Когда светло, легче удерживать всё на расстоянии. Когда становится темно, всё обрушивается на тебя. Питер Хёг. Условно пригодные
***
Я приставила нож к его щеке и провела лезвием. Из ранки полилась алая жидкость, стекая вниз и капая с подбородка. Он смотрел прямо мне в глаза, а я ухмылялась. Я вижу страх в его глазах. Он сжимается от каждого моего движения. Касаюсь лезвием подбородка и давлю на нож. Сталь входит глубже, и кровь стекает по шее, спускаясь ниже и окрашивая белую футболку парня в красный цвет. Он лишь неразборчиво хрипит что-то, и до меня доносятся лишь обрывки с мольбой прекратить. Он просит прощения. Склоняю голову на бок и пристально смотрю в его глаза. Не выдерживаю. Срываюсь. И с криком вонзаю этот нож ему в глаз. Он снова кричит. Кровь течёт вниз. Вонзаю нож в правый глаз. Он лишь хрипит, пытаясь схватиться за глаза, но верёвки не позволяют. — Что ты видишь теперь? — Сука! Я… Прерываю его гневную тираду, подставляя холодное лезвие к горлу. Он шумно сглатывает. — Что ты видишь теперь, — повторяю я свой вопрос, словно он глухой или какой-то умственно отсталый. — Я… ничего! Ничего не вижу, ты довольна?! — говорит он, в конце срываясь на крик. — Очень… Темнота, да? Какое это прекрасное место. Тьма хранит секреты, ты только приглядись, — заливаюсь смехом я. А потом вонзаю нож в его грудную клетку. Он хрипит, не в силах кричать, а изо рта течёт кровь, сливаясь с ночным мраком. Самое страшное то, что я делала это осознанно. Я знала, кто передо мной. Я знала, что нарушаю закон, я знала, что потом мне за это будет… Но эта мразь! Мне было тринадцать. Я была ещё ребёнком! Никогда ему этого не прощу. Даже сейчас, когда его бездыханное тело лежит в крови его самого же. Даже тогда, когда сдохну сама. Если это возможно, конечно… Выхожу на участок перед домом. Летняя безоблачная ночь, но недостаточно тёплая, чтобы ходить в шортах и майке. Снимаю капюшон чёрной толстовки. На плечи спадают каштановые пряди, чёрные в конце. Это случилось, когда мне было пятнадцать. Вот уже полтора года, как я пытаюсь сдохнуть. Честно сказать, я не знаю, что это именно. Какая-то супер-крутая сила, или моё наказание. Пока что я больше склоняюсь ко второму варианту. Это тень. Всего лишь тень, которая с наступлением темноты полностью охватывает меня. Я пыталась бороться, правда! Но… она усиливает злобу, раздувая самую малую мысль до размера солнца. Я не помню, когда именно она появилась. Помню, как неожиданно появлялось чувство, что за тобой кто-то следит. Сумасшедший смех в голове, от которого в жилах стынет кровь, а волосы встают дыбом. Я думала, что схожу с ума. Когда я пыталась покончить с собой, оно впервые появилось. Впервые показало себя. Я сидела лицом к окну, горячие слёзы текли по щекам, скатываясь и падая на пол. Помню, приставила лезвие к запястью, как тень появилась напротив меня, и я выронила лезвие. «Этого просто не может быть!» — единственная мысль, которая захватила мой разум на тот момент. «Луна светит прямо мне в окно, значит тень должны быть сзади, а не…», — и я заметила её улыбку, раскрывшийся рот, на месте которого тени не было, словно у картонной фигурки вырезали улыбку ножницами и направили на свет. Я долго смотрела на неё. Страх сковал моё тело, и я не могла сдвинуться с места, ровно, как и прокричать. Тогда она потянулась рукой к лезвию и подняла его в воздух. Как я позже поняла, она управляет тенями, а так как у всех предметов есть тень, значит она может двигать их. А ещё она мне всё время говорит, что: «ты — это я и не надо меня бояться! Вместе мы отомстим этим ублюдкам! Просто прими меня!» Все мои попытки умереть заканчивались провалом, а с наступлением темноты она насильно захватывала моё тело. В такие моменты я чувствовала людей. Я разделяла их боль, их радость, их…гнев. Сердце предательски сжималось, а перед глазами всё вертелось, будто карусель. И приходила она… «Вместе мы отомстим им! Возьми мою руку!» И, знаете, однажды я её взяла… Я убила своих родителей: Отца, который вечно был пьян и мать, которая прочно сидела на наркоте и избивала меня. Я убила своих одноклассников: Троих мудаков, которые меня… обидели, и четверых одноклассниц, которые измывались надо мной, как могли и отрезали волосы. Ради забавы. Я тогда боялась темноты, и они, конечно же, не упустили случая запереть меня в школьной кладовке. И я прекрасно отдавала отчёт своим действиям. Я делала их сама. В моих руках оказалась власть, сила, которая застлала мой разум. Я убила кассира, который когда-то нахамил мне, после чего опустошила кассу и раскидала деньги по улице. Я убила девушку, которая стала свидетелем этого. Я убила… убила всех, кто мне мешал. Однажды мать, которая ещё была жива и снова ставила себе цель «бросить», увидела во мне что-то… «дурное», — как выразилась она сама и дала какой-то адрес. Мол, бабка там живёт, с потусторонними силами борется. Я тогда на это плюнула, а когда у меня не осталось жертв, и я начала думать о том, что наделала, вытащила этот листочек из прикроватной тумбочки и решила сходить. Так, для интереса. Помню, бабка эта только и успела всучить мне этот кулон, на-последок прохрипев: «это её ослабит». А потом, моя тень, которая яро пыталась убить эту бабку, наконец свершила задуманное. Хорошо, что не было у этой бабки «клиентов», а то проблем потом не оберёшься. Я вышла за забор и начала крутить украшение в руках. Потом опустила на цепочке и… оно не отбрасывало тени! Я долго отходила от шока, а когда она попыталась избавиться от этой вещицы, я мигом нацепила её на шею. Правда, попытки суицида она всё так же беспрепятственно прерывала, но в целом, просто следила за каждым моим шагом, готовясь если что спасти мою жизнь. Ведь если умру я — умрёт и она. Но с наступлением ночи… С наступлением ночи границы её власти расширялись. Мои глаза снова становились жёлтыми, а кончики каштановых, уже немного отросших волос окрашивались в чёрный. Но она не тянула меня к людям. Просто нашёптывала что-то в моей голове. Я не могла разобрать слов. Но наступил день, когда мне это надоело. И вот я, стою и рассказываю свою сопливую историю перед главой всея Крипипасты, Слендером, чтоб его. Конечно, большинство подробностей упускаю, ссылаясь на «неинтересно» или «неважно». В итоге всё, что они знают, что обнаружила я её в попытке суицида, убила парочку человек, свою семью в том числе, не объяснила, почему убила одноклассников, сказав лишь «они издевались надо мной» и дошла до финала — порога дома Слендера. Ну и на вопрос: «откуда у тебя этот медальон», ответила кратко: «бабка-гадалка дала, перед смертью» Согласитесь, зачем им знать, как я убиваю, как издевались надо мной девочки и… что сделали со мной мальчики. Плевать. Они все здесь такие же бесчувственные мрази. Я пришла сюда, чтобы умереть. Конечно, может с этой цепочкой меня и возможно убить, по крайней мере никто не решался, а когда я легла на проезжей части, обматерили и силком дотащили до обочины. Лох — это судьба. А сейчас я подавляю её голос в голове, который велит мне снять эту штуковину и разнести тут всё к чертям. И я обязательно это сделаю. Если у них не получится меня убить, настанет её очередь делать ход. Это игра по её правилам…