***
Она перебирает серебряную цепочку пальцами, оглаживает края креста, обводит контур фиолетовой звезды в центре. Эта звезда должна бы смотреться неуместно, нелепо, но выглядит, на самом деле, весьма органично, словно в том и была задумка — в середину церковного креста звезду влепить. Твайлайт даже улыбается таким глупым мыслям. Элемент Гармонии, да не какой-то там — главный Элемент, способный сотворить любое чудо. Она потратила это чудо на какую-то нелепицу, а могла бы пожелать чего-то посущественнее. Но, раз такую драгоценность оставили ей, значит, она может попросить его о чём-нибудь ещё. Значит, она способна активировать его снова. «Совпадение», — хмыкает Твайлайт. Она кладёт крест на подушку рядом с собой, ещё долго смотрит на слегка светящийся камень. Если бы она могла пожелать… Спасти всех сироток? Вылечить всех больных? Вот Селестия бы посмеялась. Сегодняшний инцидент, который Твайлайт застала в момент кульминации, отпечатался в памяти ненавистью к себе в глазах Кейденс. Твайлайт впервые за последние дни стало страшно: подобный страх она испытывала в первое время, когда находилась рядом с Селестией. Насколько сильно вампиры сходят с ума, и коснулось ли это Селестию? Твайлайт ворочается в кровати, хватает крест и прижимает к груди. Она хотела бы знать гораздо больше, но получает лишь крупицы информации. Она хочет знать, почему Кейденс ненавидит свою вампирскую сущность, а Селестия — нет; как вообще они обе стали вампирами; как Селестия добилась такого уважения среди существ всех мастей: начиная от духа раздора и заканчивая ангелами и демонами? В конце концов, она уснула, напоследок вспомнив лишь о странном склепе, о котором тоже ничего не знает, и Элемент Гармонии слабо вспыхнул в абсолютной темноте.***
Непривычный яркий свет бьёт в глаза, буквально ослепляет, приходится зажмуриться и даже прикрыть глаза руками. Сияющий огромный зал, в центре которого танцуют кавалеры со своими дамами в длинных платьях, издалека звучит оркестр, но среди всего великолепия чётко выделяется лишь одна фигура. — Она прекрасна, как всегда!.. — раздаётся позади шёпот. — Пф, не смешите меня, эта мелочь не так хороша, как о ней думают. — Я слышала, что к ней приходил свататься сам граф! — Тише, услышит же! Девушка в невероятном платье с невероятно длинными локонами оборачивается и дарит широкую улыбку сплетницам. Твайлайт, не в силах пошевелиться, лишь смотрит на эту девушку, гадая, кого же она ей напоминает. Внутри пышным цветом цветёт родное, очень знакомое чувство, выворачивающее наизнанку. Девушка не спеша подходит к Твайлайт, протягивает руку: — Сестра, ты сегодня не весела. Пойдём, я познакомлю тебя с иностранными гостями. Противный чёрный цвет, словно выжигающий изнутри, принадлежит не Твайлайт, но она без труда узнаёт его. Едва девушка, назвавшая её сестрой, отворачивается, как Твайлайт просыпается, сонно трёт лоб тыльной стороной ладони. Чувство, которое она так старалась подавить в себе, от которого её сумела избавить Селестия, вновь выворачивает наизнанку; чужая зависть не даёт спокойно заснуть вновь, и Твайлайт не может понять, кому эта зависть принадлежала.***
Она ведь сдержалась. Выдержала. Не кинулась на него, едва почуяв запах крови, не растерзала на месте, лишь ослабленным голосом спросила «Зачем?», словно подразумевая «За что ты так со мной?». Твайлайт нервно переводит взгляд из стороны в сторону, не зная, куда себя деть, бормочет извинения и сбегает из столовой при первой же возможности под слегка обеспокоенный взгляд Селестии. Кейденс ожидаемо отсутствовала, а оставаться наедине с хозяйкой особняка хотелось меньше всего, поэтому Шайнинг так же извиняется и собирается сбежать куда-нибудь на второй этаж, но слышит напоследок фразу: — Зайди к Кейденс и поговори с ней. Замечательно, теперь эта вампирша даёт ему советы. Блеск. Скажи ему кто-нибудь год назад про то, что он начнёт якшаться с вампирами, Шайнинг рассмеялся бы этому человеку в лицо. Вот только Кейденс всегда помогала людям, всегда искренне говорила о своём желании сделать окружающий мир чуточку светлее. Никогда и ни в каком контексте она не говорила о том, чтобы причинить кому-либо вред. Её родственница, не желая отказываться от человеческой крови, была чуть эгоистичней в этом плане, желая иметь под боком жертвенную невесту, но она так же не причиняла никому вреда, изолировавшись от окружающего мира. Среди людей, приходивших в церковь, изредка встречались такие, как Селестия и Кейденс, но гораздо чаще приходили ублюдки, желающие отпустить грехи за определённую сумму денег. И отец принимал эти деньги, перекрещивал и отпускал с миром. Кейденс вертится перед зеркалом и даже улыбается самой себе, когда Шайнинг заходит в её комнату. Новое платье — белое, не слишком вычурное (видимо, тётя одолжила) — прекрасно сидело на ней, и когда девушка оборачивается, у Шайнинга почему-то начинает ныть перевязанная рана на запястье. — Нравится? — как ни в чём не бывало интересуется Кейденс. — Селестия дала одно из тех, которые ей не подходят по размеру, — она прыскает со смеху. — С таким недовольным видом дала, будто сожалела, что не может сама его надеть. Она выглядит, как ангел, которым когда-то ему представилась. Как ангел, на котором он страстно и самонадеянно надеялся жениться. — Как твоё… самочувствие? — Всё хоро… — продолжает улыбаться Кейденс, но Шайнинг не выдерживает и перебивает её: — Прости!.. Я поступил крайне опрометчиво… Не знаю, что на меня нашло. — Ты боишься, я понимаю, — тише произносит Кейденс, — и приму любое твоё решение. Я же... — она отводит взгляд, — я знала, как ты относишься к таким как я. — Ты ведь… действительно никогда не пила человеческую кровь? — Ни разу в жизни. — И ты никогда не будешь пить мою кровь? Кейденс мешкается, моргает часто-часто, но, в конце концов, решительно смотрит на Шайнинга: — Никогда. — А если я разрешу? — Не разрешишь, — печально приподнимает девушка уголки губ. — Возможно, не сейчас… — неуверенно потирает затылок Шайнинг Армор, — но я бы… ты чудесная, Кейденс, — вздыхает он. — Я всегда думал, что вампиры — отвратительные существа, алчные, слишком жадные… — он вдруг вспоминает про Селестию и усмехается, пожав плечами, — эгоистичные, в конце концов. И когда я узнал, что ты одна из них, ну… я растерялся, конечно. Но Кейденс… — юноша подходит ближе, берёт любимую за руки, смотрит ей прямо в глаза, — ты самая светлая, самая добрая девушка на свете. А я… я дурак, уж прости меня за это. — Это ведь… значит… — Кейденс чувствует, как слезятся глаза, — т-ты меня не бросишь? — Тебя невозможно бросить, — смеётся Шайнинг, заключая её в крепкие объятья.***
Рядом с Твайлайт всегда ошивается одна и та же служанка. Твайлайт знает это, потому что постоянно видит тонкий шрам на её ладони. Это единственная служанка, переставшая носить перчатки и надевавшая их только по необходимости. Хочется верить, что это Мунденсер, вот только Твайлайт не уверена в этом: лицо до сих пор размыто, и служанка не подаёт никаких намёков. В очередной раз она встаёт мёртвой статуей неподалёку от дивана, на котором расположилась Твайлайт, от чего та вздыхает, берёт служанку за руку и усаживает рядом с собой. — Мне некомфортно, когда ты ведёшь себя как кукла, — поясняет она без особой надежды быть понятой. Служанка, однако, не сопротивляется, сидит, как было велено. Вот и что прикажете с ней делать? Твайлайт читает описание очередной руны, карандашом выводит её очертания в блокноте, делает необходимые пометки, иногда — чего греха таить — грызёт деревянный кончик. В конце концов, она падает служанке на плечо, укладывает книгу между ними, продолжает читать. От воцарившейся идиллии отвлекает голос Селестии: — Тебе настолько одиноко, что ты жмёшься к служанке? — и весело добавляет: — Как быстро ты меня променяла на безвольную куклу. — Д-да я не!.. — Твайлайт подскакивает на месте, едва не роняя книгу на пол, и сердито смотрит на женщину. — Что за чепуха… — Это та самая? — спрашивает Селестия, оглядывая служанку. — На которой ты решила поэкспериментировать в кладовке? — Да, — вздыхает Твайлайт. — Ты до сих пор не дала мне почитать, чего такого интересного написала Мунденсер. — А вы ни разу не напомнили, — улыбка сама собой расползается на лице. Селестия велит служанке подняться и заняться другими делами, а сама занимает её место. — Справедливо, — соглашается она, смотрит в раскрытую книгу. — У тебя есть ко мне вопросы? Твайлайт теряется буквально на пару секунд и принимается судорожно листать блокнот: — Д-да, парочка, разве что… — Здесь обязательно два миллиметра. — Здесь? — Да, и линии следует выводить чёткие, без исправлений. Лучше вывести чёткую неправильную линию, чем рваную правильную. — Хорошо. — И соблюдать порядок. — Конечно. Ох, кстати… — Хм? — Покажете мне хоть одну руну в действии? — загораются глаза Твайлайт, от чего Селестия слабо улыбается: — Позже — обязательно. На самом деле, ими увешан весь особняк. — Но я ни разу не… — Конечно, не видела, я бы не стала делать их видимыми. Я покажу тебе несколько основных, когда прочтёшь книжку до конца и будешь иметь общее представление. — Ладно. Насчёт световой руны у меня есть пара вопросов…***
Не то чтобы Твайлайт устала — подобная усталость, когда голова побаливает от большого количества новой информации, для неё была приятной — но Селестия определённо не собиралась её щадить. — Я бы хотела, чтобы за завтрашний день ты отточила начертание этой руны, тогда послезавтра… Словно у неё тоже была своеобразная потребность (подобная неуёмному любопытству Твайлайт), которую женщина давно не удовлетворяла: кого-то обучать, что-то объяснять, делиться опытом. Во всяком случае, рассказывала Селестия весьма оживлённо. — Как у тебя с другими предметами? Помнится, ты задавала мне вопросы по анатомии, но меня сейчас интересует математика и чистописание. Почерк у тебя, конечно, ужасно неразборчивый… — Просто книжки по анатомии мне запрещалось читать, вот я и схватила её первым делом, — смущённо признаётся Твайлайт. — Я училась в школе при церкви, учителя меня хвалили. Ну, — вдруг спотыкается она, — когда я не высказывала своего мнения. — Надо бы проверить твой уровень знаний… — бормочет себе под нос Селестия, потирая пальцами подбородок. — Возможно, я успею составить несколько вопросов… В любом случае, милая, — она тепло улыбается, глядя на свою невесту, — не хочешь сегодня поспать в моей комнате? В голове мгновенно пустеет. — Сегодня? — переспрашивает Твайлайт, невольно вспоминая про недавний случай с Кейденс. — А что такого? — Я… а разве, — девушка отводит взгляд, — моё присутствие не приносит вам… дискомфорт? — Почему ты так думаешь? — мигом напрягается Селестия. — Вы сами говорили, что вампиры «теряют рассудок»… не сдерживаются и… — Боишься? — звучит вкрадчивый шёпот у самого уха, от которого Твайлайт едва не отскакивает. Но глаза у Селестии до сих пор были холодного розового оттенка, без намёка на красный, что заставило её слегка усомниться в своих словах. — Только юнцы не умеют сдерживаться, — презрительно фыркает Селестия тем временем, не сводя с девушки взгляда. — Ты же не думаешь, что я к ним отношусь? — Но Кейденс!.. — Кейденс не знает вкуса человеческой крови, и всё равно сумела сдержаться. Я накричала на Шайнинг Армора только для того, чтобы он не повторял свою авантюру вновь. Авантюру, идею для которой ему подкинула Твайлайт. Чудесно. — Но вы же не соврали? — Нет, — улыбается Селестия и берёт девушку за руку, осторожно переплетая пальцы. — Твоя любовь действительно кружит мне голову. «А ваше присутствие кружит голову мне», — мигом думает Твайлайт, не зная, куда себя деть от смущения. — Пойдём, я приготовлю тебе перекусить, а служанки пока подготовят ванну, — беззаботно произносит Селестия, отстраняясь и вставая с дивана.***
Одной из тех маленьких вещей, в которых Селестия всё-таки не могла себя сдерживать, являлось желание либо радовать Твайлайт, либо как можно сильнее смущать её; в общем — вызвать у девушки целый ворох эмоций, которыми вампирша могла бы всласть упиться. Поэтому, когда Твайлайт выбежала из ванной в одном полотенце, Селестия игриво спросила, что случилось. — Служанка показала мне, что переодеться я должна в комнате! — вспыхнула Твайлайт. — Только вы могли приказать ей такое! — Предположим, — ещё шире улыбается женщина и кивает на ночнушку, лежащую на кровати. — А ты стесняешься? — А почему я не должна стесняться?! — Может, потому что я была бы не против перевести наши отношения в горизонтальную плоскость? — Селестия прыскает со смеху, по-прежнему наблюдая за Твайлайт. — Представляю себе восхитительный вкус твоей крови, когда ты будешь выгибаться подо мной. Твайлайт больше сконфузилась, чем смутилась, и Селестия за несдержанность мысленно отвесила себе тумаков. Сама же ненавидит спешку, а сейчас безбожно торопится. — Прости, — вздыхает она, подходя к невесте. — Мне так нравится впитывать твои эмоции, особенно такие яркие, как… думаю, ты поняла. Твайлайт потирает шею, всё-таки поднимает голову, глядя на вампиршу, решается робко спросить: — Почему именно шея в этот раз? Вы говорили, что это… интимный момент для вампиров. Почему? — А как ты думаешь? — Селестия аккуратно проводит по мокрым волосам, касается кончиками пальцев уха. — Не зря же брала книжку по анатомии. — Вот именно! Одно неверное движение, и человек может запросто… — Твайлайт вдруг запинается, начиная осознавать, — потерять… кровь… если вампир неаккуратен… — Видишь, сама знаешь ответ, — ухмыляется Селестия. — Но кровь там куда вкуснее, знаешь ли. Мне отвернуться? — издевательски интересуется она, видя, как Твайлайт берёт в руки ночнушку, не переставая придерживать полотенце. — Если будете молчать — нет, — немного раздражённо отвечает её невеста. Ну, молчать не так уж и сложно. Тем более когда Твайлайт так мило старается побыстрее переодеться.***
Ей снова снится эта странная девушка, окружённая вниманием толпы. В этот раз она болтает с каким-то статным стариком, который учтиво отвечает на вопросы, и брошка на его костюме кажется Твайлайт смутно знакомой. Тусклая фиолетовая звезда. Камень в форме тусклой фиолетовой звезды. Точь-в-точь такой же, как у неё на кресте. Девушка вновь смотрит на неё, подзывает к себе, и Твайлайт против воли подчиняется. Она смотрит прямо на эту леди, чья улыбка насквозь фальшива, и её розовые глаза полны до боли знакомого Твайлайт холода. — Это господин Свирл, Луна, — не спеша поясняет девушка. — У него есть предложение для нас обеих. Твайлайт всматривается в немного отрешённое лицо старика, который изучает «её» не менее заинтересованно. — Обсудим это позже без посторонних ушей, — тихо говорит он и, развернувшись на каблуках, быстро уходит прочь. Очень хочется схватить его за плечо, развернуть к себе, спросить, кто он такой, откуда у него Элемент Гармонии, в конце концов, но тело не слушается Твайлайт. Она снова смотрит на девушку, которая назвала её Луной; та смотрит в ответ и улыбается. У неё крайне знакомые черты лица, знакомая осанка, голос, даже поза… Сон прерывается прежде, чем Твайлайт успевает додумать мысль. Она лишь краем глаза улавливает затухающее свечение Элемента Гармонии на своей груди, ловит слегка удивлённый взгляд одевающейся Селестии. — Ты рано. Слишком рано. — Странный сон, — зачем-то оправдывается Твайлайт, принимая сидячее положение. — Не заболела случаем? — хмурится Селестия, подходя к кровати и трогая её лоб. — Лучше поспи ещё. — Не хочу. — Приготовить тебе завтрак сейчас? — Было бы неплохо, — улыбается Твайлайт, поднимая взгляд и натыкаясь на холод розовых глаз. От догадки сердце начинает колотиться быстрее, но Селестия, благо, не придаёт этому много значения. — Буду ждать тебя внизу. Не торопись. «Это ведь не можете быть вы, — нервно смеётся про себя Твайлайт, глядя вслед женщине. — Быть ведь не может…» Но черты лица те же, и голос тот же, осанка, походка, гордость, в конце-то концов, которую Твайлайт ни с чем не спутает — уже второй сон она видит, очевидно, ещё юную Селестию сквозь глаза её сестры. С чего вообще ей подобное снится? Селестия никогда не упоминала, что у неё есть сестра, но при этом спокойно рассказывала о племяннице. Меж бровей залегает морщинка, и Твайлайт мотает головой, не желая делать слишком много поспешных выводов, которые уже сейчас готовы вырваться наружу. Но одна мысль всё же не даёт покоя. Переодеваясь, Твайлайт смотрит в окно, окидывает взглядом кусты белых роз. Как-то раз Селестия обещала ей совместную прогулку по саду, и, видимо, настал момент ей об этом напомнить.***
— Сам катись к Селестии, она на меня так насмотрелась уже, что на порог своего дома не пустит, — раздражённо отмахивается Рэйнбоу Дэш. Флаттершай, стоящая сбоку от неё, тепло улыбается, глядя на напарницу. — Хотя бы ты, моя милая Флаттершай! — взмолился Дискорд. — Ты же слышала этот дурацкий приговор, меня без сопровождения даже к Селестии не отпустят! — Как она сама когда-то выразилась: заслужил, — фыркает Рэйнбоу. — Не иди с ним, Флаттершай. — Я не против посетить принцессу вновь, если мы ей действительно не надоели, — смущённо признаётся ангел. — Тем более, хочу узнать, как там Твайлайт. — Я же говорила тебе, нормально всё с ней! — Думаю, она тоже будет не против поболтать, — тихим голосом продолжает Флаттершай, и с каждым её словом дух раздора светился всё сильнее. Рэйнбоу закатила глаза: — Идите без меня, я там буду явно лишняя. Дискорд, — угрожающе прорычала она, — если хоть один волосок с головы Флаттершай… — Или струна, — прыснул со смеху Дискорд. — …я тебя прикончу. — Воу-воу, давай забудем старые обиды, многоуважаемый капитан, — Дискорд примирительно поднял руки вверх. — Я — не я, и выбора у меня не было! — Прикончу! — Боюсь-боюсь. — Не ссорьтесь, — миролюбиво остудила их пыл Флаттершай. — Всё будет в порядке, Рэйнбоу. — Я всё же попрошу Дёрпи вас сопроводить. На всякий случай.