Это прощание последнее

Изуку всегда был… немного странным, этим и завораживал. Своими не впопад сказанными вслух мыслями о том, что, в принципе, травой можно убивать людей. Или о том, что звезды красивые. Сам Бакуго не видел ничего удивительного в том, что травой можно убить (ведь убить-то чем угодно можно, главное, чтобы желание было) или в тех же самых красивых звездах. За двадцать осознанной и двадцать пять полных лет жизни он насмотрелся на дурацкое небо сполна. Надоело — ничего особенного там не было. В Изуку же особенным было все. То, как он спокойно говорил, как смеялся и как злился. — Когда на тренировку пойдешь? — Катсуки знает, что именно ему ответят, но все равно зачем-то спрашивает. — Не знаю. Не хочу пока, — говорит рассеянно Деку. — А ты? — Лень, — просто говорит он и смотрит в окно. — Сыро, дождь только что был, если ты не заметил, — и улыбается, потому что знает, что Изуку вряд ли что-то кроме компа и новой игры видел. — Не заметил, — он улыбается в ответ и теперь Бакуго как никогда понимает, что игра в кошки-мышки ему очень надоела. Ему претит. Бояться каждого нелепого случайного прикосновения (будем откровенными: их слишком много для того, чтобы каждое из всех было лишь случайным), гадать хотел ли он, Изуку, того прикосновения или же это все Катсуки. Тело устроило бунт, перестало слушаться, а одернуть руку с каждым разом все сложнее. И все невозможнее. Впервые Бакуго задумался об этом, может, полгода назад. Вполне длительное время страдает со своими мыслями в голове, в общем. Хуево очень, в общем. Это время бить тревогу. Это время ломать и крушить внутренний храм в своей голове, потому что у тебя стоит на лучшего друга, кретин ты тупой. — Может, ты хочешь в баскет? Площадка почти под домом, далеко идти не нужно, — вдруг предлагает Деку. — Ты умеешь играть? — Немного, — он медленно крутится вокруг своей оси на компьютерном кресле. — А ты? — он глядит в потолок и на мгновение кажется, что беседует Изуку именно с ним. — Немного, — вторит ему Катсуки. Они купили баскетбольный мяч в первом попавшемся супермаркете, который был недалеко от той же самой площадки. Боже, спасибо маркетологам, которые думают, где бы расположить магазины. Ну, или вблизи каких локаций. Площадки для баскетбола, например. — Ну ты и кривой, — спустя десять минут не самой напряженной игры говорит Изуку Катсуки. Конечно, если быть честным, у Бакуго была п, а р, а лишних килограммов, да и сам он часто в шутку называл себя жирным. Но только в шутку. Двигаться все-таки было трудно. Не то что худому и пластичному Деку. — Просто не знал, что ты хорошо играешь, — оправдывается Катсуки и пожимает плечами, мол, ну корявый я, с кем не бывает. — Лучше бы покидали в кольцо. Ты как? Не помер еще, старый дед? Ску-ко-жа-ный, — и нагло заржал. Его постоянно выносит с какой-то несмешной (вообще несмешной!) фигни. Да и Бакуго-то старше всего на четыре года, а шутил Изуку про возраст так, словно Катсуки уже ходил между стеллажами в специализированном магазине и выбирал модель вставных челюстей, в то время как сам Деку только-только появился на свет. — Ха-ха, — Бакуго подловил момент и отбирает мяч, сразу же отбегая на добрые десять шагов; Деку почти не сдвинулся с места, лишь смотрел. То на мяч, то в глаза Каччану. — Блин, — с раздражением произносит Бакуго и поправляет пятерней свои светлые (выкрашенные до состояния соломы) волосы. — Мне надоело. Да и жарко. И вообще… — Ты прямо сейчас решил покапризничать? Я только настроился. — Пошли за мороженым? Погуляем, как два пидора, — шутит. — Но мяч ты держать будешь, мне он нахер не нужен, — сразу же пояснил свои условия Изуку. — Оке-е-ей, — Бакуго-таки соглашается и уже прижимает мяч внутренней частью руки к боку. Он подбегает к Деку и касается пальцами его ладони. Одергивает руку. Вздыхает.