Lover, alone without love

На самом деле, Хакёну уже приходилось писать это обращение, дважды. В первый раз — в 2013 году, когда группа находилась на грани распада, но, к счастью, обошлось. В следующий раз ему достаточно было вернуться к файлу того времени и лишь слегка его отредактировать, несущественно изменив несколко фраз. Однако и тогда он не пригодился, и до этого дня лежал где-то в закромах Облака, вместе со школьными эссе и старыми семейными фотографиями — там, где Хакён не мог на него наткнуться случайно. Теперь же, отыскав его в куче несортированной ерунды, которая вряд ли еще когда-нибудь ему пригодиться, Хакён только меняет дату в правом верхнем углу и, вздохнув, как есть прикрепляет его к письму. Он закрывает ноутбук и, на цыпочках пробравшись в комнату Тэгуна, который позволил себе короткий перерыв в процессе сборов перед переездом, забирается к нему под одеяло. Тэгун что-то сонно и недовольно ворчит, но тут же кладет руку поперек груди Хакёна и притягивает его ближе к себе. Когда Хакён просыпается, его уже ждет имейл от PR-команды Джелпи с правками к его заявлению. Все, что было личным, стало нейтральным, превращая нежный, меланхоличный голос Хакёна, звучащий в каждой фразе, в холодный, бесчувственный тенор пресс-релиза. Конечно, их засыпят вопросами, стоит только это опубликовать, ведь это далеко не заключение, а скорее брифинг предстоящей пресс-конференции. Их персональное заявление можно считать полноценным лишь тогда, когда оно будет сделано в живом присутствии всех участников группы — всех, кроме Хакёна, который возьмет на себя первый удар после публикации, но чей голос впоследствии не будет иметь никакого значения — издержки позиции медиума между лейблом и группой, а также представителя компании перед фанатами. Дочитав исправленный вариант заявления, Хакён просматривает список, неофициальное название которому «Сделай-это-сегодня-и-ни-часом-позднее», полученный им еще до рассвета. Пункт «публикация в фан-кафе» идет сразу за «сдачей финального материала для официального пресс-релиза». Хакён решительно открывает раздел в фан-кафе для новых публикаций, но после совершенно растерянно смотрит на мигающую полоску курсора. Разумеется, ему стоит максимально обезличить этот пост, написав в короткой заметке лишь «Фан-кафе вскоре закроется». Иначе он рискует сказать слишком много. «Фан-кафе вскоре закроется» в любом случае выигрывает перед неконтролируемым порывом - проявлением слабости - раскрыть каждую маленькую ложь из клубка, который они вшестером смотали за годы карьеры и аккуратно вплели в собственный имидж — так, что эти тонкие ниточки стали сущетвенной частью тех образов, которые заставляют их фанатов чувствовать себя счастливыми и особенными. Маленькие, безобидные вещи. Нет, оппа еще не ел, урвав несколько лишних минут сна, он должен был пропустить завтрак, и теперь единственное, что заставит его продержаться до ланч - это таблетка кофеина. Нет, оппа не думал о тебе. Он думал о женщине без лица и имени, чье присутствие в его жизни определяет необходимость находиться под постоянным наблюдением и следить за каждым движением головы, которое можно неверно интерпретировать. Он думал о своем пианино. Он думал о своем любовнике. Но иногда — иногда — он действительно думал о тебе. Хакён пишет в строке заголовка нового поста «Фан-кафе вскоре закроется» и ниже копирует текст официального заявления из письма. Возвращает все спорные, написанные под влиянием эмоций фразы, вырезанные PR-цензурой. Просматривает свои файлы в поисках сантиментов прошедших лет. Вставляет и их. В завершении прикрепляет фотографию их шестерых, сделанную Воншиком вчера за ужином, и подпись «VIXX — это всегда шестеро. Теперь каждый из нас надеется сиять сам по себе, поддерживаемый памятью starlights»