***
— Эй, парниша, — Шайнинг даже вздрогнул от такого обращения. — Ты говорил, что невеста — твоя сестра. — Ну… да. У Рарити совершенно безумно загорелись глаза, а руки быстро нащупали блокнот, валявшийся среди кучи хлама на столе. Быстро пролистав до нужной страницы, она начала тыкать блокнотом прямо в лицо Шайнингу. — Как думаешь, это платье или это? Может, следует что-то добавить? Как твоя… её же Твайлайт зовут? Какие у неё вообще предпочтения в одежде? — Да я… откуда ж я знаю? — растерянно потирает затылок Шайнинг Армор, глядя на обилие кружевов в одном из эскизов. — Фи, и пользы от тебя никакой… — разочарованно фыркает Рарити, возвращаясь к выкройкам. — Может, украшения какие? Она носит что-нибудь? — Мы выросли в очень религиозной семье, без всяких излишеств… — А-а-а, — понимающе протянула демоница. — Бедняжка Твайлайт. Надо предложить принцессе подобрать ей пару украшений. — Она дело говорит, — раздаётся смешок за спиной, заставляющий Рарити испуганно подпрыгнуть на месте и обернуться. — Твайлайт, что думаешь? — Украшения носят, чтобы покрасоваться, а в этом особняке большую часть времени только мы, — смеётся Твайлайт в ответ, по-доброму глядя на брата. — Привет, Шайнинг. Девушка стоит по левую руку от Селестии, одетая в привычный чёрный цвет, и улыбается; лишь лёгкая бледность лица напоминает Шайнингу о словах Рарити: «Её невеста сейчас не в лучшем состоянии». — З-здравствуй, Твайлайт… И сразу становится неловко от воспоминаний, как в прошлый раз Твайлайт… просто взяла и замахнулась на него острым концом креста. — Можешь красоваться передо мной, — усмехается Селестия. — Приготовление завтрака не займёт много времени, как раз успеете поболтать. — Стойте!.. — вскрикивает Шайнинг, но вампирша на него совершенно не реагирует. — Мне нужна!.. ваша помощь… и куда она? — Скоро вернётся, — беззаботно отозвалась Твайлайт, подходя к Рарити и протягивая ей руку. — Твайлайт Спаркл. Мы, кажется, ещё не знакомы. — Вчера ты точно была не в том состоянии, чтобы обращать на других внимание. Рарити, — пожимает руку демоница. — Принцесса просила меня сшить тебе новую одежду, есть пожелания? Вот, взгляни, — блокнот плавно перекочевал в руки Твайлайт. — Выполнить всё не обещаю, но постараюсь учесть. — Ух ты… здорово… Шайнинг хмурится, наблюдая за происходящим, ощущая себя… лишним. Его словно нарочно игнорировали, а ведь им с Твайлайт точно есть о чём поговорить, и такая реакция сестры после того, как она собиралась его покалечить, не была нормой. — Твайлайт? — тихо зовёт он сестру, и та, наконец-то, обращает на него внимание. — Да, Шайнинг? — С тобой… всё хорошо? — Конечно, Селестия заботится о моём самочувствии, — Твайлайт вдруг смущается. — Даже чрезмерно. — Нет, Твайлайт, я не об этом… — медленно подходит к ней Шайнинг и обхватывает за плечи. Подозрительная настороженность передаётся по воздуху не только девушке, но и демонице рядом: та заинтересованно наблюдает за встречей родственников. Слова даются тяжело, но ещё тяжелее наблюдать за столь странным поведением Твайлайт: — Вспомни нашу последнюю встречу, Твайлайт. Я… я не хочу ничего сказать, но… ты странно себя ведёшь. Фиолетовые глаза смотрят на него с детской наивностью, и лишь спустя несколько долгих секунд в них отражается непонимание. — Я… я не знаю, — морщится Твайлайт, опуская голову, а затем снова поднимая её и вглядываясь в лицо напротив. Это брат, её брат, она отчётливо его помнит, помнит и их игры возле качелей, и совместные послушания, и даже как они вместе сидели за столом в трапезной. Но она… — Я… не чувствую, — бормочет Твайлайт, в глазах которой плещется самый настоящий ужас. Она взывает к самому неприятному воспоминанию: страшно, больно, обидно, и мальчик, глядевший на происходящее издалека, — это точно Шайнинг, и он точно убежал. — Я ничего не чувствую по отношению к тебе… — поражённо выдыхает она. Не было не только обиды и зависти, но и всех светлых чувств, что были связаны с братом — любви и доверия, несмотря ни на что. Руки у Шайнинга начинают дрожать, и он отпускает плечи сестры, не в силах поверить в происходящее. Что случилось за это время? Почему она… по её же словам, «не чувствует»? — Как… так вышло? — тихо спрашивает он, на что Твайлайт пожимает плечами. Шайнинг повышает голос: — Это она сделала, так?! Твайлайт успевает схватить его за руку и удержать от опрометчивых поступков, потому что юноша уже собирался рвануть на поиски Селестии: — И что ты сделаешь, даже если так?! — Как что?! Нужно забрать тебя отсюда! — Порвать договор?! — Кейденс сказала, что!.. — Где сейчас твоя Кейденс, раз ты ей так доверяешь?! Шайнинг мгновенно стушевался, не зная, что ответить, и Твайлайт уже спокойнее продолжила: — Я не уйду. — Почему? Посмотри, что она с тобой сделала! — И что она со мной сделала? — печально усмехнулась Твайлайт, отпуская его руку. — Что не так она со мной сделала? — Превращает тебя… в куклу… в игрушку! — рычит Шайнинг. — Одевает, ухаживает, причёсывает, подстраивает под себя… — И чем это отличается от моей прежней жизни? Тем, что я одевалась и причёсывалась сама? Или практически ежедневными наказаниями за сущие пустяки? — сжимает кулаки Твайлайт и жалостливыми глазами смотрит на брата. — Я смотрю на тебя и ничего не чувствую. Ничего! А раньше разрывалась от зависти и обиды. — Я… какая зависть? Почему ты… — явно не понимал ШайнингАрмор. — Тебя готовили занять место отца и даже больше. А что оставалось мне? Да я!.. — Милая, вас слышно на весь особняк, — усмехается Селестия. — Иди поешь. А с тобой, Шайнинг Армор, я хочу поговорить наедине.***
Шайнинг так много хотел бы высказать, столько сообщить этой проклятой вампирше, забравшей его любимую сестру в этот чёртов особняк, но один холодный взгляд Селестии заставлял кровь стынуть в жилах. Комната, в которую она его привела, напоминала кабинет, и на столе валялась какая-то кипа бумаг, посмотрев на которые женщина лишь тяжело вздохнула. Она предложила присесть в одно из кресел, и сама села напротив, сложив руки перед собой в замок. Злость, которую ранее испытывал Шайнинг, заглушалась потерянностью и необъяснимым страхом перед созданием, что сидело перед ним. — Кейденс сбежала, — констатировала факт Селестия. — Кто бы сомневался. — Она пропала… — попытался возразить Шайнинг, на что Селестия лишь покачала головой. — Нет, она сбежала. Так и не научилась нести ответственность за свои поступки. — Но ей нет смысла сбегать! — Оу, — ехидно ухмыльнулась Селестия. — У неё как раз-таки есть. — Я бы принял всё, что она сказала бы мне! — горячо возразил Шайнинг. — Прекрати кричать, ради всего святого, — морщится вампирша. — Я бы предпочла культурно всё обсудить. Поверь, у нас есть общие интересы, а у меня есть желание заключить с тобой маленькую сделку. Всего несколько лет назад Шайнинг осуждал отца за то, что тот так легко послушался Селестию, что не сумел отстоять собственную дочь и так запросто отдал её в лапы вампиру. — Меня не волнуют заскоки Кейденс, — невозмутимо продолжает Селестия. — Всё, что меня волнует в данный момент — это здоровье Твайлайт. Твои появления влияют на неё… не очень положительно. И теперь та же самая вампирша предлагает сделку ему, и предметом этой сделки снова становится Твайлайт. — Ты и так!.. — На «вы», — опасно сверкнули глаза Селестии, — если ты вообще хочешь уйти отсюда целым и невредимым. — Вы… — сглотнул Шайнинг, почти растеряв свой пыл, — вы заставили её забыть меня. Разве этого не достаточно?! — Не забыть. Я всего лишь забрала те эмоции, от которых ей было плохо. — Вы забрали у неё вообще все эмоции, которые были связаны со мной… это… это… это же ужасно! — Давай не будем разводить дискуссию по такому пустяку, у меня мало времени на препирательства, — раздражённо отмахивается Селестия, кивая на заваленный бумагами стол. — Могу достать тебе Кейденс из-под земли, если ты больше никогда не посетишь Твайлайт. Либо ты согласен, либо нет, никакие другие условия меня не интересуют. В очередной раз сделать свою сестру предметом торговли за возможность снова встретиться с ангелом, запавшим ему в душу, или… или наплевать и найти Кейденс самому. — Я не опущусь до уровня своего отца, который так просто отдал Твайлайт ради сомнительного договора с сомнительной особой, — решительно сказал юноша, поднимаясь на ноги. — Твайлайт — моя сестра, и если она действительно так ненавидит меня, я бы хотел, чтобы она высказала мне это лично, объяснила за что. А вы лишили её такой возможности! Вы лишили нас возможности объясниться друг перед другом, и вам всё ещё мало! Не хотите видеть меня здесь? Да пожалуйста, что вам мешает?! Но я не откажусь от Твайлайт и уж точно не брошу её, как это сделала моя семья! Шайнинг поражённо выдохнул, сам подивившись тому, какую длинную тираду только что выдал и что фактически накричал на женщину, способную убить его щелчком пальцев (в этом он почему-то не сомневался). Но Селестия, к его удивлению, молча выслушала это подобие речи и продолжала заинтересованно оглядывать Шайнинга. — Так сильно любишь свою младшую сестру? — спокойно спросила она, даже не шевельнувшись. — Конечно люблю, — искренне ответил Шайнинг, обессиленно падая обратно в кресло. Из него словно все соки выжали. — И она тебя любила. Эта любовь была на вкус горькой, отравленной, — безразлично смотрит на него Селестия. — Но по-прежнему была любовью, — тяжело вздохнув, она жестом приказала служанке закрыть дверь. — Подойди ко мне. Сглотнув, Шайнинг послушно поднялся снова и подошёл к женщине. — Дай мне свою руку. Он снова выполнил приказ. Селестия медленно оглаживает юношеское запястье, давит пальцами на ладонь, подносит её к своим губам, и Шайнинг почему-то не может оторвать взгляда от этого зрелища. — Вампиры — жуткие собственники, — холодит кожу чужое дыхание. — Если она любила тебя, то сразу поймёт, что кто-то посягает на её имущество. Разрывающий воздух крик эхом отдаётся от стен, а попытки вырваться из мёртвой хватки ни к чему не приводят. Поначалу завораживающие действия вампирши сейчас кажутся крайне омерзительными, порождая новую волну страха; Селестия жадно пьёт кровь и недовольно морщится, про себя подмечая, насколько же разительно отличается этот вкус от вкуса её любимой невесты. — Скоро она сама сюда заявится, — облизывается Селестия, из-под ресниц наблюдая за ужасом в глазах Шайнинг Армора, прижимающего к себе только что укушенную руку. «И первым делом бросится выяснять отношения со мной», — разочарованно добавляет она про себя. — Служанки покажут тебе комнату, в которой ты будешь жить пару дней до прихода Кейденс. По всем вопросам обращайся к ним. Они крайне молчаливые, так что просто говори им свои пожелания.***
У Твайлайт не было предпочтений в одежде, что для Рарити не стало каким-то особенным открытием. Девочки, выросшие при церкви, по её скромному мнению, жизни не видели, поэтому демоница лишь спросила, доверится ли Твайлайт её выбору. Твайлайт со смехом ответила, что выбора у неё особо-то и нет. Мимо периодически пробегали неизвестные лица, которым Спаркл мило улыбалась, один раз даже пробежала Рэйнбоу Дэш, но поспешила удалиться по причине срочной важности. В руках покоилась книга по рунам, между пальцев мелькал карандаш, а на небольшом столике сбоку небрежно лежала раскрытой тетрадь, в которой Твайлайт делала небольшие пометки, иногда просто записывая вопросы, которые она хотела бы уточнить у Селестии. Поразительное спокойствие, навалившееся на неё после разговора с Шайнинг Армором, даже не вызывало недоумения — было хорошо, было тихо, было уютно, в конце концов, и нарушать это состояние лишней нервотрёпкой очень не хотелось. Тем более что нервотрёпка нашла её сама. Брат сел прямо напротив неё, белый, как лунная вестница, которую когда-то показала девушке Селестия, и до ужаса напряжённый, словно недавно видел ожившего мертвеца. Твайлайт была рада видеть его, действительно рада, но радость эта была отголоском той радости, которую она испытывала в прошлую их встречу, и словно пробивалась сквозь толстое стекло её безразличия. В какой-то мере это было подло и даже жестоко: совесть призывала Твайлайт опомниться, посмотреть брату в глаза, но терпела поражение. — И чем… ты здесь занимаешься целыми днями, Твайлайт? — робко поинтересовался Шайнинг. — Читаю, — весело отзывается Твайлайт. — Здесь великолепная библиотека, а мне можно читать всё, что душе угодно. Разве это не здорово? — улыбается она, глядя Шайнингу в глаза. — Здесь есть учебники на любой вкус! Селестия даже предложила обучиться рунной магии, просто глянь на это! Шайнинг с отвращением поморщился, глядя на символы знакомой рунической магии, от которой отец отгораживал его всеми возможными способами. Впрочем, как и от любой другой магии. Но Твайлайт выглядела крайне счастливой — неподдельно счастливой, а Селестия на полном серьёзе хотела оградить её от любого негативного воздействия со стороны. — За что ты меня ненавидела, Твайлайт? Улыбка девушки чуть меркнет, и рука всего на мгновение застывает над переворачиваемой страницей. — Это в прошлом. Пора бы забыть о той глупой обиде. — Но Твайлайт… — У нас есть отличный шанс начать всё с начала, Шайнинг. Давай воспользуемся им, и… — Отличный шанс для тебя, Твайлайт! — не выдержал Шайнинг. — Это ты лишилась всех эмоций, связанных со мной, ты, а не я! Я не… я не могу поверить в это… Ты словно влюбилась в эту вампиршу и ничего, кроме неё, не замечаешь! — Глупости… это… даже звучит абсурдно, — хмурится в ответ его сестра, поджимая губы. — Если тебя что-то не устраивает, тебя никто не держит. И почему они никак не могут спокойно поговорить, без взаимных упрёков или молчаливых обвинений, почему им обязательно нужно огрызаться друг на дружку? Шайнинг молчит, замолкает и Твайлайт. Строчки разбегаются перед глазами, и чтение больше не приносит былого удовольствия; она раздражённо захлопывает книгу и уходит, намереваясь спрятаться в одной из комнат, вдали от брата и бегающих суматошных ангелов.***
«Ты словно влюбилась в эту вампиршу!» — без конца повторяется в голове фраза Шайнинг Армора, и Твайлайт в который раз мотает головой, стоя перед зеркалом в комнате Селестии. Нет, она не влюбилась. Привязалась — да, но кто на её месте не привязался бы к человеку (или не совсем человеку, какая разница?), который беспокоится за тебя больше, чем родные родители? Служанки терпеливо стояли сбоку и нетерпеливо склоняли голову, напоминая о том, что вода в ванной скоро остынет, следовало бы поторопиться. Твайлайт и так много времени уделила изучению личных покоев Селестии, впрочем, не найдя в них ничего необычного. Комната раза в полтора больше её собственной, более мрачная, более холодная, на стенах нейтральные пейзажи, а все ящики стола закрыты на ключ. Фиолетовый камень в центре креста она заметила не сразу. Сколько Твайлайт помнит, а там всегда был алый цвет — почти такой же, каким иногда сияют глаза Селестии. Она вглядывается в этот цвет, стоя в расстёгнутом платье посреди комнаты и не замечая мурашек, которые пробегают по коже от лёгкого холода. Она помнит этот цвет: он ослепил её, когда она кричала и велела Тиреку убраться прочь; она помнит, как подобное сияние описывала в своей тетради Мунденсер. — Служанки уже час не могут отвести тебя в ванную. Твайлайт подпрыгивает на месте и едва не роняет крест на пол; вместо этого она крепко прижимает его к груди, словно боясь, что его отнимут и больше никогда не вернут. — Что случилось? — Селестия скрывает лёгкое раздражение за ласковым тоном, и Твайлайт спешит оправдаться: — Нет, я просто… я уже иду. — Ты заметила камень, — усмехается женщина, глядя на её забавную реакцию. — Не переживай. Я всё тебе объясню. Это не повод заставлять служанок плясать вокруг тебя целый час.***
Кейденс впервые так сильно ненавидела себя. Не свою вампирскую сущность, не свою ложь во спасение — она ненавидела себя. Привязываться к людям нельзя, это сулит большие неприятности, она прекрасно это знает. Кейденс чувствует пленительный аромат крови Шайнинг Армора на расстоянии тысяч километров, она чувствует, как эта кровь иссушается другим вампиром, как поглощаются эмоции её возлюбленного, и она знает только одну персону, позволившую себе такую дерзость. «Ты совсем дура? Это провокация», — фыркает Кризалис. — Да мне плевать, — рычит Кейденс, кровью животного вычерчивая руну перемещения. «Слишком слабая выйдет. Давай я добуду человеческую». — Пошла к чёрту! Что она скажет Шайнинг Армору, когда увидит его вновь? Как посмотрит ему в глаза после того, как позорно сбежала? Кейденс искренне надеется, что они не встретятся. Она собирается разобраться только с Селестией, которой почему-то оказалось мало одной невесты — она ведь не любит мужскую кровь, с чего вдруг позарилась на Шайнинга?! Жажда присвоить себе любимого человека и не позволять никому и пальцем его тронуть — естественная потребность вампира, неотъемлемая его часть, которую Кейденс тоже ненавидит. Не быть ей ангелом с такими грешными мыслями, с её бесконечной ненавистью к самой себе, ой не быть.