание помахал рукой, встал с кресла и шагнул за раму, пропадая. Гермиона в ужасе и неровно, чуть не уронив на пол палочку, накинула на себя мантию-невидимку и выглянула в коридор, хотя Седрик с уверенностью мог сказать, что поблизости нет учителей. В гнетущем молчании они двинулись прочь от библиотеки. Где-то на середине пути Гермиона начала давить зевки. А Седрик мрачно думал, пытаясь сопоставить всё, что до этого выписал себе. Он порой ёжился, как ожидая нового зова, хотя ночью тот был довольно редок. Впереди показался портрет Полной Дамы. Седрик хотел было выбраться, как Гермиона тихо прошептала: — Надо обсудить, пока я не забыла всё, что надумала. Он бросил на неё взгляд и остался на месте. Полная Дама сонно проворчала что-то очень неразборчивое, одним глазом взглянула на стоявшую перед ней Гермиону, стянувшую мантию, и открылась после краткого «Хлопушка». Внутрь гостиной из окон лился ночной свет, в камине тлели угли. В них Гермиона послала огненный шарик, падая на кресло, и затем на всякий случай колдуя заклинание на отвод глаз. Седрик опустился в соседнее кресло, и уставился в огонь, размышляя. Наступившую тишину никто их них не собирался прерывать, пока вдруг Гермиона не пролистнула книжку некроманта и не пробормотала: — Что он имел в виду, говоря про сказки? — Могу ошибаться, — повёл плечами Седрик, — но если речь о Смерти, то он имел в виду сказку про Трёх братьев. Сказки Барда Бидля точно читали в каждом волшебном доме хотя бы раз, обычно на ночь. Хотя Седрик предпочитал, чтобы их ему читали не перед сном, особенно ту, что про братьев. После неё даже тени на полу казались пугающими. Поймав непонимающий взгляд Гермионы, он озадаченно нахмурился, а затем проговорил: — Тебе их не читали, да? — А тебе имя Золушка что-нибудь говорит? — спросила Гермиона, и улыбнулась, когда Седрик стал ещё более озадаченным. — Вот для меня точно также звучат твои три брата. О чём сказка? Седрик хмыкнул и посмотрел в потолок, а затем начал коротко: — Было три брата, с помощью магии они преодолели бурную реку, построив мост, и этим разозлили Смерть, — он улыбнулся, когда Гермиона скептично вскинула брови. — Это детская сказка, что ты от меня хочешь? Смерть разозлилась, потому что обычно в реке все тонули, но решила обмануть братьев и притворилась, что восхищена их магическими способностями. Гермиона подпёрла рукой голову, и сонно моргнула. Казалось, готова была провалиться в сон прямо тут и едва держалась, потому Седрик несколько ускорился: — Решила она дать трём братьям подарки: первый попросил самую сильную палочку, второй воскрешающий камень, — он только хотел было продолжить, как осёкся. С Гермионы сон слетел так, будто его и вовсе не было. Она напряжённо посмотрела на замолчавшего Седрика, и повторила: — Воскрешающий камень? — Совпадение, — пробормотал Седрик, морщась и ероша волосы. — Это же детская сказка. — И на неё попросил обратить внимание Фронсак, — уже более недоверчиво добавила Гермиона, потерев лоб. Нахмурившись, она спросила. — А что третьему досталось? — Мантия-невидимка, — ответил Седрик, и его взгляд, как и взгляд Гермионы, метнулся на комок невесомой ткани, сейчас лежавший на другом кресле. Гермиона помолчала и сказала: — Мантий-невидимок много. — Это похоже на паранойю, — не очень весело сказал Седрик, и Гермиона серьёзно кивнула. — Что было дальше? — Да, точно, — Седрик на миг зажмурился, вспоминая. — Первый брат пошёл хвастаться палочкой, и ни разу не проиграл ни в одной из дуэлей, и от зависти его кто-то убил, забрав и палочку, — он посмотрел на Гермиону. Та поджала губы и слабо кивнула. — Второй брат с помощью камня вернул к жизни свою невесту, но та так тосковала, что он решил отпустить её, а сам повесился, чтобы быть с ней всегда вместе. Снова замолчали. Гермиона смотрела на него испытывающе, внимательно. Он смотрел в ответ растерянно и непонимающе. Гермиона начала первая: — Это сказка. Седрик кивнул. Она продолжила: — У сказок есть основа. Седрик помедлил с кивком, но всё же качнул головой. Гермиона поджала губы, стуча пальцами по подлокотнику, затем посмотрела на книжку во второй руке, и сделала глубокий, шумный вдох. — Допустим, что-то подобное происходило, и на основе реальных событий сложили сказку. Тогда выходит, что первым некромантом мог быть второй брат. А для некромантии нужен воскрешающий камень, если он действительно существует. Умолкла, хмурясь. Седрик смотрел в полыхающий камин. Тот, кто его воскресил — обладатель воскрешающего камня? И все ли тогда сказки Барда Бидля происходили на самом деле, или существовали только три брата? По спине прошлась неприятная дрожь. — Но некромантов было много, и был создан ещё как минимум один ритуал, — проговорил Седрик отстранённо. — Воскрешающих камней несколько? — предположила Гермиона и поморщилась от собственного предположения. — Нет, нескладно как-то выходит. В чём смысл передавать знания о некромантии, при этом не говоря о том, где находится такой камень? — Может, и говорится, где один такой есть, — ответил Седрик, сцепляя руки в замок. Гермиона промычала нечто, похожее на согласие, и зашуршала страницами так, будто почти что дословно не знала всё, что было на них написано. Ещё одна мысль вертелась в голове у Седрика: что если для ритуала Лемитта такой камень обязателен? Он уже мрачно посмотрел на пляшущие языки пламени. У кого может быть такой камень? Хотя бы в теории. — Жертвовать чем-то, — пробормотала Гермиона еле слышно. Седрик вопросительно на неё оглянулся. Она прожигающим взглядом пялилась на титульный лист, где и возникали ответы Автора, когда они пытались расколдовать книжку без пароля. Гермиона медленно достала палочку. — Есть идея? — осторожно спросил Седрик. Гермиона растерянно на него взглянула, будто только-только вспомнив, что он всё ещё тут находится, и пожала плечами. — Фронсак спрашивал, готова ли я на жертву ради некромантии, — проговорила она задумчиво. — Некромантию уничтожили не просто так, она могла быть действительно очень опасна. И требовала жертвы. Или платы. Седрик застыл — далеко от него лежит проклятый кем-то отец, несущий бремя за эту самую «плату». Если верить сказанному рунами. Совладав с голосом, он тихо сказал: — Они могут брать плату жизнью других? — Именно, но это ведь убийство, — помрачнела Гермиона, теперь смотря на титульный лист с отвращением и даже злостью. Передёрнув плечами, она снова посмотрела на Седрика. — При убийстве душа раскалывается, и можно создать крестраж. Это страшное преступление, может ли это служить жертвой? — Не знаю, — холодно ответил Седрик, отворачиваясь. Если некромант страдает за то, что использовал отца, то пусть страдает. Седрик тряхнул головой, выгоняя тёмные мысли. — Тогда, — прошептала Гермиона, и вдруг её голос сорвался на следующих словах. — Я готова жертвовать. В удивлении Седрик обернулся на неё — она прислонила конец палочки к титульному листу, по которому снова побежали строчки. Но их становилось всё больше и больше. Обычно, Автор ограничивался одной, максимум тремя, а теперь они занимали чуть ли не всю страницу. Гермиона перевернула лист, а текст всё бежал и бежал, и книжка разбухала, как губка, впитавшая воду. — Когтевран любит загадки, — сипло сказала Гермиона, поднимая взгляд. — Фронсак такую загадал. Он оказался рядом и заглянул в книжку. Всё тот же непонятный почерк. Помимо записей появлялись цифры, стрелки, тыкающиеся в соседние строчки и пометки на краях страниц. Гермиона пролистала дальше и резко остановилась. Седрик вгляделся в одновременно и знакомые, и незнакомые буквы. И проглотил рвущийся наружу стон. — Это руны? — выдавил он. Гермиона почему-то смотрела на страницы не с меньшей растерянностью дрогнувшим голосом она ответила: — Хуже.

***

Во все глаза Гарри рассматривал непонятные руны, занимавшие половину разбухшей книги, и бездумно листал вперёд и назад, пока Рон и Гермиона разговаривали позади него. Рядом сидел Седрик и с некой обречённостью глядел на страницы. — Мы не можем просто их расколдовать, — в который раз повторяла Гермиона за последние минут двадцать. — Но мы же должны узнать, что там написано, или что, всё было зря? — всплёскивал руками Рон, и после этого они по кругу пускали диалог, обмениваясь какими-то названиями рун и говоря о какой-то там опасности, в которой Гарри совершенно ничего не понимал. Единственное, что он вынес из их разговора, это то, что руны на этих страницах зачарованы так, что перевести их будет очень затруднительно, так как в один знак сливалось по три руны, превращаясь в какую-то белиберду. — В общем! — Рон вдруг выхватил у него из рук книгу, и Гарри закатил глаза. — Надо это перевести! — Нет! — возразила Гермиона, и теперь Рон лишился книги. — Сначала мы переведём заголовки, видишь? А затем уже начнём переводить то, что окажется важным! Если ты не заметил, то часть — вообще дневник! — Так вы будете переводчиками? — спросил Гарри, запрокидывая голову на спинку дивана и повышая голос. — Нет, давай отнесём её профессору по рунам, он точно нам поможет! — вскипел Рон окончательно. — Она, — поправила его Гермиона и тяжело вздохнула. — К ней можно будет пойти, если мы не сможем разобрать какой-то знак, но у нас всё равно нет выбора! — Конечно нет выбора! — не унимался Рон и обвинительно ткнул в книгу пальцем. — У нас тут пособие по некромантии чуть ли не в открытом доступе, и нам прямая дорога в Азкабан! — Не драматизируй, — вздохнула Гермиона, впрочем, чуть побледнев то ли от подошедшего осознания, то ли от паники, хотя голос у неё остался твёрд. — Никто ничего не узнает, не будем же мы таскать это с собой! С этими словами она села за свой стол и достала чистый лист пергамента. Рон, пробурчав что-то, подтащил к ней свой стул, схватив по пути словарь рун. Гарри посмотрел на них, затем перевёл взгляд на Седрика и тяжело вздохнул. Взъерошив волосы, он тоже поднялся и отошёл к своему столу. По тому, что он успел вычитать на первых страницах, написанных на английском, учебники по истории стоило отнести на помойку. Если, конечно, сам Автор не исказил ничего. Книжка оказалась не сколько инструкцией по воскрешениям, сколько дневником с размышлениями о будущем. Но точно мог знать лишь Седрик — в обед в Выручай-комнате он встретил их несколько опустошённым взглядом, а на его стороне стола лежала неровная стопка из пергамента с перечёркнутыми словами, а то и целыми абзацами. — Что же там? — пробормотал Гарри, беря в руки один из таких листов. Позади Гермиона и Рон уже вошли в раж, препираясь касательно какой-то связки рун. Будто почти все три года под ручку ходили на рунологию, и только Гарри бездельничал на прорицаниях, как и добрая часть курса. — Кому поверишь — некроманту, жившему сто лет назад, или Министерству, чистящему книги? — невесело хмыкнул Седрик, заглядывая ему за плечо. — Как думаешь: если бы было какое-то подпольное сообщество некромантов, то об этом упомянули бы в дневнике? — А там ни слова? — вскинул бровь Гарри, вяло перебирая записи, натыкаясь взглядом на перечёркнутые выводы из книг и пометки мелким почерком, сделанные меж строк. Он вдруг нахмурился и указал на одну такую. — Не только чистокровные могли быть некромантами? — Да, — поморщился Седрик и предположил с ясной притворной неуверенностью. — Может, не хотели, чтобы даже пытались искать? — Всё равно бесполезно, — устало потёр шею Гарри, убирая листы обратно в стопку и повторяя вопрос. — Никаких тайных сообществ? — Что? — рассеянно спросил Седрик и посмотрел на него. На мгновение чёрные глаза помутнели как в задумчивости, и Седрик зажмурился на пару секунд. С уже более ясным взглядом он ответил. — Автор написал лишь то, что многие записи были уничтожены Министерством, а оставшуюся часть спрятали в семьях под сильными защитными чарами. — Министерство любит обыски, — пробормотал Гарри, хмурясь. Перси же говорил, что мракоборцы обыскивали дом Сэвиджа. Седрик кивнул, опускаясь на стул и подозрительно покосившись в сторону собственных записей. — Много ли вообще осталось таких записей? — спросил он тихо, словно о чём-то очень долго и кропотливо думал последние несколько часов. Гарри сел напротив него и склонил голову вбок, готовясь слушать. Седрик скосил на него взгляд и попытался улыбнуться, но вышло паршиво. Стерев подобие улыбки, он кратко ответил. — Это касалось многих семей, потому у дяди могло всё же что-то сохраниться. — Но он же мракоборец, — ответил Гарри. — Если бы и нашёл, то отнёс бы в какое-нибудь хранилище в Министерстве или что-нибудь такое. Нет? — Подумал, что его могут обвинить? — уже совсем мрачно предположил Седрик. — Потому решил сохранить. Или просто уничтожил. — Если уничтожил, то он не некромант, — сказал Гарри, и Седрик медленно кивнул. Он перевёл взгляд на Гермиону, яростно указывающую на одну из страниц книжки, а красный от сложной умственной деятельности или от раздражения Рон остервенело листал словарь. — Там сказано, что платой может служить здоровье другого человека, а не некроманта, — почти что прошептал Седрик. Гарри сжал его руку и посмотрел на друзей. Седрик спросил устало и с ноткой обречённости. — До сих пор не понимаю: всё это чей-то план или… что-то ещё? — Возможно, — отозвался Гарри, стискивая его пальцы лишь сильнее, — скоро узнаем. Ему определённо нужен был список дел. Не забывать о собраниях клуба, после которых слабость накатывала невыносимая. Не забыть про поиск рецепта зелья от вампиризма — всё пусто который месяц, ничего не выходило, и, казалось, даже Выручай-комната уже понимала (насколько комната вообще в состоянии «понимать»), что ингредиенты на исходе. Потому также стоило не забыть о походе в Хогсмид — список всего нужного выходил на два листа, и Гарри меланхолично думал, что с такими запросами должен получить хоть какую-то скидку. Денег в сейфе, конечно, много, но они не бесконечные же. Ещё не стоило забывать о яде, который до сих пор был внутри клыков василиска. Пока Рон с Гермионой пробовали себя в ролях переводчиков, Гарри вернулся к тому, с чего начинал учебный год. Книги по добыче сложных ингредиентов, котёл, грелка, ступка, колбы. Седрик же взялся за историю, по взгляду попросту не зная, что ещё делать. Снейп всё оставался образцом нежелания помогать разбираться в окклюменции. Как назло, книги про ментальную защиту разума, продававшиеся в книжной лавке Хогсмида, могли по полезности посоперничать с учебниками по истории — то есть, не было в них ничего полезного. Будто окклюменции действительно надо было учиться где-то в специальной школе, или книги по ней продавались лишь в специализированных магазинах. На ум приходил лишь Лютный переулок, но до него Гарри сможет добраться только в случае, если станет избранником удачи. Да и то — летом. А шрам раздражающе болел. Болел так, что ночью засыпать не удавалось — не сильно, чтобы кричать хотелось, но мучительно и долго, в лоб будто медленно вкручивали болт. Волдеморт будто специально не хотел делать какие-то свои тёмные дела днём. А раз днём шрам не болел, а ночью, наоборот, только это и делал, то Гарри начинал засыпать на уроках. — Не спите, Поттер! И на занятиях окклюменции тоже. Гарри поднял голову и зудящими от усталости глазами посмотрел на Снейпа со смесью злости и утомлённости. Снейп на это лишь недовольно сощурился, повертев в пальцах палочку. Оглядев Гарри оценивающе, он спросил: — Вам снятся сны от Тёмного Лорда, Поттер? — Нет, — выдохнул Гарри, спрашивая себя, почему именно сейчас шрам отказывается болеть. Снейп кисло скривился. — Не лгите, — бросил он, снова наставляя на Гарри палочку. Тот несколько раз моргнул, приходя в себя. Вроде бы, на прорицаниях неплохо так поспал, пока Флоренц рассказывал о видениях в дыму. Хотя сон на сорок минут ничто против сна в восемь часов. — Не вру я, — вздохнул Гарри, не находя сил даже на более яркое сопротивление. — У меня шрам по ночам болит. — От чего же? — всё так же недоверчиво спросил Снейп, но теперь усмехаясь. Гарри не сдержался и выплюнул: — Откуда мне знать, что делает Волдеморт, это не у меня чёрная метка на руке! По кабинету прокатился оглушительный хлопок заклинания. Гарри зажал уши и в откровенной ненависти взглянул на вскочившего на ноги Снейпа. Тот определённо готов был молнии пускать прямо из глаз. — Поттер, Вам стоит умерить своё желание выделиться, — прошипел по-змеиному Снейп, и Гарри дёрнулся, как схлопотав подзатыльник. Его взгляд уткнулся в мерцающий омут памяти, и Гарри тоже поднялся, прожигая взглядом Снейпа. — А то что? — в тон ответил ему он, внутренне взрываясь и до боли впиваясь ногтями в ладони. Снейп шумно вдохнул, лишь этим и показывая своё удивление. Гарри задрожал сильнее. — Минус двадцать очков Гриффиндору за непозволительную дерзость, — прохрипел Снейп, желтея сильнее обычного. Гарри уставился на него, и вдруг его осенило догадкой. — Вы мстите мне за папу? — спросил он дрогнувшим голосом. Снейп застыл, как стоял. Его взгляд метнулся к омуту памяти на какую-то долю секунды, и Гарри ощерился только сильнее, сжимая кулаки до почудившегося онемения. А затем он как-то бессознательно разжал их, опуская голову. Гнев и ярость всё ещё клокотали внутри, но теперь направлялись в другую сторону. В ту, в какую свернул тогда разговор с Сириусом, когда он его спросил. — О чём вы, Поттер? — о сталь в голосе Снейпа можно было руку порезать. Гарри глубоко вдохнул и тряхнул в голове. От взгляда на Снейпа легче не стало, только вернулось раздражение, опять начавшее быстро расти в груди. Потому он вновь посмотрел на носки собственных ботинок и ответил: — Ни о чём, сэр. Я могу идти? Он уже нащупал сумку в кресле, кожей ощущая витавшее в воздухе подозрение. Спустя пару мгновений прозвучало ледяное: — Идите. В коридоре ноги чуть не подогнулись. Опёршись о стенку, Гарри протяжно выдохнул. Каменный пол расплывался, но он всё же потащился вперёд — стоило выбраться из подземелий как можно скорее. У большого зала стало легче. Он осмотрел широкие двери, в которые без труда и Хагрид пройдёт, и направился к лестницам. С каждым шагом вертевшийся вихрем внутри гнев отступал, испарялся. Опустошённым Гарри замер около гобелена с неизменными троллями, огляделся — никого. Всё же тихо прошёлся в обе стороны, заглянул за углы — всё ещё никого. И наружу никто не выскакивает, пытаясь предупредить. Внутри Рон и Гермиона опять уселись за свой стол, обложившись словарями и пергаментом. С таким рвением все руны переведутся к концу месяца. Только Гермиона смотрела слишком озадаченно и хмуро для той, кто идёт напролом к победе. Рон уныло махнул Гарри, растеряв весь свой запал переводчика ещё в первый час работы, но всё равно вернулся к книгам. — Что-то случилось? — спросил Седрик и протянул руку, когда Гарри плюхнул сумку на стул. Пальцы переплелись, и как-то незаметно Гарри оказался прижат к Седрику, чувствуя крепкую руку на поясе и дыхание чуть выше живота. — Не хочу об этом, — поморщился Гарри, перебирая пальцами волосы Седрика. Он сощурился, приметив на нескольких прядях чёрные пятна. — У тебя чернила в волосах. — Не только в волосах, — ответил Седрик, немного отстраняясь и показывая руку. — Точно один бутылёк потратил, пока черкал всё это. — Понятно, — ответил Гарри, теперь смотря на него. Седрик слабо улыбнулся, и Гарри не сдержал собственной улыбки. В груди как узел развязали, и даже уже начавшая простукиваться боль в шраме не испортила конца дня. Во вторник на собрание клуба Захария пришёл болезненно-зелёным — казалось, его начнётся тошнить минимум слизнями, причём с минуты на минуту. Хоть всё прошло неплохо, и на пол ничего не полетело из его рта, однако все держались на культурном расстоянии, а Гермиона и вовсе обеспокоено посматривала в его сторону. — Ты чего, действительно, — Рон с нажимом сказал слово «действительно», — за него волнуешься? — Конечно! — немного высоким голосом ответила Гермиона и нахмурилась, когда Рон застыл. — Что? Ты посмотри на него! Ему же действительно плохо! — Если он здесь, то с ним всё нормально, — проворчал Рон, передёрнув плечами и отворачиваясь. Гарри посмотрел на него, затем на Гермиону, всё ещё косящуюся на Захарию, страдальчески сгибающегося у стенки и молча просящего перерыв у своего партнёра — в этот раз им был Эрни. — Скажи Рону, что я его ударю, если он допустит мысль, что Гермионе нравится Захария. Гарри аж дёрнулся от зловещего шёпота на ухо. Оглянувшись, он облегчённо выдохнул — Джинни. Она с подозрением глядела на Рона, что-то себе продолжавшего бурчать под нос. Видимо, одним ударом может не ограничится. Вдруг она посмотрела на Седрика и неуверенно ему улыбнулась. — Кстати, — она подняла взгляд теперь на Гарри, — честно, ты выглядишь немногим лучше Захарии. — Трудности со сном, — буркнул Гарри. — Спасибо за честность. — Просто подумала, что ты тоже чего-то съел не того, — вздохнула Джинни и пояснила, когда Гарри вскинул брови. — Пуффендуй же со Слизерином играет в воскресенье. Так Захария и Саммерби зелёные ходят и мутит их с самого утра. — Да и Малфой носом потолок задевает сегодня особенно часто, — поддакнул неизвестно откуда взявшийся Фред. За ним тут же возник закивавший Джордж, подхватывая: — Вряд ли они отравят всех барсуков, чтобы отменить матч, но… Он красноречиво посмотрел на только-только распрямившегося Захарию, который как боялся открывать лишний раз рот и общался с Эрни исключительно жестами. Гарри почесал затылок, бросил взгляд на недовольно прижавшего уши к голове Седрика и спросил: — И чем же они травят? — Без понятия, — мотнул головой Фред. Гарри посмотрел на Захарию, упорно направляющего на Эрни палочку, затем на Рона, вернувшегося к тренировке с Гермионой, и тяжело вздохнул. Ему стоит отвлечься. Когда там матч? В воскресенье? Отлично, думается, успеет, особенно если Захария всё же сможет рассказать ему о чём-то, кроме своего цвета лица. — Мне надо связаться с Наземникусом. Это он сказал близнецам, когда собрание закончилось. Захарию Ханна и Эрни чуть ли не вынесли под руки, а все последовали за ними, перешептываясь. Фред и Джордж переглянулись и с заговорщическим видом отвели Гарри в сторонку. — Мужской разговор! — хохотнул Фред, махнув непонимающей Джинни рукой. Та насупилась, резко развернулась и направилась к выходу. — Наземникус может достать рецепт сыворотки правды? — спросил Гарри, когда рядом не осталось лишних ушей — даже Рон с Гермионой отошли в сторонку, что-то обсуждая. Кажется, у Рона был какой-то лист в руках. — Рецепт? Не саму сыворотку? — округлил глаза Джордж и крепко задумался. — Хотя саму сыворотку… — Рецепт дают только тем, у кого есть разрешение, — вздохнул Гарри, — а разрешение только в Министерстве можно получить, сдав тест, но мне, как бы, пятнадцать. — И ты не то, чтобы любимчик Фаджа, да, мы поняли, — закатил глаза Фред и переглянулся с Джорджем. — Сделаем запрос, ты жди только. — А у меня есть выбор? — фыркнул Гарри, впрочем, благодарно кивая. Гермиона, узнав о просьбе, по виду готова была начать читать что-то вроде лекции, но замолчала, когда Рон тупо указал в сторону книжки некроманта. На их столе уже скопились черновики, на которые щедро растратили две бутылочки чернил, и Рон предложил начать экономить, потому что всё приобрело какие-то слишком уж ужасающие масштабы. А прошло всего два дня. Разговорить Захарию и так непросто, а когда он ещё и сам боится говорить, уверенный, что его сейчас стошнит — дело и вовсе гиблое. Гарри глядел на него, всё ещё зелёного и качающегося из стороны в сторону — потому что он, конечно же, упорно шёл по коридору на уроки, — и сдерживал желание бросить свои попытки помочь. Судя по тому, что обоих пуффендуйцев не отпускало второй день подряд, то либо слизеринцы продолжали их травить, что было бы странно — начинать за неделю до самого матча; либо всё это результаты после всего одной попытки. Да и Эрни говорил, что за Захарией и Саммерби следят во время завтраков, обедов и ужинов, чтобы им точно никто ничего не подсыпал. После окклюменции в среду Гарри опять хотел упасть лицом в подушку на диване и уснуть, но матч Пуффендуя и Слизерина был в воскресенье. Потому он нехотя достал котёл. — Отравление? — спросил Седрик. Гарри пожал плечами, добавляя мяты в зелье. — Эрни и Ханна сказали, что этих двоих не тошнит вообще ничем, да и есть они могут, но им очень плохо. Даже если их отравили чем-то новым, то эффекты можно снять, — он помешал в котле ложкой и вздохнул. Накрыв зелье крышкой, он опустился на стул и с раздражением потёр шрам, добавляя. — Если мятная настойка не поможет, то у меня ещё где-то три варианта есть. Что-нибудь да сработает. — Хорошо, — слабо улыбнулся Седрик. Гарри кивнул и бросил взгляд в сторону шкафа. Клыков василиска там лежало семь штук. Стоило ли спуститься в Тайную комнату ещё раз, чтобы набрать клыков уже специально для попыток выцедить из них яд? Учитывая, что нейтрализовать яд могут разве что слёзы феникса, которые, по словам близнецов, даже Наземникус добудет с трудом. Хотя вон, Фоукс сидит в кабинете Дамблдора. Захария чуть ли не разом выпил всю настойку, перед этим бросив на Гарри подозрительный взгляд. Зелень с лица не сошла, но когда Гарри увидел его на обеде, то выглядел он определённо здоровее, чем тот же Саммерби. И, кажется, слизеринцы за своим столом растеряли всю спесь и бахвальство, бившие из них ключом. К пятнице Захария оклемался окончательно, и Гарри решил не думать, что, возможно, яд сам выдохся, и мятная настойка не имеет никакого к этому отношения. Тем более, что появились дела важнее. — После полуночи к Астрономической башне прилетит сова, — тихо говорил ему Джордж ещё перед завтраком. — Там будет всё, и твой рецепт тоже. — Можем пойти с тобой, — добавил Фред серьёзно. Гарри оглядел их и помотал головой. — Сам схожу. Не то, чтобы совсем «сам». Вечером он надел тёплую мантию — февральский снег смыло ещё на первой неделе весны, но холод и неприятные порывы ветра оставались, а после уроков по уходу за магическими существами надо было отогреваться. Потому он наложил ещё и согревающие чары. Гермиона снова неодобрительно качала головой, Рон же пожелал удачи. После комендантского часа Гарри выскользнул из Выручай-комнаты под мантией-невидимкой и с Седриком на плече. От восьмого этажа до Астрономической башни было гораздо быстрее, чем от гостиной Гриффиндора. Винтовая лестница в башню неприятно скрипела под ногами, а внутри дул прохладный сквозняк — наверное, он оставался прохладным из-за мантии и согревающего заклинания. — Сегодня ясно, — сказал Седрик, выглядывая наружу и слабо улыбаясь. Гарри выдавил что-то похожее на «ага», глядя на него. Была ли это магия вампиров или просто Седрик сам таким был, однако Гарри не мог оторвать от него взгляда. Не тогда, когда он как сияет в звёздном свете. Гарри моргнул и заставил себя оглядеться. В ряд у стены стояли телескопы, на полках лежали свёртки пергамента, в темноте спрятались стулья. Подсвечивая себе заклинанием, Гарри утащил один и поставил рядом с Седриком, затем возвращаясь за вторым. — Разглядишь сову? — спросил Гарри, теперь смотря в небо. Седрик повёл плечами и опустился на стул, оглядываясь и видя точно больше, чем мрак — подножие замка тонуло в темноте, и даже хижина Хагрида с трудом просматривалась. — Даже если она вылетит из Запретного леса, наверное, — ответил Седрик и повернулся. Он вдруг усмехнулся. — У меня что-то на лице? — Что? — моргнул Гарри и быстро отвёл взгляд в сторону, утыкаясь им в луну. — Нет, ничего. — Как скажешь, — покладисто согласился Седрик, всё равно ведь улыбаясь. Гарри потёр начавшие гореть щёки, и опустил голову, делая глубокий вдох. Посмотрев опять в небо, он спросил: — Тебя всё ещё зовут? — Почти не замечаю, — вздохнул Седрик, морщась — Гарри опять отвернулся, откровенно не понимая, когда его взгляд успевает возвращаться к Седрику вновь и вновь. — Он чаще молчит. — Может, это хороший знак, — пробормотал Гарри, ёжась. Шрам задёргало, и он уже откровенно передёрнул плечами. — Замёрз? — вдруг спросил Седрик, смотря с беспокойством. Они сидели так, что ветер без каких-либо проблем ерошил им волосы и пробирался под одежду, по идее, должен был холодить. Но Гарри глядел в ответ на Седрика, и почему-то под мантией ему становилось как угодно, но не холодно. Сердце усиленно застучало о грудь. Память подсказывала, что до полуночи ещё около часа. — Не сильно, — ответил он всё же, и беспокойство из взгляда Седрика не ушло, потому он поднялся и отошёл за стену, скрываясь в тени и от ветра. Обернувшись на Седрика, продолжавшего сидеть на месте, Гарри чуть склонил голову и поманил к себе. — Ты точно замёрзнешь, — пробормотал Седрик, медленно поднимаясь и также медленно направляясь к нему. Гарри улыбнулся, отступая дальше в тень. Будто бы тут кроме звёзд и луны были иные наблюдатели. По коже пробежались мурашки, и дрожь пробила тело, когда лица коснулись холодные ладони. Вместе с этим боль во лбу как утихла, исчезнув, и Гарри подался вперёд, потянулся руками выше, скрещивая их за чужой шеей. От ветра защищала стена, но всё равно пробивало холодом от тела и дыхания, расходящегося по лицу. — Дрожишь, — прошептал Седрик со всё тем же беспокойством, отрываясь. Гарри поморщился и замер, когда прозвучало следующее. — Хочу греть тебя, а не наоборот. Гарри выдохнул и вцепился в него, чувствуя, как тот хочет отстраниться. Отклонился назад, упираясь спиной в стену, и поднял взгляд, встречаясь с чёрными глазами. От огня внутри них по спине пробежалась ещё одна дрожь, пробирающая до самых костей. Сердце тарабанило в ушах, и Гарри прижался ближе. — Вот точно не от холода дрожу, — всё же совладал он с языком. Седрик прищурился и наклонился ниже, затем глубоко вдыхая. Гарри тряхнуло от того, как под его руками двинулась грудь. — Дай мне минуту, — протяжно выдохнул Седрик. Гарри замер — и неожиданно чётко ощутил, как его плечи сжимают в хватке. И что он зажат у стены, с одной стороны телескопы, а с другой — конец стены и край башни. На пару мгновений грохот крови в ушах стал оглушительным, казалось, даже заглушил свист весеннего ветра, но затем сквозь него без труда пробилось старательно медленное дыхание над ухом. — Это сложно? — спросил он тихо и покраснел теперь от явного укола вины, расслышав горький смешок. — Как сказать, — прошептал Седрик, и его хватка чуть ослабла, — это похоже на концентрацию. — Трансфигурация? — предположил Гарри и облегчённо вздохнул от рук, скользнувших с его плеч ему на локти. Седрик качнул головой. — На самом деле, когда теперь я об этом думаю, — поделился он, поднимая голову и снова пересекаясь с Гарри взглядами, — то действительно похожи. Но с магией было сложнее. — Ты случаем не анимагом был? — спросил Гарри, улыбаясь. Седрик посмотрел на него в откровенном изумлении и помотал головой. — Почему ты так решил? — Ты же с ходу превратился в летучую мышь, — пожал плечами Гарри. Седрик внимательно на него посмотрел, как раздумывая, отвечать или нет. И пока он молчал, Гарри ощутил явное сомнение в собственных словах. — Или нет? — Немного практиковался, пока ждал тебя тогда в лесу, — всё же сказал Седрик и кисло хмыкнул. — Не то, чтобы у меня получилось сразу. — Ты отрастил только крылья? — улыбнулся Гарри, стараясь не представлять, как Седрик носится по лесу с огромными кожаными крыльями вместо рук. Старался не думать, а картинка всё равно всплыла в голове. — Не совсем, — таинственно ответил Седрик подозрительно дрогнувшим голосом. Гарри вопросительно взглянул на него и нахмурился — Седрик отвёл взгляд в сторону. Заглядывающий из-за угла свет касался его бледной щеки. Гарри с запозданием подумал, что вампиры же не краснеют. — А как тогда? — спросил он, давя лукавую улыбку. Седрик глубоко вдохнул и наклонился, обдавая холодным дыханием разом заалевшее ухо: — Без одежды пару раз вышло. Гарри замер, глупо хлопая глазами. Дыхание замерло где-то в горле на мгновение, а затем включился мозг. И чем дольше он работал, тем Гарри больше желал, чтобы он прекратил это делать. Хотя он даже не подозревал, как именно он должен заставить перестать своё воображение работать, когда его всё ещё прижимали к стенке, а напротив оказались чёрные глаза, горящие знакомым огнём. — Вот как, — выдавил Гарри, теперь не ощущая холода не только из-за заклинания. Седрик кивнул и проговорил, как вдруг вспомнив: — Минута прошла. Гарри закрыл глаза, стараясь дышать, а не задыхаться. И всё же вздрогнул, когда под тёплую мантию скользнула рука, обвивая за пояс и притягивая ближе. На пару мгновений Гарри отстранился, чтобы прийти в себя, а затем снова оказаться очень близко. В какой-то момент в него вцепились сильнее, но теперь пытаясь удержать на месте. — Что? — чуть испуганно спросил Седрик, тоже не совсем понимая. Гарри глубоко вдохнул, цепляясь за его плечи, и ответил: — Сейчас, подожди. А ноги продолжали подкашиваться, как назло. Сердце заходилось в лёгкой истерике, и вместе с его ударами по телу расходились новые волны дрожи. Несколько секунд Седрик стоял, и начал медленно опускаться. Гарри выдохнул, оказавшись на полу, прикрыл глаза, переводя дыхание. — Ты устал, — провёл рукой по его волосам Седрик. — Всё в порядке, — попытался заверить его Гарри и закатил глаза, встретив серьёзный взгляд. — Не снятся мне никакие сны. Просто шрам по ночам болит, честно. — Сейчас тоже? — спросил Седрик, и Гарри выдохнул от прошедшихся по шраму приятно-холодных пальцев. Какой там освежающий мартовский ветер по сравнению с этим? — Не так сильно, — признался он, подставляя голову под повторившееся поглаживанием. Словно вместе с этим утекала и боль, Седрик её как забирал. — Хорошо, — пробормотал Седрик и добавил уже чуть громче. — Тут холодно, Гарри, надо… — Я в тёплой мантии и под заклинанием, мне как угодно, но не холодно, — на одном дыхании выпалил Гарри и опустил взгляд, продолжая уже менее пылко. — Твоя рука у меня под мантией и даже так мне тепло. — Извини, — тут же одёрнул руку Седрик, поджимая губы и отворачиваясь, подставляя лицо ночному свету. Гарри сжал пальцы на его плечах и чуть склонил голову, тяжело сглатывая от пришедшей в голову мысли. — Всё хорошо, — сказал он. — Теперь извини меня ты. — За что? — Седрик хотел было посмотреть, но так и замер статуей, не в силах пошевелиться. Это оказалось приятнее, чем думалось — вот какая мысль мелькнула в голове у Гарри, когда он прошёлся губами по шее Седрика. Нечто странное в этом тоже было: казалось, что чего-то определённо не хватает. Гарри понял, чего именно, коснувшись собственной шеи — у Седрика не было пульса. Внутри всколыхнулось нечто мощное, когда Седрик тяжело сглотнул. Гарри отпрянул, вжавшись в стену, но сказать ничего не успел — мысли испарились от очередного поцелуя. И Седрик всё же вернул руку обратно под мантию, словно хотел сам согреться. Всё закончилось также резко, как и началось. Седрик отстранился и лбом упёрся в стену, тяжело и глубоко дыша, как после особенно тяжелого квиддичного матча. Гарри прижался к нему, обхватывая руками и мысленно давая себе зарок не отпускать ближайшие несколько минут. Даже по просьбе. Даже по мольбе. — Если, — заговорил Седрик, не шевелясь, — я повторю за тобой, то тебе придётся надевать браслет. — Не прошу, — тут же ответил Гарри, жмурясь. — Просто предупреждаю, — Седрик ещё раз сглотнул, будто пытаясь убрать вставший в горле ком. Гарри приоткрыл глаза и тихо спросил: — Ты говорил, что знаешь, что с тобой происходит. — Есть предположение, — выдохнул Седрик, и его грудь замерла. — Хочешь знать? — Опять торгуемся? — уловил настроение Гарри, теперь опуская голову на плечо Седрику. Тот хохотнул и ощутимо кивнул. — Что хочешь знать взамен? — Дай подумать, — у него в голосе скользнуло явное притворство, затем быстро сменившееся на серьёзность. — Что такого сказал Сириус? Ты после вашего разговора всё время думаешь о чём-то. Несколько секунд Гарри сидел, замерев. Поджав губы, он всё же кивнул, немного отстраняясь, так, чтобы было видно лицо Седрика. Тот перестал упираться лбом в стену и сел напротив. С немного щекочущим под рёбрами чувством Гарри понял, что холодные руки всё ещё у него под мантией, и быстро сказал: — Ты первый. — Хорошо, — Седрик снова отвернулся к свету, задумчиво хмурясь, затем вздохнул и медленно сказал. — Мне кажется, что это всё связанно с проклятием, но я не уверен. В «Монологе» об этом говорится как о «подарке», — он поморщился, явно несогласный с этим утверждением, и чётко сказал. — Но я не хочу, чтобы ты переживал то же, что и я. И чтобы ты тоже скрывался. Он посмотрел на Гарри предельно серьёзно. А Гарри моргнул, опуская взгляд и краснея от вернувшейся вины за ту просьбу. Сжав в кулаках толстовку Седрика, он кивнул, затем ещё раз, для весу, будто это лучше бы убедило его самого в своём решении больше не просить об этом. — Но почему ты этого хочешь? — пробормотал он непонимающе. Седрик повёл плечами, думая не над ответом, а над тем, говорить этот ответ или же нет. — Судя по всему, — начал он, — это из-за обращения, сместились предпочтения, — он вымученно улыбнулся. — Потому хочу, чтобы ты вечность был со мной. — Логично, — оглушено пробормотал Гарри. Седрик повёл плечами и немного смущённо ответил: — Я бы предпочёл человеческую жизнь с тобой, а не вечные бега. Сердце должно было взорваться — с такими грохотом и силой оно билось о рёбра. Гарри прильнул к Седрику на пару секунд, отмечая коротким поцелуем. Седрик улыбнулся ему в губы и проговорил: — Твоя очередь, не отвертишься. — Я и не пытался, — буркнул Гарри, впрочем, слабо улыбаясь. Только чем дольше он думал о том, что надо рассказать, тем меньше оставалось от пришедшего хорошего настроения. Как по кусочку отщипывали. Вздохнув, Гарри посмотрел на Седрика и выдавил. — Это вообще ещё и со Снейпом связано. — Он что-то опять наговорил? — разом нахмурился Седрик. Гарри отвёл взгляд в сторону, морщась. — Да это давно уже было… — Когда ты притащил из Запретной секции книги по разрешению от МакГонагалл? — спросил сурово Седрик и вздохнул, когда Гарри ещё сильнее стушевался. — Это было пару недель назад. — Вот это не связано с Сириусом, — упёрто ответил Гарри, немного раздражённо покосившись на Седрика. Тот покачал недовольно головой и сказал: — Всё же, я бы предпочёл знать, если что-то плохое с тобой происходит. — Не поверишь — я сказал бы то же в отношении тебя, — скопировал тон старосты Гарри. Они пересеклись взглядами. Седрик сощурился, Гарри тоже. Посидев так около минуты, Седрик всё же сказал: — Хорошо. — Компромисс вышел какой-то, — вздохнул Гарри. Седрик хмыкнул и теперь сам его коротко поцеловал. — Что там с Сириусом? — Как бы мягко сказать, — пробормотал Гарри, не собираясь доносить дословно всё то, что наговорил Сириус, высказывая своё категоричное отношение и мысли касательно близких отношений с вампирами. Знай он, что руки этого самого вампира сейчас вполне спокойно лежал на поясе у Гарри, причём ещё и под мантией… Гарри слишком отчётливо ощутил мрачное удовлетворение вперемешку с грустью. — Я ему не нравлюсь, — за него ответил Седрик, не очень весело улыбаясь. — Это не имеет смысла, он видел тебя только как летучую мышь, — разом вскипел Гарри. — Это как если бы ты счёл его бешеной собакой, увидев только как собаку! — Вампир поопасней собаки будет, — сказал Седрик, а Гарри закатил глаза. — Рон его за гримма принял с первого взгляда. — И всё же я могу его понять, — вздохнул Седрик, теперь смотря с печалью. Гарри мигом растерял весь яростный запал на крёстного, сцепил руки за шеей Седрика в замок. — Было бы отлично, если бы он не пытался уговорить меня расстаться с тобой, — сказал он тихо. Хорошо, что во взгляде Сириуса не было никакого осуждения, а то Гарри точно бы не мог держать это в себе так долго. Как какой-то очень страшный секрет. Сириус совсем зверел, стоило вспомнить Люпина. Сразу всё перерастало в какую-то уже совершенно ужасную ссору, где Гарри просто хотелось запульнуть осколок зеркала в стену, чтобы вдребезги. Конечно, этого он не сделал, может, свои плоды действительно дали занятия окклюменцией — удалось принять адекватное решение раньше, чем было принято неадекватное. Самое отвратительное, что Гарри не мог ведь объяснить Сириусу всю подноготную про вампира, да даже имени назвать не мог. Наверное, это тоже сыграло роль в мыслях и суждениях Сириуса. Спросил же он ещё раз про гипноз, хотя совсем недавно сам же проверял. Мягко Седрик уткнулся ему в волосы и выдохнул. По лицу и шее пробежались мурашки, Гарри ощутимо тряхнуло. — Что же со Снейпом? — тихо спросил Седрик. Гарри протяжно вздохнул, и Седрик добавил. — Или это полностью неприкосновенная территория? — Территория, ого, — хмыкнул Гарри. Это была неприкосновенная территория Снейпа, куда он, как какой-то вор, влез. Ещё и близнецов к этому делу привязал, они выходят как его соучастники. Отличная компания, расскажи Рону — долго припоминать будет, потому что его не позвали с собой. Гарри поднял взгляд и повёл плечами, как собираясь с мыслями. — Помнишь, я залез в омут памяти и увидел воспоминания Снейпа? — начал он осторожно. Седрик кивнул, потому что, конечно, он не мог забыть об этом моменте. Тогда Гарри продолжил. — Там был не только тот разговор о каком-то пророчестве. Он посмотрел на Седрика внимательно. Тот напрягся, как в ожидании чего-то очень плохого. — В общем, — Гарри поморщился, сам вспоминая — вспоминать чужое воспоминание, какой сюр, — папа и Сириус… они в том воспоминании издевались над Снейпом. — Издевались? — как-то тихо и откровенно непонимающе спросил Седрик, хмурясь. Будто пытался понять, как такое может быть. Гарри хмыкнул и хотел было уже разразиться тирадой, но замолчал. Подумав и прокрутив в голове ещё раз чужое воспоминание, он ограничился: — Да. И, я подумал, — он сделал ещё один глубокий вдох и выдал разом, — что воспоминание же можно как-то исказить, или оно само исказится, не знаю, как это должно работать, но в книгах всё было так непонятно, будто никто на самом деле понятия не имеет, как правильно пользоваться омутом памяти, и я решил спросить у Сириуса про это. И замолчал, морщась. Седрик вздохнул над ухом, и Гарри ощутил вибрацию от голоса: — Он сказал, что всё так и было? — Что ему казалось, что Снейп заслуживал такого обращения, потому что он уже тогда был одним из Пожирателей, — он вздохнул и прижался сильнее, — и я всё равно чувствую злость. Всё это время. Шрам на секунду пронзило болью, но это произошло так быстро, что Гарри лишь вздрогнул. Может, у него ничего не вышло с окклюменцией на самом деле, и Волдеморт уже которую неделю таким образом следит за ним? Но почему только по ночам, неужели не лучше делать это тем же днём? — Ты злишься на Сириуса и отца? — прошептал Седрик. Гарри замер и яростно мотнул головой спустя секунду раздумий. — Нет! — выдохнул он, ещё раз мотая головой, словно от этого может стать хоть чуточку легче. — Не на них, я злюсь потому что, — слова резко кончились, и он безвольно упёрся головой в плечо Седрику. Тот замер, несколько растерянно, и прижал Гарри к себе сильнее. Гарри провёл рукой по его груди и с неожиданно накатившей волной печалью не ощутил биения сердца. Вдруг она двинулась, и Седрик медленно заговорил, как взвешивая и подбирая каждое слово: — Когда ты смог сделать так, чтобы я оказался дома, — он осёкся и чуть приподнял голову Гарри, затем прислоняя свой лоб к его, и продолжил говорить, почти неслышно, но даже так его слова не глушил гуляющий вокруг башни ветер. — И мама тогда сказала, что хорошо, что я умер человеком. А когда мы вернулись на ту площадь, к Сириусу, я вдруг ощутил такую злость на неё. И я злился, очень, и не понимал, почему, — он сглотнул, и его глаза заблестели как две звезды, будто былая злость снова в нём резко вспыхнула, но затем всё потухло, и чёрные глаза стали прежними. У Гарри мелькнула запоздалая мысль, что они на самом деле никакие не чёрные, а иного цвета, который никак не хотел всплывать в голове. — И до сих пор злишься? — спросил Гарри также тихо. — Я подумал, что она ошиблась, — ответил Седрик. — Или сказала это, чтобы успокоить себя. В тот момент, на кладбище, с кубком, я не был счастлив как победитель. Я подумал, что хорошо, что она этого не знает. И злость ушла. — Просто… ушла? — вопрос у Гарри вышел отчего-то сиплым. Седрик едва заметно качнул головой, не отрываясь и всё ещё касаясь его лба своим. Чувство, что вертелось где-то под сердцем последние дни, вспыхнуло, как напоминая о себе, и Гарри зажмурился на долю секунды. Улыбающийся ему Сириус на пощади Гриммо; Люпин, учащий вызывать патронуса; отец, счастливо кружащийся с мамой на фотографии. Он приоткрыл глаза и вздохнул. Стоит снова связаться с Сириусом, попросить прощения за то, что успел наговорить. Но позже, когда всё уйдёт. А пока ему показалось, что ещё немного — и он упадёт в сон. Вечер выдался каким-то слишком выматывающим. — Сова летит, — вырвал его из только-только подступившей дремоты Седрик. Он поднялся без особого труда, а вот Гарри охнул, когда ноги подогнулись под ним так, будто в них были не кости, а вата. По ним пробежалось мучительное покалывание, и Гарри сполз обратно на пол, жмурясь. Как смог отсидеть всё и не заметить? Седрик обеспокоено потянулся к нему, но он махнул рукой — должно пройти, после тренировок с Анджелиной и не такое бывало. — Расслабься, — склонился всё же к нему Седрик, и в этот момент внутрь башни влетел чёрный пуховый комок. Хлопот крыльев раздался совсем рядом, и Седрик удивлённо покачнулся, когда чёрная, как дёготь, сова по-хозяйски уселась ему на плечо и стрельнула в них рыжим взглядом. На обеих лапах у неё было по мешочку, один больше и крупнее, чем второй, казавшийся и вовсе пустым. Гарри выпрямил затёкшие ноги и достал из внутреннего кармана кошелёк. Вспомнив нужную сумму, которую ему сказали близнецы, он достал её и потянулся к птице. Седрик наклонился ещё ниже, и сова величественно вытянула лапу. И даже не дрогнула, когда на дно мешочка упало с десяток галлеонов. Второй мешочек Гарри отвязал и заглянул внутрь. В воздух взвился почти что чёрный дым. Сова ещё раз внимательно на него посмотрела, а затем сорвалась с плеча Седрика и вылетела в ночь, тут же пропадая во тьме. Гарри вытащил из мешочка небольшой кусочек пергамента, вгляделся в него и тяжело вздохнул. — Он это ещё и зашифровал, — пробормотал он после нужного заклинания, и теперь рассматривая рецепт внимательнее. Седрик же взял сам мешочек и тоже заглянул внутрь. Гарри, не глядя, ответил на незаданный вопрос. — Это драконьи грибы, они зачем-то нужны Фреду и Джорджу. — Для какого-нибудь вида дымовых бомб? — не очень уверенно предположил Седрик, и Гарри пожал плечами, сворачивая рецепт и, наконец, поднимаясь. — Дело за малым, да? — хмыкнул он, хватаясь за руку Седрика. Тот кивнул, немного нервно. В Выручай-комнате уже лежала книжка по некромантии, начало расшифровок из неё, и скоро к ним должен был присоединиться рецепт сыворотки правды. Гарри не был силён во всяких законах, но что-то ему подсказывало, что обратной дороги уже нет.