D.O.L.L.

— Ты издеваешься?! У меня нет денег вообще, я как должен платить еще за какую-то чертову ночь с тобой больше, чем тот придурок?! Я вообще согласия не давал! — шипел Фрэнк, быстрым шагом идя за Джерардом, что шел в свою комнату, попивая кофе из кружки и с совершенно спокойным выражением лица слушая Айеро. — Я вообще не из таких, какая ночь к черту?! Джерард, стой, скажи мне хоть что-то, пока я тебя не порвал и не закопал где-нибудь! — Во-первых, — резко повернувшись к Фрэнку, от чего тот чуть не упал, начал парень, — Я просила этим именем меня не называть. Во-вторых, я кажется говорила, что достану деньги за тебя и за все расплачусь, разве нет? — Откуда ты найдешь такие деньги, а если тот идиот предложит больше?! Что тогда?! Господи, какого черта ты творишь?! Почему нельзя просто пойти в свою гримерку и жить там? — Нельзя. — Отличный. Очень конструктивный ответ. Спасибо. А мне что прикажешь делать? Я не позволю тебе платить эту сумму в одиночку, я найду какие-то свои сбережения, я… — Джерард тяжело вздохнул и, отпив кофе, приставил палец к губам Фрэнка. — Не надо никаких денег. Ты прав, ты никакого согласия на мой план не давал, так вот это компенсация за моральный ущерб. Плюс, никто не заставляет тебя реально спать со мной. Уж поверь, я и не особо к этому рвусь, потому что секс не преобладает в моей жизни, это раз, а два же заключается в том, что мы просто с тобой посидим в комнате. Нет, если захочешь, я, конечно, что-нибудь и могу, но не хочу, ясно? Мне это все нахер не надо, я делала это ради денег и цирка, Генри, но сейчас не хочу. И, да, не твое дело, почему я так яро не хочу возвращаться в свою гримерку до того, как мы не уедем. Если не хочу, значит есть причины, все? — Нет, — уверенно сказал Фрэнк, после оглядевшись вокруг. Убедившись, что никто их не слышит, он шатко выдохнул, подходя ближе к Джерарду и начиная говорить шепотом, — Ты можешь доверять мне, я могу… я могу помочь, правда. — Ох, Фрэнк, — усмехнувшись, начал акробат, заправляя прядь волос Айеро за ухо и продолжая настаивать на своем, неизвестно кого пытаясь убедить, — Ты явно не понимаешь, сколько раз я подобное могла слышать и слышала. И я хочу сказать тебе заранее, забудь ты это все. Один вечер со мной и все. И забудь все, что ты обо мне знал, если тебе не нужны проблемы. — Что? — Фрэнк усмехнулся, пожимая плечами. — Не буду я так делать. Мне плевать, кто и что тебе до меня говорил, но я не хочу, знаешь, закрывать глаза на несправедливость и проходить мимо, надеясь, что со мной подобного не произойдет. Я хочу помочь и все. Если с вами творят что-то ужасное, скажите об этом всем. Я уверен, люди вас защитят. — Люди нас ненавидят. И ты это видел. И ты это знаешь. Не надо играть в героя в твои годы, ты прекрасно понимаешь, что мир — не добрая сказка, где всегда счастливые концы и герой побеждает… Фрэнк, — на выдохе начал парень, — Ты очень хороший человек, это видно сразу, но тебе правда не стоит сюда лезть. Это, как минимум, опасно. Послушай своего друга. Я слышала, что он тебе шептал и, поверь, тебе это все не нужно. Мы даже толком не знакомы, малыш. Забудь. — Я не хочу, — настаивал Айеро. — Я хочу, — уверенно ответил ему Джерард, ненадолго прикрывая глаза, чтобы успокоиться и отстраниться от парня. — Сегодня я занесу ему деньги. Думаю, вечером у нас уже будет так называемое свидание. Найди костюм получше, сладкий. Хочется еще разок увидеть тебя во всей красе, — добавил он, а после подмигнул, снова забивая хер на слова Фрэнка и его ответы, хлопнув дверью и оставляя в голове Айеро вопросы, возмущения, злость, негодование и сильное желание уснуть, потому что думать парень ну не мог вообще, благодаря своему «отличному» сну. Он тяжело вздохнул и, нахмурившись, сел на пол, прижимаясь спиной к стене позади себя, начиная потирать виски и пытаясь прогнать всю ситуацию в своей голове. Определенно, он был шокирован тем, что его на что-то подписали без его согласия, был бы рад возмущаться и устраивать скандалы, бороться за правду и за то, чтобы от него отстали, но в этом всем есть свои нюансы в виде его мыслей и желаний. А что, если получится сдружиться с Джерардом? А что, если получится разогнать этот ужасный цирк, точнее, его подобие? А что, если будет шанс сбежать из этого ужасного и такого тоскливого города? А что если? Он был достаточно молод, чтобы думать о великом, но все внутри него тянулось к этому. Он хотел совершать благие поступки, помогать людям и спасать их от злодеев. Он хотел быть кем-то, кого люди ставили бы в пример, ведь сам парень напрочь был лишен чего-то подобного от родителей. И это все буквально не давало ему жить. Много драк и ссор было связано с тем, что Фрэнк лезет туда, куда не просят, говорит правду там, где ее знать не хотели бы, меняет жизнь тех, кто уже давно решил, что ничего не хочет менять. Он хотел помогать, не более, хотел быть лучом света в этом городе, сквозь тучи которого не пробирается ни один лучик солнца, а холодная и вечно пасмурная погода заставляет людей становиться более черствыми и жестокими по отношению друг к другу, и где-то внутри себя он понимал, что дело даже не в городе, не в той местности, откуда он наблюдает за небом, а в мире, который выбирает путь угнетения и эгоизма. В каждом шаге и вздохе он видел это. Крики родителей на детей. Браки ради выгоды. Фальшивые друзья. Речи. Улыбки. Люди любили играть друг с другом, они любили плакать, что мир ужасен и плох, а они лучше, они любили сидеть в углу и делать вид, что не причастны к тому, что с каждым днем хаос все ближе, но Фрэнк, наблюдая за всем этим со стороны, понимал, что таким образом они только толкают все вокруг в еще больший хаос. Сколько раз его просили молчать. Сколько раз его просили не лезть в дела, которые он не в состоянии понять, и сколько раз Фрэнк наплевал на это все и лез. Не мог жить, как другие. Не хотел закрывать глаза на несчастья и зверства других, это казалось ему неправильным. И, почему-то, глядя на Джерарда, на этого эксцентричного и странного юношу, он не испытывал отвращения, не испытывал злости с короны, что была на голове этого парня и просто холода, он испытывал желание снять маску с его лица и помочь ему. Он знал, что Джерарду это нужно, где-то внутри ощущал это, потому и не скандалил особо, потому и не был против того, чтобы им попользовались, лишь бы узнать ближе этого человека, лишь бы понять, что происходит в его жизни и голове, понять, откуда это все идет, а не смеяться над ним, называя его уродом и психом, это не работает так. На каждое действие есть противодействие, верно? И также с людьми. На каждое слово рано или поздно будет реакция, попытки отделаться от ярлыков и от самого себя. И Фрэнку просто хотелось узнать Джи, его мысли и ярлыки. Все ведь не так радужно, как выглядит со стороны, он это знал, но не знал, что делать и как. Айеро никогда не умел общаться с людьми, всю жизнь был замкнут, может, потому его почти никто и не понимал, особенно его наклонности. Но рано или поздно себя приходится заставлять, не будешь же ты вечно сидеть в углу, словно мышь, и перечитывать романы великих писателей, думая о том, что не так и что стоит сделать, чтобы все встало на свои места? Болезнь. Вера. Освобождение. Что же это? — Вот твои деньги, — сказал парень, кидая купюры в Генри и усмехаясь его нахмуренным бровям. — Говорю же, для меня он ничего не жалеет. Тебе хватит? Мужчина снова нахмурился и, открыв конверт стал пересчитывать наличность, пока его глаза буквально горели от вида таких больших сумм. — Откуда у Вас столько денег, мистер? — спросил он, с удивлением глянув на Фрэнка, который ощущал себя не особо уверенно в дорогой одежде, но все же старался отыграть свою роль на отлично. Благо, Джон согласился одолжить ему свой недавно купленный костюм, ворча что-то о том, что, возможно, Фрэнк сможет прогнать этот чертов цирк из города. — У моего отца крупная компания за границей. Она недавно перешла в мои владения. — Ваш отец скончался? — он хмыкнул, — Примите мои соболезнования. А также извинения за то, что я посмел подумать, что вы нищий слуга отеля, который есть в этом городе. Когда Вы были в цирке, мне показалось, что Ваша одежда слишком поношена для действительно богатого юноши, но, как говорится, внешность обманчива и я, явно ошибался на Ваш счет. — Ничего страшного. Я не держу на Вас зла, — кивнув, сказал Фрэнк, держа спину прямо, пытаясь выставить всю свою «гордость» собой во всей красе. Также обычно ведут себя богатые? Джерард хмыкнул, наблюдая за ними и поправляя волосы на себе. — Мы можем идти? Я провожу время с ним и остаюсь в отеле, так? — Да, — кивнув, сказал Генри, кладя деньги в карман своего пальто и поправляя цилиндр на себе, — Но я буду приходить и проверять тебя, понял? А еще, будь добр, не ходи в таком виде по улице, тебе было мало того раза, когда тебя избили? — Мне хочется так ходить и я буду. До встречи, сладкий. И передай своему дружку, чтобы он шел к чертям. И к своей жене. Пошлите, мистер Айеро. Настал Ваш час, — подмигнув Фрэнку, сказал Джерард и, не сказав даже «Пока», направился прочь из шатра цирка, с дикой неприязнью вдыхая этот запах пота и тухлых овощей, невольно в своей голове слыша возгласы зрителей, которые любили приходить на шоу. Как только они с Фрэнком вышли на улицу, ему стало в разы легче дышать. Несмотря на сырость, духоту и плотно затянутое небо, ему казалось, что мир стал ярче, как только он покинул то место и избавился от его противного запаха. Не мог. Не любил. А что оставалось? — И… все? Я могу идти к себе и дальше убивать свое зрение? — спросил Фрэнк, прерывая тишину и заставляя Джерарда открыть глаза и посмотреть на него, вздыхая. — Нет. Будешь сидеть у меня. Говорил же тебе утром, он может зайти и проверить, в самом ли деле ты делаешь со мной то, что должен, или я треплюсь тебе о том, о чем не должна. У него мания вести себя, как мамочка. — Да что за дурдом у вас там творится? — фыркнул Айеро, снимая белые перчатки с рук и проводя по волосам. — Я в ваши игры играть не собирался. А уж тем более не понимать, какого черта происходит и подвергать себя какой-то неизвестной опасности, о которой вы все мне твердите хором просто. — Ох, Фрэнки, — Джерард засмеялся и пошел медленным шагом по мокрому тротуару, — Прости, что заставляю тебя принимать участие во всем этом, сладкий, мне просто нужно это. — Почему? — спросил он, идя рядом с ним и бросая взгляды на прохожих, что шептались при виде Джерарда. — Потому что я хочу отдохнуть. И я очень благодарна тебе за то, что ты не отказываешь мне в помощи и не собираешься трахать меня в самом деле. Ты же не собираешься? — акробат глянул на Фрэнка, от чего тот слегка покраснел. — Нет. Говорю же, я не по парням. — Брось, разве в теле дело? Понравится душа или мои размышления, плевать тебе будет на то, что у меня между ног. Плюс, никогда нельзя быть уверенным в чем-то на все сто процентов, вероятность того, что ты ошибаешься сразу же возрастает до миллиона процентов. Да и вообще, — он выдохнул, глянув на витрины какого-то магазина и даже остановившись, чтобы рассмотреть в ней кукол, — у тебя есть девушка? Пассия, как любят говорить. Может, жена. — Нет. Никого нет, — ответил Фрэнк, тоже останавливаясь и переводя взгляд в ту же сторону, куда смотрел и Джерард, пытаясь понять, на что он засмотрелся. — А были ли? — Я… нет. Никогда и никого не было, — тихо и как-то смущенно произнес он, заставляя с губ акробата сорваться смешок. — Это странно. Ты красивый… — прошептал он, неотрывно глядя в одну точку и кусая свои губы. — Куда ты смотришь, Джерард? — после небольшой тишины, спросил Айеро, спрятав руки за спиной, но акробат молчал. Слишком уж сильно он был увлечен этими куклами, которые пустым взглядом смотрели на него в ответ, которые висели на своих ниточках, в своих мятых платьицах, с натянутыми до ушей улыбками, и не мог отделаться от разных мыслей в своей голове. Сколько бутафории… искусственного материала. Есть ли там хоть что-то настоящее? Есть ли внутри них хоть что-то, или же, если кинуть такую куклу об пол, разбить ее, то там будет лишь пустота, а на ее лице все та же натянутая улыбка? Он шатко выдохнул, быстро заморгав и очнувшись, от очередного возгласа какого-то мужчины в его сторону. Джерард бросил, на него свой взгляд, увидел ребенка, жену и того самого незнакомца, который что-то ему сказал. «Надеюсь, у твоего сына будет больше мозгов» — подумал он про себя, переводя взгляд на Фрэнка, который разглядывал его с явным беспокойством. — Джерард, все хорошо? — Да. Мне вот интересно, — начал акробат, тут же срываясь с места и уже в разы более быстрым шагом идя к отелю, — Кем были твои родители, что ты у нас тут весь из себя такой правильный и не кидаешься на меня, как зверь, а твои мысли не наполнены похотью и желанием получить бесплатный секс, когда возможность идет рядом с тобой? — Эм… — Фрэнк нервно усмехнулся, почесав затылок, — Я… я поражаюсь твоим вопросам и предложениям, знаешь ли. — О, поверь, знаю. Так, кем они были? — спросил он, мельком глянув на Айеро. Тот же в свою очередь пожал плечами, открывая дверь в отель и осторожно прикрывая ее за собой. — Я не знаю, — совершенно спокойно ответил Фрэнк, заставляя Джи даже удивленно вскинуть брови, поднимаясь по лестнице и благодаря Бога за то, что того ворчуна, который читал тут свои книги, нет на месте. — Не знаешь? Это как это? Ты сирота? — Ну, не то чтобы сирота… Я воспитывался бабушкой долгое время, но, когда мне было четырнадцать, она скончалась и я просто бродил по улицам и воровал еду, пока меня Джон не нашел. Ну, он схватил меня за руку, когда я воровал яблоки у одного паренька. — Любил ее? — он открыл дверь в свою комнату, заходя в нее и тут же снимая обувь, начиная убирать вещи, которые были разбросаны везде. Фрэнк усмехнулся, и, закрыв дверь, тоже разулся, стоя в проходе и наблюдая за Джерардом, не решаясь нарушить его суматоху. — Тяжело сказать. Я был ей благодарен за крышу и еду, но мы часто ругались по поводу того, что я часто болел и в целом был очень слабым ребенком. Ее это злило. Она не хотела меня воспитывать в целом, но так как мои родители просто исчезли, оставив меня, ей пришлось. Вот уж выкинуть младенца на улицу у нее духу не хватило. За это ей я благодарен. А за те ссоры, что она устраивала, не особо, — Джерард промычал и, вздохнув и кивнув Фрэнку, чтобы он проходил, взял бутылку вина. — Ты пьешь? Мы можем немного выпить, чтобы разговор шел легче, — сказал он, подмигнув Айеро. И его жутко, блять, это смущало, а его же сердце заставляло дрожать, почему так? — Я… ну, только немного. У меня нет рвения напиться у тебя. — О, поверь, теми остатками, что есть в этой бутылке, это будет сложно сделать. Но вино хорошее. Я купила его в винном магазине неподалеку. Там и в самом деле хорошие вина, — сказал акробат, разливая вино по бокалам. Фрэнк улыбнулся, выглядя довольно зажатым и сидя на краю кровати так, будто это он начинающая проститутка и его будут иметь, а не Джерард. Но Айеро все же старался такие сравнения в своей голове не проводить. Вряд ли Джерарду нравилось то, что его заставляют делать, ради дополнительной выгоды. Акробат сел рядом с Фрэнком, закидывая ногу на ногу и поправляя свое красное платье на себе, быстро моргая накрашенными ресничками, как истинная леди или же актриса большого театра. Фрэнк принял бокал из его рук, невольно дрогнув от касания его пальцев своими и вдыхая раскаленный воздух полной грудью, понимая, что недосып хорошо так сказывается на его состоянии в настоящее время. Он все еще жутко хотел спать, и ушел бы сейчас к себе, упал на мягкую кровать, укутавшись в одеяло, если бы не Джерард, который хотел решить вопрос с Генри как можно быстрее. И он решил, заставляя голову Фрэнка рваться от вопросов, например: откуда он так быстро нашел нужную сумму? Копил? И не жалко было отдавать все это за «ночь» с каким-то уборщиком? Зачем вообще это делать, чтобы тебе позволили жить в каком-то отеле? — Что насчет твоих родителей? — решив нарушить неловкую тишину, каким-то не своим голосом начал Фрэнк, делая пару глотков алой жидкости, морщась от ее горького вкуса. — О… там все очень просто и забавно, — Джерард усмехнулся, глядя в щель зашторенного окна и вздыхая, — Ну, знаешь, я не советую тебе кому-то делиться тем, что я сейчас расскажу, потому что не уверен, что Генри это оценит, но нам все равно надо поболтать, а даже если ты и расскажешь, думаю, пока до него все это дойдет, мне уже плевать будет. Да и в целом мне плевать, но он может разозлиться. — Я не трепло. Если это какой-то секрет… — Это не секрет, Фрэнки, — тут же перебил его акробат и заглянул в его глаза, заставляя сердце забиться быстрее, — Для меня не секрет. А для него — да. Но, знаешь, жизнь моя, как и воспоминания, потому я не прочь провести приятный и уютный вечер за личными разговорами. Ты не кажешься уродом, как все остальные. — Почему? — грустно усмехнувшись, спросил Фрэнк. Джерард отпил вина и ответил: — Потому что ты псих? Не лучше меня, честное слово. Место тебе в нашем цирке. В твоих глазах грубости и похоти нет, насмешки, издевки. Я вижу желание? Возможно. Ты хочешь быть моим другом, а это мило… и я не прочь поболтать. — Так… что с родителями? — правда не зная, как реагировать на все это, спросил Фрэнк, отпивая еще вина. — Ну, не лучше, чем у тебя, чтобы ты знал. Моя мать была самой обычной шлюхой, знаешь. И потому, кто мой отец сказать трудно. Это мог быть и обычный дворник, а мог быть и сам мэр, кто его знает? Насколько я знаю, она умерла во время родов. Ее «веселая», — он сделал кавычки в воздухе, — Жизнь до добра не довела и, как только родился я, она скончалась от потери крови. Мне говорили, что она держала меня на руках и улыбалась… Это было последнее, что видели ее подруги — счастье и слезы в ее глазах, — он усмехнулся, пожимая плечами, — А дальше, как с тобой. Младенца выкидывать — дико. Не его вина в том, что жизнь сложилась так. Отдавать в детский дом? Страшно. Там детей никто не любит. Ну и оставили шлюхи меня у себя. — Ты вырос среди шлюх? — как-то недоверчиво спросил Фрэнк, после кашлянув. — Воу… — А ты думаешь, я всему этому научился у моделей что ли? — спросил Джерард и обвел свое лицо пальцами, — Нет, конечно! Им очень уж сильно хотелось, чтобы я был девочкой. Чтобы наряжать меня, учить краситься и все такое. Никаких пошлостей, знаешь. Они даже прогоняли всей толпой клиентов, которые хотели присунуть мальчику семи лет, а сами развлекались как могли. Я редко носил мужскую одежду за банальным неимением денег, а проститутки много не получают. Плюс, не все клиенты здоровые, плюс, надо есть, спать, в общем, до моей одежды мало кому был толк и меня часто любили наряжать в женские платья и красить. Их это умиляло. Всегда говорили, что я был бы отличной девочкой, а я смотрел в зеркало и понимал, черт, это же так… правдиво? Почему я мальчик? — он усмехнулся, разом осушив бокал и налив себе еще. — Поэтому Генри и взял тебя в цирк, да? Он увидел в этом уродство? — Не он. Люди. Такая одежда стала входить в норму и я привык так одеваться, а всем вокруг это не особо нравилось и в меня кидались чем только могли, пока не появился он и не увидел во мне, так называемую, звезду. На улице заметил, как мальчишки лет шестнадцати кидают в меня камнями, обзывая. Выкупил у шлюх. Те были уверены, что дают мне лучшую жизнь, отправляя в цирк и позволяя Генри крутить мной, как тому захочется. В его логике почему-то все достаточно сложно. Он уверен, что если я вырос среди шлюх, то я явно отлично буду приносить ему в этом деле доход, но… Эй, я не спал ни с кем, ладно?! Господи, стереотипы, — фыркнул Джерард, вновь разом выпивая всю жидкость, пока Фрэнк с недоумением смотрел на него, вертя остатки своего вина в бокале и как-то поражаясь услышанному. Да, расскажи Айеро кто-нибудь такую историю о Джерарде, он бы счел ее сказкой или же частью какого-то романа, который человек слизал с книги и всем рассказывал. Это было странно. Разумеется, вероятность того, что акробат говорил правду не была велика, но если так подумать, это вполне могло объяснить его желание и рвение быть девушкой во всем. — Тебе не много ли? — вдруг очнулся Айеро, заметив, как Джерард выпивает уже то ли четвертый то ли третий бокал. Он накрыл его руку своей и, пропустив через себя разряд тока, встретился взглядом с парнем, который не выглядел сейчас так пафосно, как обычно. В его глазах была какая-то растерянность (?). — Милый, я ценю твою заботу, но… я думаю, я и сам могу решить, когда мне будет много. — Я… — Фрэнк тут же покраснел, убирая руку с его и опуская взгляд в пол, поджимая губы. — Я знаю, прости. Это привычка. — Привычка не давать людям пить вино или же напиваться? Странные у тебя привычки, Фрэнк Айеро. — Привычка останавливать людей, когда им кажется, что они должны замолчать. Я всегда готов выслушать, знаешь… и помочь. — Иисус ты хренов, — Джерард засмеялся, выпивая вино из бокала и тихо смеясь. — Я думал, такие, как ты, только в книгах живут. Как забавно встретить вас в жизни. — А ты… ты ходишь когда-нибудь без платья и макияжа? — решил перевести тему Фрэнк, чтобы не ощущать себя неловко и глупо за свои слова перед Джерардом. Разумеется, он понимал, что тому плевать на его желания и вопросы. Диалог ведет он только из вежливости. — Редко. По утрам обычно. А что? — А это кто-нибудь когда-нибудь видел? — Зачем? Я не хочу, чтобы видел, — фыркнул Уэй, нахмурившись и глянув на Фрэнка. — Но почему? Ты давно не у тех дам и… все давно могло измениться. Плюс, я не думаю, что ты обязан ходить в этой одежде вне цирка. — Я хожу в ней, Фрэнк, потому что она мне нравится. Никто не заставляет меня носить платья и краситься, потому что в этом нет никакого смысла. Да, я должен оставаться при образе и все такое, но я сам не хочу носить что-то мужское или смывать макияж. Ты же слышал, Генри не особо хочет, чтобы я носил женскую одежду, бывает много проблем, но мне все равно. — Но почему? — в недоумении спросил Фрэнк и глянул на него. Джерард усмехнулся, посмотрев на него в ответ и о чем-то немного подумав. — Потому что мне не нравится то, что я вижу в зеркале? Потому что я хочу обманывать себя всю свою сознательную жизнь? Фрэнк, ты достаточно молодой и добрый парень, я вижу в тебе огромный потенциал, ты мог бы мир изменить, если бы захотел, но, знаешь, я не думаю, что миру это надо. Ты думаешь, что мне нужна помощь, я вижу это по твоим глазам, что со мной поступают ужасно и все такое и… — он выдержал небольшую паузу, что-то обдумывая, — Черт, слушай, ладно, я доверяю тебе, как никому и никогда в своей жизни не доверял; плевать, что мы мало общаемся. За годы работы в этом цирке, я научился читать людей, как книги, видеть их насквозь и понимать, кому можно доверять, а кому нет. Так вот, мне не нужна твоя помощь. Ты уже мне помог, когда не послал меня к черту с этим дебильным планом и с этими деньгами. — В каком смысле? — В таком, что… это очень важно. Я надеюсь, ты не расскажешь никому, потому что… я больше не могу молчать. Это с каждым днем становится все трудней, особенно, когда я понимаю, что ты немного обо всем догадываешься, и я бы молчал дальше, убеждая себя, что ты ничем не лучше других, но когда я увидел, в каком состоянии тот парень… Я хочу сбежать из этого цирка, — на выдохе произнес Джерард. — Я люблю это место всей душой. Я ощущаю себя птицей, когда кружусь в воздухе, но я не могу терпеть Генри. Его выходки и грубость. Знаешь, глядя на этого человека, кажется, что он достаточно мудрый, добрый и целеустремленный тип, который просто не способен на подлость или что-то плохое. Я сам так думал, когда уезжал с ним из своего родного города, но, спешу тебя удивить, все далеко не так радужно. Я стал понимать это через пару лет после того, как он всему меня обучил и я стал выступать. В его душе столько злости, сколько нет в самом аду… Этот человек ужасен во всех смыслах этого слова. Я стараюсь никогда не ночевать в своих гримерках, потому что он либо пристает ко мне, либо избивает за то, что я кому-то улыбнулся, кому-то что-то не то сказал. Он ненавидит всех своих актеров и знает, что им некуда податься с их странностями. Это место — цирк уродов, и он в нем самый главный урод из всех нас. Его душа изуродована деньгами и гордыней. Он уверен, что я должен в ноги ему падать и быть благодарен за то, что он дал мне славу, деньги, забрал у шлюх. Столько раз я слышал это в свою сторону, столько раз он поднимал на меня руку и ломал мне что-нибудь за обычное приветствие. Нам запрещено говорить с вами, хоть с кем-то не из цирка, нам запрещено рассказывать то, что там происходит. О том, как он заставляет каждого из нас жить в этой оболочке, даже если мы не хотим. Его слава светлая, его книги полны глубоких цитат, а злодея в нем никто и не видит. Все уверены, что он собирает нас по всему миру, дает нам хорошую жизнь, несмотря на вечные оскорбления со стороны людей, но это маска, прикрытие. Ничего такого нет и не было. Ни капли нежности. Мы словно скот в его распоряжении, он делает что хочет и как хочет. А нас никто и никогда не послушает. Мы не можем пожаловаться на него, уродов не слушают. Может, мы хотим отобрать его цирк, может, мы завидуем. А за какой-либо донос мы будем платиться своей спиной, телом. Побьет плетью, как собак, и глазом не моргнет. В этом человеке нет и капли великого. Я столько лет нахожусь полностью в его распоряжении, и я бы терпел дальше крики толпы, унижения, но я не могу терпеть его. Мы не можем уехать отсюда. Да. Потому что он избил одного из актеров и что-то ему сломал. Нам нужно ехать на шоу в другом городе, но пока перелом не срастется, тому актеру даже выходить нельзя, чтобы никто ничего не увидел и он ничего не рассказал. И… я благодарен тебе за то, что ты помог мне уговорить его оставить меня в этом отеле. У меня есть пара недель, может, чуть больше, чтобы придумать план и сбежать от него, но я пока ничего не могу придумать. Боюсь, что он поймает меня и тогда все будет очень плохо… Он приходит ко мне каждый день и проверяет меня. Даже сейчас в любой момент может прийти, чтобы подслушать нас, — в разы тише, прошептал Джерард, хоть он и без того пытался говорить тихо, чтобы в случае чего услышать звон колокольчиков на двери и начать стонать, делая вид, что они тут с Фрэнком чем-то заняты. Айеро же молча слушал его, в шоке открывая рот с каждым разом все сильнее и сильнее, от чего ему казалось, что выглядит он сейчас, наверное, максимально глупо, но парень правда был шокирован. Не то, чтобы очень сильно, но разумеется, он подозревал, что никто их лепестками роз не осыпает, но бить и проводить тотальный контроль… это было дико. Немного подумав, прогнав все это в своей голове и шатко выдохнув, Айеро заглянул в глаза парня, что был напротив него, поджимая губы. Он осторожно коснулся его руки, будто перед ним сидел не человек, а дикий пес, способный в любой момент загрызть его и, дрогнул от касаний. — Я помогу тебе, — уверенно произнес он, вызывая усмешку у Джерарда. — Ты уже помог. — Нет… я помогу сбежать тебе. Если все на самом деле до такой степени ужасно, я… позволь мне помочь и освободить тебя и других от того кошмара, что там происходит. — Это тебе не твои романы, что ты любишь читать, Фрэнки. Генри может отомстить за одни только твои попытки, а ты еще молодой. Не трать время на уродов из цирка. — Нет. Это не так. Вы люди. Другие, но люди и никто не должен обращаться так с вами. Пожалуйста, позволь мне, — продолжал настаивать Айеро с щенячьими глазами, сжимая руку Джи в своей, мысленно усмехаясь тому, что он и не против. — Я знаю этот город. Я вырос в нем и я много где прятался, я… мы можем продумать все вместе. Мы можем помочь остальным, только позволь мне. — Ладно, — после небольшой тишины, прошептал акробат, кивая головой и сжимая руку Фрэнка в ответ, — Я поверю тебе, просто потому что с твоей стороны до сих пор не поступило и капли агрессии, а в твоих глазах нет той пустоты, что есть в других. Но учти, если он узнает о том, что я хотел сбежать, я тебя… — не успел парень закончить, как вдруг колокольчик на двери зазвенел, а ступеньки на лестнице тихо заскрипели от веса человека, что поднимался по ним. Джерард тут же положил одну из рук Фрэнка на свою коленку, приспуская лямку на платье и… поцеловал его, понимая, что особо далеко они еще не могли зайти по логике вещей и типичному поведению Джерарда. А также он знал, что иногда Генри позволял себе подглядывать, потому одними стонами было сложно обойтись, но поцелуй… для Фрэнка это было шоком и он просто уставился на акробата, не зная, что делать и как. — Подыграй, — прошептал в его губы тот. — И расслабься, — он усмехнулся, увидев страх в его глазах. Для мозгов Айеро сегодня было слишком много всякого шока и дерьма, потому до него не сразу дошли слова парня, но уже через несколько секунд, он послушно расслабился и стал подыгрывать ему, неумело отвечая на нежный и в то же время страстный поцелуй, прижимаясь к нему и сходя с ума от того пожара в груди, что бушевал прямо сейчас. «Как же это все глупо…» — думал про себя Фрэнк, не замечая того, как фальшь в их поцелуе медленно, но верно растворяется, а интерес набирает обороты. «Это шутка?»