***
Чёрное небо, чёрные птицы, чёрные деревья, чёрное, чёрное, чёрное. Дети, играющие на улице; их родители, гуляющие неподалёку; скрипят качели на ржавых цепях, мимо проносится стая ворон. Один ребёнок пропадает, но никто не обращает на это внимания. Крик девочки раздаётся совсем неподалёку, но её никто не слышит. Цвета разделены только на чёрное и оттенки серого. Белого нигде нет. Невысказанное обвинение «Ты лжёшь» выжигает душу безумно знакомым голосом, отдающимся в голове болезненным эхом. Твайлайт хватается за собственное горло, не в силах вымолвить ни слова. Девочка продолжает кричать, дети — играть, их родители — не обращать ни на что внимания. Пробегающий мальчик, наконец, смотрит в сторону несчастной жертвы, но тут же забывает о том, что слышал, когда его зовут друзья. Церковь, стоящая неподалёку, окрашена в ненавистный чёрный. Детский крик обрывается. Трава угольного цвета окрашивается в алый. Её собственный крик обрывает благословенную тишину наступающей ночи. Твайлайт стирает выступившую на лбу испарину, кладёт руку на больную голову. Безликие служанки держат её новое платье на сегодняшний день, не обратив на крики никакого внимания. Высокая горловина вместо воротника, аккуратный бантик из повязанной поверх ленты, юбка уже привычной длины — почти доходящая до пола, но при этом позволяющая спокойно передвигаться и не переживать, что она споткнётся по неаккуратности, — длинные широкие рукава, обязательно закрывающие запястья, чулки, туфли на небольшой платформе. Служанки протягивают, ко всему прочему, короткие перчатки. Чёрные. В её жизни слишком много чёрного. Девушка не спорит, натягивает ещё и перчатки: идеально сидящие и неожиданно удобные, сделанные из приятной на ощупь ткани. Она не помнит, как вчера заснула, но помнит упрёк в розовых глазах — последнее, что запечатлелось в её памяти. Из гостиной доносятся голоса. — Чем обязана визитом? — Решил по-дружески навестить перед очередным заключением, — весело отзывается неизвестный мужчина. Твайлайт не задерживается долго в коридоре: заходит сразу, чисто из уважения кланяется гостю, как её учили перед тем, как отправить в этот особняк. Селестия кивает на стул неподалёку, удостоив девушку лишь мимолётным взглядом. Её гость — мужчина приятной наружности, в глазах которого — азартный огонёк, а на лице — хищный оскал. — Новенькая? — фыркает он, оценивающе оглядывая Спаркл. — Симпатичная. В углу комнаты стоят две другие фигуры — Твайлайт замечает их только сейчас. Две девушки, одетые в странную военную форму. — Твоё время ограничено, — хмыкает Селестия, подпирая голову рукой. — Ты не просто так выбрал посещение ко мне своим последним желанием. Мужчина не сводит взгляда с Твайлайт, и та невольно ёжится. Его зрачки вытягиваются в кошачьи, радужка сияет ярко-жёлтым. — Может, я просто соскучился, — усмехается он, оторвав, наконец, от Твайлайт свой пожирающий взор. — Не могу не подметить, что девчонка у тебя интересная. — Распространение излишней информации увеличит срок твоего наказания, Дискорд, — шипит сквозь зубы девушка с радужными волосами. — Я не сказал ничего лишнего в отличие от вас, капитан Дэш. — Осталась одна минута, — робко напоминает другая девушка с пронзительными голубыми глазами. Её голос Твайлайт едва расслышала. — Флаттершай, ты так добра ко мне, — смахивает мнимую слезинку Дискорд и снова обращается к Селестии. — Ты же можешь их подкупить? Давай ты договоришься, а я в долгу не останусь. — Ты заслужил, — женщина в белом недовольно скрещивает руки на груди. — Не вижу ни одной причины останавливать их. — Ты же знаешь, каким полезным я могу быть! — Чаще ты бываешь занозой в одном месте. — Ой, да брось! — Время вышло, — объявила Дэш, в руках которой материализовалось огромное копьё. После взмаха этой громадины в стене образовалось что-то, напоминающее портал. — Флаттершай сопроводит тебя в место заключения. Принцесса Селестия, вы не сообщили о новой жертвенной невесте, и я вынуждена проследить, что всё сделано по правилам. — Как будет угодно, — смиренно согласилась Селестия. Дискорд играючи развёл руками и, подпрыгнув на ноги, протянул руки Флаттершай. Та ловким движением сковала их горящими огнём наручниками. — Ещё увидимся, Твайлайт, — подмигнул мужчина, прежде чем исчез в портале вместе со своей стражницей. «Откуда он узнал?» — хмурится Твайлайт, но обзор ей преграждает капитан Дэш. — Встаньте и протяните руки вперёд. — У неё ещё нет печати, — останавливает её Селестия, поднявшись с дивана и приблизившись к девушкам. — Она здесь меньше месяца. — Раньше вы ставили печать сразу, — удивляется Дэш. — Я бы рекомендовала быть аккуратнее. — Не волнуйтесь насчёт этого, — вежливо улыбается женщина. — Вас интересует её осведомлённость? — Да, и отсутствие вашего вмешательства в её решение, — Дэш снова обращает внимание на Твайлайт и ободряюще похлопывает её по плечу. — Не волнуйтесь, вам переживать не о чем. Посмотрите мне в глаза, пожалуйста. Мягкое ментальное давление ощущалось совсем недолго; Дэш удовлетворённо кивает, отдаёт честь Селестии и направляется к порталу. — Проверьте охранные чары вокруг дома, Дискорд мог наворотить дел втихаря, — бросает она напоследок. После её ухода портал растворяется мгновенно. Вопросы, что вертятся на языке, получают свой ответ прежде, чем были озвучены: — Дискорд — мой старый знакомый. Дух раздора, — коротко информирует Селестия, когда Твайлайт приступает к своему завтраку. — В основном ссорит людей и часто перегибает при этом палку. — А те две девушки… — Ангелы. Кусок оладьи застревает в горле; Твайлайт заходится в громком кашле под усмешку Селестии. — Тебя что-то удивляет? — Это… — в фиалковых глазах горит восхищённый огонёк. — Это действительно были… ангелы Божьи? — При исполнении. Бдят за соблюдением соглашения. — Поразительно, — задерживает дыхание Твайлайт. — Те две девушки ангелы… — маленькое несоответствие врезается в память острым осколком. — Но они назвали вас… принцессой? — Иерархия для всех одна. — Так вы принцесса? — Да, — прикрывает глаза Селестия, но голос её по-прежнему мягок. — Но не обращайся ко мне по титулу. — Вам идёт этот титул, — легкомысленно отзывается Твайлайт, продолжая есть свой завтрак. — И оладьи, кстати, просто великолепны. Селестия скрывает довольную улыбку за чашкой чая и чуть прищуривается, следя за беззаботной девушкой напротив. В воздухе витает неуловимый запах ночного кошмара, и исходит он, несомненно, от Твайлайт. — Почему я ношу чёрное, а вы белое? От своего занятия женщина не отвлекается ни на миг: отмеряет нужную порцию измельчённых трав для настойки с точностью педанта. Твайлайт терпеливо ждёт, когда все ингредиенты будут залиты спиртом в литровой бутылке, когда эта самая бутылка будет плотно закупорена, и когда Селестия, наконец, повернётся к ней лицом. Торопливость и спешку она ненавидела всей душой, и Твайлайт уяснила это почти сразу. — Люди грешны. Селестия проходит мимо. Твайлайт догоняет её, ожидая продолжения. — Ваши жертвенные невесты ведут праведную жизнь, вы сами говорили. Почему они грешны, а вы нет? Короткий вскрик отражается эхом от пустых стен коридора; запястья сжаты крепко, но не до боли — дёрнуться проблематично, не то что сбежать; единственное, что пугало — глаза напротив. Вжатая в стену Твайлайт невольно задержала дыхание, когда Селестия наклонилась чуть ниже. — Знаешь, что такое безгрешность? Твайлайт зажмуривает глаза и мотает головой. — Отсутствие грехов, — раздаётся усмешка. — Я заперта в этом особняке уже тысячу лет. Какие с меня грехи? А вот вы, мои невесты… Давление на руки постепенно ослабевает, но девушка замечает это не сразу. — …вы те ещё грешницы. Когда она открывает глаза, Селестии и след простыл. Ненадолго, это ясно для них обеих — потому что сегодня четвёртый день. В договоре чётко прописано, что каждая новая жертва — отсрочка на сто лет: Селестия не покинет своего особняка указанный срок после того, как невеста прибыла в особняк. Люди столько не живут, это ясно как позабытый солнечный день. Почему тогда сотня лет? Сколько на самом деле прожили прошлые невесты? Любопытство — пагубная черта, отец всегда ей это повторял. «Именно любопытство погубит тебя, Твайлайт», — точная цитата его слов. Возможно, в будущем так оно и случится, но терять ей уже всё равно нечего. Договор по-прежнему лежал на столе в её комнате. Она всего раз пробежалась по нему глазами неделю назад, удостоверившись, что Селестия не лгала насчёт условий. Но в нём должны быть хоть какие-то подсказки, намёк на то, что происходит с невестами после истечения срока их заключения. Скучные пункты про обязательства со стороны Селестии, которых оказывается раза в два больше, чем обязательств со стороны невесты; срок действия договора — сотня лет по земному календарю, условия продления, состояние здоровья… Твайлайт хмурится, оглядывая странный пункт: «В случае потери жертвенной невестой рассудка, созывается комиссия, призванная оценить ущерб её душевному равновесию. Если ущерб серьёзен, и лечение в данном случае не окажет необходимого воздействия, невеста переходит в собственность вампира на неопределённый срок». — И что это значит? — бормочет под нос Твайлайт, ещё раз пробегаясь по строкам. Её отвлекает безликая служанка, жестом указывая на ванну. Время семь утра, как раз вовремя. Подойдя к кровати, девушка тянется к перчаткам, но её руку резко хватают сзади за запястье. Огладив внутреннюю сторону ладони, Селестия подносит обтянутые тканью пальцы к губам и мимолётно целует их, внимательно следя за реакцией Твайлайт. Неожиданность, с которой вампирша оказалась за спиной, испугала до учащённого пульса и сорванного дыхания; девушка быстро берёт себя в руки, но этого недостаточно. Перчатка летит в сторону, Твайлайт разворачивают спиной к кровати, давят на плечи, призывая сесть. Селестия опускается перед ней на колени, целует оголённую ладонь, разворачивает внутренней стороной к себе и слабо царапает выступившими клыками, направляясь к вене на запястье: она специально распорядилась насчёт платья с широкими рукавами без манжет на сегодня. Твайлайт, изначально заворожённо наблюдающая за действиями вампирши, отводит взгляд, и в тот же момент чувствует немного болезненный укус. Селестия успокаивающе гладит её по бедру, пьёт кровь, смотрит на лицо девушки и ухмыляется. По ранкам широко проходится язык, собирая остатки алой жидкости. Ощущения заставляют смущённо зажмуриться. Губы в последний раз нежно целуют запястье, словно извиняясь, и исчезают, оставляя после себя лёгкий холодок, растворяющийся в воздухе. Безликая служанка поднимает перчатку и встаёт мёртвой статуей, ожидая другие предметы одежды. Твайлайт с минуту успокаивается, унимает дрожь по всему телу, вспоминает про ванну и в спешке раздевается. С каждым укусом из неё словно выпивали частичку души.***
Мальчик напротив, протянутый крест на цепочке — слишком большой, нелепый для маленькой девочки, но та с благоговением тянет руки вперёд. Поднимая взгляд, она не видит лица мальчика: слишком смазано, нечётко. Единственное, что она понимает — он улыбается. Всего мгновение — и видение исчезает. Снова крики играющих детей, скрипящие качели, кровавый след на угольной траве, и тот самый крест, облитый порочной кровью, который валяется на земле. Дрожащая маленькая рука касается креста. Твайлайт просыпается, не видя, кто его поднял. Ночь в особняке была невероятно длинной. Фактически, восход солнца Твайлайт застала всего один раз — в десять часов утра. Иногда ей вообще казалось, что они находятся в другом измерении — иначе она объяснить подобное не могла. Платье, что выдали служанки, когда она проснулась, имело привычные манжеты. На столе валялся договор, который Твайлайт снова окинула взглядом, прежде чем покинуть комнату. Вряд ли она найдёт в нём что-то новое: вчера она перечитала его трижды, и кроме странного пункта про «душевное равновесие» ничего не нашла. Селестия не оказала ей честь своим присутствием в столовой, да и яичница была явно не её приготовления, поэтому Твайлайт, быстро разделавшись с завтраком, побежала в любимую библиотеку. Возможно, женщина загулялась в саду, возможно, занята своими делами, о которых, как подозревала Спаркл, ей было лучше не знать. Белая фигура, сидящая в одном из кресел библиотеки, избавила Твайлайт от догадок. На неё, как это бывало обычно, не обратили никакого внимания; розовые глаза бегали по строчкам неизвестной книги, судя по страницам — не самой новой. Она внутренне напряглась, остановившись в дверях, ещё несколько долгих секунд решалась войти. Селестия никак не отреагировала на такое поведение: всего лишь перелистнула страницу, нарушая тишину хрустящим шорохом старой бумаги. Сделав осторожный шаг внутрь, Твайлайт осмотрела библиотеку в поисках недочитанной ею в прошлый раз книги. Та обнаружилась, по иронии судьбы, на столике неподалёку от Селестии: закрытая, с проступающей тёмно-синей закладкой, на которой был изображён серебряный полумесяц. Стараясь идти как можно тише, Твайлайт только коснулась кончиками пальцев обложки, как раздался скучающий голос: — Чем тебе приглянулась эта закладка? Рука дрогнула; девушка удивлённо подняла брови, не понимая, к чему был задан этот вопрос. — Впрочем, забудь, — Селестия отчего-то морщится, словно коря себя за то, что вообще решила об этом спросить. Твайлайт молча забирает книгу, прижимает её к груди и спешит занять место в кресле неподалёку. Читать вне библиотеки ей запрещалось, если точнее: нельзя было выносить книги за её пределы, и сейчас этот запрет ей особенно не нравился. Нахождение в одном помещении с вампиршей пробуждало первобытный страх: иногда Твайлайт его практически не чувствовала, иногда он сковывал и не позволял связно думать. Они проводят в целомудренном молчании два часа, и последние пять минут Твайлайт тщетно пытается набраться смелости, чтобы спросить о предыдущих жертвенных невестах. Селестия неожиданно поднимает голову, и её стальной взгляд заставляет девушку вздрогнуть. — Ты громко думаешь. Что случилось? Сердце разрывает грудную клетку, а глаза мечутся, пока запутанный паникой мозг судорожно придумывает ответ. Холодные пальцы обхватывают подбородок, заставляя задрать голову и посмотреть вверх, на нависающую над ней вампиршу. — Иногда мне кажется, что ты меня специально провоцируешь. Твайлайт путается в мыслях ещё сильнее. — Т-то есть? — Будишь мой аппетит. У тебя слишком сильные эмоции, особенно, когда я рядом. Ещё ни одна невеста так не реагировала на моё присутствие. — Разве бояться вас… — Твайлайт запинается, но видя, что Селестию не задели её слова, продолжает, — разве это ненормально? — Ты не просто боишься меня. Живот приятно покалывает, и в то же время словно скручивается в тугой узел — она сама не знает, как дать описание своим эмоциям. — Ты в предвкушении, — задумчиво протягивает Селестия, поглаживая девушку по щеке. — Я тебе… интересна? — Вы же вампир… — шепчет Твайлайт. — Я тебе интересна не только поэтому. Пальцы мимолётно касаются ушной раковины, несильно зарываются в волосы, дарят приятную ласку, от которой девушка буквально млеет. — Страх, который ты испытываешь, абсолютно нормален для людей. Для вас я хищник, причём очень опасный. Вы теряете чувство безопасности и, вдобавок ко всему, ощущаете мою потустороннюю природу. Часто сходите с ума. Она тянется за ласкающей рукой, но вовремя отдёргивает себя. Селестия ухмыляется. — Что ты хотела спросить? — Люди не живут сотню лет, — слова удивительно легко слетают с губ. — Но именно такой срок вы указали в договоре. — Могла указать и тысячу. Её словно приводят в чувства ударом по голове. Фиалковые глаза расширяются и с непониманием смотрят в глаза напротив. Селестия отходит на пару шагов назад, грубо хватает одну из служанок и ставит перед собой. Её бледные пальцы пробегаются по лицу, черты которого Твайлайт не может рассмотреть, как бы ни старалась. От догадки в горле застревает ком. Вампирша улыбается и молчит, словно предоставляя Твайлайт возможность осознать свою участь в полной мере. — Это… «Это отвратительно, ужасно, бесчеловечно, низко…» — хочется сказать Твайлайт. Она поджимает губы, отчаянно вглядываясь в лицо служанки, но оно по-прежнему смазано. — Вы чудовище. Девушка выбегает из библиотеки, сдерживая обидные слёзы. К счастью, Селестия не останавливает её. Она бежит, даже не разглядывая дороги перед собой, пока не оказывается на улице. Поёжившись от ночной прохлады и подувшего ветра, Твайлайт с удивлением подмечает, что ещё ни разу не гуляла по любимому вампирскому саду. Утерев проступившие слёзы, она вдохнула полной грудью и, приподняв подол платья, спустилась с крыльца. Полная луна прекрасно освещала каменную дорожку, окружённую вечноцветущими клумбами. Пару раз обернувшись и убедившись, что Селестия действительно не преследует её, Твайлайт позволила себе спокойно выдохнуть и даже улыбнуться белоснежному бутону розы. За всё время прогулки она не встретила ни одной розы другого цвета. Раздавшийся шорох, вызванный явно не ветром, отвлёк девушку от лицезрения красот сада. Она резко поворачивает голову, успевая заметить какое-то движение вдалеке. «Любопытство тебя погубит, Твайлайт». На развилке Твайлайт оглядывается по сторонам, снова замечает движение и идёт к нему. На следующей развилке всё повторяется: сад напоминает лабиринт, и что-то словно ведёт её за собой. После очередного поворота перед глазами предстаёт склеп. Рука невольно тянется к кресту на груди, что скрыт под одеждой, и мысль уйти отсюда, пока не поздно, отчаянно взывает к рассудку. Твайлайт оглядывается в последний раз и подходит ближе. В голове звучит голос отца. «Тяга к познанию это хорошо, Твайлайт, но в разумных пределах». Дверь открывается на удивление бесшумно. «Любое знание рано или поздно обернётся против тебя». Стук каблуков по каменным ступеням, ведущим вниз, кажется слишком громким. Лестница заканчивается быстрее, чем Твайлайт ожидала. Она поднимает голову и зажимает рот руками. «Господь любит смиренных, а не всезнающих». На каменной плите лежит поразительной красоты девушка, и редкие камни, которыми расшито её тёмно-синее платье, напоминают звёзды на ночном небосводе. Руки сложены на груди, глаза закрыты, а кожа бледна так же, как у Селестии. Словно она была… мёртвой. В более полном смысле, чем вышеупомянутая вампирша. Отчаянная мысль уйти докричалась до рассудка: она явно увидела что-то, не предназначенное для её глаз. Отдельный склеп, чётко прослеживаемые черты лица, частые прогулки Селестии в саду — всё указывало на то, что это не очередная жертвенная невеста. Твайлайт выбегает из склепа так быстро, насколько может, чувствуя странный пугающий взгляд в спину, мчится по саду в сторону особняка. Только оказавшись внутри она позволяет себе отдышаться.